В гонке участвовали также яхтсмены на экзотических парусниках. Опытнейший навигатор из Лондона Ричи отправился в далекий рейс на восточной джонке, а американец Фоллет на полинезийском катамаране, правда несколько усовершенствованном. Особым вниманием прессы перед началом гонки пользовалась единственная женщина-пилот вертолета Эдит Бауманн из ФРГ. На борту тримарана «Коала-III» вместе с яхтсменкой отправилась в плавание лохматая собачонка по кличке Шатц. Это обстоятельство дало повод для заголовка статьи в «Обсервере» — «34 мужчины и одна женщина (и собака) отправились под парусом через Атлантику».
Итак, тридцать пять яхтсменов из десяти стран на яхтах самой различной конструкции начали трансатлантическую гонку.
Первой сенсацией гонки было возвращение в Плимут фаворита гонки Табарли. 2 июня его тримаран с пробоиной в правом поплавке появился на плимутском рейде. На следующий день после срочного ремонта «Пен-Дюйк» все-таки вышел в открытое море. Однако довольно скоро выяснилось, что автоматическое управление отказало и расстроенный Табарли вновь был вынужден вернуться к английским берегам. Стали поговаривать, что Табарли подвела неудачная конструкция тримарана. Но сам французский яхтсмен объяснил, что конструкция тримарана ни при чем, а вот то, что он не успел опробовать автоматическое управление, и является главной причиной его неудачи.
В первые же дни еще один участник — Э. Хинеманн из ФРГ — сошел с дистанции.
Сначала было очень трудно определить лидеров — яхты шли кучно. Да и регулярная радиосвязь поддерживалась отнюдь не со всеми яхтами. Правда, о местоположении «молчаливых» яхтсменов узнавали от капитанов проходящих кораблей.
15 июня только от семнадцати яхт были получены сообщения. Южноафриканец Даллинг жаловался на значительную потерю времени. На его «Вуртреккере» были во время шторма сорваны гик и грот. Не менее шести часов потребовалось яхтсмену, чтобы их выловить.
16 июня лидирующие яхты достигли предельного для радиосвязи расстояния. Однако Джоффри Уильямс «пробился» и сумел сообщить свои координаты. Специалисты из пресс-центра определили, что на следующий день мореплаватель войдет в зону айсбергов и тогда ему придется нести непрерывные вахты.
Ранним утром 18 июня в многоголосом эфире над Атлантикой зазвучали сигналы бедствия. Их передал двадцатисемилетний французский яхтсмен Жан де Кат:
«Мое место 54° северной широты, 30° западной долготы. Потеряны руль, мачта и один поплавок. Оставаться на тримаране невозможно, покидаю судно».
В восемь часов взлетел в воздух первый поисковый самолет. С учетом течений и ветров был намечен район поисков площадью 36 000 квадратных миль. В полдень 18 июня в операции по спасению Жана де Ката уже принимало участие четыре корабля, оказавшиеся в пределах намеченного района, и четыре самолета. Корабли и самолеты принадлежали разным странам.
…Поиски, длившиеся уже двое суток, не давали никакого результата. Правда, днем 20 июня были обнаружены красные буи из пенопласта. Однако быстро выяснилось, что у де Ката таких буев не было.
И вот, наконец, в 18 часов 40 минут с борта английского поискового самолета сообщили:
«Потерпевший кораблекрушение обнаружен в точке 53°55′северной широты и 23°45' западной долготы. Находится в оранжевой лодке, размахивает руками и подает сигнал красными ракетами».
Эти координаты были переданы на корабли, находившиеся в районе поиска. Первым подошел к резиновой надувной лодке норвежский теплоход «Ягона». Доставив спасенного в Англию, теплоход затем проследовал в порт назначения — Ригу.
Когда «Ягона» ошвартовалась у причалов Рижского торгового порта, капитан «Ягоны» Олаф Аппольд любезно согласился дать интервью корреспонденту ТАСС:
— Наш теплоход следовал с полным грузом из Канады в Ригу, — рассказывал Аппольд. — 18 июня около 19 часов радист доложил, что с борта английского самолета сообщили: обнаружена резиновая надувная лодка и в ней человек. Координаты, которые дал нам летчик, говорили о том, что Кат находится примерно в 50-70 милях южнее нашего курса. Я немедленно дал приказ изменить курс «Ягоны» и полным ходом идти к месту аварии.
Через три с половиной часа хода мы увидели маленькую точку. Подошли поближе. Наш громадный корабль качало. Каково же было яхтсмену! Только действительно смелый человек мог не растеряться в таких условиях! Мы спустили шторм-трап. Высокий спокойный человек в совершенно мокрой одежде быстро поднялся к нам. Мы переодели Жана де Ката в сухое платье. Я предложил ему рюмку коньяку и кофе. Он поблагодарил и отметил, что никогда не пьет спиртного, и попросил крепкого чая. Затем Кат отправил радиограмму родным.
Четверо суток пробыл французский яхтсмен на борту нашего судна. Весь экипаж полюбил его. Художник, он целыми днями рисовал, раздаривая морякам прекрасно написанные этюды. Кат сказал мне, что думает несколько лет поработать в Норвегии и Дании: нужно скопить денег на новую яхту. А затем он собирается снова отправиться под парусами через Атлантику»{2}.
Естественно, что с 18 по 20 июня всеобщее внимание было приковано к Кату и операции по его спасению. Но как только яхтсмен оказался на борту «Ягоны», повысился интерес к ходу гонки.
Лидирующие яхты прошли приблизительно две трети пути, но получить ответ на вопрос, кто же единоличный лидер гонки, пока было нельзя.
Лишь после 20 июня стало очевидно, что наибольшие шансы на успех имеет Джоффри Уильямс. Так оно и случилось. Прибытие Уильямса в Ньюпорт ожидалось утром 27 июня. Готовилась грандиозная встреча, но в последние сутки «Сэр Томас Липтон» шел так стремительно, что пришел в Ньюпорт (аванпорт Нью-Йорка) уже в 2 часа 30 минут. Прожекторы ярко осветили белую яхту «Сэр Томас Липтон» и фигурку яхтсмена в оранжевой одежде. Через несколько минут Уильямс давал первое интервью:
— Что вы почувствовали, пересекая финишную линию?
— Огромное удовлетворение!
Уильямс затем сказал, что опасность пересечения Атлантики преувеличена.
На переход через Атлантический океан ему потребовалось 25 суток 18 часов 33 минуты. Таким образом, побит рекорд Эрика Табарли на целых тридцать шесть часов.
Второй, спустя 17 часов 12 минут, пришла яхта «Вуртреккер» с южноафриканцем Даллингом.
Вступив на сушу, Брюс Даллинг сказал:
— Второй? Второй не лучше, чем последний.
Любопытно, что «покровители» Даллинга хотели подать протест на победителя гонки Уильямса, регулярно использовавшего во время гонки «советы» электронно-вычислительной машины по выбору оптимального курса, установленной в Лондоне. В случае удовлетворения протеста победителем гонки должен быть объявлен южноафриканец. Однако Даллинг не пожелал участвовать в «грязном деле» — как он сам выразился.
И наконец, еще через 40 часов 30 минут финишировал американец Том Фоллет на своем «Тяни-толкае», как образно назвали журналисты полинезийский катамаран «Чиирс». Полицейский, стоявший на пирсе, когда ошвартовывался хрупкий на вид катамаран, сокрушенно покачав головой, заметил: «Надо быть сумасшедшим, чтобы плавать на этакой штуке». Трудно далось плавание Тому Фоллету и его полинезийскому катамарану, привыкшему к обдуваемым ровным пассатом просторам Тихого океана. Можно сказать, что мореплаватель искал своему суденышку подходящие условия. Маршрут Тома Фоллета лежал к югу от Азорских островов.
Нельзя себе представить большего контраста в конструкции трех лучших парусников, которые первыми прибыли в Ньюпорт.
Классический кэч «Сэр Томас Липтон», построенный знаменитым Робертом Кларком — автором чичестеровских «Джипси-Мот», неизменно вызывал охи и ахи знатоков. «Вуртреккер» тоже кэч, но меньших размеров и со значительными «отклонениями» от классического. А катамаран Тома Фоллета — необычное для Атлантики суденышко.
Как раз в ночь на 27 июня, когда финишировал в Ньюпорте «Сэр Томас Липтон», на борт французского корабля «Анри Пуанкаре» в трехстах милях севернее Азорских островов была взята Эдит Бауманн. Ее тримаран «Коала-III» был буквально истерзан штормом, и яхтсменке ничего не оставалось, как подать сигнал бедствия.
Очень неплохие шансы в гонке были у англичанина Бриана Кука. Его шлюп «Опус», построенный все тем же Робертом Кларком, все считали шедевром парусного судостроения.
В самом центре Атлантики Кук встретил советский траулер.
— Мы бы хотели получить точные координаты, — обратился он к советским морякам.
— Мы? А где же ваш спутник? — удивились они.
— Ах да, — рассмеялся одиночный мореплаватель. — «Мы» — это «Опус» и я, мы неразлучны.
Однако, обладая великолепной яхтой, Кук совсем не спешил к финишу. «Я плыл, наслаждаясь соленым ветром, безграничными просторами».
Международные гонки через Атлантику, организованные Западным яхт-клубом Англии, получают все большую популярность. Поговаривают, что в 1972 году старт в Плимуте возьмет не менее пятидесяти яхт.
ЧАСТЬ II
Тихоокеанские одиссеи
29 сентября 1513 года испанский конкистадор Васко Нуньес де Бальбоа с небольшим отрядом пересек Центральную Америку от Атлантического побережья в западном направлении и оказался на берегу неизвестного моря. С театральной помпезностью Бальбоа, облаченный в доспехи, вошел в пенящиеся волны и провозгласил власть испанской короны над Mar del Sur, то есть Южным морем. Так Бальбоа назвал это море потому, что впервые увидел его на южной стороне горизонта.
Семь лет спустя корабли Фернана Магеллана пересекли Южное море с востока на запад, не испытав ни одной бури, что побудило Магеллана назвать его Маг Pacifico — Тихим океаном. Это название, несмотря на свою парадоксальность (в Тихом океане частенько свирепствуют тропические ураганы и тайфуны), сохранилось и сейчас является наиболее употребительным.
Употребляется и другое название — Великий океан, предложенное французским географом Ж. Бюашем. В самом деле Тихий, или Великий, океан — самый большой океан наше планеты. Он простирается с севера на юг почти на шестнадцать тысяч километров, а с востока на запад — на девятнадцать с половиной тысяч километров.