ь мало. Это был Аффонсу ди Пайва, придворный, уроженец Каштелу-Бранку[121]. Его род будто бы происходил с Канарских островов[122], он говорил по-испански и по-арабски. Больше о нем мы не знаем ничего. Второй — Перу ди Ковильян[123]; он был главой миссии, и сообщения о нем дошли до нас. Ковильян был человеком дела. Если он и писал, то очень мало — насколько известно, лишь немного писем, и, к сожалению, они утеряны. Однако мы можем получить представление и о его жизни и о его характере по сообщениям, принадлежащим различным авторам.
Родился он в Ковильяне, в горах Бейры[124]. Происхождение его темно, это видно хотя бы из того, что мы знаем лишь его христианское имя и место рождения, а фамилия его нам неизвестна. Шесть или семь лет он прожил в Испании. Здесь он принимал участие в междоусобной борьбе феодалов на стороне Понсе де Леона[125], участвовал в многочисленных нападениях из засад и в ночных стычках на перекрестках и узких улицах Севильи. Он сражался в битве при Торо[126], жил во Франции, где был близок и к Людовику XI и к герцогу Бургундскому, самому могущественному вассалу французского короля. Он провел год в Кастилии при дворе «католических» королей Фердинанда и Изабеллы в качестве португальского тайного агента со специальным заданием наблюдать здесь за португальскими эмигрантами и их политическими интригами. Про него говорили, что он способен говорить на «андалузском наречии» так, как будто бы родился на берегах Гвадалкивира.
Примерно в 1471 году Ковильян возвратился в Португалию и служил в качестве оруженосца у короля дона Аффонсу V, по смерти которого он перешел на службу к королю Жуану II. Позднее он дважды ездил с дипломатическими поручениями в Берберию[127]. Вероятно, к тому времени он уже владел арабским языком, иначе подобных поручений ему не давали бы[128].
За две свои поездки в Берберию он еще лучше изучил арабский язык, лучше узнал обычаи, обхождение, привычки мусульман, их манеру одеваться — а во всем этом мусульмане мало чем отличаются друг от друга от Марокко до Каликута в Индии. Такой богатый опыт сделал его авантюристом, редкостным даже в его время, когда авантюристов было полным-полно. В Африке он посетил Тлемсен, тогда большой город, столицу государства Магриб-эль-Ансет (ныне в западном Алжире). Тлемсен был живописен, вокруг него росли фруктовые сады и оливковые рощи, он искусственно орошался источниками и арыками. Это был город дворцов, мечетей, хорошо обеспеченных школ — за богатство и славу его прозвали «Африканской Гранадой» Тлемсенские кожевенные изделия, седла, сбруи высоко ценились конниками Берберии Тлемсенские шерстяные материи и хлопчатобумажная ткань, известная под названием lambeis или alambeis, в больших количествах вывозилась в порт Оран, куда ее доставляли караванным путем для продажи неграм африканского побережья.
Затем Ковильян ездил в Магриб-аль-Акса, государство Фес, где он еще больше расширил свои познания о жизни и культуре мусульман, ближе познакомился с их торговыми и политическими обычаями
Эти путешествия в избытке дали Ковильяну — человеку с острым умом, решительному, смелому, к тому же обладающему феноменальной памятью, — то, что было совершенно необходимо при выполнении миссии, для которой его избрал король Жуан. И физически и интеллектуально Ковильян был подготовлен для предназначенного ему дела, как никто другой. К тому же это был человек уже зрелый, сорока лет, у него были жена и дети, жившие в Ковильяне.
Сцена, имевшая место 7 мая 1487 года в городе Сантарен, не вызвала интереса у современников, а историки уделили ей лишь несколько скупых фраз. Но подобно многим другим событиям, оставшимся во мраке, это событие оказало глубокое влияние, вероятно, не только на судьбы португальского народа, но и на судьбы других народов Европы и Азии.
Дон Жуан сидел в окружении своих советников и консультантов. С бородой лопатой, в красном бархате, в черных штанах и белой рубашке, с тяжелой золотой цепью на шее, с кинжалом на поясе, он был король, король с головы до ног. Сегодня вокруг него собрались «технические» советники — Мойзиш (известный также под именем Жузе) Визинью, ученый еврей из Визеу[129], сделавший сокращенный перевод «Постоянного Альманаха» с древнееврейского языка на латинский и испанский, мештри[130] Родригу ди Педраш Неграш и мудрый епископ Ортиш Среди фидалгу рядом с Жуаном был его двоюродный брат Мануэл, герцог Бежа, унаследовавший после него трон и вошедший в историю (главным образом в результате планов и трудов Жуана) под именем Мануэла Счастливого Заседание совета проходило в большой тайне — португальский двор был полон шпионов из Италии и Кастилии, а возможно, и из других европейских стран, завидовавших успехам Португалии.
Перу ди Ковильян и Аффонсу ди Пайва внимательно слушали короля, рассказывавшего о своем проекте, о долгом и опасном пути, который им предстоял. Две цели ставились перед их миссией: первая — как можно быстрее добраться по средиземноморскому пути до страны священника Иоанна, постараться склонить его к союзу с христианнейшим братом — португальским королем против неверных, вторая — тщательно разведать, как идет торговля пряностями, выяснить, где они произрастают, какими путями их везут, применяемые при этом виды транспорта, цены, способы упаковки и прочие важные вопросы.
Путешествуя, Перу ди Ковильян и Аффонсу ди Пайва должны были попасть в далекие страны, где никогда не ступала нога португальца, а может быть, и европейца вообще, в страны, по большей части неведомые Западу, в страны, где встает солнце, о которых, если не считать рассказов Марко Поло и арабских путешественников, существовали лишь самые туманные и неопределенные представления. О жителях этих земель ходили страшные и таинственные рассказы; земли эти сказочно богаты золотом и драгоценными камнями, в них существовали странные, поразительные обычаи. То были сказочная Индия и земля священника Иоанна, этого легендарного христианского монарха, слухи и отрывочные рассказы о котором в течение долгих веков через пустыни и моря доходили до Европы.
Король сидел серьезный и задумчивый, перед его глазами словно вставали пышные видения неведомой Азии и Восточной Африки, залитое солнцем море, раскачивающиеся под ветром пальмы, крест, побеждающий полумесяц, народы, склоняющиеся перед могуществом и богатствами Португалии. Это были те же самые видения, которые владели воображением и руководили жизнью его двоюродного деда дона Энрики, ставшего известным для будущих поколений под именем принца Генриха Мореплавателя, хотя сам он и не был путешественником, а лишь воодушевлял других и руководил ими.
Жуан словно уже видел падение Венеции и Генуи, этих жадных республик, чьи гавани так долго были оживленными центрами торговли с Востоком, чьи склады и галеры ломились от азиатских товаров — пряностей, сандалового дерева, шелка, парчи, ковров, медикаментов. Он видел караваны верблюдов и арабских «доу» (одномачтовых судов), везущих свои богатства к итальянским берегам, видел купеческие сундуки, переполненные драгоценностями, нажитыми на торговле. С годами, когда его мечты осуществятся, а его тщательно продуманные планы принесут свои плоды, — тогда все это изменится.
Король и его советники, христиане и евреи, старательно и хорошо изучили стоявшую перед ними проблему и средства ее разрешения. В их распоряжении было богатое наследство, которым они руководствовались, — пожизненный труд принца Генриха; количество карт и портуланов, лоций и примитивных глобусов, имевшихся к их услугам, все возрастало. Собирались рутейру капитанов, плававших по неведомой Атлантике и постепенно исследовавших страшное и опасное своими неожиданностями западное побережье Африки, рассказы и письма исследователей прибрежных земель и устьев рек. В то же время усовершенствовались навигационные приборы и математические таблицы, большинство которых были результатом трудов Авраама Закуто и других еврейских ученых королевства.
Негромкий голос Ковильяна вернул короля к действительности. Спустя столетия мы слышим его протестующий ропот: «он опасается, что его знания окажутся не столь велики, как его желание служить его высочеству». Король нетерпеливо отмахнулся и стал снова подробно разъяснять свои инструкции.
Хронисты по-разному описывают подробности подготовки путешествия, но мы можем по кусочкам восстановить подлинную картину. После аудиенции у короля Ковильян и Пайва встретились с советниками дона Жуана в доме управляющего строительными работами Перу ди Алсаковы, неподалеку от ворот Алфофа (в старой городской стене Лиссабона). На свидании присутствовал дон Диогу Ортиш, королевский капеллан, епископ Танжера, один из самих могущественных людей в государстве, великолепно осведомленный в вопросах географии. С ним явились мештри Родригу и мештри Мойзиш. И тот и другой сочетали в себе врача, математика и географа и, подобно Ортишу, занимали высокое положение среди королевских советников. Они участвовали в составлении «Таблицы склонения солнца» и сотрудничали с немцем Мартином Бехаймом в деле усовершенствования астролябии. Они внимательно изучили планы Христофора Колумба, с которыми тот явился в Португалию, и извлекли из них все, что казалось им ценным.
Неизвестно, в устной или письменной форме эти люди дали свои инструкции Ковильяну и его спутнику. Рамузио, знаменитый издатель итальянской серии путешествий (Венеция, 1551), заявляет, что им было приказано разузнать, «нет ли о морях [священника Иоанна] каких-либо сведений, с помощью которых можно было бы пройти в Восточное море, потому что названные доктора сказали, что они нашли — уж я не знаю какую — заметку по этому поводу». Такое утверждение очень сомнительно, и, возможно, это лишь позднейший комментарий, написанный спустя долгие годы после событий.