не хочет нажить себе дополнительных неприятностей, он должен скоро вернуться в гавань», – рассудил шериф.
Он просидел в машине еще полчаса, но яхта «Конкистадор» в гавань так и не вернулась. Гроган готов был рвать на себе волосы от досады, но его отвлек звонок мобильного телефона.
– Да?! – Шериф в волнении схватил трубку.
– Два часа прошло, – услышал он суровый голос своего нового куратора. – Где обещанный результат?
Гроган проглотил подступивший к горлу комок. Только этого еще не хватало! Как он мог забыть о Трентоне?! Стараясь не выдать голосом своего волнения, он произнес:
– У меня собрано много сведений, которые следует вам сообщить. Но лучше сделать это не по телефону, – поспешно добавил он, чтобы выиграть время.
– Тогда немедленно возвращайся в свою контору. Я жду тебя там, – произнес Трентон и отключился.
Гроган застыл с телефонной трубкой в руках: «Если в офис городского шерифа открыто приезжает высокопоставленный сотрудник ЦРУ, значит, дело принимает крутой оборот». Он поспешно запустил двигатель своего «Корвета» и, выехав с пристани, направился в свой городской офис. Проезжая мимо причала, еще раз взглянул на пустующее место швартовой стоянки яхты Родригеса и бросил в сердцах:
– Где тебя носит?! Черт тебя побери!
В приемной собственного кабинета Гроган увидел восемь незнакомых мужчин. Четверо сидели на имеющихся в приемной стульях, те, кому их не хватило, стояли вдоль стены. «Люди Трентона», – решил Гроган, отметив поразительное внешнее сходство незнакомцев. Все восемь были примерно одного возраста, как на подбор высокие, широкоплечие и мускулистые, с одинаковыми черными дорожными сумками, которые держали в руках или положили на пол рядом с собой. При появлении шерифа мужчины разом повернули головы в его сторону, но даже не обозначили намерения встать со стульев или отделиться от стены, откровенно продемонстрировав Грогану, что не считают его здесь хозяином. Он молча прошел мимо и скрылся за дверью своего кабинета. Навстречу Грогану из-за его собственного рабочего стола поднялся Трентон и, не тратя время на приветствие, произнес:
– Я слушаю тебя.
Присев к столу, Гроган принялся обстоятельно рассказывать об участниках океанологической экспедиции и о группе британских кинодокументалистов, включенных в список возможных подозреваемых. Трентон слушал молча, не перебивая, но, когда Гроган закончил, уперся в него своим холодным взглядом и угрожающе спросил:
– И это все, что ты собирался мне сообщить?
Гроган в ответ рассказал о несостоявшейся встрече с Родригесом и о том, какие надежды он возлагал на владельца зафрахтованной океанологами яхты.
– Значит, яхта этого Родригеса до сих пор в океане? – поинтересовался Трентон.
– Видимо, – секунду подумав, ответил шериф. – Если только он не пристал к берегу в каком-нибудь другом месте.
– Так, – подвел итог своим мыслям Трентон. – Владельца этой яхты необходимо найти, я хочу сам его допросить. Займись этим лично. Подключи к делу своих людей. Сколько их у тебя?
– Четверо, – поспешно вставил Гроган.
– Вызывай всех, и немедленно отправляйтесь на поиски. Ты слышишь меня?! – Голос Трентона внезапно сорвался на крик. – Найди мне этого Родригеса, где бы он ни находился! Хоть из-под земли достань!
Гроган поспешно вскочил со стула, но Трентон жестом усадил его обратно, затем повернулся к закрытой двери и громко крикнул:
– Лейтенант, зайдите сюда!
В ту же секунду дверь распахнулась, и в кабинет вошел один из находившихся в приемной мужчин, в джинсах и короткой куртке-ветровке с закатанными рукавами. И хотя мужчина был в гражданской одежде, Гроган сразу понял, что видит перед собой военного.
– Лейтенант Гасс – командир взвода спецназа, – представил вошедшего Трентон и, обращаясь к нему, произнес: – Лейтенант, местный шериф, – он указал взглядом на сидящего по другую сторону стола Грогана, – вышел на след действующих в городе русских диверсантов. Ваша задача заключается в том, чтобы взять подозреваемых под наблюдение. Места их наиболее вероятного появления укажет шериф, – взгляд Трентона вновь переместился на Грогана. – В случае поступления от меня приказа на задержание действовать жестко, но при любых условиях взять подозреваемых живыми, не причиняя им вреда, исключающего возможность проведения допроса.
Гроган впервые слышал такой приказ, поэтому мог только догадываться, какой вред с точки зрения сотрудника ЦРУ считался допустимым.
– Задача ясна? – спросил Трентон.
– Да, сэр!
– Выполняйте, – сказал Трентон и, когда командир спецназовцев скрылся за дверью, обратился к Грогану: – Покажешь ему пристань и дом, где поселились океанологи. Все! Отправляйся!
Выйдя из кабинета, Гроган увидел, что семеро спецназовцев, построившись вдоль стены в две шеренги, слушают своего командира. При появлении шерифа командир спецназовцев тут же замолчал и вместе со своими бойцами вопросительно уставился на него. Гроган прошел мимо строя, на ходу бросив лейтенанту:
– Заканчивайте инструктаж, я сейчас вернусь.
Ощущение власти над этими военными, пусть даже временной, было приятно. Выйдя из приемной, Гроган завернул в помещение, где каждую ночь дежурил один из его помощников. Увидев начальника, тот поднял на него встревоженный взгляд:
– Пирс, только что сообщили, что у бара «Дикий койот» идет отчаянная драка.
– К черту драку! – Гроган скорчил презрительную гримасу. – У нас есть дела поважнее! Нужно срочно найти «быка» Родригеса! Вызывай сюда всех! И пусть приезжают на машинах, нам понадобится транспорт.
БИЗЯЕВ
Судя по оживлению, царившему у дверей бара, «Дикий койот» пользовался популярностью у определенной части жителей Дулита и у заезжих туристов. Через двери бара постоянно сновали посетители. Причем, как я сумел заметить из подворотни, где Стас остановил джип, входящие внутрь были ничуть не трезвее выходящих. Видимо, большей частью приходили за острыми ощущениями.
Когда двери бара оставались открыты достаточно долго, можно было слышать гремевшую внутри музыку и чьи-то возбужденные крики. Но я к ним не особенно прислушивался, так как меня больше интересовало то, что происходило снаружи. Стоя в тени подворотни, я внимательно присматривался к выходящим посетителям, стараясь определить среди них тех, кто не прочь почесать свои кулаки. Однако прошло уже пять минут, а подходящие типажи все не попадались. Как и в родной России, желающие надавать тумаков своему ближнему предпочитали держаться стаей, а такие компании я по понятной причине сразу отметал.
– Двадцать метров слева от входа, – пришел мне на помощь Стас, тоже наблюдающий за посетителями бара.
Я перевел взгляд в указанном направлении и увидел проституток, переминающихся с ноги на ногу. Судя по их щупленьким фигуркам, трем жрицам любви было не больше двадцати лет. Раз девчонки открыто торгуют собой прямо на улице, значит, под крылом у шерифа Грогана их сутенер чувствует себя вполне вольготно. Возле одной из проституток, как мне показалось, самой юной из всех, остановилась пара негров, или, как их здесь называли, афроамериканцев. На них мне и указал Стас. Намерения чернокожих не оставляли сомнений. Они обступили девушку с двух сторон, а один даже обнял ее за плечи. Судя по всему, путане это не понравилось, и она попыталась сбросить руку негра. Но тот придвинулся к девушке еще ближе и запустил ладонь в вырез ее майки. Вот гад! Я живо представил, как эти двое негров, завладев девчонкой, будут над ней издеваться, заставляя отрабатывать обещанный гонорар. Ненависть к ним буквально захлестнула меня. Еще больше я возненавидел сутенера, заставляющего их заниматься проституцией, и городского шерифа, покрывающего эти мерзости. В эти минуты я забыл о том, что такую картину можно увидеть и в России.
Отличный повод! Я вышел из подворотни и вразвалку направился к неграм. Подойдя ближе, я понял, что девчонке нет, наверное, и шестнадцати лет. На ее густо накрашенном, но вместе с тем совсем еще детском лице бегали испуганные глаза. Ну, падлы, держитесь!
Когда до негров, зажавших девочку, осталось метра три, я негромко свистнул, чтобы привлечь их внимание, и сказал:
– Чем приставать к девчонке, сходите-ка лучше подмойтесь! От вас воняет.
Что и говорить, моя фраза задела за живое! Здесь за такое сажают. Чернокожий, который обнимал и лапал девчонку, буквально лишился дара речи. Он вылупил на меня свои глаза, выкатившиеся из орбит, и беззвучно шевелил губами. Его приятель ответил за двоих, загнув длинную матерную фразу. Самое смешное, что изо рта у него действительно воняло. Я в ответ брезгливо скривился, причем вполне натурально, и помахал ладонью у себя перед носом:
– Фу-у, ну и вонь. Вы что, парни, срете через рот?
Этого оказалось вполне достаточно, чтобы оба негра бросились на меня с кулаками. Один из них сразу оказался на земле. Я просто подставил атаковавшему простую и эффективную переднюю подножку. Споткнувшись о мою ногу, он кубарем покатился по асфальту, царапая кожу и разрывая свой явно недешевый «прикид». Негр, тискавший девчонку, оказался более осмотрительным. Он не бросился на меня, подобно своему приятелю, а развернулся и встал в классическую борцовскую стойку. Но забыл, что на поединок нужно выходить без каких-либо украшений. С его шеи свисало целое ожерелье из всевозможных золотых цепей. Выбросив вперед руку, я ухватил его за этот ошейник, рванул вниз, а когда негр клюнул носом, поддал снизу коленом. Мой удар расквасил толстые выпяченные губы. Он стоял передо мной совершенно открытый, и я мог бы вырубить его одним ударом по почкам, но не стал этого делать. Мне нужно было создать видимость драки, а не выводить из игры своих противников. Второй негр как раз справился с «приступом асфальтной болезни» и вновь бросился на меня, размахивая кулаками. Блокируя его выпады, я позволил пару раз съездить меня по рукам, после чего от всей души врезал ему поддых, пожалуй, даже слишком сильно. Согнувшись пополам и ловя ртом непослушный воздух, он отшатнулся от меня, но не устоял на ногах и снова шлепнулся на асфальт. Сменив поверженного приятеля, вперед двинулся негр с расквашенными губами. Вытянув руки, он попытался схватить меня своими узловатыми пальцами за горло. Я отбил его руки в стороны и боднул лбом в переносицу, не сильно, но вполне весомо – к расквашенным губам добавился разбитый нос. Еще мало?! Я впечатал носок ботинка ему в пах. Все! Этого оказалось достаточно, чтобы противник жалобно заскулил (оказывается, он умеет издавать простейшие звуки) и, зажав руками свое подбитое «хозяйство», начал отступать в темноту. По пути он дернул за плечо своего приятеля, который до сих пор сидел на асфальте. Тот, очевидно, понял, что пришла пора «рвать когти», потому что тоже поднялся на ноги.