– Я думаю, нам следует идти на юг, – сказала Лучия капитану.
Каждое слово прозвучало так, что стало ясно: ее лояльность почти сошла на нет.
– Я помню в той части группу островов… – вмешался Тембе.
– Хватит! – рявкнул капитан.
На следующий день Тембе и Лучия предприняли еще одну попытку убедить капитана. Экипаж шлюпки становился все решительнее: матросы начали спорить с упертым капитаном и осмеливались предлагать ему взять курс на группу островов, которые были где-то там… А мы с Патронессой по-прежнему держались вместе и даже стали друзьями – пусть и временными. Мы обе вели ночной образ жизни, поэтому часто говорили по ночам. Однажды она ни с того ни с сего задала мне вопрос:
– Кто такой Чарльз Себастьян?
Я уставилась на нее во все глаза:
– Откуда ты знаешь его имя?
– Ты звала его в самый первый день, а иногда зовешь во сне. Он жил с вами в ящике?
Этот разговор выбил меня из колеи. Так вот какими вопросами задавалась Патронесса все наше плавание!
– Он мой брат, – ответила я.
– Вот тот мелкий и костлявый мышонок? Тот неаппетитный мышонок, за которым я погналась, прежде чем оказаться здесь?
– Д-да, – ответила я, содрогнувшись.
Как же хорошо, что Чарльз Себастьян показался Патронессе неаппетитным.
– А твоя мать, она осталась на судне?
– Нет. – Я печально прикрыла глаза. – Она погибла за неделю или две до того, как мы сюда попали.
– Понятно. Куркума? – Имя второй кошки она произнесла с ухмылкой. – Ну точно не Робин – он предпочитает крыс.
– Маму убила не кошка. Ее смыла морская волна. Она отправилась за пресной водой, и вот… Чарльз Себастьян ходил с ней. Только представь, как его травмировало это зрелище.
Патронесса участливо наклонила голову – я оценила ее жест. Хоть я и не была уверена, что она способна представить, что почувствовал мой брат, мне было приятно ее стремление выразить участие.
– И ты правда надеешься снова его увидеть? – спросила кошка, помолчав.
Тон выдавал, что она слабо верит в вероятность нашей встречи, но она изо всех сил старалась быть вежливой.
Я отвела глаза. На этот вопрос не хотелось отвечать. Если я скажу правду, то пойду против своего обещания. Если совру – пойду против здравого смысла. Я сказала Чарльзу Себастьяну, что верю в него… Но нет, я больше не думала, что увижу его снова. Теперь, после проделанного пути, когда прошло столько времени… нет. От одного осознания этого мне становилось физически плохо.
Я вдруг поняла, что обещание найти Чарльза Себастьяна многое значило для меня – оно заставляло меня выживать в невыносимом плавании. Что бы держало меня в живых, не пообещай я брату найти его? Существование на шлюпке было мукой. Я оказалась в заточении на носу, повсюду проникает соленая вода, кошка – мой лучший друг, который в любой момент решит меня съесть. Бежать здесь некуда, так что, если она захочет мной перекусить, она меня поймает. Хотя ей придется постараться.
Роковой день приближался. Пресная вода подходила к концу, еды практически не осталось. У меня почти закончились крошки. Мы бесцельно плыли по волнам во власти капитана, который явно сошел с ума, потому что не оставлял попыток найти остров, возможно, и не существующий вовсе. И никто не мог переубедить его. На совести капитана скоро будут смерти всех болтающихся на шлюпке, включая меня и его любимую кошку.
Я долго не отвечала Патронессе. Взглянув на нее через щель в ящике, я удивилась, что она не спит. Кошка смотрела прямо на меня и ждала ответа. Она медленно моргнула.
– Да, я собираюсь найти своего брата, – сказала я, решив поверить в свои слова. – Я обещала. Я… я нужна ему. А он нужен мне. И мы сделаем все возможное, чтобы встретиться. – У меня задрожал нос и непроизвольно вырвался писк. Я не хотела услышать, что встреча невозможна. Поэтому, не давая Патронессе ответить, я сама задала вопрос: – А ты? На судне остался кто-то, по кому ты скучаешь? Или кто-то, кого ты любишь?
Кошка повернула голову и посмотрела на капитана. Раньше она была его питомицей, а теперь ненавидела его. И не сохранила даже намека на терпимость к капитану. Вот поэтому меня так настораживали наши с ней отношения.
– Я скучаю по коку и его еде, – ответила она со вздохом, помолчала. – А еще мне нравился Робин. Тоже кот. Черно-белый с маской на лице, из-за которой у него такой бандитский вид. Знаешь его?
– Мы встречались, – уклончиво ответила я. – А Куркума, что она?
Патронесса помрачнела. И заговорила дальше, сделав вид, что не заметила мой вопрос про вторую рыжую кошку на судне. Они соперничали?
– Куры были ничего, мы неплохо ладили. Но скучать я по ним не скучаю, конечно. С ними не поболтаешь. Глупые птицы. Ничего не замечают вокруг. Ничего не слышат. Бегают за тем, кто их кормит. Понимаешь, о чем я?
– Э-э… Наверное, – сказала я, не глядя кошке в глаза.
Та прищурилась, затем фыркнула и рассмеялась.
– Зато у них все просто.
Ответив улыбкой, я отправилась точить зубы о стенку ящика. И сразу вспомнила Чарльза Себастьяна – из всей нашей семьи у него были самые острые зубки. Хотелось верить, что у него есть сейчас что погрызть. Его это всегда успокаивало.
– Очень надеюсь, что он жив, – грустно сказала я.
Патронесса кивнула:
– И я.
– И Робин тоже.
– Спасибо. Но что ему сделается?
– Действительно. А ты часто думаешь о смерти?
– Обычно нет, а здесь – да.
– А что ты думаешь?
– О смерти? Или как не умереть?
– Как не умереть, я и сама думаю…
– Ну… – Кошка замолчала. Она тщательно вылизала переднюю лапу, затем умылась ею, не забыв про уши. – Со смертью уходят заботы, – хмуро ответила она и вернулась к гигиеническим процедурам.
Я завороженно наблюдала, как ловко и изящно длинные лапы делают свою работу.
– А почему ты не ладила с Куркумой?
– А почему иногда не ладят друг с другом? – ответила она вопросом на вопрос. Мне показалось, она сначала разозлилась, но потом и сама задумалась. – Мы очень разные. Она противная. А я великолепная.
Я расхохоталась. Я хохотала в голос. Впервые в жизни мне было так смешно и от этого так легко: будто из груди вместе со смехом вышел застоявшийся воздух, освободив место для свежего, нового. Это было начало. Возможно, начало настоящей дружбы.
– И все? – спросила я.
Кошка тяжело вздохнула. Моя навязчивость и нетактичность явно ее достали.
– Куркума – моя сестра. И я ее ненавижу!
– Ой! – оторопела я. – Извини. Как сложно…
А ведь правда, две кошки были похожи! Я повертела головой, пытаясь найти новую тему для разговора.
– Э-э… А как работает якорь, ты знаешь?
– Ты о чем?
– Как якорь держит шлюпку на месте, если он просто болтается в воде под нами?
Патронесса окатила меня презрением:
– Ты же в курсе, что под слоем воды находится земля?
Нет, я была не в курсе. Я всегда думала, что есть море, есть суша. И теперь пыталась осмыслить услышанное.
– То есть якорь лежит на земле, которая под водой? – медленно спросила я.
– Точно.
– Поразительно! Спасибо тебе.
– Обращайся. А почему мыши все время что-то грызут? Это потому, что вы нервничаете? Не очень приятно выглядит.
– Мы грызем ради того, чтобы выжить. Грызем – и устраиваем укромные места. А еще потому, что у нас постоянно растут зубы и, если мы перестанем постоянно их стачивать, они вырастут очень длинными и не дадут нам нормально есть.
Патронесса явно была впечатлена:
– Попробуй я погрызть эту доску, в которую ты вцепилась, у меня бы образовался полный рот щепок вместо зубов.
– Беззубая кошка – отличная мысль.
Патронесса прыснула от смеха. Я впервые услышала от нее такой звук.
– И не надейся!
К рассвету, когда настало время укладываться на долгий дневной сон, я смотрела на род кошачьих совершенно по-новому. А Патронесса иначе смотрела на меня. По крайней мере, я на это надеялась.
Но боязнь того, что произойдет, когда закончится соленая треска, никуда не делся. Перед тем как лечь спать, я отдала кошке последний кусочек. Больше на шлюпке еды не было.
– Это все мои запасы, – сообщила я. – Еще пару крошек принесу. Больше нету, мне очень жаль. – И мне действительно было жаль.
Последний крохотный кусочек трески Патронесса взяла в пасть так бережно, как мама мышь взяла бы в зубы только что родившегося мышонка, чтобы перенести в самое теплое место в гнезде.
– Я буду растягивать удовольствие, – сказала кошка.
Пока я, глядя в небо, думала о Чарльзе Себастьяне и нашем обещании, Патронесса сходила и принесла мне напиться – до того, как проснутся люди.
Новая дилемма
Как и следовало ожидать, Патронессе не нравилось голодать. Трогательные разговоры той ночи, когда мы доели последние запасы, больше не повторялись. Но и на меня кошка не охотилась. Пока не охотилась. К тому же спустя столько недель мучений наш упертый капитан, кажется, нашел остров, который искал. И все изменилось в одно мгновение.
Они увидели Кингсленд, когда из-за него вставало солнце. Он был подобен божеству, этот остров, чьи жители радушно принимали торговцев и не пытались их убить. Экипаж шлюпки схватился за весло, несмотря на то что все ослабли. На этот раз капитан был уверен.
– Остров выглядит более обжитым, чем раньше, но я уверен – это он, – сказал капитан.
– Мы спасены! – воскликнул один из моряков.
– За Кингсленд! – закричал Тембе, и его клич тут же подхватили остальные, начав чокаться воображаемыми кружками.
От отчаяния не осталось и следа: моряки воспряли духом. Воображение рисовало нам чудесный, благословенный остров Кингсленд. После пути, который мы проделали, не было места лучше, чем Кингсленд.
Мы причалили к небольшому плоскому куску суши, который тянулся по поверхности воды. Скажу честно, мне пришлось сильно пошевелить мозгами, чтобы понять, почему эта покрытая досками штука не раскачивается на волнах, как наша шлюпка, а остается неподвижной. Возможно, ее держал якорь?