– Мы сильны, как никогда, запомните это! Когда Германия стоит у последней черты и нет дороги назад. У нас еще хватает солдат – можно снизить призывной возраст еще на год, пятнадцатилетние вполне пригодны для службы в ПВО, а шестнадцатилетние для фронта! И прекратить разброд и шатания – после римских событий все католики должны будут принести мне особую присягу, определившись, кого они считают выше – своего бога или меня! Наши враги еще узнают истинно германскую ярость, будут ползать у наших ног, моля о пощаде! Кого вы считаете достойным – на должность коменданта осажденной «крепости Берлин»?
После генералов Гитлер принял Шпеера, рейсхминистра вооружений. Тот, не говоря ни слова, положил на стол докладную записку, основанную лишь на анализе экономического положения Германии. Фюрер кинул взгляд на первое предложение документа и бросил министру одно лишь слово:
– Вон!
Доклад начинался со слов: «Война проиграна». Настроение испортилось окончательно – любой, вызванный для беседы наедине, обязательно желает сказать что-то крайне неприятное!
Серое низкое небо сочилось дождем. Что было хорошо – меньше вероятность бомбежки. Хотя Берлин, имея мощное ПВО, пострадал гораздо меньше, чем многие германские города – два дня назад несколько сот американских бомбардировщиков сравняли с землей Дуйсбург. Возле рейхсканцелярии стояли восемь «маусов» – после зееловских боев, Гудериан, сохранивший должность генерал-инспектора панцерваффе, решительно воспротивился производству «этих бесполезных монстров», настояв отдать ресурсы и производственные мощности даже не «пантерам», а «юбер-мардерам» – мощная пушка 88/71 на шасси от чеха-38, без башни, совершенно открыто, так что расчет при стрельбе располагался даже не на машине, а на земле рядом. Эти машины, в массе идущие на вооружение фольксштурма взамен многоствольных реактивных «пианино», по замыслу Гудериана, должны были иметь успех даже против новых Т-54 с десятисантиметровой пушкой – конечно, при условии своего численного превосходства. Смешно, но на эту идею конструкторов рейха натолкнул французский безбашенный танк – который лягушатники так и не сумели довести, все эти прицелы и привода, идеально работающие на полигоне, требовали едва ли не ежедневной выверки во фронтовых условиях, плохо переносили даже пыль, не говоря уже о пулях и осколках. Пришлось заменить автоматику живыми солдатами. Потери среди экипажей будут ужасающие, но и русским придется платить настоящую цену!
Спал фюрер очень плохо, хотя личный врач, как положено, дал снотворное – так повелось с тех пор, как дела на русском фронте пошли под откос. Гитлеру снился победный, ликующий Берлин, парад войск у Бранденбургских ворот в годовщину победы. И бронзовые полководцы и короли смотрят на своих потомков из Аллеи Побед! Вот только что это за статуя там, на холме в Трептов-парке?
Что?! Это русский Солдат-Победитель? И войска, идущие парадным маршем по берлинским улицам и площадям, – русские? Хотя в конце, за победителями, плетется и жалкий строй какой-то фольксармее? И народ ликует – берлинцы, мерзавцы, предатели германской расы! Отчего вы не умерли все, во славу Германии, на развалинах Берлина!
Картинка сменилась. Москва, Красная площадь, и тоже парад, колонны войск, огромные танки с непривычно длинными пушками, многоколесные бронемашины, какие-то трубы на тягачах. Самолеты в небе, похожие на наконечники стрел – реактивные? Русский вождь вступает с трибуны – а после он сам, во главе своих генералов, возлагает венок к огню, «в память всех павших на той войне». Значит, не зря умирали германские солдаты, сильно убавив русское поголовье! Но неужели нигде в мире нет парада во славу меня и моего дела?!
Московская улица. Идут с десяток человек, грязного и неопрятного вида, неровной шеренгой, держат сине-желтую тряпку. И вразнобой кричат: «Слава Украине, героям слава!» А при чем тут Германия? А, на одном из этих надето что-то отдаленно похожее на мундир солдата вермахта. И: «Галичина, вперед!»
Появляются русские полицаи. Кто-то из сине-желтых (у каждого есть в одежде что-то этих цветов) пытается бежать, его догоняют, валят лицом в асфальт, бьют ногами под ребра. Того, кто в мундире, бьют поддых, затем по шее, и с руганью тащат в полицейский фургон. Остальных туда же, выломав руки за спину, лишь женщину, толстую визжающую блондинку, волокут за ноги, как мешок. Плюют на желто-синюю тряпку, демонстративно вытирают об нее сапоги. Не знают орднунга – в рейхе задержанных быстро упаковали бы, не отвлекаясь на эмоции, а били уже в гестапо, потом. И тряпку бы взяли, как вещественное доказательство – хотя один из полицаев возвращается, брезгливо берет за край и волочет к фургону. Полицейские уезжают, собравшаяся на тротуаре толпа расходится. И это все?!
Наутро Гитлер был взбешен так, что никто не решался лишний раз попасть ему на глаза. Двести батальонов берлинского фольксштурма проходят обучение – мало! Каждый берлинец, в возрасте от пятнадцати до семидесяти лет, должен взять в руки оружие, если русские попробуют войти в его дом! А что у нас с «оружием возмездия» – ракеты Фау-1 уже прошли испытания? Если германская раса не сумела покорить даже диких славян, она не имеет права на существование! И если нам придется сойти со сцены, мы так хлопнем дверью, что в ужасе вздрогнет весь мир! Что у нас с химическими боеприпасами? Мы нанесем по русским и британцам массированный воздушный, ракетный и артиллерийский удар! Что значит – нет достаточного количества химических авиабомб и боеголовок ракет? Срочно изготовить! Мы завалим Лондон нашими Фау с зарином! И я приказываю нанести самый мощный бомбовый удар по Москве, Ленинграду, Киеву, Будапешту, да хоть по Стокгольму! Если у самолетов не хватит бензина долететь до Москвы и вернуться, пусть летят в один конец, германский воин должен быть готов к смерти ради своей страны! Все химические запасы, что есть в германских арсеналах, должны быть выпущены на головы врагов! Я приказываю нанести этот удар возмездия в день моего рождения, двадцатого апреля! Всякий, кто будет саботировать этот приказ, – изменник, подлежащий казни вместе со всей семьей!
Да, по Стокгольму тоже! Думаете, я не знаю, что многие… даже иные из присутствующих здесь уже запасли шведско-еврейские паспорта? Так вот, сбежать не удастся никому! Если я намерен до конца выполнить свой долг перед Германией – то я не потерплю, что кто-то попробует уклониться! А что будет после – да сжалится над нами небо!
В завершение Гитлер особым приказом даровал категорию «почетного арийца», то есть, по сути, причисление к высшей арийской расе, всему личному составу дивизии СС «Галичина». Эта дивизия, уже разбитая русскими под Варшавой, но восстановленная и пополненная до штата, входила сейчас в гарнизон Берлина.
Врата победы
Благодарю за помощь:
Сергеева Станислава Сергеевича, Павлова Сергея, Лебедева Юрия, Бондаренко Александра Александровича, Николаева Михаила Павловича, Толстого Владислава Игоревича, Бурматнова Романа, Сухорукова Андрея и читателей форумов ЛитОстровок и Самиздат под никами Тунгус, StG, BVA, Old_Kaa, DustyFox, НФе, omikron и других – без советов которых, очень может быть, не было бы книги. И конечно же, Бориса Александровича Царегородцева, задавшего основную идею сюжета и героев романа.
Также благодарю и посвящаю эту книгу своей жене Татьяне и дочери Наталье, которые не только терпимо относились к моему занятию, но и помогали чем могли.
Лазарев Михаил Петрович Время поначалу не определено. И место тоже
На подводной лодке командир – первый после Бога.
Из чего следует – он обязан быть всеведущим, и не только в части того, что на борту (это обязанность старпома), но и всего вовне, что может иметь отношение к его кораблю. Даже когда корабль стоит у стенки в родной базе. А значит, даже выспаться нормально удается не всегда.
Ну вот, опять в дверь собственной командирской каюты стучат. Вестовой – командиру срочно прибыть в ЦП. Значит, случилось то, с чем вахтенный офицер разобраться никак не может. Ну что там еще? Что?! «Тайфун»?!Кто не понял – это приказ на Армагеддон. Боевая тревога, ракетная атака. Без предварительного слова «учебная» – о таком из штаба дивизии заранее бы предупредили.
Где-то в подсознании мелькнуло – какая, нах, ракетная атака в базе? Мы же не ПЛАРБ, а «Воронеж», подводный крейсер 949-го проекта, и нашими «гранитами» супостата лишь за пару сотен миль достать можно. Стоп, какой «Воронеж», его ведь в прошлом году списали, разрезали на иголки, по договору… А год сейчас какой, мля? В голове полный дурдом, не помню ничего, будто неделю не спавши – только собрался, и вот… Собираюсь, одеваюсь как на автопилоте, выскакиваю из каюты – в центральный идти недалеко, но успеваю заметить, что всё серьезно. На атомарине нет такого базара, как на надводных кораблях, воет ревун, топот сотен ног – у нас на «Владимире Мономахе» экипаж едва за сотню, это для таких-то размеров! Неужели началось?
Память проясняется будто кусками – как изображение на фотобумаге при проявлении (сейчас никто уже такого не помнит, фото исключительно цифровые – а я вот застал еще, батя увлекался в свободное время). Какой год, все еще пауза – но обстановка в мире сейчас, как в воспетом монархистами «мирном тринадцатом», тысяча девятьсот! Вот только в роли мальчика для битья – мы, Россия. Поскольку никому не дозволено идти против воли Черного Властелина, сидящего в Белом Сарае. Тьфу, какой черный, у амеров же сейчас баба президент, с какой-то собачьей фамилией, вроде видел ее в телеящике, наглая и тупая! А у нас сейчас правит – да что с головой, раздвоение какое-то, словно еще не проснулся – бородатую рожу с первой полосы газеты помню, а фамилию очередного «всенародно избранного» вспомнить не могу?
– Сами такого выбрали, – говорил вчера Сан Саныч в кают-компании, – всем ведь надо было выбирать: или как прежде, «креативное общество», офисные бездельники на кредитах, в отпуск на Канары, или всем этих охранникам, манагерам, мерченджайзерам, собачьим парикмахерам, хозяйкам салонов красоты и прочей кодле снова на заводы, в НИИ и КБ, как в советское время, и пахать, как в сталинские пятилетки, и про всякие пармезаны и Хургаду забыть навсегда. Помните тот телеопрос в прямом эфире – какая-то мадам плачется: «Я владелица ресторана, ко мне приличные люди ходят, мне стыдно их кормить не телятиной из Пьемонта, а продукцией фермера Сидорова из колхоза „Красные говнюки“!» А после еще кто-то в камеру слюной брызжет: «Я недвижимость купил в Испании, в кои веки хотелось с семьей как белые люди пожить, кто мне теперь это возместит?» Может быть, наш всенародно избранный и не сволочь вовсе, а просто ничего и не может иного? Как в девяносто первом – если бы все не орали: «Так жить нельзя!» и «сто сортов колбасы», ничего бы у Бори-козла не вышло?