Именитые граждане, торговцы и богатые собственники были созваны во дворец губернатора, им выдали оружие с предписанием раздать своим слугам и пеонам. Укрепления были исправлены и вооружены грозной артиллерией.
Три дня назад отряд численностью в восемь тысяч человек, с кавалерией и пушками, под командой самого генерала Альбасейте вышел из города на розыски флибустьеров.
Воинственный пыл горожан и войска достиг до крайних пределов: они поклялись скорее лечь под развалинами города, чем сдаться.
Ценные вещи были зарыты в землю, церкви и монастыри открыты как убежища для неспособных участвовать в сражении, съестные припасы собраны в большом количестве, и, наконец, все эти меры принимались с быстротой и умением, редкими для испанцев. Положение было очень опасное, но и город укреплен так, как только можно было желать.
Весть о высадке флибустьеров и взятии Пуэрто-Бельо и Чагреса не была привезена в Панаму доном Хесусом Ордоньесом, как мог бы предположить читатель. Достойный асиен-дадо остерегся поднимать тревогу. Напротив, часов в семь вечера следующего дня после выезда из асиенды, не доехав до города одной мили, он остановился, отослал обратно конвой, в котором больше не нуждался, и оставил при себе только двух погонщиков, людей ему преданных и всегда сопровождавших его при перевозе контрабанды. После этого, дав пеонам удалиться настолько, чтобы они не могли подсматривать за ними, он продолжил свой путь и подземным ходом, известным ему одному, проник в Цветочный дом.
Намерением дона Хесуса было переодеться до неузнаваемости и отправиться предупредить о своем прибытии капитана каравеллы.
Однако, к его величайшей радости, прибегать к таким рискованным действиям не понадобилось.
Тихий Ветерок ждал его, спокойно ужиная со своим другом Данником.
— Вот и вы, — сказал Тихий Ветерок, увидев дона Хесуса. — Вы поспели вовремя. Тем лучше!
— Вы меня ждали?
— Еще бы! Иначе что бы я здесь делал?.. Товар готов?
— Мулы еще не развьючены.
— Ладно, их и развьючивать не надо; так мы выиграем время.
Асиендадо тяжело опустился на стул и выпил стакан вина, который налил ему флибустьер.
— Вы правы, — ответил он, — тем более что время не терпит.
— Что с вами? Вы будто чем-то взволнованы.
— И есть от чего!.. Вы не знаете, что происходит?
— Пока не знаю, но сейчас вы мне все расскажете, и тогда ябуду знать.
— Флибустьеры высадились на перешеек! — вскричал дон Хесус дрожащим голосом. — Они сожгли и ограбили Пуэрто-Бельо и Чагрес; быть может, в эту минуту они идут на Панаму.
— Черт возьми! — отозвался Тихий Ветерок совершенно хладнокровно, украдкой перемигнувшись с Данником, который курил с невозмутимым видом. — Вы уверены в этом?
— Вполне уверен: я сам видел их. Я едва успел захватить с собой все самое ценное и спастись бегством, чтобы не попасть к ним в руки.
— Если так, то действительно нельзя терять ни минуты, — продолжал флибустьер, вставая. — Сейчас мы пойдем примем товары и приступим к их погрузке на судно.
— Любезный капитан, окажите мне услугу, за которую я останусь вам признателен навек.
— Очень охотно, сеньор. Что прикажете?
— У меня здесь двадцать пять навьюченных мулов — это почти все мое состояние. Перевезите его на свой корабль и сохраните для меня. У всех тюков с товарами одинаковый штемпель, их легко отличить. Храните у себя мое состояние, пока не минует опасность. На вашем судне ему не может ничего грозить.
— Это правда, — согласился капитан, — но вы возлагаете на меня тяжелую ответственность, любезный сеньор. Почему бы вам не дать этого поручения капитану Сандовалю, например? Он оказал бы вам эту услугу очень охотно, я уверен.
— Возможно, — живо возразил асиендадо с гримасой, которая не ускользнула от хитрого флибустьера, — но я не хочу ставить себя в зависимость от дона Пабло Сандоваля.
— Разве вы подозреваете…
— Ровно ничего, но повторяю, мне приятнее иметь дело с вами, капитан. Не откажите же мне в услуге.
— Если вы непременно требуете, я согласен, хотя и должен признаться, что мне это не по душе.
— Пожалуйста!
— Я уже сказал, что не хочу идти наперекор вашему желанию. Итак, приступим к перевозу всего добра на корабль; мы управимся за полчаса.
Он свистнул.
Появились человек восемь матросов.
— За работу! — приказал Тихий Ветерок. — Где, вы говорите, ваши товары?
— В подземелье.
— Слышите, ребята? Ступайте туда и живо перетаскайте все на лодки. И чтобы через десять минут все было закончено.
Матросы вышли.
— Вероятно, вы отправитесь со мной на каравеллу, дон Хесус? — обратился к нему флибустьер, усаживаясь на прежнее место.
— Нет, капитан, я останусь здесь — по крайней мере, на первое время.
— Черт побери! Берегитесь: говорят, эти разбойники свирепы.
— Я и не собираюсь дожидаться их здесь.
— Что же вы намерены делать?
— Вернусь на асиенду дель-Райо, если это возможно, чтобы спасти остальное мое достояние.
— Гм! Дело рискованное. Пожалуй, вы попадете в лапы к этим чертям, а ведь вам известно, как они нежны.
— Необходимо подвергнуться этому риску, капитан: я оставил там еще много драгоценностей, которых ни в коем случае не хотел бы лишиться.
— Я понимаю, но все же на вашем месте я тотчас бы сел на корабль. Впрочем, поступайте как сочтете нужным; я исхожу только из участия к вам, сеньор, опасаясь, как бы с вами не случилось несчастья.
— Благодарю за ваше участие, капитан.
— Что ж, решено! Вы не едете со мной?
— Не могу, — со вздохом ответил асиендадо и прибавил с лицемерным видом: — Ведь моя дочь еще там. Бедняжка с нетерпением ожидает моего возвращения. Не могу же я бросить ее!
— О! В таком случае, сеньор, я не говорю более ни слова — это совсем другое дело! Разумеется, вы должны спешить назад. Но вот что мы сделаем, послушайте меня хорошенько. Вы знаете утес Мертвеца, не правда ли?
— В трех милях отсюда?
— Да.
— И что же?
— Если в течение недели вы управитесь со своими делами, отправляйтесь к этому утесу с вашей дочерью на восьмой день, считая от нынешнего, в девять часов вечера. Заберите с собой и то, что вам удастся спасти из оставшегося на асиенде. Зажгите на вершине утеса костер, и я прибуду за вами на шлюпке менее чем через четверть часа. Весь этот день я буду лавировать поблизости от утеса.
— Вы сделаете это, капитан?
— Сделаю, черт меня побери! Вы славный человек и нравитесь мне. Честные люди — такая редкость в наше время! — заключил Тихий Ветерок с благодушным видом.
— Хорошо, капитан, я принимаю ваше дружеское предложение! — с живостью вскричал асиендадо. — Верьте мне, вы не окажете услуги неблагодарному, даю вам слово!
— Тсс! Дон Хесус, не говорите об этом сейчас; у нас будет еще достаточно времени поговорить на эту тему… Итак, решено, через неделю в девять часов вечера мы встречаемся у подножия утеса Мертвеца.
— Я не премину явиться, капитан.
— И прекрасно. А теперь, когда мы обо всем договорились, позвольте мне проститься с вами, любезный дон Хесус. Я должен немедленно отправляться на судно. Дела, как вам известно, не ждут.
— Поезжайте, капитан, и верьте моей искреннейшей благодарности.
— До свидания, дон Хесус.
— До свидания, капитан.
На другой день каравелла снялась с якоря с утренним приливом.
Корвет «Жемчужина» распустил паруса в два часа пополудни.
А дон Хесус Ордоньес, которого никто в городе не видел, так как он не выходил из Цветочного дома, своим отсутствием не возбудил ничьего удивления: все полагали, что он находится на асиенде дель-Райо. Тотчас после того, как его тюки перенесли на лодки, он вышел тем же подземным ходом и уехал из Панамы, забрав с собой мулов с двумя доверенными погонщиками.
Спустя два дня, часа в четыре пополудни, в город прибыл Прекрасный Лоран. Не имея повода прятаться, он открыто въехал в Панаму, остановился на мгновение у своего дома и в сопровождении двух вооруженных слуг проводил донью Линду к отцу.
Девушка, всегда веселая и оживленная, на этот раз казалась грустной и задумчивой; она была бледна и дрожала.
— Вы нездоровы, сеньорита? — с участием спросил капитан. — Я напрасно не попросил вас войти ко мне и немного отдохнуть. Вы, должно быть, утомились от продолжительного переезда?
— Как вы торопитесь избавиться от меня, дон Фернандо! — ответила девушка с улыбкой, исполненной горечи.
Оторопев от такого неожиданного обвинения, молодой человек с живостью поднял на нее глаза и с изумлением воскликнул:
— Я, сеньорита? Как мне вас понимать?!
— Мужчины никогда ничего не понимают, — прошептала донья Линда. — Я страдаю, сеньор.
— Страдаете? Боже мой! Сеньорита, я в отчаянии от ваших слов! Я вообразил, что вы стремитесь скорее увидеть вашего отца, и…
— Не прочь были скорее спихнуть меня ему на руки!.. Очень благодарна вам, сеньор.
— Каким тоном вы мне говорите это, донья Линда! Чем я имел несчастье прогневить вас?
— Меня прогневить! — повторила она с насмешливой улыбкой. — Ничем, сеньор, только вы ровно ничего не замечаете, так как видите только свою возлюбленную донью Флору. Что ж, это в порядке вещей, на что же я могу претендовать?..
— Что значат эти слова, смысл которых ускользает от меня, ваши упреки, наконец, не заслуженные мной? Умоляю вас, сеньорита, объяснитесь.
— Извините, сеньор, я расстроена, нервничаю, сама не знаю почему. Мне кажется, я как будто в жару. Вы же совершенно хладнокровны… Итак, остановимся на этом, мы никогда не поймем друг друга.
— Однако, сеньорита, я желал бы знать…
— Что? — спросила она, взглянув ему прямо в глаза.
— Причину состояния, в котором вы находитесь. Не скрою, что оно сильно меня тревожит.
— Благодарю за сострадание, — надменно проговорила девушка, — но поберегите его для других, более достойных сожаления, чем я: мне оно не нужно… Впрочем, вот я и дома.
— Ради Бога, сеньорита, не расставайтесь со мной таким образом, скажите мне…