– Что случилось? – повторила я. Все заглушал плеск воды.
Донесся крик капитана:
– Тяни якорь!
И уже через пару секунд шлюпка накренилась под тяжестью карабкавшихся в нее людей. Я не удержалась в норке.
– Давай! Давай! Быстрее! – кричала Лучия из воды.
Она дождалась, пока все залезут в шлюпку, подплыла к ней, толкнула, пытаясь дать разгон, но ее усилия не особо помогли. Затем и она влезла внутрь. Моряки заработали веслом, гребли и ладонями. Пара человек поднимали парус.
– А Сильверидж? Мы что, бросим его? – в ярости спросил капитана Тембе.
– Он мертв! Угомонись!
Моряки гребли из последних сил, передавая друг другу весло, когда руки отказывались работать. И наконец мы отошли от берега достаточно далеко, поймали ветер в парус. Женщина, оставшаяся на вахте, потребовала:
– Да расскажите же, что там случилось!
Сначала все молчали. Потом отозвался капитан:
– Это был не Кингсленд.
– Жители острова нам не обрадовались, – добавила Лучия. – Они нас не ждали. У них было оружие. Они забрали наши запасы. Тембе чуть не ранили.
Тот мрачно кивнул:
– Сильвериджа ранили. Он шел рядом со мной.
– Он мертв, – повторил капитан, будто пытаясь убедить себя самого.
В воздухе повисло сомнение: моряки склонялись то к одной версии, то к другой, и казалось, что над их головами гудит огромный рой мошкары, перелетающий туда-сюда. Но никто из них не осмелился спорить с капитаном. По крайней мере сразу.
Тембе, недобро прищурившись и глядя себе под ноги, сказал:
– У него шла кровь из плеча.
– Его ранили в грудь. Это верная смерть, – ответил капитан.
Тембе резко отвернулся и шепнул Лучии, которая сидела рядом с нами:
– Он еще был жив.
– Я знаю.
Патронесса тоже слышала их разговор. Мы с ней переглянулись. Капитан вытащил журнал, записал дату, проговорив ее вслух, и продолжил бормотать себе под нос:
– Попытались приблизиться к скалистому острову, с виду необитаемому…
При помощи одного из морских приборов он определил координаты и тоже занес их в журнал. Помолчал и под пристальными взглядами озвучил следующую запись:
– «Мистер Сильверидж погиб от ранения, нанесенного обитателями острова. Остальным членам команды удалось спастись и добраться до шлюпки».
Захлопнул журнал. Тембе отвернулся: его лицо выражало отвращение и усталость. Лучия тяжело смотрела на капитана. Никто не сказал ни слова.
Капитан солгал. Они бросили своего товарища, предоставили ему самому бороться за жизнь. Я содрогнулась от их бессердечия. Вновь заговорил капитан:
– Если нам удастся добраться до Кингсленда, мы там восстановим силы. Затем найдем судно, на котором сможем вернуться домой, и заявим на бунтовщиков.
– Длинный путь нам не одолеть, – пробормотал Тембе, закрыв лицо руками. Пробормотал таким безучастным голосом, что стало ясно – он сломлен.
– Всего несколько дней! – рявкнул капитан.
Не сводя глаз с капитана, Лучия положила руку на плечо Тембе.
– Не все продержатся эти несколько дней, – сказала она.
Отважный поступок
Ухо Чарльза Себастьяна было рассечено надвое. Кровь, конечно, перестала идти, но ушко опухло и сильно болело вот уже несколько дней. Стало ясно, что обратно половинки не срастутся, и это весьма беспокоило мышонка. Злобная курица вырвала кусок прямо из середины. Зато теперь он чувствовал, что… Какое же слово выбрать? Заматерел. Получил боевое крещение. Стал настоящим.
– А ты была права насчет куриц, мама, – произнес Чарльз Себастьян вслух. Хорошо хоть, глаза уцелели.
Когда мышонок вернулся в клетку за крошками, пленница заметила его ранение.
– С Куркумой в догонялки играл, мышонок?
– Это Мейбл на меня напала, – сообщил он, хоть девчонка и не могла его понять. – Курица.
Пленница прищурилась, нагнулась к нему: она явно была впечатлена.
– Но ты удрал. Неплохо, – задумчиво покачав головой, сказала она. – Если осмелели мышки…
Не договорив свой стишок, Бенеллун протянула к Чарльзу Себастьяну ладошки. Веревки до крови изрезали ей запястья.
– Иди сюда, мышонок. Иди сюда, мой хороший. Поиграем. Мне так скучно.
Чарльз Себастьян сидел в углу и не шевелился.
– От людей нельзя ждать добра. Они наши худшие враги! – ответил он, но все же гордо вскинул голову.
Ему понравилось, что девчонка восхищена его смелостью. Он пережил нападение жуткой курицы. Конечно, он по-прежнему не доверял никому и ничему, но в этой клетке чувствовал себя на удивление спокойно. Куры слишком трусливы, чтобы сюда лезть. Кошки ничего не боятся, но они в основном обитают на нижней палубе. Кстати, Патронессу Чарльз Себастьян вообще ни разу не видел со дня бунта и ни капли по ней не скучал.
Другие моряки в клетку тоже не заходили. Единственная угроза – сама пленница, посаженная на цепь, но именно поэтому она ограничена в движениях.
– Зато теперь я могу легко отличить тебя от других мышей из-за порванного ушка, – пробормотала девчонка. Она прислонилась к решеткам, издав что-то похожее на «уф-ф», и принялась дальше сочинять рифмы, чтобы убить время. – Альбатрос – матрос. Нос – подрос.
Чарльз Себастьян уже знал, что прислушиваться к таким глупостям не имело смысла. Он грыз галету, спрятанную в щель между досками палубы, и думал над по-настоящему важными словами: от таких ушки у него сразу оказывались на макушке. Эти слова произносили шепотом. Или, наоборот, орали во все горло. Бунт. Пожар. Буря. Кот. Курица. Надутые куры теперь расхаживали совсем рядом, и от этого становилось не по себе. Покончив с галетой, Чарльз Себастьян с трудом проглотил последние сухие крошки, прилипшие к языку. Надо найти воду. Или научиться пить грог.
Девчонка задремала: ее палец так и остановился на полуслове, которое она выводила на палубе. Но как только Чарльз Себастьян подобрался к жестяной кружке и сделал несколько глотков оттуда, она резко проснулась.
– Больше так не делай! – прикрикнула девчонка. Мышонок отбежал обратно в угол. Она внимательно посмотрела на него и сказала уже гораздо мягче: – Да тебе, наверное, просто хочется пить. – Однако последние капли из кружки она допила сама. – Ты же бегаешь по всему кораблю. Ты что, не можешь сам найти себе грога?
– Не так это легко, – буркнул Чарльз Себастьян.
Что эти люди вообще понимают? Однако он стал оценивать расстояния, которые в силах преодолеть. Может, перестать бояться трудностей и вернуться в курятник? Когда там не будет кур.
Матрос пришел забрать у пленницы миску и кружку, и она задержала его, спросив шепотом:
– Где мы?
Бросив через плечо осторожный взгляд, он заговорил тоже шепотом:
– Подходим к коралловым островам. Завтра там будем. Высадим сторонников капитана и простоим на якоре несколько дней, чтоб без подозрений. Пополним припасы: воды возьмем, провизии. А потом поднимем якорь и отправимся на поиски… – Прервался. – Забудь, что слышала.
– …на поиски бунтовщиков, которые оказались в шлюпке. – Закатив глаза, пленница закончила фразу. – Да я и так все знаю. Чего, думаешь, меня бросили в клетку? – Выпустив раздражение, она выпрямила спину. – Есть шансы, что мистер Томас позволит мне сойти на сушу?
– Ну о чем ты говоришь, Бенеллун! Ты же опасна для него.
– Я просто хочу найти Тео.
– Кого?
– Помощника кока. Я уверена, он не в курсе ваших планов, – раздраженно пояснила Бенеллун.
– А, ты о нем? Никто ж не знал его имени.
Бенеллун поморщилась:
– Не очень у вас с воспитанием.
И Чарльз Себастьян, и остальные в его семье были уверены, что мальчишку зовут Танука. И только сейчас он сообразил: то, что они принимали за имя, было просто окриком кока: «А ну-ка! А ну-ка, быстрее!»
В глазах матроса появилось удивление.
– Так он твой брат? Не повезло. Что вы оказались не вместе, я имею в виду, – быстро поправился он.
– Сводный брат. Ты сможешь убедить мистера Томаса? Или сделать так, чтобы я с ним поговорила? Я буду себя уважительно вести. Я скажу, что усвоила урок.
– Нет ни единого шанса, что мистер Томас отпустит тебя с судна. Слишком большой риск, что ты всем разболтаешь наш маршрут. Боюсь, ты просидишь в клетке до самого прибытия.
Бенеллун в отчаянии вцепилась себе в волосы.
– Обещаю! Слово даю, что буду молчать! Да я вообще ничего не слышала!
– Ты только что призналась в обратном. – Моряк покачал головой. Оглянулся и снова наклонился к девчонке. – Если капитан найдет тебя на суше, то они под пытками вынудят тебя признаться и дать показания против мистера Томаса. Зря ты такие шутки шутила – он тебе не забудет.
– Это же была просто шутка…
– Хватит. Ты плывешь с нами до самого… до места назначения. И останешься там. Так что я тебе советую наладить отношения с мистером Томасом, а не враждовать с ним.
Девочка закрыла глаза: она признавала поражение. И моряк посмотрел на нее со своего рода жалостью.
– А семья у тебя есть? Ну, кроме этого поваренка? – сухо спросил он.
Бенеллун опустила голову.
– Да, мама и папа. Они умрут с горя, если снова меня не увидят. Только вот…
– Что только?
– Мама пропала в море. И мы не знаем, когда она вернется и вернется ли вообще. А папино судно задержалось, и вообще не точно, что он вернулся домой. И мы с Тео теперь по отдельности. – Она печально покачала головой. – Мы все четверо в разных местах. Не знаю, а вдруг мы никогда… – Бенеллун подавила всхлип, будто разозлилась, что не сдержалась.
– Мне жаль…
– Конечно, за меня сейчас никто и крысиного хвоста не даст.
Чарльз Себастьян аж вытаращил глаза, когда представил себе, как Бенеллун меняют на крысиный хвост. Моряк подошел к двери клетки, и, когда взялся за замок, девчонка снова с ним заговорила:
– Но хотя бы чашку воды к еде я могу попросить?
– Вместо грога?
– Вместе с грогом.
– И то и другое тебе давать не велено.
Бенеллун разозлилась:
– Да послушайте! Я жарюсь под солнцем целый день. Вы же запасете много пресной воды на коралловых островах.