Дружинин к докладу подготовился основательно:
— Имеем первое: против нас работает иностранный агент по кличке Гюрза, — Сергей сделал паузу, потом спросил: — Вы согласны с такой формулировкой, товарищ полковник?
— Теперь согласен, — негромко произнес начальник Управления. И это его слегка кольнуло, ведь он до последнего времени не верил в "забугорный", как выражался его помощник, вариант событий.
— Второе, — продолжил Дружинин. — Можно предположить, что Гюрза прибыл морем на мини-подводной лодке, способной передвигаться по суше. Но это, повторяю, только предположение. Цель прибытия — найти что-то на так называемой даче Бисмарка или в ближайшей к ней местности.
Третье: для достижения цели ему нужен помощник. Он случайно узнает среди жителей города Василия Дронова (настоящая довоенная фамилия Заремба), с которым когда-то был в немецкой разведшколе. Гюрзе Дронов нужен, но он ему не доверяет, поэтому решает проверить через передачу радиоприемника, который он сдал в мастерскую.
Четвертое: Дронов приходит к нам с повинной. За его радиомастерской устанавливается наблюдение. Результат — изъятие "Спидолы" с дешевыми изделиями из янтаря. "Спидолу" приносит таксист Комлев, забрать должен некто Богословский, проходящий лечение в санатории "Волна". Комлев приемник сдает, Богословский получает, но человек, который должен забрать приемник у Богословского, за ним не приходит. Этот человек, мы его окрестили Хриплым, подозревается в убийстве Комлева. Мотив: Комлев его опознал в пивбаре "Нептун" и начал шантажировать. Ясно, что Хриплый связан с Гюрзой. Оба объявлены в розыск.
— Да тут хоть детективный роман пиши, — прервал доклад Костров и притушил папиросу. — Мне по-прежнему неясно следующее, я уже об этом говорил: почему санаторий "Волна"? Что он, этот Хриплый, не мог найти человека в городе, а выбрал отдыхающего в санатории Богословского?
— Согласен с вами, товарищ полковник. Я только хочу добавить, что непонятно и другое: как Хриплый узнал, что канал связи провален? Уж сколько дней прошло, а за "Спидолой" так никто и не пришел.
— И не придет. Похоже, это звенья одной цепи. Возможно, Хриплому кто-то сообщил об опасности, — сказал Костров и задумался. — А что если оперативники дали маху?
— Не думаю, это опытные ребята.
— А может, Гюрза случайно увидел, как Дронов общается с нами? Что скажешь, лейтенант? — обратился Костров к молчавшему Малышкину.
— Сомнительно, товарищ полковник. Если бы Гюрза это установил, то вряд ли бы устроил проверку Дронова через радиомастерскую.
Начальник управления с интересом посмотрел на молодого сотрудника:
— Правильно мыслишь, — потом повернулся к Дружинину. — Что будем делать, капитан? Твои предложения?
— На даче Бисмарка или поблизости от нее предлагаю устроить засаду. Гюрза интересуется дачей, но не знает, что мы догадываемся о его интересе. Поэтому он рано или поздно там появится. Теперь по Хриплому: будем совместно с угрозыском его искать, как убийцу таксиста Комлева. Поймаем Хриплого, поймаем и Гюрзу. И еще: если Гюрза прибыл морем, на сухопутно-морской, будем так называть, лодке, то он также морем может уйти обратно. Поговорите, товарищ полковник, с Агафоновым. Пусть пограничники усилят патрулирование.
— Ставишь мне боевую задачу, — недовольно буркнул Костров, но тут же изменился во взгляде и слегка улыбнулся. — Ладно, для начала пойдет. Изложи мне все письменно в рапорте и работать, работать, работать.
Светло-зеленый 403-й "москвич" остановился на обочине шоссе. Антон, Марина и репортер Бородецкий, выйдя из машины, огляделись по сторонам.
— Вон та дорога к даче Бисмарка, — указал Бородецкий. — Но по ней не проехать.
— Может, попробуем? — предложил Антон.
— Бесполезно. Уж я-то знаю все дороги, все подъезды не только к этой, но и ко всем Немецким дачам. Да и пройти пешком 2–3 километра… что нам, поисковикам?
Одетые по-туристски: штормовка с капюшоном, такого же цвета брюки, резиновые сапоги на случай заболоченной местности — все трое не вызвали бы удивления при встрече с кем-либо.
— Маришка, может, останешься в машине? — спросил Антон, почувствовав опасения за сестру.
— Ишь ты какой! — огрызнулась Марина. — Ущемляешь права женщин.
— Тогда бери рюкзачок и вперед! — пошутил Бородецкий, а сам взвалил на плечи большой рюкзак; Антон последовал его примеру. Потом один из них взял лопату, другой кирку, и все трое двинулись по непроходимой для легковых автомобилей дороге.
Они сделали несколько шагов, когда Марина подала голос:
— Ой, там в лесу еще машина!.
Действительно, тоже "Москвич-403", только желтого цвета, прятался в густых придорожных кустах.
— Подождите, — скомандовал Бородецкий.
Сняв рюкзак, он подошел к автомобилю метров на десять, минуту разглядывал, потом вернулся:
— Никого. Не удивлюсь, если его пассажиры направляются туда же, куда и мы.
Идти пришлось больше по лесу, чем по разбитой дороге, и вскоре краеведы-поисковики очутились на территории так называемой дачи Бисмарка. Даже в летний день здесь все выглядело мрачно.
— Видел бы "железный канцлер", что стало с его имением, — заметил Антон.
Репортер Бородецкий присел на почерневшее от времени бревно и устало вздохнул:
— Последний раз я был здесь лет пять назад. Ничего не изменилось: те же развалины, та же рухлядь.
— Но эта рухлядь хранит важные документы, включая дневник инженера Лебера, — подала голос Марина.
Бородецкий пребывал в невеселом настроении:
— Если мы начнем все разбирать, то к Новому году, может, и закончим.
— Перестань, твои остроты неуместны! — одернул его Антон и, еще раз оглядевшись, вопросительно произнес. — Что делать-то будем?
Осторожно два раза обошли они участок дачи по периметру вдоль когда-то существовавшего забора. Забора уже не было, а от двухэтажного каменного здания дачи остался один фундамент.
— А вдруг то, что мы ищем где-то здесь, под обломками? — спросила Марина Бородецкого.
Вместо ответа тот обратился к ее брату:
— Послушай, Антоша, а что если тебе привести сюда своих студентов? Пусть разгребают, зачтешь им вместо практики.
— Интересная мысль, — усмехнулся Антон. — А если не найдут — всем незачет?
В это время послышался какой-то стук, потом еще.
— Что это? — прислушалась Марина.
— Кто-то что-то пробивает, — заключил Бородецкий. — Причем совсем недалеко.
Тем временем звуки от ударов стали слышны все чаще и чаще; потом вдруг прекратились.
— Это там! — указал Антон в сторону берега. — Пойдем по дороге, хоть она и заросла.
— А надо? — Бородецкий вопросительно оглядел товарищей-поисковиков. — Нет, ребята, пойдем-ка лучше лесом, чтобы ни с кем не встречаться.
Они вышли за пределы двора и осторожно, шаг за шагом прошли лесом туда, где только что раздавались стуки. Когда из-за деревьев показалась наполовину поваленная крыша и часть стены, шедший впереди Игорь Бородецкий сделал всем знак остановиться и молчать.
— А стена-то на соплях, — хриплым голосом проговорил Лещук, опуская после удара кувалду.
"Действительно, чахлая, — подумал Исмаилов. — Ну почему я не догадался тогда, во время первого посещения, это проверить — ударить по стене чем-нибудь тяжелым, например, камнем? И она стала бы крошиться. И не надо было бы наведываться к Дронову, который не оправдал ожидания и пошел на сотрудничество с гэбистами, что было легко установить. Не надо было тащить сюда этого зануду Лещука. Надоел он со своими вопросами и претензиями".
Исмаилов с минуту стоял молча. Потом посветил фонариком в пролом. Метрах в трех просматривалась металлическая дверь. Исмаилов пролез в образовавшуюся дыру. Лещук-Хриплый последовал за ним. Справа от дверной ручки виднелось что-то вроде небольшого металлического ящичка. Исмаилов о нем знал. Он поднял крышку и увидел устройство для набора шифра, какие бывают в камерах хранения на вокзалах. Вспомнились предупреждения Ройтмана: "Не вздумайте самостоятельно открывать дверь — будет взрыв". Исмаилов почувствовал, что вспотел, вытер лоб и шею носовым платком. Лещук тоже удивленно рассматривал дверь и кодовое замковое устройство:
— Ну и че? Как будем открывать? — засуетился он.
— Пока не будем, — строго произнес Исмаилов.
— Это почему?
— Я не знаю шифра.
— Когда узнаешь?
— Скоро… скоро… тогда и откроем.
— А может резаком? Или медвежатника взять в долю. Есть у меня один…
— Я сказал, пока не будем! — Исмаилов почувствовал, что на грани нервного срыва, но все-таки взял себя в руки и спокойно ответил: — Ну откроем, а ценности куда девать?
— Ко мне в комиссионный.
"А ведь верно говорит, подлец, — подумал Исмаилов. — Будь там музейные ценности, им прямая дорога в комиссионный или антикварный магазин".
— Ладно, я через пару дней решу, — пообещал он и еще раз осветил фонариком металлическую дверь. — Все, уходим.
…Они шли сначала по заросшей травой дороге, потом через хозяйский двор дачи — шли и не подозревали, что за ними наблюдают. В свой бинокль Марина хорошо видела их лица, потом поочередно лица уходящих рассматривали Бородецкий и Антон.
Когда двое незнакомцев удалились на приличное расстояние, Бородецкий махнул: "Пошли!" — и указал на ангар, вернее, на то, что от него осталось.
…Пробравшись сквозь почерневшие доски и прочий хлам к пробоине к кирпичной кладке, все трое замерли в растерянности. Первым пришел в себя Бородецкий. Его фонарик быстро отыскал в темноте металлическую дверь. Увидев дверь, Марина не удержалась от восклицания:
— Неужели за ней то, что мы ищем?
— Встала бы ты лучше на шухер, — проворчал Антон. — Эти двое могут вернуться.
— И что? Мы поисковики… кому какое дело.
— Ты, милая сестрица, забываешь, во что мы вляпались и кто нам противостоит.
— Ребята, не ссорьтесь, — примирительно произнес Игорь, продолжая высвечивать фонариком.
— Там что-то есть с краю, — показал рукой Антон.