. В настоящее время Пятая армия выходит в долину Луары, не имея перед собой противника, кроме отдельных мелких гарнизонов и комендатур.
На севере Первая и Третья армии США уже 16 апреля совершили глубокий охват Парижа, в котором началось антифашистское восстание. Однако вместо того чтобы продолжить движение навстречу армии Кларка, с встречей в районе Тура, было принято решение, предположительно по настоянию командующего 12-й группой армий генерала Брэдли и командира 1-го французского корпуса де Латтра, о немедленном наступлении на Париж. Это позволило немецкой ГА «D» Шернера выйти из окружения, хотя и с очень тяжелыми потерями от ударов авиации. Девятнадцатого апреля в Париж вступила 2-я танковая дивизия Леклерка, но лишь 22 апреля удалось окончательно сломить сопротивление немецкого 47-го танкового корпуса, оставленного прикрывать отход главных сил (3-я и 5-я танковые, 15-я панцергренадерская дивизии полностью уничтожены, остатки пленены).
Второй французский танковый корпус де Голля 18 апреля занял Дижон. Утром 22 апреля его передовые отряды находились в Труа, в 150 км к юго-востоку от Парижа, когда был получен приказ за подписью Эйзенхауэра, категорически требующий сменить направление наступления на восточное, к Нанси – даже с угрозой «при самовольном движении к Парижу, ваши войска могут быть приняты нами за врага». Хотя эта резкость имеет некоторое оправдание, так как наступление де Голля на север, строго говоря, не имело военного значения и лишь мешало армии Кларка, главной причиной все же следует назвать то, что, не решаясь пока на подобную грубость в отношении СССР, американцы не стесняются с тем, кого считают советским ставленником.
Первая Канадская и Вторая Британская армии завершают освобождение Бельгии. Седьмая и Пятнадцатая немецкие армии занимают рубеж Арденны – канал Альберта, поддержанные с приморского фланга и тыла 25-й армией, развернутой в Голландии и на побережье. Следует ожидать стабилизации обороны на срок минимум до начала мая.
Германское контрнаступление в настоящий момент невозможно, по причине отсутствия ресурсов. Так, 58-й танковый корпус 7-й танковой армии при отступлении потерял свыше восьмидесяти процентов техники и около шестидесяти процентов личного состава. Представляется крайне маловероятным снятие сколько-либо значительных сил с советско-германского фронта. Стратегических резервов в настоящий момент Германия не имеет.
Вывод: не позднее 1 мая следует ожидать вступления англо-американских войск на германскую территорию с запада.
Амстердам, 24 апреля 1944 года
Такая мирная Голландия. Тихий островок посреди пылающей Европы.
Немецкое вторжение в мае 1940-го прошло почти не замеченным. Вермахт начал наступление 10 мая, уже 13-го числа королевский двор бежал в Англию, еще через сутки капитулировала полностью отмобилизованная, полумиллионная голландская армия, занимавшая позиции за множеством удобных для обороны водных преград. Официальный предлог обычный – «чтобы не подвергать страну ужасам и разрушениям войны». Но дело было вовсе не в трусости.
Ведь Голландия и Германия всегда имели самые тесные, дружественные связи. Именно в Нидерланды после той Великой войны переселились многие оружейные фирмы побежденной Германии. Достаточно вспомнить самолеты «фоккер» или субмарины, после ставшие прототипами для U-ботов (так что голландский вклад в «ковку фашистского меча» в двадцатые годы был не меньше, если не больше советского). И бизнесом не ограничивалось – в тридцатые Гитлер и его партия были у многих голландцев образцом для подражания. Здесь были и свои нацисты, NSB, «национал-социалистическое движение», во главе со своим фюрером Мюссертом – возникшая самостоятельно, в одно время с НСДАП, по ее образу и подобию, и эта партия была достаточно многочисленна и сильна, чтобы участвовать в провинциальных и парламентских выборах – ну, а бить коммунистов и евреев – это святое! Достаточно много было и людей смешанной крови, и даже этнических голландцев, которые сами называли себя «германо-голландцами». Стоит ли после удивляться, что нидерландское правительство и командование армии даже в апреле сорокового не верило в возможность гитлеровской агрессии и категорически отказывалось составлять с англо-французами какие-либо военные планы?
Зачем же тогда было нападать? Так была в верхушке и довольно сильная «английская» партия – симпатии симпатиями, а бизнес бизнесом, знакомо вам такое имя – «Роял Датч Шелл»? Что вызывало и некоторые неудобства (для Берлина). Да и разве это была война? Почти аншлюс – ну, немного пострелять пришлось, да Роттердам попутно разбомбили (недостаточно быстро капитулировал). А в общем все продолжалось, как прежде! Даже политические партии (кроме коммунистов, конечно) не были запрещены, все чиновники оставались на своих постах, полиция исполняла свои обязанности – и общенациональные лозунги были: «делать деньги вместе», «вместе учиться, работать, веселиться и влюбляться». Промышленность исправно работала на нужды рейха, с голландских верфей массово сходили сторожевые корабли, тральщики, торпедные катера, вспомогательные суда для кригсмарине. Маленькая Голландия дала вдвое больше добровольцев в ваффен СС, чем огромная Франция! А когда немцы всерьез заговорили о заселении «восточных территорий» голландскими фермерами, от желающих не было отбоя, было даже создано несколько «образцовых» хозяйств в Прибалтике и на Украине! Голландцы же показали и наибольшее (после поляков) в оккупированной гитлеровцами Европе рвение по истреблению евреев – причем их выслеживала, арестовывала, охраняла за колючей проволокой голландская полиция, до того как выдать на расправу немцам. А было ли голландское Сопротивление? Несколько чисто разведывательных групп, заброшенных из Англии, а все остальное… Реальный рассказ одного из таких «героев»:
– Я участвовал в сопротивлении фашистам!
– А как вы сопротивлялись?
– Когда немцы заходили в наш бар, мы не вставали[116].
Так что когда Гитлер предложил, Голландия с легкостью и радостью интегрировалась в Еврорейх, недоумевая лишь, а отчего раньше не пригласили.
Жизнь была не хуже, чем в Германии! А в последние полгода в чем-то даже лучше: не бомбили англичане и американцы голландские города – лишь изредка военные объекты. Зато немцы все чаще вели себя не как друзья, а как нахальные и противные соседи – и платили «евромарками», стоившими все меньше, и увеличили фермерам обязательную норму сдачи сельхозпродуктов; куда-то исчез бензин – конечно, ездить можно и на велосипеде, но как товар привезти? Ну а что эти тевтонские варвары стали творить с предметами искусства?!
Или и впрямь заговорщики-коммунисты таили тесные планы, вовремя раскрытые гестапо? Такие приличные люди, владельцы частных коллекций, вдруг арестовывались и обвинялись в шпионаже или причастности к Сопротивлению! Большинство после отпускали, очевидно, убедившись в невиновности – но были и такие, кто исчезал бесследно! А вернувшиеся отчего-то избегали впредь показывать свои коллекции даже близким друзьям. Но ведь не могут немцы, цивилизованная и культурная нация, не то что какие-то славянские варвары, унизиться до банального грабежа? Они даже любезно предложили вывезти на сохранение богатейшие коллекции Рейхсмузеума в Германию, когда англичане хотели бомбить Амстердам – о том заявил сам Зейсс-Инкварт, имперский наместник, не может же он лгать?
Ну и конечно, горе было тем, чей сын, муж, отец, брат уже никогда не вернется с Восточного фронта. Проклятые русские, ну что вам стоит потесниться, у вас так много лишней земли, на которой вы по прирожденной лени не умеете хозяйствовать – а трудолюбивые голландцы вынуждены отвоевывать у моря каждый клочок, и то не всем хватает! В то, что русские придут сюда, не верил никто – там же вся Германия лежит на пути, немецкая армия не допустит! И слава Зейсс-Инкварту, уже с Рождества голландцев не посылают вдаль от дома – а оставляют в войсках, размещенных в Нидерландах, ну еще в соседней Бельгии или Дании. В армии почетно, и жалованье идет не в евро, которыми скоро стены оклеивать, а в настоящих рейхсмарках – так что добровольцев было много, и дивизии 25-й германской армии генерала Блюментритта были укомплектованы полностью, что даже в частях СС теперь было редкостью! Правда, боевой опыт и выучка большей части пополнения оставляли желать лучшего – зато боевой дух был высок! Война была все заметнее – стреляли зенитные батареи по американским воздушным армадам, летящим бомбить рейх, а на бельгийской границе уже появились англичане. Но голландцы не могли и думать, что на их земле, не слышавшей выстрелов со времен Наполеона, вновь развернутся бои!
Колонны войск и техники вошли в мирный Амстердам в ночь на 24 апреля. И вдруг атаковали бывший королевский дворец, теперь резиденцию Зейсс-Инкварта. Одновременно были захвачены гестапо, комендатура, узлы связи, все ключевые объекты – иногда с боем, иногда без. Наверное, у вошедших были тут свои люди. Сопротивлявшихся безжалостно расстреливали артиллерией, давили танками – и мирные голландцы предпочитали не выходить из дома. Неужели русские пришли? Надо утром, с белыми флагами, вывесить и красные, в знак лояльности – вот только простыни есть, а алую ткань где взять? Или это английский десант? Тогда совсем хорошо – ведь наша королева бежала именно в Лондон, она вернется, и все будет, как до войны.
К утру бои стихли. Разрушений было немного, хотя отдельные здания были разбиты и сгорели. На улицах можно было видеть раздавленные танками повозки, киоски, снесенные ограды и столбы – несколько танков и бронемашин тоже остались там, подбитые и сожженные. Лежали неубранные трупы в немецкой форме – и ходили победители, тоже в серо-зеленых или камуфляжных мундирах. Немцы стреляли в немцев – и слава богу, им не было дела до обывателей.
Королевский дворец почти не пострадал – небольшой пожар, который уже потушили, и выбитые окна. И сменился караул – вместо эсэсовцев из 34-й «голландской» дивизии «Ландшторм Недерланд» стояли хмурые парни из «Тотенкопфа». «Мертвая голова» – особая организация в альгемайне СС, не путать с одноименной дивизией, личный состав которой набирался из этой же структуры! – отвечала за охрану важных и секретных объектов и концлагерей на территории рейха, и имела репутацию «СС внутри СС». Это были отборные головорезы, фанатично преданные своему рейхсфюреру и нацистской идее. У тыловых голландцев без боевого опыта против них не было шанса, тем более при внезапном нападении. Впрочем, победители пленных не расстреливали, а лишь разоружили и заперли в их же казармах – в ожидании, что решит рейхсфюрер.