А мама, в тот же день, страшно избила девочку домашними тапками. И на всю жизнь Таня запомнила её крики. «Не ходи в тапках во дворе! Не ходи по грязи… не ходи по грязи…»
…Лес кончился. И холодная вода и мокрый снег напомнили, что началось поле. Она побежала, что есть сил. Из леса ясно послышался волчий вой. Далёкий и заунывный…
Но вот и показались спасительные домики. И любимые бабушкины окна. И по тому, как тускло они светились, Таня поняла – опять нет электричества. А значит, уроки придётся учить со свечёй.
«Ничего, – улыбнулась про себя девочка, – зато я дам бабушке целых двадцать рублей. Вот обрадуется старушка! Да и печка, конечно же, натоплена! И одеяло бабушка давно уже нагрела над духовкой! А значит, я сейчас закутаюсь, и отогреюсь. Это ли не счастье!»
И верно: в доме было тепло. И бабушка прямо с порога обняла девочку. И, как только она разделась и юркнула в постель, бабушка тут же набросила на неё тёплое, прогретое одеяло. Бабушка увидела пустую сумку, и счастливо улыбнулась.
– Сюрприз! – Звонко засмеялась Таня. И разжала кулачок, где лежало целых двадцать рублей.
– Батюшки, – только и всплеснула руками бабушка. – Да откуда же так много?
– Секрет, – Таня закуталось с головой под одеяло. И сразу ей стало так хорошо и спокойно, что она тут же и заснула. Девочка спала, и слышала, как хлопотала бабушка у печи, как гремела котелками и крышками. Как накладывала ей вкусный, ароматный, золотистый капустняк. С крупными картошками, и с сахарными рёбрышками. Ах, как вкусен был бабушкин капустняк! Так вкусен, что она тут же и проснулась от аромата, и от жалости к бабушке. Ведь Таня знала, что она ни за что не разбудит девочку. Но и будет переживать: капустняк же остывает!
– А что я на рынке видела! – Заявила, наконец, Таня, когда они закончили еду. В это время вдруг загорелось электричество.
– Ура! – Закричала Таня.
– А что же? – Бабушка села у печи, и приготовилась слушать.
И тут девочка рассказала ей всё: и про фонарь, и про женщину, и про снежок, чуть не выбивший ей глаза. Не сказала только про замёрзшие ножки. Не нужно это было. Всё равно денег у них на новые сапожки не было.
На другой день было воскресенье. Девочка ещё сладко спала под тёплым, спасительным одеялом. А бабушка встала ещё затемно. И ушла, не сказав внучке ни слова.
А когда Таня проснулась, то не поверила своим глазам. В комнате был полумрак. И разноцветные рыбки, цветы и бабочки, кружились прямо тут, рядом, на столике у кровати. И вся комната точно наполнилась счастьем. Девочка вскочила, и обняла бабушку. Она поцеловала её морщинистые щёки. Её лучистые глаза, и старый, холодный с улицы, пуховой платок.
– Спасибо, спасибо, спасибо бабушка, – только и шептала она сквозь слёзы, – а где же ты взяла деньги?
Бабушка молчала, и только улыбалась. И, наконец, сказала то, что совсем не хотела говорить:
– Да петушка я продала, вот и купила фонарик.
– Как, ты продала Орла? – Улыбка сразу слетела с её счастливых глаз. – Ты продала Орла?
– Не хотела я говорить. Ну да чего уж там? Продала. Зачем нам два петуха?
– Бабушка? Что же ты наделала! Он же, как человек умный! Они же убьют его! Они же думают он мясо! А он человек! Бабушка-а-а!
И девочка упала лицом в подушку, и горько, навзрыд, заплакала.
– Ну что же теперь делать? – Бабушка села рядом на кровать. И стала гладить девочку по голове. – Что же делать?
– Бежим скорее, бежим! Кому ты продала? Возьмём в долг деньги! Надо его вернуть! Скорее…
На счастье, бабушка знала, кому продала петушка.
– А кому же, кому же?
– Та Грицьку Оприщенке… С хутора!
Таня даже остановилась.
– Что? – испугалась бабушка.
– Так это же его Алик вчера мне снежком…
– Ой, беда! – покачала головой бабушка. – С ним разве ж договоришься! В него ж и снега зимой не допросишься.
Они шли молча. Пока не дошли до хутора Тарасовка. Когда толстый Грыцько вышел на порог, бабушка вежливо сказала.
– Вы ж поймите, Григорий Иванович, мы деньги вам вернём. Только вот петушок этот… Вернуть бы надо. Вот внучка моя плачет. Вы ж поймите…
Вслед за хозяином вышла Алла и Алик.
– Ни, – Грыцько цыкнул зубами, точно хотел достать мясо из-за зуба. – Ни, мы його вже зъилы! Шо ж вы так долго думали!
Он затолкал в хату жену и Алика, и плотно закрыл за собой дверь. А они так и стояли, не в силах, что либо вымолвить. Не в силах плакать, не в силах идти.
Они брели по тропинке. Той, что вела мимо дубовой рощи к полю. Таня не плакала. Бабушка молчала. Изредка она повторяла.
– Ой ты горюшко.
Таня шла, и смотрела в сторону, чтобы не видеть бабушкиных слёз. Когда роща уже почти закончилась, они увидели впереди поле. Позади вдруг послышались торопливые шаги. Они оглянулись. Это бежал Алик. Тот самый Альфред. Он был в тёплой овчиновой шубе. Видимо очень устал.
Чуть отдышавшись, он распахнул верх своей шубы. И тут, о чудо! Из-за овчиновой опушки весело и задорно поднялась петушиная голова. С красным гребнем, гордая голова Орла.
– Орлик, миленький, – только и промолвила Таня.
– А как же…, – Бабушка от удивления не знала, что и сказать.
– Та збрехал он! – Алик расстегнул шубу и, плотно сжав Орла с двух сторон за крылья, передал петушка Тане.
– А как же деньги? – Таня счастливая прижала петушка к сердечку, – как же деньги?
– Та шо деньги? Ты это, прости меня, Таня, за тот снежок. Я дурной совсем. Я ж… Я ж сегодня на базаре был. И фонарик тот видел, как бабушка его брала. А глаз то твой не болит?
– Нет, – Таня отпустила вниз счастливый взор, – уже совсем не болит.
– Ну, я побегу! – И Алик, счастливый, побежал назад по тропе.
У поворота он остановился, и помахал рукой.
– А фонарик мне покажешь? – крикнул он издалека.
– Обязательно покажу, – крикнула Таня. Он ещё раз махнул рукой, и исчез среди деревьев.
Они шли по полю. Снег был мокрый и глубокий. Но она совсем не чувствовала холода. Время от времени, Таня и бабушка улыбались, глядя друг на друга. И вскоре были уже у родного дома.
На другой день Таня, как всегда, позавтракала и пошла в школу. Бабушка вышла проводить её до калитки. Уже на тропе, Таня вдруг сказала.
– А может подарить этот фонарь Алику? А бабушка?
– Может и подарить, – тихо так ответила бабушка. – А не жалко тебе? Такой чудный, такой Волшебный фонарь.
– Может и жалко чуток, но только ещё больше подарить хочется.
– Вот и умница, – ответила бабушка.
Она долго ещё смотрела во след девочке.
Таня шла по тропинке. А в ранце лежала неразлучная её книга «Всё о жизни растений». И именно сейчас Таня поняла главное: она разгадает эту великую, неведомую тайну жизни на планете Земля.
А в свободной руке она несла синий пакет. И по форме он очень напоминал тот самый фонарь. Волшебный фонарь.
Чёрный доктор
Жили-были Мама, Папа, и Мальчик. Домик их был не большой, зато очень любимый. И построен он был своими руками. И сад их, и огород, и лужайка, и маленький пруд – всё было сделано своими руками. И небольшая искусственная речка текла из пруда, и растворялась в корнях садовых деревьев. И виноградные лозы тоже пили из этой речки. Хотя было это не так часто, но всё же было.
С виду этот мальчик был обыкновенный, такой же, как и другие соседские мальчишки. Однако, у него было одно удивительное волшебное свойство. Он слышал то, чего не слышали другие. Когда взрослые уходили, он ложился в гамак, и внимательно прислушивался ко всему, что было вокруг. Вначале, он слышал только пение птиц. Или жужжание шмелей и жуков. Но вскоре он стал ясно различать голоса цветов, побегов винограда, разговоры пчёл и птиц.
Самое удивительное, что никто больше этого не слышал. Вначале это его удивляло. Ведь это же было так просто, слышать всё вокруг. Особенно интересно, было наблюдать и слушать весной, когда всё расцветало. И удивительные события возникали повсюду.
– Ж-ж-ж, – пролетел мимо перламутрово-зелёный Жук. И сел прямо на ало-золотистую розу. Она только – только распустила свои лепестки – губки солнышку. И видно было – как она ждала Зелёного Красавца. Оба они застыли в сладостном поцелуе.
– Ах, как я люблю тебя, Роза! – Прошептал, наконец, Зелёный Жук.
– А я, я… я так ждала тебя! – Едва слышно произнесла роза, своими золотисто-алыми губками.
Жук от восторга приоткрыл свои золотисто-зелёные надкрылки, распустил прозрачно-серебристые крылья и:
– Ж-ж-ж-ж, – взлетел и стал кружиться вокруг Розы.
– Ты не улетишь? – Испугалась роза.
– Нет… Ж-ж-ж-е… Я… Же-же-же-е так же-же-же… Тебя… обож-ж-ж-жаю! – Отвечал Жук, кружась вокруг её славных лепестков. И обдувая их потоками воздуха из-под крыльев. От этого каждый лепесток становился всё свежее и бархатистее. Ещё краше и ароматнее, чем прежде.
А рядом в саду, чуть поодаль, росла виноградная Лоза. Это была не просто какая – ни будь там лоза. Это была Лоза Чёрного Доктора. Самого дорогого, и самого любимого людьми винограда. И хотя ягодки у него были не велики, но цена им была очень высокая. Ибо с древних времён, люди заметили, что эти ягоды необычайно полезны для человеческого здоровья.
А вино, сделанное из этого винограда, больше напоминало тягучий бальзам. И лечило триста болезней. Может от этого, а может быть от природы, но Лоза Чёрного Доктора была очень гордая. И очень сильная. Каждую весну она выпускала столь мощные побеги, что обгоняла в своём росте любой другой сорт винограда.
И ещё у Лозы было одно удивительное свойство: она необычайно сильно любила своих деток. А детки Лозы – это её новые побеги. И каждую весну, когда молодые детки – веточки рвались ввысь, к солнцу, Лоза оплетала их своими цепкими кручёными пальчиками. Как бы поддерживая их в своём росте.
– Я вас так люблю, – шептала она. Я вас тат обожаю, детки-веточки! Но смотрите, будьте осторожны. Ветер может сломать вас! Но я держу… Держу… Держу…