– Вопросов нет, герр фельдмаршал, – ответил русский на безупречном хохдойч. – Только тогда и мы вас предупредим. Мы свою работу сделаем хорошо. Но если вы предадите – персонально за вами после придут. Пусть не мы – но такие же.
– Советовал бы вам отнестись к этому со всей серьезностью, – сказал Рудински уже в машине, – до нас с вами им добраться куда легче, чем до ефрейтора.
Капитан Смоленцев, Брюс, 22 апреля 1944 года
Ну что за дело на этот раз? Да, всего лишь Гитлера поймать! Нет, серьезно? Да серьезно! Блин!!!
Из Тулона – в Чехию, аэродром под городом Пльзень, полоса Второго Украинского фронта. Встречает наш Большаков, уже контр-адмирал (а ведь в 2012 вместе на глубину ходили), с ним еще кто-то, лицо вроде знакомое, на молодого Брежнева похож. Располагайтесь – и через час сбор на постановку задачи. Как не раз уже бывало.
Инструктаж был очень ярок.
Адмирал наш не подарок
И бывает часто слишком крут.
Так и светится на роже –
Обнаружить, уничтожить!
Диверсанты пленных не берут!
У нас после папы настроение благодушное. И Победа уже скоро. Кого на этот раз? Как узнали, одни междометия!
Но задача поставлена, надо работать. Всегда мечтали Гитлера поймать – теперь планы составляем Гитлера поймать, что огромная разница. Хотя уже после откровений герра Рудински в Риме мы догадывались, какая игра начнется. Теперь узнали, что специально под эту операцию приказом самого Сталина создан объединенный штаб НКГБ и ГРУ – как я понял, куратором оттуда этот «брежнев», кто больше слушает, чем сам говорит. И ведь точно, какая-то историческая личность – уверен, что я его физиономию то ли в книжке видел, то ли еще где, в иной исторической реальности, шестьдесят лет тому вперед. Фамилия, которой он представился, ни о чем не говорит – ну да это мы знаем: сколько имен, например, у Судоплатова было «при исполнении»? Но это точно не он, тот портрет я помню.
Своими силами точно не справимся. Рейх не Белоруссия и не Ленобласть – и население резко враждебное, и местность густонаселенная, и лесов нет, прятаться негде. Работать теоретически возможно лишь под маской немцев же, и то спалиться легче легкого на любой мелочи – такие, как Николай Кузнецов или Роберт Кляйн, это уникумы, кто с немцами так долго общался, что до мелочей на настоящих фрицев стали похожи. Но допустим, до места дошли, объект взяли – а отходить как, ведь все вокруг будет стоять на ушах, фюрер едет, по всей территории орднунг! А задача по возможности живым – а все немцы вокруг станут слепыми, глухими и тупыми, как валенок?
Ага, кто нам мешает – тот нам и поможет. Что сами немцы за нас, это сильно! Роммель и Рудински – любопытно мне, чья была идея, что «это сделают совсем посторонние люди, и не из нашего района»? Нам вообще отработать, как какой-нибудь антитеррор-группе в мирное время – нет, уважаю мужиков, но «на место доставили, там отработали, в автобус, и отбой», в то время как у войсковых диверсов подход к объекту и отход после запросто могут быть куда более трудной задачей, чем собственно работа на месте.
Нет, Берлин или иное «вольфшанце» штурмовать не придется. Но вот поохотиться на фюрера в процессе переезда – вполне реально. Особенно если нас информацией обеспечивают и всякие благоприятствующие обстоятельства создают.
Специальный поезд Гитлера состоял из пятнадцати вагонов: вагон Гитлера, вагон имперского руководителя прессы, вагон с узлом связи, два салон-вагона, вагон-баня, два вагона для свиты и гостей, два спальных вагона, два багажных вагона, вагон для охраны, две бронеплощадки с зенитными скорострельными артиллерийскими установками калибра 20 мм, связанные между собой телефоном.
Вагон Гитлера был довольно просторным. Начиная с 1942 года Гитлер в нем обедал во время поездок, в то время как раньше он обычно ходил на обед в салон-вагон. В вагоне кроме купе Гитлера имелись также отдельные купе для личного его адъютанта, для адъютанта вооруженных сил и для личного слуги – штурмбанфюрера Линге. Было учтено также особое пристрастие Гитлера часто принимать теплую ванну, для чего в его вагоне было оборудовано специальное помещение. Одно купе в вагоне было оборудовано для него в виде небольшого служебного кабинета.
Вагон не был бронирован. В 1944 году было запланировано устройство в вагоне бронированного купе для Гитлера, однако это мероприятие не успели провести.
Весь обслуживающий персонал, начиная с 1938 года, был постоянным и контролировался тайной полицией. Все пассажиры, включая офицеров, были занесены на специальный учет имперской службы безопасности. Так как состав сопровождающих лиц был почти всегда одним и тем же, эти задачи были значительно облегчены.
Подъездные пути и перрон строжайше охранялись службой безопасности и железнодорожной полицией. Пассажиры сопровождались железнодорожной полицией к представителю СД и последним – к личному адъютанту Гитлера. Багаж гостей из их домов в поезд доставлялся чинами батальона СС в присутствии пассажиров. Каждое место багажа было снабжено точным адресом владельца. Багаж, доставленный каким-либо иным путем, в вагон не допускался. Нахождение на перроне постороннего багажа и посторонних лиц строго запрещалось. Продукты для спецпоезда доставлялись железнодорожной компанией «Митропа» в присутствии начальника салон-вагона СА гауптштурмфюрера Крюкена. Также под тщательным наблюдением происходила заправка водой.
Ремонт вагона производился только постоянным обслуживающим персоналом. В случае направления вагона для ремонта в депо все время при этом присутствовал комендант вагона. Для ремонта привлекались особо проверенные рабочие и инженеры.
Пустой поезд охранялся двумя сотрудниками СД, одиннадцатью чиновниками железнодорожной полиции и тридцатью девятью зенитчиками.
Маршрут держался в строжайшем секрете, причем составлялся таким образом, что нельзя было понять, когда Гитлер будет пользоваться поездом. Гостям приход Гитлера объявлялся примерно за час до этого. Зачастую Гитлер вместе с охраной входил или выходил из поезда с другого вокзала, нежели гости.
В ночное время все вагоны были заперты, за исключением вагона охраны. Железнодорожные станции были закрыты, чтобы посторонние лица туда не могли пройти.
Впереди спецпоезда на определенной дистанции двигался добавочный поезд.
Это – наша история, показания генерал-лейтенанта полиции Ганса Раттенхубера, отвечавшего за этот участок охраны фюрера. Кстати, в 1939-м все это было в компетенции генерал-майора Роммеля, тогда коменданта штаб-квартиры Гитлера, с этой должности он ушел в комдивы Седьмой танковой, французская кампания сорокового, ну а после был уже Африканский корпус – ну а теперь, значит, в заговорщики подался… И к нашему сожалению, история и тут изменилась – поскольку заговор 1 марта 1943 года, о котором в нашей реальности фюрер так и не узнал, здесь сыграл ту же роль, что у нас 20 июля. Теперь поездов охраны не один, а два. Шесть бронеплощадок, по одной в голове и хвосте каждого из трех эшелонов, на каждой не один 20-мм автомат, а башня с четырехствольным «фирлингом», против пехоты это та еще метла! И в отличие от нашей реальности (где бронировать вагоны планировали, но не успели), здесь даже в окнах бронестекла.
Испытания, которые проводились периодически, показали, что броня выдерживала обстрел автоматическим оружием, пулеметом, и не оставались вмятины от взрыва гранат. Стекло выдерживало семь винтовочных выстрелов в одну точку. Эти технические показатели вполне отвечали требованиям безопасности, так как трудно было рассчитывать на длительный обстрел во время поездки.
Наличествовали фары-прожектора – по два на каждом вагоне, на турельных станках вместе с пулеметами при боекомплекте 1200 патронов на ствол. В каждом купе имелись хорошо замаскированные и быстро открывающиеся кобуры для автоматов и пистолетов, в помещениях охраны – укладки для фаустпатронов.
Фактически – бронепоезд, с оборудованными огневыми точками и экипажем в полноценную роту. Плюс два бронепоезда охраны – итого батальон, из полка охраны «Лейбштандарт», подчиняющийся непосредственно Гитлеру. Чтобы такое одолеть, нужны танки или батарея гаубиц на прямой наводке – диверсам с легким стрелковым добыча явно не по зубам. Но были в охране и слабости – во-первых, контроль железнодорожного пути по маршруту возлагался на местные власти, полицию и войска, во-вторых, поезд шел не нарушая расписания прочих поездов. И при этом полагаться на «неожиданность», что точный маршрут фюрер-поезда определялся буквально в последний момент?! Не приходило в голову, что заговорщики, имеющие достаточно возможностей, чтобы влиять на график движения – тем самым задают и «внезапно» выбранный маршрут и особого поезда? А как сказал чин из Москвы, «в заговоре не только генералы, но это вам для выполнения задачи знать не нужно».
А что делать, когда объект в поезде? Прочтите Федорова, «Подпольный обком» и «Последняя зима» – можно и других, но именно федоровское соединение специализировалось в работе по железной дороге и имело в этом наибольший опыт. «Толу Балицкий не пожалел – заложил килограммов тридцать. Паровоз разнесло на куски, обломки так и свистели над головами у нас, залегших в окопчиках у полотна». А класть мину под полотно за пятнадцать минут, ночью, бесшумно, на охраняемом участке между проходами патруля, успев замести следы – это не фантастика, а реальность! И наконец, был у партизан и способ, когда надо было уничтожить поезд целиком – закладывали несколько зарядов по всей длине, соединенив детонирующим шнуром, так что состав взлетал весь! А Кравченко Федор Иосифович, бывший у Федорова комбатом, и кое-кто из тех самых его кадров – в Третьей Гарибальдийской! Дальше объяснять?
Мы ведь сейчас как «особая группа Ставки» из романа Конюшевского. Имеем право требовать всё – и снабжение, и людей, и любую помощь. Так что придется затребовать кравченковских орлов, благо «народным карабинерам», в которые переформируют гарибальдийцев, диверсы не особо и нужны. Можно и сливки попросить – таких людей из легенды, как Клоков, Павлов, Резуто, – знаю от Кравченко, что их на Восток посылали, так вроде там завершено уже? Но, по моему разумению, куда лучше сработанная команда, с которой есть личный опыт взаимодействия.