Произнеся эти слова вслух, я поверила в них.
– Со мной все будет в порядке!
На горизонте
Сидя рядом с Патронессой, я прокручивала в голове наш разговор.
– То есть тут живет другая мышь?
Патронесса хитро глянула на меня:
– Ну, больше нет.
Я проглотила комок в горле:
– Зато честно. А ты видела еще мышей?
– На днях на охоте. Они не похожи на тебя. Крупнее, шерсть грубая, хвосты длиннее. Напоминают мелких крыс.
Ее описание совсем меня не вдохновило, а, наоборот, заставило сжаться.
– Но, возможно, птица как раз эту мышь и унесла. Она приземлилась с ней по ту сторону бухты.
И снова я только ойкнула. Чем дальше оттуда, тем лучше. Если бы мне сказали в тот момент загадать желание, я бы попросила, чтобы все нужное оказалось как можно ближе. Еда, вода, гнездо. Так было бы гораздо безопаснее. Но я не собиралась снова падать духом, поэтому решила бросить все силы на восстановление дружбы с Патронессой.
– Если увидишь рядом с моим деревом какую-нибудь небольшую мышку, скажешь мне?
Патронесса расплылась в нахальной ухмылке, а ее хвост обвил спину.
– Но ведь я не обязана отпускать всех мышей на свете, как ты думаешь? Где ты видела кошку, которая знакомит мышей друг с другом? – Помолчала. – Кроме того, а вдруг вам придется посоревноваться?
– Что?! – воскликнула я, прежде чем успела понять, что она шутит. А когда пришла в себя, задала вопрос, который давно вынашивала: – А твоя мама осталась жить в доме капитана на суше?
Я застала Патронессу врасплох. Она отвернулась и уставилась на дорожку:
– Не знаю, я видела ее последний раз, когда была совсем котенком. Мы сходили с капитаном в три плавания. Но последнее, надо признать, запомнилось мне особенно.
– А Куркума?
– Да, и она тоже. Мы всю жизнь вместе. Ну то есть были.
Кажется, кошку разлука с сестрой совершенно не волновала.
– Ты скучаешь по ней? Ну хоть немножко?
– Знаешь, по Робину больше. Он забавный.
– А котята у тебя есть?
Патронесса застыла.
– О… Да, конечно. Но я не знаю, где они. Ты же понимаешь корабельную жизнь.
Она замолчала, давая понять, что больше не хочет говорить на эту тему.
– Ты стала для меня таким хорошим другом, – тихо произнесла я.
Патронесса молча закрыла глаза. И тут к нам донесся крик с пляжа. Мимо нас промчался к дому Тембе, на этот раз испугав и меня, и кошку.
– Ты куда? – вслед ему заорала Лучия.
– За трубой!
По дорожке пробежала Лучия.
– Думаешь, это он? – кричала она.
Патронесса собралась в комок и запрыгнула на дерево, чтобы видеть происходящее. Я осталась сидеть под кустом. Что там делается? Кто такой «он»? Неужели это капитан приплыл по душу своих двоих офицеров? А как мне быть? Как быть нам? Снова придется срываться с места?
– Что ты видишь? – пропищала я.
– Ничего.
Патронесса стояла на дереве, вытянув шею, вглядываясь в морскую даль. И я тоже взбежала по стволу и встала рядом с ней, хотя понимала: если кошка не может ничего разглядеть, то я и подавно не сумею. Снова пронеслись по дорожке люди. Добежав до пляжа, остановились. Лучия приставила подзорную трубу к глазу.
– Это капитан? – нетерпеливо спросил Тембе.
– Я не… – Не договорив, Лучия покрутила трубу, протерла стекло, снова приложила ее к глазу.
– Ты видишь флаг? – не унимался Тембе.
Лучия опустила трубу и с каменным выражением лица повернулась к Тембе:
– От флага остались лохмотья. Но я уверена: это «Шарлотта» идет к нам!
В ожидании
Кажется, я потеряла сознание на долю секунды, прежде чем снова задышать полной грудью. Наш старый верный корабль! Мы смотрели, как он входит в бухту. Ну и досталось же ему. Но все равно, зрелище было невероятное. Во мне боролись сомнения и надежда. Мой брат! Там ли он?
– Они увидят шлюпку и решат, что здесь капитан! – в ужасе завопила Лучия. – Быстрее, Тембе! Их надо встретить и дать понять, что здесь только мы!
Двое столкнули шлюпку в море, бегом разогнали ее по воде и запрыгнули, схватили весла. Мы с Патронессой спустились с дерева и по дорожке направились к воде.
– Что-то у меня появились сомнения… – задумчиво произнесла кошка. – Сама подумай.
Ей явно пришла в голову какая-то мудрая мысль, но я пока не спрашивала – пыталась сама додуматься. Главный вопрос оставался один: если «Шарлотта» бросит в бухте якорь, как мы доставим Чарльза Себастьяна на берег? А за ним тут же возникал следующий, страшный, не перестававший ни на секунду волновать меня: а жив ли вообще мой брат? К ответу я была не готова.
– Чарльз Себастьян! Чарльз Себастьян! – заверещала я изо всех сил, подпрыгивая на дорожке.
– Побереги голос! Будешь кричать, когда они подойдут ближе, – вразумила меня Патронесса.
Она была права, поэтому я подавила в себе желание снова позвать брата.
Нам не было видно, что происходит со шлюпкой, доплыли ли Лучия с Тембе до корабля, но вскоре тот подошел ближе к берегу.
– Они бросают якорь, – сообщила Патронесса. – Притянули к себе шлюпку. Давай подберемся ближе. – И мы с кошкой направились к кромке воды: мокрый песок был гораздо устойчивее, в нем не вязли лапки, как в сухом.
– Чарльз Себастьян! Чарльз Себастьян! – звала я, но ответа не было.
– Грузят в шлюпку припасы, – комментировала Патронесса. – И спускают еще одну лодку. Моряки по такелажным сетям, на которые крепят грузы, перелезают в шлюпки.
– Чарльз Себастьян!
Я отчаянно хотела услышать ответ. Отчаянно хотела верить в те слова, которые сказала ему перед разлукой. И вдруг меня поразило осознание. А ведь мама чувствовала то же самое, напутствуя меня. Она ждала, что я поверю. Я закрыла глаза, пытаясь отогнать эту мысль. Вытянувшись на задних лапках, я вновь закричала:
– Чарльз Себастьян!
Но ветер сдул имя обратно, швырнул мне в лицо.
– Они плывут к берегу, а на борту еще остались люди. Значит, они отправят сюда еще несколько шлюпок. Скажи своему брату! Скажи ему, чтобы спрятался в припасах. Пусть прыгнет в лодку, когда она причалит к кораблю.
Я кричала, кричала то, о чем просила Патронесса, но не слышала в ответ ни малейшего писка. Встречный ветер, враждебный ветер убивал почти все шансы, что мои слова достигнут судна.
Первой пристала наша шлюпка, бросив якорь на суше. За ней следом появилась лодочка поменьше. Начали высаживаться люди. Они несли ящики с запасами.
– Быстро, садись мне на спину, – приказала Патронесса. Поплывем на малой лодке. Закопайся в шерсть поглубже. И держись!
Я взвизгнула в ответ, абсолютно не понимая, как ее план может сработать. Лапы приросли к песку.
– Мы утонем! – только и сказала я.
– Тогда я пойду сама. Сиди в безопасности.
И кошка направилась к лодочке, раскачивавшейся на волнах у берега. Она заходила в воду, как будто шла по зыбучему песку.
– Стой! Что ты делаешь?
– Собираюсь принести твоего брата.
– Но…
– Тихо!
Кошка прыгнула на подкатившуюся к ней волну, распласталась на животе с выражением невыносимого омерзения на морде и поплыла, еле-еле высунув голову из воды – теперь больше похожую на голову крысы.
Я бросилась прочь с дорожки, потому что матросы заполонили пляж. Один из них схватил Патронессу за шкирку и выбросил на берег. Она приземлилась на все четыре лапы, чихнула и снова бросилась в воду с явным намерением доплыть до лодки. А когда уже достигла цели, ее выхватил из воды сидевший там матрос.
– Смит! – заорал он, поднявшись с Патронессой в руках. – Забери эту чертову кошку. Я сейчас пойду грузиться.
Моряк, которого звали Смит, прошлепал по воде к лодке и взял кошку. Патронесса сопротивлялась, но он прижал ее к груди.
– Да она, кажись, решила вернуться на корабль, – хохотнул он.
– Может, думает, что капитан там, – предположил второй.
– Вообще непонятно, чего она нашла в этом монстре.
– Ладно, не отпускай ее, – бросил матрос, сидевший в шлюпке, и погреб к «Шарлотте».
Патронессе наконец удалось выкрутиться из крепких рук Смита, заметно его поцарапав. С проклятиями он отбросил ее от себя, да еще и пнул, прежде чем она успела отскочить. Отлетев от удара сапогом, перевернувшись в воздухе, Патронесса вскочила на ноги и помчалась под деревья залечивать раны.
А я прямо по песку побежала к ней, чтобы быть рядом.
– Дура! Вернись на берег! – бросила она, корчась от боли. – Кричи брату: пусть спрячется в припасы. Иначе с корабля ему не выбраться.
Ее грубость ранила меня, но я послушалась. Надежда утекала в песок как вода, но я звала и звала Чарльза Себастьяна, звала, пока не пропал голос, превратившись в сипение. Брат не отвечал мне. До захода солнца шлюпка и маленькая лодка несколько раз проделали путь от корабля до берега и обратно, пока не перевезли всех моряков, все запасы, кур и котов.
Чарльз Себастьян, если он и прятался в провизии, молчал. Но я продолжала думать: он тоже должен звать меня, а если не зовет – значит, его там нет.
Отчаяние
Последним сошел на берег главарь бунта – мистер Томас. Лучия встретила его ледяной улыбкой:
– Где вы были?
– Пришлось сделать остановку, – ответил он. Замолчал. Лучия ждала, скрестив руки на груди. – Высадили на коралловых островах несколько человек. Они хотели тогда сесть в шлюпку с капитаном и вами, но не поместились. – Пауза. – Так было правильнее: они слишком много ныли.
– Они знали, что вы идете сюда?
– Конечно, нет, Лучия. За кого ты меня держишь?
– Хорошо. А девчонка, которая все слышала?
– Мы держали ее отдельно.
Лучия вскинула бровь:
– Как это?
Мистер Томас виновато оглянулся:
– Не важно. Она здесь.
Глаза Лучии пылали гневом:
– Я должна увидеть девочку! Немедленно!
– Зачем? С ней все в порядке.
– Сказать, что ее сводный брат умер.
Томас побледнел и издал возглас удивления. Лучия развернулась и властным жестом позвала его за собой, а я осталась сидеть, сгорая от любопытства. Девочка. Сестра Тануки. Она здесь. И вот-вот ей сообщат новость, которой я сама боюсь больше всего на свете.