[18]. С ним у меня были особые отношения – как ни с кем другим. Мы были настоящими друзьями и любили друг друга.
Я помчался к ней, приветливо виляя хвостом.
– Трисон, ты куда? – услышал я вслед голос Максима.
Заметив меня, женщина улыбнулась и поставила коробку на землю.
– Здравствуй, дорогой! – Она погладила меня по голове, когда я ткнулся носом в её колени.
Мужчины подошли следом.
– Сара, так вы знакомы? – нахмурился Лёва.
– Лёва, это твой пёс? – вопросом на вопрос ответила женщина.
– Нет, это собака моего друга, они вместе приехали из России на стажировку. – Он кивнул головой на Елисеева и добавил: – Познакомься, это Максим.
– Откуда вы знаете Трисона? – удивился напарник.
– Так он вчера у меня в гостях был, а привёл его к нам Фрэнки, наш почтальон, – ответила она и посмотрела на меня. – Так значит, тебя Трисоном зовут?
– Ав, – подтвердил я.
Ещё одна умная женщина, с первого раза запомнила моё имя. А ведь могла тоже что-нибудь типа Тристана отчебучить!
– Какой замечательный у вас пёс, – улыбнулась женщина, переводя взгляд на Макса. – Мы с ним быстро подружились.
– Да, он такой, с кем угодно найдёт общий язык, – с улыбкой подтвердил напарник.
– Ну, слава богу, теперь я спокойна, а то всю ночь переживала за него. Смотрю, вроде ошейник есть, понимаю, что не беспризорный, а где живёт, не знаю. Они с Фрэнки убежали от нас, а я думаю, вдруг не найдёт дорогу и заблудится.
– Что вы, у него нюх, как… – Елисеев осёкся и, кашлянув в кулак, добавил: – Он хорошо ориентируется на местности.
Вы заметили, насколько все эти собачьи фразеологизмы врезались в сознание людей? Они произносят их непроизвольно, совершенно не задумываясь о значении. Я думаю, речь человека заметно оскудеет, если он не будет их употреблять.
– Вот и познакомились, – сказала женщина. – Приглашаю вас всех к нам в гости. Приходите, пообщаемся, чаю выпьем.
Мы поблагодарили приветливую женщину за приглашение и, попрощавшись, продолжили путь.
– Так вот, значит, как ты вчера проводил свой досуг! – усмехнулся Лёва. – Бессовестный пёс, по гостям он шатался, пока мы себе места не находили.
Чувствую, эти приключения будут мне икаться до самого отъезда. Не умеют люди простить и забыть навсегда, будут грызть до конца жизни.
Я сразу догадался, что Лёва в городе – известная личность. Не было ни одного прохожего, кто бы с ним не поздоровался. Мы подошли к широкой проезжей части, по которой бесконечно носились автомобили.
Нужная нам остановка общественного транспорта была на другой стороне дороги. На светофоре никого не было. Пока горел красный свет, люди прятались под козырьками зданий, в кафешках и мелких магазинчиках. Я их понимал: стоять под солнцем на такой жаре просто невыносимо. Мы тоже укрылись в тени ближайшего кафе, хозяин которого оказался знакомым Лёвы. Мужчины перебросились несколькими фразами на иврите. Чаще всего в их устах звучало одно и то же выражение: «а-коль беседер». Потом Лёва объяснил, что оно означает «всё нормально». Коллега сказал: «У израильтян принято говорить эту фразу, даже когда тебя везут в гробу на кладбище». Честно сказать, я так и не понял, что нормального в том, что тебя собираются хоронить. Когда загорелся зелёный свет, люди выскочили из укрытий и быстро перебежали на другую сторону.
Я вспомнил Анну Михайловну: она всегда говорила, что мечтает жить в тёплом климате, мол, устала от наших холодов. Не знаю, что она подразумевала под тёплым климатом, только я бы не хотел постоянно жить в таком пекле. Здесь даже дорогу нормально не перейдёшь. Пока дождёшься зелёный свет, можно в шашлык-машлык превратиться.
Автобус пришёл почти полный, в утренний час пик все спешили по своим делам. У Лёвы бесплатный проезд, а на меня пришлось покупать билет по такой же стоимости, как и для Максима. Мужчины заняли свободные места в последнем ряду, а я развалился у их ног и прикрыл глаза, наслаждаясь приятной прохладой салона. Сквозь наползающую дремоту слышал непонятные людские разговоры, детский смех. Водитель оказался ещё тем юмористом: с каждым вновь входящим пассажиром он шутил (особенно если это была девушка) или что-то рассказывал, при этом жестикулируя руками и забывая про руль. Вдруг он резко затормозил, отчего я мгновенно проснулся, а затем, раздражённо ругаясь, нажал на сигнал и долго его не отпускал.
Сон как лапой сняло, и я начал наблюдать за происходящим в салоне. На очередной остановке несколько человек вышло, освободив места в середине. Вошёл молодой бородатый парень в тёмных очках и бейсболке, надвинутой на глаза. Он прошёл по салону и остановился в нескольких шагах от нас. Поставил в проходе небольшую дорожную сумку и встал возле неё, хотя рядом были свободные места. Так обычно поступают пассажиры, если им предстоит недолго ехать. Судя по нервным и суетливым движениям, он был чем-то встревожен, может, даже напуган.
Неожиданно я уловил странный химический запах, приподнял голову и поводил носом. Он напомнил мне настойку, которой Андрей Максимович лечил суставы. Сначала я старался не обращать внимания, вновь опустил голову и прикрыл глаза. Но запах усиливался, и от этого моё раздражение все росло и росло. Приблизившись ползком к сумке, я окончательно убедился, что запах идет из неё. Тогда я даже представить не мог, какую опасность несёт в себе её содержимое. Никогда раньше я не сталкивался с подобным. Никто из пассажиров даже не обратил внимания на мои действия. В этот момент автобус остановился на очередной остановке, и мужчина заторопился к выходу, расталкивая на ходу возмущённых пассажиров. Заметив, что он оставил сумку, я начал гавкать, призывая людей помочь вернуть её забывчивому пассажиру.
– Трисон, ты с ума сошёл? – воскликнул Макс и приказал: – Ко мне!
Не обращая на меня внимания, суетливый пассажир грубо оттолкнул пожилую женщину, которая шла впереди него, и буквально пулей выскочил из автобуса. Недовольная бабулька что-то пробубнила и вслед за ним покинула салон. Водитель закрыл двери, и автобус продолжил путь. Я же продолжил настойчиво гавкать. Да что же это такое – сумка осталась, а человек уехал! А вдруг у него там что-то ценное лежит? Пассажиры высунули головы в проход, с любопытством поглядывая на меня. Видимо, они подумали, что я перегрелся на солнце. Никто не предпринимал никаких действий, и лишь один Лёва в три прыжка оказался рядом со мной, схватил сумку и закричал:
– Макс, открой окно!
Напарник попытался, изо всех сил дёргая ручку, но она не поддавалась. Впереди сидящий пассажир в чёрной шляпе и с длинными бакенбардами тоже принялся открывать окно, которое находилось над его головой, но тщетно. В салоне вдруг началась паника, люди повскакивали со своих мест и бросились к выходу, загородив весь проход. Водитель, глядя в зеркало на обезумевших пассажиров, которые ему что-то кричали, ничего не понимал и продолжал движение.
– Разбей его чем-нибудь, – приказал Лёва напарнику. Я видел, как по его лицу ручьём течёт пот.
Макс судорожно похлопал себя по карманам, а затем ударил локтем по стеклу.
Такое окно надо кувалдой разбивать – и то вряд ли получится с первого раза. Я стоял в проходе, наблюдая за внезапно возникшей суматохой, и не понимал, что творится. Неужели весь этот сыр-бор из-за сумки?
Наконец Максиму удалось отодвинуть щеколду, и упрямое окно поддалось. Лёва выбросил в него сумку, и вдруг раздался громкий хлопок. И только в этот момент до меня дошло, что произошло. Пассажиры, как по команде, одновременно пригнулись и прикрыли головы руками. От ударной волны автобус повело из стороны в сторону, водитель резко нажал на тормоз. Не удержавшись, люди полетели вперёд, наваливаясь друг на друга. В этот момент мне показалось, что автобус перевернётся. Водитель, петляя по дороге, проехал ещё несколько метров и остановил транспорт у обочины.
Коллега обратился к пассажирам на иврите, те в ужасе посмотрели на него и с неохотой начали рассаживаться по своим местам. Когда проход освободился, Лёва с Максом побежали к выходу и выскочили из автобуса. Я сорвался с места и бросился за ними. Мужчины побежали к тому месту, куда Лёва выбросил сумку. Какое-то время они молча смотрели на воронку внушительных размеров, вытирая льющийся по лицу и шее пот.
– Д-а-а, – протянул Елисеев, почесав подбородок. – Хорошо, что всё это случилось в безлюдном месте и никто не пострадал.
– Спасибо тебе, Трисон, – задумчиво произнёс Лёва. – Ты только что спас как минимум человек тридцать.
Да я, собственно, для этого и живу, чтобы спасать и помогать. Как говорил мой Иван Савельевич: «Трисон, человека судят не по словам, а по поступкам». Вот так же и у нас. Думаю, своими действиями я уже не раз доказал преданность людям. На всю оставшуюся жизнь я запомню, как пахнет вещество, способное отобрать жизни у десятков людей.
Глава 9
Я раньше часто слышал выражение «шабат шалом». Вот вы знаете, что оно означает? Я тоже думал, что знаю, а на деле оказалось не совсем так. Я думал, что «шалом» – это приветствие, а вот что такое «шабат», вообще не догадывался, пока Лёва не просветил.
– На самом деле, люди заблуждаются, считая, что «шалом» – это «здравствуйте» или «привет». В переводе слово означает «совершенство». Только под совершенством подразумевается не физическое, а духовное состояние человека, – рассказывал коллега по дороге домой, сидя за рулём автомобиля.
– То есть, получается, произнося «шалом» при встрече, израильтяне желают друг другу духовного совершенства? – спросил Максим.
– Гляди, какой умный, – рассмеялся Лёва. – Да, ты попал в яблочко.
– А сегодня с заходом солнца наступает шабат, – продолжал он, – что в переводе означает «здравствуй, суббота». Это еженедельный праздник у израильтян. В этот день люди приветствуют друг друга, произнося «шабат шалом».
– Я знаю, что в субботу в Израиле всё закрыто, даже продуктовые магазины не работают, транспорт общественный не ходит, и делать ничего нельзя, даже нажимать на выключатель, чтобы включить свет, – поделился своими познаниями Елисеев.