Лицо Доброгорова быстро стало серьезным:
— Так что вас интересует?
— Меня интересуют малые подводные лодки.
Олег Николаевич поднялся, подошел к шкафу. Достал две увесистые папки:
— Малые или сверхмалые?
— И то, и другое, — ответил Сергей, хотя, говоря честно, не знал между ними различий.
Начальник отдела № 250 на минуту задумался, потом сказал:
— Давайте так. Я не располагаю достаточно временем, поэтому расскажу вам только самое основное. Если пожелаете углубиться, дам почитать материалы "Для служебного пользования". Идет?
Дружинин утвердительно кивнул.
В это время зазвонил телефон. Доброгоров взял трубку:
— Слушаю… нет, продолжайте… я сказал, продолжайте! Надо закончить сегодня!
Положив трубку, Доброгоров глубоко вздохнул:
— Так на чем мы остановились?
— На малых подводных лодках.
— Ах да… так вот, речь идет о подводных лодках типа "М" — "Малютка". Их стали выпускать с осени 1932 года, оснащали все флоты, — Доброгоров открыл папку, — достал фотографию лодки. — Вот, подводная лодка "Малютка" серии У1-бис. Главные технические показатели следующие: скорость подводного хода до 7 узлов, надводного до 13; водоизмещение: надводное 161, подводное 201 тонна; длина 32 метра, экипаж 17 человек; автономное плавание 10 суток; вооружение: два носовых однотрубных 533-мм торпедных аппарата и одна 45-мм универсальная полуавтоматическая пушка. Как? Интересно?
Не дав Дружинину ответить, Доброгоров продолжил:
— Горько констатировать, но подлодки типа "Малютка" не оправдали себя. Из 50 построенных до войны лодок только одной из них, что на Черном море, удалось дважды применить оружие и оба раза безрезультатно. А те, что на Тихом океане, вообще в боевых действиях не участвовали. Но у "Малюток" были и достоинства. Первое: возможность транспортировки по железной дороге. А второе: такие лодки вели разведку, доставляли небольшие десанты и грузы.
Сергей понял, что к объекту, который засекли пограничники и рисунок которого лежит у него в кармане куртки, подводные лодки типа "Малютка" не имеют никакого отношения. Но слушать такого человека, как начальник отдела № 250, было интересно.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Но я хотел бы услышать о совсем малых подводных лодках.
— О мини-субмаринах?
— Что-то вроде этого.
Снова зазвонил телефон.
— Слушаю! — почти закричал в трубку Доброгоров. — Нет, не разрешаю… никакой самодеятельности. Все!
Немного успокоившись, Олег Николаевич открыл вторую папку, достал несколько фотографий.
— Вот, полюбуйтесь. Это мини-субмарины. Надо отдать должное нашему противнику в войне. Мини-субмарины были у англичан и японцев, но наиболее боеспособные были созданы немцами. Пример — подводные лодки типа "Зеехунд", по нашему "Тюлень". Это серия сверхмалых лодок, которые были разработаны в конце войны. Собирались они на верфях в Киле, Эльбинге, Ульме. Они могли за 6–7 секунд погрузиться на глубину 5 метров. Интересно, что взрывная волна от глубинных бомб таким подлодкам была не страшна, их просто отбрасывало в сторону.
Сергей рассматривал фотографии.
— Подлодки "Зеехунд" трудно было пеленговать, и они хорошо подходили для решения диверсионных задач, — продолжал Доброгоров. — С января по май 1945 года "Тюлени" потопили девять судов союзников, еще три судна были повреждены. Но и более тридцати "Тюленей" было потоплено. После войны нам удалось захватить шесть недостроенных субмарин "Зеехунд", и вскоре состоялся спуск на воду адаптированной для нужд нашего флота трофейной мини-подлодки типа "Зеехунд".
Внимательно прослушав, Дружинин понял, что пора перейти к главному:
— Олег Николаевич, а здесь на Балтике "Тюлени" появлялись?
— Может, и появлялись, но в боях не участвовали. Это точно. Их немцы могли использовать для вывоза из Восточной Пруссии документов, золота, произведений искусств. Морские каналы позволяли это делать.
Дружинин достал аккуратно сложенный вчетверо листок, развернул.
— Что это? — удивленно спросил Доброгоров.
— Это лодка-танк.
Руководитель отдела № 250 взял в руки лист с рисунком, надел очки, чтобы лучше рассмотреть.
— Это что: рисунок военного времени?
— Никак нет, рисунок выполнен два дня назад.
— С натуры?
— Почти…
И Сергей подробно, во всех деталях рассказал историю с пограничниками. Теперь уже Доброгоров внимательно слушал собеседника.
— Уму непостижимо… — негромко произнес он, когда Сергей закончил, — хотя… хотя у меня были сведения, что немцы пытались создать нечто подобное, но только в одном экземпляре. Правда… где один, там и два.
Доброгоров снова внимательно вгляделся в рисунок:
— Мини-субмарины с гусеничным движителем… оригинальное решение, надо отдать им должное. Для спуска на воду не нужно ни специальных стапелей или тележек, ни привлечения вспомогательного персонала. Такой аппарат может быть спущен на воду в любом месте и, в случае необходимости, выйти на берег. Но сама идея субмарины-танка принадлежит не немцам, а итальянцам. Еще в Первую мировую они создали катер-танк, который даже пустил две торпеды по австрийскому линкору. Что было дальше с этим катером, не знаю. Но техническое решение заслуживает внимания.
— Олег Николаевич, а у нас были свои разработки по части мини-субмарин? — спросил Дружинин.
Доброгоров достал из папки еще одну фотографию, и только когда Сергей ее внимательно рассмотрел, начал пояснять:
— В Советском Союзе первой сверхмалой подводной лодкой можно назвать субмарину "Пигмей". Правда, лодка так и не стала массовой. Был изготовлен только один образец, который во время войны угодил в лапы фашистов.
В это время в очередной раз зазвонил телефон. Сергей следил за разговаривающим начальником отдела и понимал, что тот на взводе.
— Ведь я же запретил… запретил проводить сварочные работы! — почти кричал Доброгоров.
Положив трубку, он несколько секунд глубоко дышал. Потом недовольным голосом сказал, обращаясь к Дружинину:
— Простите, Сергей Никитич, но я должен бежать. Там у нас авария. Давайте завтра в любое время.
Доброгорский поднялся, сложил фотографии в папки, которые вернул на их место в шкафу. Подал на прощание руку и сказал:
— Если вас интересует "Пигмей", рекомендую обратиться к инженеру Каретиной. Она о нем знает больше других.
— Инженер Каретина? Она час назад закончила работу, — солидный мужчина в синем халате оторвался от своих приборов и расчетов и окинул взглядом Дружинина. — Где найти? Наверное, на пирсе. Она у нас заядлая яхтсменка.
Пирс, как и причал для катеров и яхт, был небольшой, видимо, им пользовались только свои, кто здесь работал, да приезжие, проводившие частные испытания. Сергей прошелся по дощатой поверхности причала до самого края, выходящего в море, всмотрелся в даль. Четыре яхты не спеша скользили по стихающей к вечеру водной глади. Неожиданно одна из них круто повернула в сторону причала, и уже через пару минут Сергею кто-то махал рукой. Вскоре он понял кто. А когда этот "кто-то", привычно пришвартовав яхту, соскочил на дощатый причал и, стряхнув водяные брызги, откинул капюшон спортивной куртки, Дружинин понял, что не ошибся.
— Здравствуйте, Сергей!
— Мы разве не на ты?
— Ах да, забыла, прошу извинить… здравствуй, Сережа! — Марина улыбалась. — Но какими судьбами?
— Ищу инженера Каретину.
— И как, нашел?
— Нашел, хотя не предполагал, что инженера Каре-тину зовут Марина.
— Эх ты, а еще КГБ, — рассмеялась Марина; в этот теплый вечер настроение у нее было преотличное.
В это время на палубе яхты показался молодой парень. Одет он был примерно так, как Марина: спортивная непромокаемая куртка с капюшоном, вязаная шапочка и спасательный жилет.
— Товарищ капитан, не забудьте сумку, — он подал Марине большую спортивную сумку.
— Спасибо, Денис, — поблагодарила она и добавила: — На сегодня все. Приведешь яхту в порядок.
— Есть привести яхту в порядок, — отозвался тот, которого звали Денис.
Когда Сергей с Мариной немного отошли от места швартовки яхты, Сергей с иронией в голосе спросил:
— Это что еще за "юнга Северного флота"?
— Это мой матрос, — не без гордости ответила Марина.
— Ясно, что не солдат. Но почему "мой"?
— Потому что я яхтенный капитан. А Денис матрос, для которого мое слово на яхте — закон.
— И давно тебя сделали яхтенным капитаном?
— Я сама себя сделала. Три года, прежде чем им стать, я сама была матросом, набирала часы плавания. А после сдавала экзамены на яхтенного капитана. Со второго захода сдала. Это считается хорошо, поскольку многие сдают по 4–5 раз.
— Здорово! — констатировал Сергей. — Выходит, мы теперь с тобой два капитана. Читала?
— Читала…
— А как ты меня увидела, расстояние до пирса большое? — спросил Сергей.
В ответ Марина привычным движением скинула с плеча свою спортивную сумку и, расстегнув молнию, достала из футляра бинокль:
— Вот, благодаря ему. Цейсовская оптика.
Сергей осторожно взял в руки бинокль, приставил к глазам: видимость всего вокруг была отличная:
— Хорош, ничего не скажешь, — он внимательно осмотрел бинокль. На корпусе было что-то выгравировано по-немецки. "Альфред Лебер" — прочитал он и спросил: — Трофейный?
— Подарочный, — пояснила Марина.
"Лебер… Лебер… — размышлял про себя Сергей. — Где-то я слышал это имя. Стоп! Урсула Лебер! Фотография на столе у Антона".
Незаметно они подошли к двухэтажному дому из белого кирпича.
— Это наша ведомственная гостиница, — пояснила Марина. — Пригласить на чашку чая не могу. Кроме меня в номере проживает еще одна женщина. Она врач и очень строгих правил.
— Ничего страшного, можно и на лавочке посидеть. Вечер просто замечательный, теплый.
— Ты прав, — Марина распахнула куртку, сняла шапочку — после ветра и морских брызг она успела согреться.
Они присели на лавочку. Марина поправляла волосы. Сергей украдкой наблюдал за ней.