Достлера не было. Он в этот момент лично арестовывал королевскую семью, конечно же не один, а в сопровождении гестаповцев и солдат. Рудински ждал развития событий в миссии гестапо, разумно решив, что чем меньше его роль в происходящем будет видна публике, тем лучше лично для него. Зато группенфюрер Карл Вольф не мог отказать себе в удовольствии самому арестовать Папу – и шел к парадному входу в Папский дворец в сопровождении гестаповцев, нескольких офицеров своего штаба и взвода солдат СС. Взгляд в сторону часовых-палатинцев и кивок эсэсовцам – этих взять, увести!
– Ну что, юде, готовы к посадке в газенваген? – спросил взводный-штурмфюрер, сплевывая под ноги караульным гвардейцам.
Ответом была очередь в упор. У этих палатинцев были не винтовки, а «беретты-38», десантные, со складным прикладом, внешне похожие на МР-40. Тут же зазвенели разбиваемые стекла и из окон ударили пулеметы. Нескольких секунд хватило, чтобы Вольф и весь его эскорт были мертвы.
И это было лишь начало.
Испания, Мадрид, кабинет Франко, 21 февраля 1944 года
– Итак, сеньоры, – начал каудильо, – я пригласил вас для того, чтобы мы сегодня смогли определиться с планом действий на ближайшее время. Прошу вас, сеньор министр экономики.
– Ситуация просто катастрофична, – недипломатично начал один из лучших экономистов Испании. – Фактически мы имеем ситуацию начала тридцать шестого года, из одиннадцати миллионов взрослых испанцев более восьми миллионов находится за чертой бедности. А еще нам грозит голод, поскольку из-за призыва в армию работников и отсутствия сельскохозяйственной техники производство продовольствия не покрывает потребности и наполовину. Смею также напомнить, что в промышленности большая часть станков и машин изношена до предела, станочный парк практически не обновлялся с того же тридцать шестого. И американские бомбежки, от которых пострадали в первую очередь дороги, мосты, тоннели, а также порты и аэродромы. Судьба нашего золотого запаса вам известна[54] – то есть платить за импорт чего бы то ни было нам нечем. Реально. Испания сейчас является банкротом, от голода нас пока спасают поставки продовольствия из Еврорейха, от полного развала транспорта – поставки рельсов, паровозов, вагонов, автомобилей, бензина из Еврорейха же. Однако должен заметить, что объемы этих поставок сокращаются с каждым днем – если нынешняя динамика снижения сохранится еще два месяца, то Испанию ждут голод, разруха, транспортный паралич.
– Благодарю вас, сеньор, – произнес Франко. – Прошу вас, сеньор начальник Генштаба.
– Ситуация на грани катастрофы, сеньоры, – четко доложил генштабист. – Из тридцати девяти, по реестру, дивизий нашей армии, мы можем рассчитывать лишь на шесть. Три укомплектованы рекете[55], две – ветеранами африканской кампании[56], есть одна дивизия марокканской кавалерии[57]. Эти войска получили современное германское оружие и технику из поставок последнего года и могут считаться отвечающими условиям этой войны. Еще пятнадцать дивизий крайне плохо вооружены и обучены, не имеют боевой техники, транспорта, средств связи и годятся лишь для гарнизонной службы, и наконец, последние восемнадцать дивизий «мобилизационной программы» так и остались в планах на бумаге, к их формированию фактически не приступали, за отсутствием ресурсов. Резерва надежного личного состава нет – рекете старших и младших возрастов задействованы в охране концлагерей.
– Что у нас с техникой и вооружением? – спросил каудильо.
– В наличии полторы сотни германских штурмовых орудий поздних выпусков, вооруженных 48-калиберной 75-миллиметровой пушкой, в составе трех батальонов, по штатам вермахта. Еще есть два танковых батальона – один на немецкой технике, сорок «Панцер три» разных модификаций, с разнотипным вооружением, второй батальон включает шестьдесят французских танков, также различных образцов: «Сомуа-35», «Рено-35», «Гочкис-38» – но исправных из них не более половины. Также числится несколько бронерот, вооруженных старыми русскими Т-26, БТ и бронеавтомобилями – однако после боев у Лиссабона большинство этих подразделений существуют лишь на бумаге, так как всю технику они потеряли.
– По мерке русского фронта, все барахло, – вставил сидевший в углу полковник с двумя крестами на груди. – Тот эпизод из сражения на Одере, когда три Т-54 расстреляли батальон, где был десяток «пантер», а остальное те же «штуги», полностью подтвердился моим источником с немецкой стороны. Итого, все наши бронечасти с очень большой натяжкой будут равны по боевой мощи одной русской танковой бригаде. И это при том, что по германской оценке, русские выпускают с заводов по тысяче Т-54 ежемесячно – а мы испытываем огромные проблемы даже с текущим ремонтом, из-за отсутствия производственной базы и запчастей, об изготовлении новой техники и речи не идет. Но простите, господин генерал!
Генштабист чуть промедлил, но продолжил. Было простительно нарушать субординацию личному другу каудильо и герою той войны, потерявшему двух сыновей под Мадридом и Теруэлем.
– К сожалению, рейх категорически отказался продать нам даже малое количество «тигров» и «пантер». В отличие от японского союзника, мы не имеем в уплату стратегических товаров – только нашу храбрость в борьбе с западной плутократией и русским большевизмом. По артиллерии: Германия поставила восемьдесят противотанковых 75-миллиметровых пушек РаК40, они пошли на формирование противотанковых дивизионов надежных пехотных дивизий – а также двести 105-мм немецких и девяносто 122-миллиметровых русских гаубиц. Правда, к последним совсем немного боеприпасов. Эти орудия также в артполках вышеупомянутых дивизий «первой линии». Еще есть несколько сот 75-миллиметровых пушек времен прошлой Великой войны, совершенно не отвечающих современным требованиям – например, они непригодны для борьбы с танками. Тяжелая артиллерия представлена двумя дивизионами 150-миллиметровых гаубиц, образца еще той войны. Хорошо, что удалось получить от немцев достаточное количество минометов. Но это обычные системы калибр 50 и 81 – ничего похожего на русские «катюши» и «тюльпаны» мы не имеем. Есть еще шестьдесят зениток «88» – однако же посылать их на фронт крайне нежелательно, поскольку они составляют основу ПВО страны. Что до авиации, то она, к сожалению, понесла потери в Португалии – сейчас же мы имеем всего 56 Ме-109G, 37 Ю-88, 25 Не-111. Еще есть полторы сотни старых машин, оставшихся со времен Гражданской войны – русские бипланы И-15 и Р-5, французские «потезы-25», итальянские «фиаты». Резервов техники нет. Собственное производство кое-как обеспечивает потребность в стрелковом вооружении и боеприпасах. Снарядов и автомобильного бензина хватит на месяц интенсивных боевых действий, авиабензина – на две недели. Мой вывод – война против русских или англо-американцев без поддержки рейха – это самоубийство.
– На Пиренеи не надейтесь! – вставил полковник. – Господа, я тут имею сведения из Италии. Там в похожей местности существует фактически коммунистическая партизанская республика, контролируемая русскими парашютистами – которые, однако, имеют под своей командой несколько тысяч местной гверильи, организованной по-военному, дисциплинированной и отлично вооруженной. И это в Италии, где еще месяц назад, до входа туда немцев, повстанцев не было вообще! Что будет у нас, прибегни русские к такой тактике, мне страшно представить![58]
– Благодарю вас, сеньор генерал, – спокойно сказал Франко. – Сеньор адмирал Бланко?[59]
– К сожалению, мой доклад будет короче всех, – заявил адмирал. – Флота у нас нет. Все наши корабли крупнее тральщика потоплены в море или выведены из строя бомбардировками в портах. «Галисию», «Наварру» и два эсминца можно восстановить – но это займет не меньше трех месяцев, даже при нормальной работе заводов. База в Ферроле и береговая оборона Атлантического побережья понесли огромный урон от тех же бомбардировок. База в Кадисе также неоднократно подвергалась бомбовым ударам. Мало пострадала Картахена. А наши германские союзники прибрали к рукам все, до чего могли дотянуться – не сомневаясь, что Испания существует лишь затем, чтобы обеспечивать выход в океан их субмарин. Мой вердикт – вторжения с моря мы отразить не сумеем.
– Благодарю и вас, – сказал Франко. – А теперь, сеньоры, я хотел бы, чтобы вы выслушали главное. Прошу вас, отец Карлос.
Военным капелланам в любой армии положен мундир, хотя и с особыми знаками отличия. Но святой отец, глава Испанского военного ордоната[60] был в обычном священническом облачении, что подчеркивало – он выступал сейчас в первую очередь как голос Рима, а не как подданный и подчиненный каудильо.
– Дети мои, – сказал он, – надо кончать эту войну. Причем немедленно. Или мы рискуем потерять нечто больше, чем просто наши жизни.
В кабинете установилось напряженное молчание. Слышно было, как где-то муха бьется о стекло.
– Начну издалека, но прошу вас выслушать внимательно, – продолжил отец Карлос. – Для вас не будет откровением, что христианскую веру в Германии сейчас лишь терпят. А истиной же, обязательной в «истинно арийских» кругах, то есть тех, кто реально управляет, в таких организациях, как СС и СД, считается некое подобие древнегерманского язычества – хотя и Мать наша, Католическая Церковь, и русская РПЦ едины во мнении, что никаких языческих богов не было и нет, а есть бесы и демоны, искушающие нестойких в вере. Сначала немцам удается то, что не получилось у них в прошлую Великую войну: поставить на колени Европу. Военная удача поначалу сопутствует им и в России – с переменным успехом, если вспомнить битву под Москвой, но совершенно непонятное начинается уже после. Русские вдруг стали побеждать немцев в каждом сражении, даже с меньшими силами – достаточно вспомнить разгром Арктического флота Германии, это был не бой, а бойня, волк в стаде овец! В рейхе стали говорить, сначала шепотом, а после уже открыто, что русские и есть подлинные арийцы, и это арийские боги вступили в войну на стороне своих истинных детей – хотя мы-то знаем, повторяю, что никаких «арийских богов» нет! Затем приходят известия, полностью подтвердившиеся, что немцы, пытаясь переломить ситуацию, стали устраивать богомерзкие сатанинские обряды с массовыми человеческими жертвоприношениями – причем повторяли их неоднократно, хотя это им не помогало! Зато Сталин в это же время решительно прекращает все и всяческие утеснения РПЦ, вплоть до возврата церковных зданий. А русский Патриарх объявляет крестовый поход против «черного воинства Сатаны» – и невероятные победы русских становятся нормой. Русские священники напутствуют солдат перед боем. А еще я прочитал репортаж сеньора Хемингуэя о «современных спартанцах» – и, навел справки у своих друзей в Германии. Все оказалось правдой – русский самоходный полк, одолевший эсэсовскую танковую дивизию, известен у русских под прозвищем «святое воинство», поскольку был оснащен на средства Церкви и благословлен ею на бой. Но тогда вопрос, язычники-спартанцы или все-таки Христовы воины одержали ту победу, которая является лишь самым показательным случаем побед русской армии?