— А почему? — Вулф снова потянулся к двери.
— Здесь это не принято, — сказал ему Эрик.
Он толкнул дверь, и они вошли. Сперва Вулф ничего не мог разглядеть, потому что после сверкающей белизны снега в сенях показалось совсем темно. Пазло навозом. Потом кто-то отворил дверь в комнату, и стало светлее. Человек невысокого роста шагнул им навстречу.
— Forloert mig[4], — сказал Эрик.
Маленький человек молча смотрел на них обоих.
Эрик продолжал по-норвежски:
— Forloert mig, — повторил он.
— Говорите, говорите, — торопил его Вулф.
— Вы — Лиф Ион Иогансен? — спросил Эрик.
— Я самый, — ответил маленький человек.
— Нам сказали в Нордли, что вы могли бы нам помочь.
— А в чем дело? — спросил Лифт.
Он испытующе смотрел на них своими маленькими жесткими голубыми глазами. Он немного косил и от этого все время хмурил брови.
— Нам нужно в Намсос, — сказал Эрик. Он старался выгадать время. — Не окажется ли тут случайно попутной машины? Нам сказали, что вы можете знать это.
— Трудно сказать, — ответил Лиф.
— Пусть любая машина, все равно какая, — сказал Вулф по-шведски.
Лиф внимательно посмотрел на него. Эрик тоже, и Вулф понял, что не нужно было вмешиваться.
— Вы из Финляндии? — спросил Лиф.
— Нет, я датчанин, — ответил Эрик.
— Так.
Они снова оглядели друг друга. Запах навоза щекотал Вулфу нос, глаза его привыкли, и он уже мог разглядеть комнату. Она была обставлена скудно, бедней, чем обычно крестьянские дома в Трёнделаге, и в то же время в ней царил беспорядок. На полу стояли молочные бидоны, валялись предметы упряжи, бензиновый бак, горные башмаки, завернутые в толстую бумагу, потрепанный рюкзак и пара очень длинных лыж. Вся меблировка состояла из дощатого стола, накрытого вытертой клеенкой, скамейки у стены, шкафчика, на котором стояло несколько треснутых чашек, и двух-трех грубо сколоченных стульев.
Помолчав немного, Лиф вытащил короткую обкуренную трубку.
— Нет. Не слыхал, чтоб кто-нибудь сейчас ехал в Намсос.
— Может, хоть не до самого Намсоса?
— Нет. В это время года путь еще закрыт. У нас весна поздняя. Я еще не выгонял скотину. Путь еще закрыт в это время года.
— Вот как.
— Про сани спросите, — сказал Вулф.
— Верно, бензин трудно доставать? — Эрик не обращал никакого внимания на Вулфа.
— Да, — сказал Лиф, — не легко. — Он стал ковырять пальцем в трубке.
— А далеко ли все-таки можно проехать по этой дороге? — Эрик явно не торопился, и это раздражало Вулфа.
— До половины подъема. Километров десять. Может, немного побольше.
— А вы бы не могли подвезти нас до этого места?
— Деньги, деньги ему предложите, — сказал Вулф по-английски.
— Когда? — спросил Лиф.
— Когда выдастся время, — сказал Эрик.
— Объясните ему, что нам нужно как можно скорее, — сказал Вулф.
— Трудно сказать, — ответил Лиф Эрику.
— Мне очень не хотелось бы вас беспокоить. — Эрик говорил неторопливо и спокойно.
— Не знаю, не знаю, — сказал Лиф.
Снова они помолчали.
— Да вы присядьте, — сказал Лиф. — Присядьте и подождите.
— Спасибо. — Эрик слегка поклонился.
Они уселись на скамейку, и Лиф вышел в боковую низенькую дверь, у которой была сломана створка.
— Почему вы ему не сказали, что мы готовы заплатить сколько угодно? — спросил Вулф.
— Я же вам говорил, что это не подействует. Здешний народ такой. К нему подход нужен. Здеь любят учтивость.
Вулф сказал:
— Видно, мы тут застряли надолго.
— Вы только не мешайте мне разговаривать с ним, — сказал Эрик. — Я думаю, он нас подвезет. Только не мешайте мне разговаривать.
Лиф вылез из двери со сломанной створкой.
— Кажется, придется мне ехать в ту сторону, везти людей на расчистку дороги, — сказал он.
— А далеко вам удастся проехать, как вы думаете? — спросил Эрик.
— До подножья склона, не дальше. Вот туда могу подвезти вас.
— Прекрасно. — Вулф встал.
— Мы вам очень благодарны, — сказал Эрик.
— Только мне сперва позавтракать надо. Вы завтракали?
Они еще ничего не ели. Вулф открыл рот, чтобы ответить "нет", но в это время Эрик ответил "да".
— Ну посидите, пожалуйста, тут, подождите.
Худая, бледная женщина, беременная на сносях, вошла в комнату. Вулф тотчас же встал. Но никаких слов не было сказано, и он сел опять. Женщина подошла к печке, которую Вулф только теперь заметил. Она поставила жарить яичницу, и запах яичницы разнесся кругом, смешиваясь с запахом навоза.
Они сидели и ждали, покуда Лиф завтракал. Он ел в полном молчании. Жена подала ему яичницу и налила кофе. Он доел и что-то сказал жене. Она принесла ему короткую теплую куртку. Он надел и, обращаясь к ним, сказал:
— Пожалуйте.
Эрик сказал женщине:
— Tack sa mycket[5]. До свиданья.
Вулф тоже сказал:
— До свиданья.
Женщина кивнула в ответ, и все трое вышли.
Они направились в дощатый сарай, где стоял грузовик. Лиф нажал стартер, но мотор не завелся. Тогда он вылез и завел мотор ручкой. Он вывел грузовик из сарая и выехал на дорогу. Вулф и Эрик Григ втиснулись в кабину рядом с ним, потому что ехать наверху было слишком холодно.
Грузовик медленно полз по обледенелой дороге. В боковые окошки кабины задувал ветер и резал лицо. По обе стороны дороги тянулись сугробы в пять футов высотой. Машину заносило, и она все время задевала за сугробы то с одной, то с другой стороны. Иногда она врезалась в снег радиатором и застревала. Вести машину была нелегкая задача. Потом пошел снег, и ехать стало легче, но все-таки им понадобилось полчаса, чтобы проехать пустяковое расстояние.
У перекрестка, где к дороге подходила одна из горных троп, стояли три человека с лопатами в руках. Лиф затормозил, и они влезли в кузов.
Вулф и Эрик все время сидели молча. Лиф сосредоточено вел машину и тоже молчал. Потом дорога пошла ровнее, и Вулф почувствовал, что внимание Лифа уже не так напряженно, как раньше.
— В это время года путь всегда закрыт, — сказал он Вулфу, очень медленно выговаривая слова.
— Тяжелая дорога, — сказал Вулф.
— Дорога хорошая. Через месяц будет совсем хорошо. Надо браться за расчистку.
— В Швеции ждут американские санитарные машины, — сказал Вулф.
— Вот как.
— Да.
— Мы из Швеции получаем продовольствие, когда удастся. Вам тоже в Намсос?
— Да.
— Я могу вас провезти только на десять километров.
— Мы и этому очень рады.
— Брат моего отца живет в Америке.
— Вот как. А где именно?
— В Индиане.
— Чем он занимается?
— Не знаю.
Лиф замолчал, потому что дорога опять стала хуже. Начинался подъем. Гора была уже совсем близко. Вулф видел, как дорога впереди суживалась и терялась в снегу.
— Позавчера тут два немецких самолета летали, —— сказал Лиф.
— Верно, те самые, которые потом сбили в Швеции, — заметил Эрик.
— Да, может быть.
— Мы проехали уже двенадцать километров, — сказал Эрик Вулфу по-английски.
— Как дорога? Кажется, еще можно ехать, — сказал Вулф Лифу.
Лиф не ответил. они проехали еще пять километров, потом он остановил машину. На дороге работало несколько человек. Трое, ехавшие в кузове, соскочили на дорогу. Лиф вылез из кабины.
Вулф хотел вылезти тоже, но Эрик остановил его.
— Не надо вылезать. Подождите.
Лиф поговорил с рабочими, вернулся к машине и снова включил мотор.
— Можно еще немного проехать, — сказал он. — Там уже расчищено.
Вулф хотел соскрести ногтем лед с ветрового стекла, но не мог. Только маленький четырехугольник перед Лифом еще оставался чистым. Струя теплого воздуха от мотора не давала стеклу замерзнуть в этом месте.
Машина была в хорошем состоянии. Мотор работал исправно, и Лиф заботливо избегал толчков на неровностях дороги. Он прекрасно знал каждый поворот пути, каждое изменение рельефа. Вулф понимал, что машина и дорога определяют собой самое насущное в жизни этого человека. Дорога связывает его с рынком и с цивилизацией. Машина служит единственным средством перевозки его продуктов по этой дороге.
— Хорошая машина, — сказал Лиф.
Он перехватил взгляд Вулфа.
Вулф кивнул:
— Отлично справляется.
— Я ее купил новенькую. В прошлом году. До самого Осло за ней ездил. Сам привел сюда. Раньше у меня был "додж".
Они неуклонно поднимались в гору. Дорога петляла среди скал. Снег больше не шел.
— Говорят, близ Стиклстеда немцы бомбили дорогу, — сказал Лиф.
— Я тоже слыхал, — ответил Вулф.
— А у Стейнкьера мост взорвали.
— Да что вы?
— Да. Новый мост. Теперь приходится ездить по старой дороге. Этот мост километров на тридцать сокращал путь до Намсоса. Не знаю, что там теперь делать будут, на том берегу. Паром они прошлый год продали.
— А по льду нельзя переправляться?
— Сейчас-то можно, да ведь это ненадолго. Говорят, немцы повзрывали все мосты от Осло до Домбоса. Верно это?
— Кое-где самим норвежцам пришлось взорвать мосты, чтоб помешать немцам двигаться.
— Я работал на постройке моста через Гломму. Интересно, цел ли он.
— Возможно, — сказал Вулф. —Многие мосты целы.
— Хоть бы тот, что через Нам, не взорвали. Его строили целых пять лет.
Подъем становился все круче, а дорога все хуже. Лиф переключил на вторую скорость. Грузовик заносило на льду то к одному краю дороги, то к другому. Так они проехали еще двадцать километров.
— Пожалуй, еще немножко подвезу вас.
— Великолепно, — сказал Вулф.
— Вы англичанин?
Это было не любопытство, а вежливый интерес. Вулф кивнул.
— А по-шведски говорите, как француз.
— Разве?
— У нас тут в тридцать пятом году жил один француз. На лыжах ходил по Наму. Вот он так же выговаривал "р", как вы.