А вообще-то мы так на юго-западном фасе и стояли, тот коридор через высоты держа. Уже и морпехов сменили, их с плацдарма вывели то ли на третий, то ли на четвертый день, заменили обычной пехотой – а наш полк до конца был. А основные немецкие атаки в последние дни шли с северо-запада, где от города Зеелов до Одера ровное поле, танкам раздолье. Но там наши успели все минами утыкать, да и артиллерия с нашего берега поддерживала хорошо – в общем, обломилось немчуре и там. И в воздухе все выправилось, как раз перед тем днем, как «катюши» стреляли – наши истребители прикрывали нас хорошо. Вот только город Зеелов раскатали так – ну представьте, что такое передний край такой битвы! – что вообще нельзя определить, был там город или нет. Было там сражение страшное, и даже удалось немцам нас потеснить, Зеелов дважды из рук в руки переходил, отбили мы его все же после – только, говорят, там даже подвалов не осталось, из которых эсэсовцев «тюльпанами» и огнеметами выбивали. А с высот рядом, рассказывали, по ночам зарево над Берлином видно!
Еще запомнился бой – числа 10-го, что ли? Когда в очередную атаку немцы свою чудо-юдо пустили (так бойцы наши это назвали, особенно когда уже после лазали по его броне). По полю атака как обычно – танки, пехота – теперь ученые уже, на своих двоих топают, рассредоточась! – а по дороге, которая на наши холмы взбегает, едет вот это. Ну, представьте себе танк, крупнее «королевского тигра» раза в полтора – а пушка у него, заразы, как зенитка-«носорог», сто двадцать восемь миллиметров! И ведь выдержал, гад, четыре прямых попадания нашими сто двадцать два, которых бы «королю» хватило! А у нас он машину Васи Гаранина сжег, взводного из первой батареи! – заряжающего и самого Василия насмерть, мехвода и наводчика в госпиталь – с полутора километров, тварь, залепил! Тут «тюльпаны» вмешались, попасть не смогли, но ямищу на дороге сделали, куда этот сверхтанк и ткнулся. Хотя может быть, мехвод контужен был, все же прилетело ему, как крысе, в котелок засунутой, по которому кувалдой с размаху, четыре раза. Короче, сел этот танк, рыло в воронку, одна гусеница в канаве! И пытались немцы его вытащить, аж три бронетягача цугом запрягали – но мы не зевали! И «тюльпан» еще добавил. Один тягач, «бергпантера» у них назывался, так там и остался разбитый, два удрали. Слышал, там еще в следующую ночь наши разведчики с фрицами сцепились – наши искали, что с этой чуды-юды снять можно, документы какие найти – а немцы хотели подорвать секретную машину. Результатом был пленный фриц-инженер из их рембата, который рассказал, что этот сверхтанк зовется «маус», мышь! – мы чуть от смеха не попадали, гадали до того, что «лев», «медведь», даже «динозавр», а оказалось, «чтоб никто не догадался»! А вот какой танк сейчас в Кубинке стоит, этот или который наши у города Зеелов подбили, сказать не берусь, в литературе написано просто: «Захвачен у Зееловских высот в феврале 1944-го», – так это любой из них подойдет!
Еще помню, как немцы нам химической атакой грозили. У нас дважды в день проверяли наличие и исправность противогазов и противохимических костюмов, которые приходилось постоянно иметь при себе. У машин проверяли герметизацию, подвезли и раздали фильтры на вентилятор (обычно они там не ставились, но дело было короткое, лишь патрон, вроде большого противогазного, на патрубок навернуть). А в блиндажах и землянках заделывали щели – ох и духота же стояла! Пехоте, впрочем, было хуже – их в полном снаряжении заставляли бегать, окапываться, вести учебный бой. Ну а нам – по тревоге в машину, люки задраил, фильтр включил, к бою готов! Приходилось еще от самоходок далеко не отходить, чтобы полминуты – и уже внутри. И была от этих неудобств на фрицев жуткая злоба – в дополнение к обычному нашему отношению.
Политрук личному составу рассказывал, как еще в ту войну немцы нашу крепость Осовец осадили. Никак взять не могли, и тогда пустили газ. При том, что у наших тогда противогазов не было совсем! Но когда фрицы пошли вперед, уверенные, что им остается лишь занять крепость – наши, отравленные, но еще живые, встретили их атакой! И было – вот не помню уже, как песня к нам тогда попала, кто ее первым спел – в нашем полку, понятно, Скляр, музыкант наш недоучившийся, всю войну гитару в самоходке возил, а от кого он услышал?
Ну фрицевские суки! Тогда у вас не вышло, а сейчас тем более. Год сейчас не пятнадцатый, а сорок четвертый, и мы куда лучше царской армии будем. И если они, отцы наши, «за Веру, царя и Отечество» на такое были способны – то мы за Родину, за Сталина вас в клочья порвем! И отцов тоже припомним, вашим газом травленных. Не дошли они тогда до Берлина – мы дойдем.
И после было какое-то время, на Первом Белорусском – что фрицев, у кого противогаз при себе был, случалось, что в плен не брали. Не слушая воплей, что «орднунг», положено – ты готовился, что нас газом будут травить? Говорят, что оттуда у немчуры и пошло – сдаваясь в плен, не только оружие, но и противогаз выбрасывать. Руки вверх, и пустая железная коробка на боку болтается – сам не раз такое видел.
А вот наше наступление от Зеелова на Франкфурт как-то не запомнилось. Обычным все было, как до того от Вислы до Одера шли – ну а тут гораздо меньше было. И немцы сопротивление оказывали, не сказать что сильнее. Уж очень мы их перемололи в битве у высот, сил, наверное, не оставалось.
В конце марта наш полк снова у Зеелова оказался. И впереди был Берлин!
Из лекции для слушателей Военной академии бронетанковых войск имени Сталина. Москва, 1986 (альт-ист)
Теперь, товарищи офицеры, после знакомства с общим ходом «Битвы на Одере» в феврале сорок четвертого года перейдем к ее тактическим урокам. Ибо военная история для вас должна быть не констатацией мертвых фактов – подобно тому, как в царское время на экзаменах Академии Генштаба любили задавать вопрос, сколько в войске Ганнибала было боевых слонов – а опытом, из которого можно извлечь уроки сегодня. Всегда старайтесь понимать при анализе фактической стороны дела, почему было принято то или иное решение, в какой ситуации оно было оправдано.
В западной военной истории принято считать, что именно там, на Одере, «гениальным» Манштейном была впервые применена тактика, близкая к современной. Мы могли бы ответить: если ты гений, так отчего же проиграл – но разберем подробно. Тактика «осиного роя», предложенная, кстати, не Манштейном, а генералом Мантойфелем, после занимавшим высокий пост в ННА ГДР, за что западные историки и лишили его авторства, действительно имеет внешнее сходство с предписываемой современным Боевым уставом. Необычайно разреженные для того времени боевые порядки, при высокой подвижности – когда отдельные роты и даже взводы действуют фактически автономно, но во взаимосвязи и под единым командованием – но прежде всего следует четко понимать, что если в наше время причиной было обеспечение боевой устойчивости при применении противником ядерного оружия, то немцы исходили из совсем других соображений! По сути, у них это была попытка «партизанско-диверсионных действий» танковых войск, поскольку в лобовом столкновении на поле боя они сами признавали свои шансы на победу слишком малыми! Это доказывает их требование по выбору целей для атаки, отсутствующее в нашем Уставе – тыловые объекты, колонны снабжения, маршевые пополнения – но ни в коем случае не главные силы наших войск!
Конечно, «партизанская» тактика – ударить неожиданно и убежать; на войне – нанести противнику потери при меньших или полном отсутствии своих – часто бывает оправдана. И если вам придется командовать на войне батальоном, полком, бригадой – вы не должны упускать случая выслать рейдовую группу в тыл врага, чтобы перерезать коммуникации. Но вам следует помнить: диверсиями можно и должно «размягчить», ослабить врага – но никогда нельзя выиграть битву, а тем более войну – если, конечно, противник по малодушию не капитулирует или не побежит сам. За «партизанщиной» всегда должен следовать удар, закрепляющий победу. А предусматривалось ли это у немцев на Одере?
И я вас спрашиваю, что необходимо для того, чтобы эта тактика была успешной? Правильно – прежде всего разведка: «туман войны» для вас должен быть как минимум на уровне противника! В отсутствие космических средств, это требует, опять же как минимум, равенства в воздухе. А лучше господства – иначе подвижные группы обречены на движение исключительно в темное время суток. Хорошей связи, устойчивой к РЭБ – по понятной причине. Твердого командования, имеющего четкий план действий – о том скажу чуть позже. Технического превосходства – а вот это у немцев не обеспечивалось никак!
Я вижу, вы все в звании от капитана и выше. И многие из вас командовали танковыми или мотострелковыми ротами, в том числе и на больших учениях, действуя в режиме «боевых групп». И вы знаете правило – во встречном бою с такой же группой противника выбить ее как можно быстрее при наименьших своих потерях. Это должно быть стократ актуальнее при действии «партизан по-танковому», во вражеском тылу! Чтобы это обеспечить, необходимо иметь оружие как минимум не уступающее противнику – ваши танки должны превосходить врага по вооружению и защите, чтобы быстро вынести встреченную помеху. И идти дальше, выполняя поставленную задачу – а это требует от техники уже, как сказали бы моряки, крейсерских качеств – скорости, дальности хода, надежности, проходимости по местности. А это в сорок четвертом не было соединено у немцев в одном типе танка!
Выскажу крамольную мысль, что если бы у немцев в июне сорок первого были исключительно «бронекошачьи», они не дошли бы до Москвы. Ибо «тигры» и «пантеры» по своей подвижности совершенно не годились для глубоких танковых клиньев – это было оружие исключительно для прорыва позиционной обороны или защиты такой же своей. Сами немцы признают, что в конце войны единственным их танком, способным на равных выходить против Т-54, был «кенигтигер» – ни в коей мере не массовый, выпущенный едва в четырех сотнях экземляров, и по известному анекдоту, «одноразовый танк»: запас хода