Часть 6
Как меня называть? – Ну что же, зовите меня капитаном
Рано утром (в 5.57 по местному времени) первый утренний лучик солнца выглянул из-за горы Камелберг. Серо-розовая бухта вмиг окрасилась золотом, на дремлющих яхтах проступили краски. Солнце озарило наш кокпит и согрело меня, сворачивающего мокрый от росы спальник. Кроме меня, на кокпите была утренняя Сашка, пахнущая мятой (я выключил на ночь водяной насос, и сполоснуть рот после чистки зубов у неё не вышло). Весь остальной экипаж досматривал сны.
Мой друг, коллега и счастливый обладатель полугоночника, обожает просыпаться с солнцем. Искупаться в чистой утренней воде, разжечь плиту, завести дизель – и в океан! Только вот редко выпадает нам такое счастье: неделя, максимум, две в году. А переехать совсем жить на яхту получилось только у двух моих знакомых; остальные, бедные, всё по домам да по квартирам. У меня, кстати, тоже был вариант, но об этом как-нибудь потом. Пока же – разбежаться и, рыбкой, в прозрачную ярко-синюю воду!
Пока я плещусь и фыркаю, на кокпите собирается вся команда. Тут же организуется кофе, бутерброды… Прыгать ко мне не хотят. Как-то нехорошо, я тут кайф ловлю, а они работают! Для очистки совести осматриваю днище, гребной винт, перо руля. Ничего особенного, обычная в меру убитая чартерная лодка ближе к середине сезона. На киле видны засечки: похоже, кто-то на предыдущем чартере воткнулся в риф, несильно, но заметно. Вылезаю из воды. Хорошо они живут, буржуи: тут и складная лесенка в воду, и деревянная платформа на корме, и никаких тебе штормтрапов. Правда, у нас висящий тузик будет занимать всю корму, с ним уже не поныряешь. Кстати, о тузике, его уже должны были заклеить и проверить, и теперь можно забрать его с причала.
Вот такая она, яхтенная жизнь. С одной стороны – полная свобода, с другой – вечные и категоричные условия. Можно прокайфовать всё утро на якоре, упустить бриз и чапать без ветра на дизеле. Можно выбрать уютный пирс, закрытый от волн, но потом настанет отлив и прижмёт яхту как пылесосом, так что не отчалить. Да всего и не перечислишь. Нам предстояло забрать тузик до того, как раздует ветер и начнётся толчея в бухте. Время – как раз прикончить бутерброды.
Те из вас, дорогие читатели, кто учился водить машину, возможно, помнят, как меняется восприятие, стоит только обучайнику сесть за руль. Скорость кажется огромной, все препятствия – опасно близкими, а капот, похоже, загораживает весь обзор, оставляя лишь узенькую полоску сверху. Теперь представьте себя за штурвалом одиннадцатитонной яхты, пробирающейся в канале между пришвартованных судов. Вокруг – якорные цепи, буи, тузики. Лавирую, покрываясь холодным потом. Это ж крейсер! Длинный киль, идеально держащий курс, но вот ни фига не способный к манёврам! На лёгкий поворот штурвала совсем не реагирует, зато потом рыскает в сторону. На скорости меньше двух узлов не слушается вовсе, знай себе тянет влево. То же самое на реверсе: манёвренности нет. А между тем заправочный док всё ближе, и капитан Сэм на свеженадутом тузике глядит из-под руки на наши манёвры: «Посмотрим, какой ты Сухов…»… Разворачиваюсь на пятачке перед доком, используя ветер и левый ход на реверсе. Выходит неплохо, швартуюсь к самому краю пирса, этак скромненько. Взгляд Сэма заметно теплеет. Он помогает зачалиться и сообщает приятную новость: владелец агентства разрешил идти на Кулебры. Почему-то мне кажется, что он нарочно приберегал эту весть напоследок, и если бы я лопухнулся на швартовке, он бы «случайно забыл» сказать. Мы втроём с Сэмом и Егором споро вешаем тузик, аккуратно отчаливаем – и вот мы в плаваньи!
Мы проходим вдоль пирсов, вдоль якорной стоянки, пропускаем чумазый паром («Мистер Б», гласит название), оставляем по борту маяк – и бухта уходит назад, а перед нами раскрывается огромный лазурный бешеный простор, весь в зелени волн и пене барашков. Вдали – косые чёрточки мачт: кто-то идёт под всеми парусами с сильным креном. Нам тоже туда, и тоже неплохо бы поставить парус. Но команда моя, непривычная к качке и ранним подъёмам, вся спит, даже неугомонная Сашка прикорнула за столом с карандашиком в руке. Пусть спят, еще находимся.
Раз мы идём под дизелем, можно включить автопилот и не спеша оглядеть приборы. Сэм вчера предупреждал, что они глючат, вот сейчас и посмотрим. Однако… Компас врёт градусов на десять, лаг периодически клинит, ветромер выдает абсолютно случайный результат. Эхолот зато работает как часы, а на всё остальное у меня есть неубиваемая таблетка с полным набором программ. Карты тоже есть, даже крупномасштабные, а то, что мне оставило агентство в качестве карты, вызывает стойкие ассоциации с пачкой «беломора». Зато в штурманском рундуке обнаружил секстант и звёздные таблицы. Эх, поопределяемся!
В этот день многое было в первый раз для моей команды, да и для меня тоже, кое-что. В первый раз швартовались на крейсерской яхте в узком канале. В первый раз запускали мотор на тузике. Становились на якорь среди кораллов, стараясь не повредить их. Высаживались на пустынный берег в бухте Ламешур, распугивая куликов и толстых серых пеликанов. Бродили в мангровых зарослях, провожаемые удивлёнными взглядами оленей. Сашка плыла в маске среди коралловых рифов, а из трубки доносился её радостный визг и хихиканье. Владько купался в спасике, а потом, расхрабрившись, и без него, и всё удивлялся, как держит его морская вода. Мы сплавали в Коралловую бухту, где поели бутербродов с ракушкой-трубачом в прибрежном ресторанчике. Вернулись через узкий проход между рифов обратно в Ламешур, где и встали на буй на ночёвку. Упали быстрые тропические сумерки, потом взошла полная луна и посеребрила бухту и скалы. Взять секстант, поупражняться в навигации… но я уже не мог. Первый день был слишком богат событиями.
Часть 7
Ром, свиная грудинка и яичница – вот и всё, что мне нужно
Для идущего на яхте в чартер вся неделя – сплошной праздник. Для шкипера со второго дня включаются будни. С них начинается утро, ими завершаешь день. Обойти судно, проверить зарядку батарей, прокачать гальюны, осмотреться снаружи, проверить крепления у всего, что на палубе… Десятки мелочей, а упустишь хоть одну, и будет у всех не отдых, а сплошная борьба со стихиями. Вот за Детками не уследил – и Сашка уже траванулась, теперь сидит зелёная. Рискованно это, немытыми лапами за пиццу!
Хорошо, когда в команде есть желающие помочь и научиться. Совсем прекрасно, если они уже привыкли к волнам и готовы к действию. У нас команда уже сложилась, роли расписаны и известны. Егор – бессменный старпом и вахтенный второй вахты. Санька – матроська, она же ведёт журнал. Друг Семейства – шлюпочный и главный по рыбалке. Остальные по возможностям и настроению. На камбузе дежурим все (обычно кухарит тот, у кого есть желание, ну или как исключение – самый голодный).
О, камбуз! Место, где из банальной тушёнки и макарон выходят шедевры кулинарии, где приготовить яичницу – вызов природе, а блины – настоящий подвиг. Стоит только прожить две недели на кильке в томате, и сразу понимаешь, что хороший кок – воистину дар небес. У многих пиратов, бороздивших те же моря за четыреста лет до нас, доля кока уступала только капитанской, штурманской и квортерместерской.
У авторов, живописующих морские приключения, тема еды на борту проходит тонкой красной нитью. Бочка с яблоками у Стивенсона и китовый бифштекс Мелвилла, вчерашний борщ у Аксёнова и букан Сабатини – они не только присутствуют декорациями, они образуют сюжет, действуют в нём. Да и в настоящей нашей жизни примеров сколько угодно, от плота до броненосца. Я думаю, что царедворская холодность графа Резанова дала трещину, когда он оказался после скудного пайка и птиц морских в апельсиново-винной Калифорнии.
Мы, едва нырнув в тёплые волны бухты Ламешур, были окружены морскими обитателями. Медузки, рачки, цветастые рыбы, голотурии… Мы смотрели друг на друга с любопытством, округлив глаза (у некоторых они с рождения круглые), а кое у кого любопытство имело выраженный гастрономический оттенок. Оказавшись вновь на борту, свободные от вахты начали подготовку к морской рыбалке. Потрошились рюкзаки, из них вытаскивались лески, грузила, блёсны и прочий арсенал. Друг Семьи налаживал снасти и готовил их к заброске. Снявшись с якоря, наша яхточка немедленно ощетинилась тремя блеснами на лесках, и волокла их всю дорогу до Коралловой бухты и обратно. Мы полоскали наживки в морской воде, проходя мимо рыбацких лодок, на которых радостные дядьки тянули в сачках добычу. Мы распутывали их в бухте, на берегу которой аборигены жарили в масле ракушек-трубачей и макрелей. Мы тянули их вдоль полосы прибоя, где серебристые тела марлинов просверкивали в волнах. И посреди всего изобилия до самого вечера не поймали мы ни-че-го-шень-ки. Уже совсем перед закатом Егор закинул с борта удочку, наживленную счастливой чесапикской приманкой. Он красиво повёл приманку вдоль борта, бросая из стороны в сторону, как настоящую рыбку, и вдруг из-под лодки на неё кинулась тёмная тень! Поймалась! – и заскакала, сгибая удочку дугой. Через минуту борьбы мы смогли рассмотреть добычу. Это оказалась здоровая, за полметра, прилипала. Скорее всего, она прицепилась к нам в бухте, да так и путешествовала с нами. Прилипала, конечно, не бог весть что, но всё-таки, неплохая добавка в меню. Егор аккуратно подвёл её к борту, выудил из воды, но не учёл, кого он тащит. Рыба рванулась и в момент прилипла к днищу! Егор поднажал, леска тренькнула, освобождённая прилипала рванулась и исчезла в воде. Вот так уплыл наш первый и единственный улов.
На следующее утро, готовясь к переходу на Кулебры, мы провели разбор ошибок. Похоже, леска была отмерена слишком коротко, и наша наживка плыла в самом кильватере. Естественно, ни одна здравомыслящая рыба не неё не клевала. Мы отпустили лесу подальше. Потом мы обнаружили, что две блесны из трёх скачут по поверхности, а наша рыба ходит в глубине. Дополнительные грузила пришлись кстати. Третью нашу ошибку мы осознали, когда леска звенькнула и оборвалась, унеся и блесну, и добычу. «В океане рыба в пятьдесят килограмм – совершенно нормальный улов» – гласила третья мудрость. Те лески, что были у нас, таких зверюг не держали До ближайшего рыболовного магазина было миль двадцать. И, наконец, когда мы смотали вечером лески в виду Кулебры, одна блесна оказалась пожёванной чьими-то мощными челюстями. Мы обогатились четвёртой мудростью: «Черепахи тоже любят рыбку. Очень любят. Запасные блёсны – не роскошь, а необходимость».