— Такого страшного побоища не предвидится.
— Тем хуже, это было бы забавно!
— Вот беда-то! — вдруг вскричал Лоран, ударив себя по лбу.
— Что такое, капитан? — спросил Хосе.
— Если флот стоит так близко отсюда, как вы говорите, надо держать ухо востро: того и гляди, что дон Хесус, трусливый, как заяц, но хитрая бестия, случайно как-нибудь откроет, что происходит возле его асиенды.
— Меры уже приняты.
— Очень хорошо, но объясните мне, вождь, какие именно; признаться, я не спокоен.
— Я понимаю это, но повторяю, нет ни малейшего повода к беспокойству.
— И все-таки…
— Тут и говорить-то особо нечего. Просто я окружил асиенду живой цепью.
— То есть?
— С захода солнца пятьсот воинов сторожат каждый клочок земли на две мили в округе; кто бы ни попытался пройти за цепь, будет немедленно схвачен и повешен.
— Старая система!
— Почему бы не придерживаться ее, раз она хороша?
— Тем более, что она чрезвычайно проста.
— Вот именно. Что же касается асиенды, то она уже с час как снабжена порядочным гарнизоном.
— Как?! Гарнизон здесь?
— Боже мой! Да, здесь. Я имею полное право утверждать это, — прибавил Хосе, улыбаясь, — поскольку сам же и служил ему проводником и разместил, смею вас уверить, довольно удобно.
— Просто фантастика! — вскричал Лоран. — А как велик гарнизон?
— Угадайте, капитан.
— Откуда мне знать? Вы меня мучаете, точно на шиле держите.
— Какой вы нетерпеливый человек!
— Простите, любезный друг, но вы же понимаете…
— Понимаю и потому повинуюсь. Сколько вас на асиенде дель-Райо, Береговых братьев?
— Тринадцать, я полагаю, по крайней мере. Я, право, теперь и сам не уверен, во сне все это происходит или наяву.
— Благодарю, капитан, вы, верно, считаете меня чуть ли не колдуном.
— Не скрою, что есть такой грех.
— По счастью, священная инквизиция не имеет надо мной власти, — возразил краснокожий, смеясь, — а то, чего доброго, по вашей милости, любезный капитан, меня сожгли бы на костре.
— Ей-Богу! Вы этого заслуживаете, раз так терзаете меня неизвестностью.
— Вы заблуждаетесь, любезный капитан.
— Заблуждаюсь?
— Ваш расчет неверен.
— Какой расчет?
— Да тот, что вы сделали. Вас не тринадцать Береговых! братьев на асиенде, а, позвольте, чтобы не ошибиться, целых триста четырнадцать.
— Триста четырнадцать! Черт возьми! Что еще за шутки, вождь!
— Я не имею обыкновения шутить, когда речь заходит о вопросах столь важных, какие мы обсуждаем в настоящую минуту. Часа полтора назад, пока вы спокойно ужинали в столовой со всеми обитателями асиенды, я ввел в дом триста Береговых братьев под командой одного из ваших лучших друзей, который очень радуется, что наконец-то увидит вас и пожмет вам руку.
— О ком вы говорите, вождь?
— Об Олоне.
— Олоне здесь! — вскричал Мигель Баск. — Ого! Дело пошло! Знаю я этого голубчика, он не любит сидеть сложа руки.
— Какого черта посылает Монбар Олоне — ведь он Монбаром прислан?
— Самим Монбаром, который завтра же сам посвятит вас в свои планы, как он мне сказал.
— И вы ничего не знаете?
— Ровным счетом ничего, но предполагать не воспрещается, а потому…
— И что вы предположили? Говорите!
— Ведь вы с Монбаром братья-матросы?
— Правда, вот уже шесть лет, как все у нас общее.
— Следовательно, вас он считает таким же начальником экспедиции, как и себя. К тому же, именно вам принадлежит первая мысль о ней.
— Это возможно — тем более, что Монбар настолько великодушен, что не будет стараться держать товарища в тени.
— Особенно когда товарищ этот его брат-матрос и, следовательно, лучший друг.
— Это рассуждение не лишено логики.
— Теперь предположим… заметьте, капитан, что я ничего не утверждаю, только предполагаю…
— Хорошо, хорошо! Продолжайте, друг мой.
— Предположим, говорю я, что Монбар, желая уделить вам большую долю славы в экспедиции, задуманной вами, хотя по самоотвержению вы временно отошли на второй план, со своей стороны решился поручить вам командование в смелом нападении, на какое способны вы один, например, в занятии форта Сан-Лоренсо-де-Чагрес, который защищает Чагрес и слывет непобедимым; Александр Железная Рука и сам Морган осаждали его поочередно в эти последние годы, однако взять так и не смогли.
— А я возьму, ей-Богу! — вскричал порывисто молодой человек.
— Если именно таково намерение Монбара, что мне, однако, неизвестно, он, должно быть, также верит в возможность вашего успеха. В числе окружающих его командиров адмирал особенно может полагаться на преданность одного, который любит и вас, — именно ему вы поручили ваш корабль, когда высадились на берег несколько дней тому назад.
— Олоне, черт возьми! Мой добрый старый товарищ!
— Быть может, адмирал, от которого ничто не ускользает, и выбрал Олоне в убеждении, что между вами будет полное согласие.
— О! Это верно. Я полагаюсь на Олоне, как на самого себя.
— Позвольте еще раз заметить вам, что я не знаю ничего определенного, адмирал не говорил мне ничего такого, только…
— Только что?
— Он показался мне крайне озабоченным численностью гарнизона в форте Сан-Лоренсо, который благодаря своему положению защищает не только город и море, но и реку вместе с окрестностями.
— Гм! Сильно он вооружен?
— Там находятся двести пятьдесят орудий на валах и гарнизон в три тысячи человек — старых, обстрелянных солдат под командой генерала Сантьяго Вальдеса, слава которого известна всему миру.
— Проклятие! Три тысячи человек, по десятку на одного, да еще за толстыми стенами!
— И прочными, каменными, в двенадцать футов толщины сверху и в двадцать пять в основании; я знаю форт, как будто прожил там целый век.
— Ей-Богу! Если это мысль Монбара, спасибо ему, что он подумал обо мне! Это будет самой смелой и доблестной операцией в ходе всей экспедиции.
— Позвольте, капитан, ведь я ничего не утверждаю, это лишь мое предположение.
— Что ж, даже если Монбару эта мысль не приходила в голову, я подскажу ему, любезный Хосе! Ни за какие блага на свете, даже лучшему своему другу, за исключением Монбара, разумеется, я не уступлю чести этого блистательного подвига!
— Вы знаете в них толк.
— Еще бы! Клянусь честью, вождь, — со смехом прибавил Лоран, — вы отличнейший товарищ, какого мне не приходилось еще встречать.
— А знаете ли, что я сделаю, если вам дадут это поручение?
— Ей-Богу, знаю! Вы пойдете со мной, не правда ли, друг мой?
— Правда.
— По рукам, дружище, дело решено! И он протянул индейцу руку.
— Хотите теперь побеседовать с Олоне? Он горит нетерпением увидеться с вами.
— Хочу ли? Немедленно, если только это возможно!
— А я-то, — заворчал Мигель. — Меня что, оставят здесь одного?
— Нет, — возразил Хосе. — Только заприте за собой дверь так, чтобы в комнату нельзя было войти: ваше отсутствие может продлиться большую часть ночи.
Юлиан тут же запер дверь на задвижку.
— Готово, — сказал он.
— Следуйте за мной.
Хосе подошел к стене и надавил пальцем в едва приметное углубление. Тонкая доска медленно, без малейшего шума отделилась от стены и открыла свободный проход.
Индеец взял фонарь, который оставил тут по приходе, зажег его, после чего тщательно задвинул доску на прежнее место.
Четверо товарищей очутились в довольно узком коридоре, в котором, однако, могли продвигаться по двое в ряд.
ГЛАВА VIII. Чем можно заниматься ночью, если не хочешь спать
Индейский вождь, которому, по-видимому, суждено было бесконечно служить проводником Береговым братьям, исполнял свою обязанность, надо сознаться, с замечательной ловкостью и отличным знанием дела. Он вел своих спутников по коридорам, которые то и дело перекрещивались с другими коридорами, точно клубок ниток, которым играла кошка; они то поднимались наверх, то спускались вниз, то возвращались назад, то сворачивали направо или налево, и проводник ни на минуту не колебался, не останавливался, даже не замедлял шага, разве только для того, чтобы затворить за собой дверь.
Таким образом они шли молча около трех четвертей часа, когда Хосе наконец остановился. Остальные последовали его примеру.
Проводник обратился к Лорану.
— Мы у цели, — сказал он.
— Это видно, — ответил молодой человек.
— Видно?
— Слышно, я хотел сказать: наши товарищи порядком шумят.
— Забавляются.
— Черт побери! Я знаю их забавы наизусть, но не боитесь ли вы, что этот адский содом разбудит спящих наверху?
— Во-первых, капитан, я замечу вам, что мы находимся на двадцать пять футов ниже асиенды, существование этого подземелья даже не подозревается нынешним владельцем, вообще очень мало посвященным, как вы имели случай заметить, во внутреннее устройство принадлежащих ему домов.
— Ей-Богу! Трудно понять подобное неведение!
— А между тем все объясняется очень просто. Кроме этой асиенды и дома, в котором вы живете, построенных людьми, вероятно имевшими свои причины вести строительство таким образом, во всей Америке, быть может, не найдется ни одного дома с подвалами. Разумеется, дон Хесус не мог предполагать, чтобы два купленных им дома составляли исключение из общего правила. Ему было естественнее думать, что они заканчиваются в нескольких футах от поверхности земли, насколько этого требует фундамент.
— Я не подумал об этом, хотя, конечно, все очень просто.
— Итак, продолжаю объяснение: эти подвалы имеют двенадцать футов высоты, в них ведут тридцать пять ступеней, что можно определить средним числом в пятнадцать футов… Пятнадцать, двенадцать да двадцать пять составляют в итоге пятьдесят два фута! Залп батареи в пятьдесят орудий не может быть услышан на поверхности земли с такой глубины, особенно при наличии пустых пространств, которые, как вам известно, отлично поглощают звук.