— Не было печали, — сердито сказал капитан и отодвинул тарелку. — Раз тронулось — за борт его. Что же тут еще поделаешь? Нечего заразу разводить… Вы уж сами и распорядитесь, Николай Иванович, пообедают люди, и сразу авралом…
После обеда завпрод выкликнул охотников. Их нашлось больше чем нужно. Ходить за продуктами в холодильник все любили на «Камчадале». Там было холодно, как зимой. На тонких трубочках, змейками тянувшихся по стенам, рос белый иней. Тут после тропического зноя палубы всегда можно было отдышаться, можно было смахнуть рукой пушистый снежок с морозильной трубки и холодной ладонью провести по уставшему от зноя лицу.
Но теперь иней растаял. На трубках висели грязные желтые капли. В холодильнике стало душно, как в заброшенном погребе, пахло кислыми яблоками, испортившимся мясом и какими-то грибами.
— Беда, — сказал завпрод, окинув глазами свои владения. Сокрушенно покачав головой, он показал глазами на мясо, висевшее вдоль стенки, и добавил грустно: — Ну что же, ребята, давайте…
Матросы снимали с крючьев обмякшие, покрывшиеся серым налетом бараньи тушки, большие куски мяса, свиные окорока… Взвалив на спины тяжелую ношу, они выбегали на палубу и складывали у фальшборта груду добра.
Завпрод еще раз посмотрел на свои пропавшие запасы, потрогал мясо пальцем, понюхал и, вздохнув, сказал наконец:
— Вали за борт…
Кому-кому, а завпроду было от чего расстроиться. В Гонолулу, где в последний раз стояла флотилия, завпрод по дешевке купил много мяса и надеялся, что хватит до конца рейса. А тут, раз такое дело, снова придется придумывать, чем кормить команду…
Тяжелые куски полетели за борт.
Как раз в это время подбежал Задерикоза с тушей барашка на плечах. Он сбросил барашка прямо за борт в воду. Туша плюхнулась, подняв брызги, и стала медленно тонуть. Вдруг рядом с барашком появилось в глубине длинное светлое пятно. Барашек рванулся в сторону и пропал.
Приглядевшись, все, кто стоял у борта, увидели небольшую стайку огромных коричневых рыб. Они плыли за «Камчадалом», обгоняя друг друга, рыская острыми носами, как собаки, бегущие по следу. Когда мясо падало в воду, перевернувшись кверху белыми животами, они хватали кусок и, вырывая друг у друга, торопились в сторону.
— Акулы! — крикнул кто-то, и к борту со всех сторон стал сбегаться народ.
Задерикоза метнулся было в сторону, но, увидев, что ничего страшного нет, тоже протолкался поближе к борту.
— Позапрошлый год мы пароход из Америки гнали, — принялся он рассказывать. — В море у нас машина испортилась. Пришлось стоять двое суток. Тогда вот тоже акулы кругом ходили. А я взял нож и пошел купаться. В один день четыре штуки заколол. Три-то маленькие, метра по полтора, а одна здоровенная попалась, метра три, а то и побольше…
— Да ты, оказывается, герой! — сказал боцман.
Но Задерикоза сразу заскромничал:
— А никакого геройства тут нет. Тут только смелость нужна. Я бы хоть сейчас с ними пошел воевать, да капитан пароход не остановит…
— А зачем останавливать. Мы тебе акулу на палубу доставим, а ты нам покажи, как с ними расправляешься!
— Так это не то, это же плевое дело. И не интересно даже, — сказал Задерикоза.
Но остальным затея понравилась. Боцман притащил из кладовки кусок стального троса, механик послал свободного от вахты кочегара отковать крючок. Через четверть часа тот принес свое изделие: здоровенный крюк в палец толщиной. На одном его конце была загнута небольшая петля, на другом — зарублена бородка, как на гарпуне.
Крюк привязали к концу троса, насадили на него кусок мяса. Боцман осмотрел крючок и наживку, плюнул на нее, как в детстве плевал на червяка.
— Ловись, рыбка, большая и маленькая! — сказал он и закинул удочку.
Акулы разом бросились на наживу. Та, что была ближе всех, уже нацелилась, но другая вынырнула из глубины и, опередив остальных, проглотила мясо вместе с крючком.
Трос натянулся. Двое матросов, державших его, поехали по железной палубе, как по катку. Боцман восьмеркой набросил конец троса на кнехты. Акула забилась, метнулась, нырнула в сторону. Но вдруг канат ослаб и завился кольцами.
— Сорвалась! — с досадой сказал боцман и потянул трос на палубу.
Когда поднялся из воды конец удочки, все увидели, во что превратился крюк: вместо него болтался привязанный к тросу прямой железный пруток. Акула разогнула крюк как булавку.
— Ну, Задерикоза, придется тебе повоевать. Рыбешка-то, оказывается, не больно тихая, — засмеялся механик. — Поди-ка, Вася, в машинную кладовку, там на нижней полке прутковая сталь есть, скажи, я велел, да из нее и откуй. Да закалить не забудь! — крикнул он вдогонку кочегару.
Пока в машине ковали новый крючок, люди продолжали таскать мясо из холодильника. Но теперь его не сбрасывали за борт, а складывали тут же на палубе для наживки. Неожиданная забава увлекла всех моряков. Даже капитан спустился с мостика и, улыбаясь, смотрел на рыболовов.
Наконец принесли новый крючок. Боцман ударил им о железную стойку, и крючок зазвенел, как хороший топор.
Снова наживили, снова закинули удочку. На этот раз акуле не удалось разогнуть крючка. Взявшись всей командой, огромную рыбину подняли на борт. Перевалившись через поручни, она сорвалась с крючка и стала неистово биться на палубе. Огромная пасть, полная острых зубов, то и дело открывалась и закрывалась. Хищные круглые зеленые, как у кошки, глазки злобно смотрели по сторонам, словно выбирали, на кого бы наброситься.
Задерикоза никак не ожидал от акулы такой силы и резвости. Ему не раз приходилось видеть акул. Он прежде плавал на рыболовном траулере на севере. Случалось, что вместе с треской попадали в трал большие акулы, но там они лежали на палубе как мертвые. То были глубоководные акулы. Когда их поднимали из воды, огромных рыб распирало внутреннее давление, и они сразу подыхали. А эта и не собиралась как будто издыхать. Она по-прежнему билась. Задерикоза струсил не на шутку, попятился, потом повернулся и помчался, шлепая босыми ногами по горячей, как плита, палубе.
К пойманной акуле никто и подойти не решался. Наконец боцман взял пожарный лом и замахнулся, целясь в голову огромной рыбине. Но тут сквозь толпу протискался главный повар негр Персифаль Гревс.
В руках он держал толстую палку, остро заструганную с обоих концов, как «чижик».
Вытянув руку, негр дождался, пока акула во всю ширину открыла свою огромную пасть, подскочил и точным движением сунул палку ей в рот. Акула разом сжала зубы, но палка вонзилась в обе челюсти, и рот у акулы так и не закрылся.
— Ай да повар! Молодец! Этот и правда в воде с акулой справится, — заговорили со всех сторон.
А Персифаль, очень довольный, обернулся и сказал:
— Акула мой враг. Шесть лет назад акула откусила ногу моему брату, и теперь ему приходится ходить на костылях. В Америке безногому негру очень плохо жить. Если у него нет брата, он, как акула с палкой во рту, умрет с голоду.
Боцман набросил петлю акуле на хвост. Лебедкой подняли огромного хищника над палубой. Акула побилась еще и успокоилась, слегка раскачиваясь из стороны в сторону.
Моряки обступили ее, рассматривая со всех сторон. Некоторые даже щупали огромную рыбину. На брюхе кожа у нее была белая и гладкая, как у лягушки, а на спине — коричневая и шершавая, как напильник. Кверху торчали острые, как шипы, костяные пупырышки. Пока разглядывали акулу, в первом ряду появился Задерикоза.
— Ты чего же так поздно? — спросил боцман. — Без тебя тут сладили.
— А чего же не подождали? — ответил Задерикоза, ничуть не смутившись. — Я за ножом бегал. А теперь, чего уж, теперь с ней и связываться не стоит. Сбросить ее за борт, пусть там с голоду подыхает.
Но тут капитан вмешался в разговор.
— Редкостная акула попалась, — сказал он, — большая очень. Раз уж так повезло, надо шкуру с нее содрать, засолить да во Владивосток доставить. Хорошее чучело для музея получится.
Так и сделали. С акулы сняли шкуру, уложили в ящик, круто пересыпав солью, а тушу поволокли к борту. Тут из распоротого брюха огромной рыбины вывалились на палубу потроха.
— Задерикоза, вот тебе с кем воевать-то, — сказал боцман. — Спихни-ка это все за борт да окати палубу.
Задерикоза взял небольшой багор и перевалил мокрую груду через фальшборт.
Акулы набросились на новую подачку. Две из них вцепились в акулий желудок, разорвали его пополам и пропали в глубине. И тут из-под воды вынырнула, ярко сверкнув на солнце, большая бутылка.
— Бутылка! — закричали со всех сторон, показывая друг другу пальцами. — Эй, смотри, бутылка. Да вон она!
Капитан тоже заметил бутылку, посмотрел в бинокль, и ему показалось, что в бутылке лежит что-то белое, похожее на бумагу.
Рядом, почти борт о борт с «Камчадалом», шел китобоец «Партизан». Там тоже заметили бутылку и показывали на нее друг другу. Капитан взял рупор и крикнул:
— Михаил Михайлович! Бутылку видите? Не теряйте ее из виду, подберите, вскройте и, если что дельное, доставьте к нам на борт!
— Есть подобрать! — ответил капитан.
Китобоец отработал задним ходом, остановился и, медленно разворачиваясь, пошел к бутылке. Один из матросов перешагнул через фальшборт, держась за поручни, нагнулся к самой воде, подхватил бутылку и высоко поднял ее над головой. И вдруг, вместо того чтобы догонять «Камчадала», китобоец быстро, набирая ход, помчался в сторону. Матросы, собравшиеся на борту «Камчадала», посмотрели туда и сразу поняли, чем вызван неожиданный маневр: там, куда спешил «Партизан», поднимались над морем фонтаны китов. Это были первые киты, замеченные со времени последней стоянки.
Началась охота. И хоть следить за такой охотой всегда интересно, бутылка, подобранная «Партизаном», не давала команде «Камчадала» покоя.
В наше время, когда в каждом порту есть телеграф, а на каждом морском судне радиостанция, бутылки с письмами стали в море большой редкостью. Пошли разговоры о таких бутылках. Задерикоза, как всегда, уже собрал вокруг себя целую толпу и самозабвенно врал, на ходу придумывая разные невероятные истории. На этот раз его слушали с интересом.