Спустя час после блужданий в хитросплетении улиц, остановившись у афишной тумбы, Дим услышал далекую трель милицейского свистка, вслед за которой щелкнул выстрел.
«Наган», – сразу же определил он и насторожился.
Минут через пять впереди замаячили тени (Дим прижался к теплому бетону), а потом, сопя, мимо него пробежали двое мужчин, свернувшие в ближайший переулок.
Старшина скользнул за ними.
Оставив переулок позади, незнакомцы остановились и прислушались, а потом, тихо переговариваясь, направились в сторону небольшого пляжа, окаймленного по краям зарослями краснотала.
Дим нырнул туда, а мужчины уселись на перевернутую лодку метрах в трех от них и закурили.
– Нехилая оказалась хата, – донесся до подползшего почти вплотную старшины хриплый голос.
– Старый поп, богатый, – рассмеялся второй. – Ну что, будем дуванить[138]?
После этого раздался металлический щелчок и оба над чем-то наклонились.
В ту же секунду Дим прыгнул на сидящего к нему спиной и саданул того рукояткой «вальтера» по затылку. Второй, успевший вскочить, получил молниеносный удар ногой в пах, а затем второй – ребром ладони по шее.
– Так-то лучше, – сплюнул на песок Дим, сунув пистолет за пояс.
Затем он обшмонал бесчувственные тела, защелкнул стоявший на днище лодки кожаный саквояж и, прихватив его с собой, быстро ретировался.
По дороге домой выбросил с мостика в овраг обнаруженные в карманах бандитов револьвер с финкой, а потом, закрывшись в пристройке, зажег каганец и вывалил на стол содержимое саквояжа. Оно впечатляло.
Кроме пары золоченых подсвечников, такого же наперсного креста и лампады, в полумраке матово отсвечивали столовое серебро и несколько царских червонцев.
– Да, не бедный поп, – подумал Дим, рассматривая добычу.
На следующий день, купив на морском вокзале билет на пароход «Николай Островский»», он отправился в Мариуполь, где сдал в скупки все, за исключением червонцев. Образовалась изрядная сумма, часть из которой он тут же решил потратить, поскольку его армейское обмундирование изрядно обветшало.
На шумном мариупольском рынке, задержавшись на день, он сторговал отличный бостоновый костюм цвета кофе с золотистой ниткой, пару рубах, кепку-восьмиклинку и хромовые сапожки «джимми». Хозяйке купил малороссийскую хустку с маками и отрез на платье.
По приезду жильца назад бабка несказанно обрадовалась его возвращению и подаркам, а Дим сообщил ей, что устроился на новую работу и получил аванс. От начальства.
– И шо ж то за робота? – поглаживая накинутый на плечи платок, вопросила Одарка.
– Экспедитором. Ездить в командировки и сопровождать грузы. Так что, если буду иногда отсутствовать день-два, вы не беспокойтесь.
– Добре, – кивнула бабка, после чего угостила Дима только что сваренными варениками с черешней.
После этого работа «экспедитором» продолжилась.
А поскольку в следующих ночных вояжах подлежащих экспроприации больше не попадалось, бывший разведчик решил изменить тактику.
Он стал посещать городской базар с барахолкой, выискивая барыг и спекулянтов. Определить тех не составило большого труда. Если обедневший послевоенный люд продавал последнее и покупал крохи, эти делали все с размахом. У мордастых мужиков, благообразных старичков и разбитных молодиц с бегающими глазами, можно было купить или обменять многое, но только себе в убыток. Немногочисленные стражи порядка к ним не касались и, отворачивая головы, проходили мимо.
Одни из «коммерсантов» были местными, и Дим тут же исключал их из своих планов, а другие приезжими, из ближайших местечек и сел, которых вокруг Бердянска хватало.
В течение лета в поездах местного направления и на пустынных шляхах старшина провел еще несколько успешных операций, а затем пришлось сматываться в просторы Таврии.
Тем вечером, когда он вернулся из кинотеатра на Приморской площади, где шла довоенная комедия «Веселые ребята», хозяйка сообщила, что к ней заходил местный участковый и расспрашивал о постояльце.
– И что вы ему сказали? – внешне безразлично поинтересовался Дим.
– Тилькы тэ, шо ты живэшь у мэнэ и справно сплачуешь за кимнату.
– А он?
– Просыв зайты до нього на участок, колы будэш вдома.
– Обязательно зайду, – сказал Дим. – А пока пойду отдыхать. Доброй ночи.
Когда сквозь облака проглянул серп месяца и хутор уснул, одетый по-дорожному Дим тихо вышел из пристройки и прислушался. В остывающем воздухе скрипели сверчки, со стороны оврага доносило хор лягушек.
– Прощевай, тетка Одарка, – кивнул Дим в сторону темных окошек хаты и, вскинув на плечо вещмешок, пошагал через зады усадьбы к темнеющей на фоне неба посадке.
Спустя сутки он приехал поездом в Херсон, где занялся поиском жилья в пригороде. При наличии дензнаков особого труда это не составляло, и уже к вечеру он снял хибарку на берегу Днепра у одного из местных рыбаков, занимавшегося ловом тарани и леща на своей шаланде в лимане. В этом месте он был необычайно широк и полноводен, имел выход к морю и веселил глаз живописными пейзажами.
После провинциального Бердянска город впечатлял своими размерами и многолюдьем. Он еще носил многочисленные следы войны, но уже активно восстанавливался. Работал порт, заводы и фабрики, из других краев все еще возвращались разбросанные лихолетьем жители.
Обосновавшись на новом месте, Дим тут же занялся изучением объекта своих будущих действий, знакомясь с городом и его окрестностями. Для начала он побывал в порту, на вокзале и местных рынках с барахолками (последних здесь было намного больше), а потом стал знакомиться с ними более детально.
В один из таких дней, когда после полудня Дим возвращался домой, прикупив зелени и продуктов, в старом парке он услышал возбужденные голоса – мужской и женский.
А когда подошел ближе, увидел, как парень, примерно его лет, хлещет ладонью по лицу сидящую на скамейке девушку. Та активно оборонялась, царапаясь и кусаясь, но силы были явно неравные.
Шмякнув бумажный пакет в траву, Дим тут же вмешался и, уцепив наглеца спереди за ворот, а сзади за штаны, перебросил его через скамейку в кусты, где тот с треском приземлился.
Через секунду малый выскочил оттуда с зажатой в кулаке бритвой, хрипя «Попишу, падла!», но в следующий миг его запястье попало в стальной зажим, а голова дернулась от сильнейшего удара.
– Отдохни, – вывернул из безвольной руки бритву Дим, после чего оттолкнул парня, и тот свалился наземь.
– За что он тебя? – обратился к девушке, кивнув на бесчувственное тело.
В ответ та вскочила со скамейки и с криком «Так тебе и надо, козел!» пнула носком туфельки валяющегося хулигана.
– Ну-ну, – успокоил незнакомку Дим. – Зачем столько эмоций?
– Так он же кот, – сказала та непонятное, кривя губы и поправляя разорванное на плече платье.
– Ладно, – взял с травы свой пакет старшина. – Я живу тут рядом. Если хочешь, можешь зайти и привести себя в порядок.
Потом они шли рядом по тропе, и Дим украдкой рассматривал Риту (так звали девушку). Она была стройной, южного типа и довольно миловидная.
– А вот и моя обитель – открыл скрипучую калитку хозяин. – Прошу любить и жаловать.
– Небогато живешь, – сказала Рита, когда, миновав небольшой, заросший полынью дворик, они вошли внутрь хибары.
– Мне хватает, – ответил Дим. – Вон там рукомойник и полотенце, – показал рукой за перегородку, – а иголку с ниткой я тебе сейчас организую.
Пока гостья приводила себя в порядок, он прихватил ведро и спустился к реке за водой, а вернувшись, обнаружил Риту сидящей обнаженной на кровати.
– Иди ко мне, – блеснули черные глаза, и случилось то, что должно было случиться.
Когда пыл страсти спал и они лежали рядом, глядя в потолок, Дим спросил, кто такой «кот», и девушка звонко рассмеялась.
– Так ты не из блатных? – погладила наколки у парня на груди. – А я думала из них. Выходит, ошиблась. А кот – это сутенер. Теперь понял?
– Понял, – нахмурился Дим. – Так ты…
– Да, – последовал ответ. – И нас у него еще трое.
– А за что он тебе бил?
– Не хотела работать, как Светка. Ей Жмур порезал лицо. Уже неделю лежит в больнице.
– Не знал, – скрипнул зубами Дим. – Иначе свернул бы тому Жмуру шею.
– То же он грозился проделать и со мной, жестокий гад, – сжала кулачки Рита.
Внезапно у Дима возникла мысль, и он приподнялся на локте.
– Слушай, а где живет эта тварь? Которая любит резать девушек.
– Зачем это тебе? – насторожилась Рита. – С ним лучше не связываться.
– Я просто хочу помочь, – пожал плечами Дим. – Иначе он так просто не отстанет.
На некоторое время в комнате возникла тишина, нарушаемая зуденьем мухи, а потом девушка прошептала:
– Улица Гоголя дом три, квартира четыре.
– Ну, вот и ладненько, – обнял ее Дим, после чего пара снова занялась любовью.
Когда он проснулся, за окном розовел рассвет и чирикали воробьи. Риты не было.
– Как пришла, так и ушла, – зевнул старшина, чувствуя приятную истому в теле.
За квартирой «кота» он следил двое суток. Тот жил один, спал до полудня, а после отправлялся в город. Возвращался ближе к утру, насвистывая «Мурку».
На третью ночь Жмур пришел раньше. Дождавшись, когда в окнах дома погас свет, Дим поднялся на второй этаж, остановился у нужной двери.
Прислушался – тишина, чуть провернул торчащую на стене в цоколе лампу (площадка погрузилась в полумрак) и постучал в дверь.
Через пару минут за ней послышались шаги, а потом голос:
– Чего надо?
– Вам срочная телеграмма, – прошамкал Дим. И по-стариковски закашлялся.
Изнутри щелкнул замок, наружу высунулась голова, и тут же хрустнули позвонки – старшина свернул ее набок. Уцепив жертву подмышки, он шагнул внутрь, тихо прикрыл за собой дверь и опустил тело на пол. Потом скользнул из прихожей в комнату, через окна которой струился лунный свет и осмотрелся.