Причал оказался деревянным, обветшалым, раза в три короче корабля. Впереди и позади из воды торчат быки. Они и должны послужить главными точками приложения наших швартовых.
Подойти вплотную к бревенчатому быку нельзя: мелковато. Вызвали катер. И вот уже огоны швартовых наброшены на рогатые палы быков.
Как помощник командира корабля я отвечал и за организацию приема топлива. К сожалению, эта организация тут же дала сбой. Инженер-механик старший лейтенант С. Непомилуев повинно доложил командиру корабля, что забыл в базе переходник — специальную гайку для стыковки складского топливного шланга с палубной втулкой. А одолжить здесь не у кого.
— Плавали, знаем, — успокоил всех замполит капитан-лейтенант В. Михеев, прошедший срочную службу подводником. И предложил использовать подручные средства.
Получилось, но такой вариант заправки из-за низкой производительности задержал нас у причала на несколько часов. За это время усилился ветер, стал отжимным — и быки предательски заскрипели.
— Что-то не нравится мне все это, — заметил командир.
Тут вошел гордый инженер-механик:
— Товарищ командир, прием топлива закончили…
Его прервал крик вахтенного у трапа:
— Помогите!
Пулей вылетел на палубу.
Шквальным порывом ветра корабль все-таки оттеснило от причала, корабельный трап нижним концом сорвался с него и завис над водой. В верхний успел вцепиться вахтенный и из последних сил удерживал корабельное имущество, готовое уйти на дно.
Вчетвером с трудом втащили трап на борт.
Теперь от причала нас отделяли полоса воды метров пять и три натянутых, как струны, швартовых конца. Лопни один из них — и нас вышвернет на отмель. Надо срочно сниматься. Но кто и как отдаст швартовы?
— Срочно вызывайте катер, — распорядился командир.
На пути к радиорубке столкнулся с радистом.
— По базе объявлено штормовое предупреждение.
Это значит, что катер к нам не придет. Докладываю об этом командиру. Рядом с ним на мостике замполит. Втроем держим совет. Предлагаю на шлюпке высадить моряков на быки. После отдачи швартовых заберем их в шлюпку и спустимся к основному причалу.
Командиру мой план явно не по душе. В такой ветер, да еще в темноте, шлюпку легко потерять. Политработник выдвинул свою идею: троим перебраться по швартовым на быки и причал, а после освобождения корабля пешком спуститься вниз. При хорошей страховке риск небольшой.
Добровольцами вызвались старшина 2-й статьи А. Шестериченко и старший матрос В. Клебанский. Третьим командир утвердил меня.
Облачились в гидрокомбинезоны и спасательные жилеты. Первым по самому короткому прижимному концу на причал командир направил меня.
Двигаюсь к цели размеренно, спиной чувствуя темень бегущей воды. Но мои пять метров пустяк в сравнении с двадцатью пятью, которые предстоит преодолеть морякам до быков. Затем в путь отправляются с помощью линей Шестериченко, Клебанский. Теперь их действия страхую и я. Корабль нет-нет да и гульнет на волне. Конец провисает, моряки падают к воде, но ее не касаются. За смельчаками смотрят десятки глаз. Все готовы прийти на помощь в случае опасности. Но не понадобилось.
Сказочными изваяниями застыли моряки на быках, готовясь мгновенно отдать концы.
…И вот корабль свободен. Он быстро растворяется в сумерках, направляясь к месту стоянки. Теперь надо помочь морякам перебраться на берег. Старшина 2-й статьи Шестериченко поддувает спасательный жилет, спускается по скобам быка в воду. Вытягиваю его за страховочный конец на мелководье. Вдвоем со старшиной выручаем Клебанского, которому приходится плыть против течения. Перекуриваем и отправляемся по шоссе в сторону порта.
На корабль пришли за полночь. Командир пригласил меня в каюту. Выслушав доклад, спросил:
— А что вы поняли, помощник, занимаясь этой эквилибристикой?
— Понял, — отвечаю, — товарищ командир, что наши ошибки дорого стоят. Ведь и нужно-то было немного: при швартовке завести концы «серьгой». (Это значит, обвести швартовы вокруг быков, закрепив концы их на корабле. В нужный момент стоит сбросить швартовы в воду, выбрать — и корабль свободен).
— Да, помощник, — согласился командир, — урок пошел вам впрок, да и мне тоже. Что может быть проще швартова, а ведь и он требует взвешенного отношения к себе.
О. Аюпов
Урок литературы
В лейтенантские годы служил я на крейсере. Многим был примечателен этот корабль. Особенно опытными ветеранами-мичманами. Служили они на крейсере долго, преданно и знали его, конечно, от киля до клотика, от гюйс-штока до флагштока. Мудрый был народ. Что уж говорить о матросах, даже нам, лейтенантам, всякий деловой контакт с мичманами, всякий разговор был полезен. Даже на отвлеченные темы.
Как-то коротали мы однажды ночь на вахте с Михалычем. Так почтительно именовали лейтенанты одного из самых уважаемых мичманов. Связист принес радиограмму. Обнаружив в тексте незначительные опечатки, я решил выправить их.
— Погодите, товарищ лейтенант, — остановил Михалыч. — Рискуете смысл исказить.
Согласился я, что поправки мои необязательны. А мичман рассказал мне в связи с этим такой случай.
Произошло это перед самой войной. Крейсер, на котором служил Михалыч, стоял тогда на рейде недалеко от Кронштадта. Михалыч, тогда еще молодой матрос, заступил рассыльным на ходовой мостик. А вахтенным начальником стоял молодой лейтенант, только накануне сдавший зачеты на допуск к самостоятельному несению вахты. По этому случаю мнил он себя по меньшей мере будущим Макаровым.
Поздно ночью, когда командир, отдав необходимые распоряжения, ушел отдыхать, лейтенант решительно взял бразды правления в свои руки. Была тщательно проверена вся вахта, вводные следовали одна сложнее другой. Нерастраченный еще потенциал молодого ума выискивал все новые и новые формы служебного рвения. Флотоводческий пыл вахтенного начальника прервал приход связиста.
— Телеграмма, товарищ лейтенант.
Лейтенант, изобразив на юном челе адмиральскую морщину, довольно долго изучал текст, затем, исправив что-то химическим карандашом, протянул рассыльному:
— Ну-ка, прочтите.
Матрос, пробежав глазами текст, медленно прочитал:
— Прибудет Новиков-Прибой. Обеспечить встречу.
— Ну, уразумели, кто к нам прибывает? Известный советский писатель-маринист.
Вахтенный начальник на минуту задумался, затем спросил:
— Как думаете, на адмирала он потянет? — И сам же ответил: — Я думаю, потянет. Значит, надо организовать соответствующую встречу. Рассыльный, вызвать боцмана.
— Он же отдыхает, — робко заикнулся тот.
— Разбудить, — сам удивляясь своей смелости, приказал вахтенный начальник.
Минут через десять со стороны трапа послышалось недовольное кряхтение — поднимался разбуженный боцман. При его появлении лейтенант непроизвольно сменил тон. Фигура эта в его представлении прочно ассоциировалась с корабельной иерархией, к которой принадлежали начпрод, старшина писарской команды и еще целый ряд лиц, от которых существенно зависит лейтенантское существование.
— Прошу извинить, товарищ боцман, но дело безотлагательной важности, — лейтенант поспешно объяснил ситуацию и попросил подготовить парадный трап с левого борта.
— Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы поручни надраили.
— Мы свое дело знаем, — пробурчал, уходя, боцман.
Затем был проинструктирован библиотекарь. Вполне резонно заключив, что матросов следует целенаправленно подготовить к встрече с писателем, лейтенант приказал все имеющиеся в библиотеке книги мариниста раздать поутру личному составу своей минно-торпедной боевой части, чтобы немедленно их прочитали.
Утром командир корабля, выслушав молодецкий доклад лейтенанта, осведомился:
— Почему меня не известили?
— Так вы же приказали не будить… Я подумал, что сам справлюсь…
У командира на этот счет было свое мнение. На мостик немедленно был вызван старпом, еще через несколько минут два десятка матросов высыпали на левый шкафут чистить медяшки и швабрить палубу. Начпрод получил приказание немедленно организовать соответствующий завтрак в честь именитого гостя. Лейтенант, гордый тем, что именно он был зачинателем всей этой суматохи, в заботах носился по верхней палубе.
Через час сигнальщики доложили, что на подходе плавсредство. Это послужило сигналом к отработанному церемониалу встречи.
Приложив руку к козырьку, застыл на верхней площадке трапа командир. У леерных стоек замерли по стойке смирно вахтенные на концах. Горнист звонко проиграл «Захождение».
Из утреннего тумана, яростно дымя, выскочил облупленный рейдовый пароходик. Лихо развернувшись, он приткнулся к борту крейсера. На нижней площадке трапа крейсера изготовились фалрепные, готовые подхватить высокого гостя.
Но первым на трап ступил худощавый юноша в кургузом сером макинтоше. Он торопливо проскочил мимо застывших в напряжении встречающих. Все ждали. Но больше никто не появлялся.
Тут юноша, тоже чего-то поджидавший вместе со всеми, тронул командира за рукав.
— Товарищ командир, я с предприятия «Прибой», из Приморского, прибыл для регулировки контрольно-измерительных приборов.
— Фамилия?! — свистящим шепотом потребовал командир.
— Новиков, в телеграмме было указано, — испуганно пролепетал представитель предприятия.
Командир медленно багровел, продолжая зачем-то держать руку у козырька фуражки. Где-то за спинами встречающих раздался приглушенный звук, напоминающий всхлип.
— Товарищ командир, где прикажете завтрак накрывать? — протиснулся к трапу начпрод.
Командир молчал.
Зловещая тишина нависла над ютом. Лишь вызывающе скрипели концы, еще удерживающие злополучный пароходик.
Командир думал. Он искал выход из создавшейся ситуации и, конечно же, нашел его. Многолетний опыт флотской службы подсказал, что любое запланированное мероприятие должно обязательно состояться.