– Гангстеров? – удивился я.
– Да, мистер Гувер собрал досье на господина Сталина. В молодые годы русский вождь был известен чисто гангстерскими успехами – захватом почтовых карет, например… Потом участие в политике в своей стране! Тоже не ново. С учетом русских традиций и особенностей, разумеется. При этом он мыслил достаточно широко, чтобы прочно связывать свой успех с успехом своей страны, а не с революциями по всему миру. Именно в этом контексте следует рассматривать его противостояние с Троцким, имеющим за спиной международный еврейский капитал, не только деньги, но и связи. У Сталина этого не было, и он, чтобы не быть уничтоженным, был вынужден опереться на интересы собственного электората, чем пренебрегал космополит Троцкий. И потому он победил в игре «социализм в отдельной стране», ему тут не было равных, а сильные карты его соперников в тех правилах не были козырями. Знаменитые московские процессы и чистки были не более чем добиванием врагов – но вот в своей лиге он достиг верха, и теперь считает себя достаточно сильным, чтобы перейти уровнем выше, вступить в мировой клуб. Именно это он намерен сделать вершиной своей карьеры – отлично понимая, что не удержится в одиночку, воюя против всех. И если мировая революция оказалась недостижимой – то естественно подумать о мирном сосуществовании. И более чем логично в этом случае, что именно от нас с Черчиллем он ожидает рекомендаций, необходимых в любом уважающем себя клубе.
Говоря это, отец гладил мурчащего кота. Серый и пушистый, полугодовалый кот сибирской породы был подарен Сталиным в знак дружбы и ради лучшего здоровья – к рекомендациям Сталина отец отнесся очень серьезно, что-то записал, задумав озадачить своих врачей. Ну а животные способствуют покою и доброжелательности хозяев – хотя отец не был сентиментален, но в этом правиле что-то есть. К смене хозяина кот отнесся без проблем, «это еще подросток, мистер Рузвельт, он еще вырастет в настоящего зверя». Как и Россия, заметил отец – быстро отрастит зубы и когти.
– Но всё же, – я решился возразить отцу, – это домыслы, пусть и убедительно основанные на прошлом господина Сталина.
– Практическим шагом господина Сталина, который подтвердит или опровергнет эти домыслы, – сказал отец, – станут ближайшие месяц-два, когда должна быть решена участь Коминтерна и, естественно, определены сроки и содержание переговоров о будущем мировых финансов. Тогда и мы определим нашу основную политическую линию в отношении России на ближайшие годы. Не сомневаюсь, что в игре по нашим правилам мы одержим убедительную победу – это всё же наше поле, наша игра, в которой у русских совершенно недостаточно опыта и знаний. Но если они сумеют сыграть интересно, даже в проигрыше показав класс своей команды… Может быть, тогда и можно будет пригласить их лучших офицеров в рубку нашего корабля полноправными участниками рейса. Естественно, под нашим руководством – хозяин на борту должен быть один!
Уинстон Черчилль. Ленинград. 30 декабря 1943 года.
То, что после войдет в мемуары (и то, что никогда не будет доверено бумаге)
Мир еще содрогнется от нашей неблагодарности!
А всё же Карфаген должен быть разрушен!
Если бы эти исторические слова не были уже сказаны разными великими людьми, разделенными тысячелетиями – я произнес бы их сейчас. Конечно, заменив «Карфаген» на «Россия». Сталин, безусловно, один из великих людей своего времени – что, однако, составляет не заслугу его, а преступление и вину перед западным миром! Насколько было бы легче, будь он маниакальным идиотом, наподобие того, как наша пропаганда рисует сейчас Гитлера, и я уверен, будет изображать Сталина, когда мы перестанем быть союзниками. Что ж, в политике нет места морали, а лишь выгодность – нередко приходится поддерживать мразь против великих и достойных, потому что это чужие великие и наша шваль!
Ирония в том, что если бы Сталин сделал это по нашему наущению или принуждению, я был бы не то чтобы благодарен – ну как можно благодарить быка, ведомого на бойню за кольцо в носу, за то, что он послушался пастуха? – но не был бы и в раздражении. Но Сталин сам предложил концепцию нескольких мировых валют, каждая со своей территорией обращения – причем не двух, а трех, включив сюда и наш фунт (который стоит, откровенно говоря, немногим дороже бумаги). О большем подарке Британия не могла бы и мечтать – но этот шаг русских говорит, что в будущем многополярном мире они намерены быть игроками, а не нашими ведомыми! И это их самое страшное преступление перед человечеством и цивилизацией, за которое они должны быть наказаны не меньше, чем Гитлер.
Мы, англичане, подарили человечеству Хартию Вольностей. На нашем острове всегда находили убежище диссиденты, преследуемые своими правительствами (в том числе и такие, как Карл Маркс, черт бы его побрал!). Мы были давними приверженцами идеи Свободы – у нас впервые король взошел на эшафот не по воле другого, победившего монарха, а по приговору парламента! Но именно потому, что мы вкусили это блюдо раньше всех, то хорошо знаем его опасность – и оттого свобода у нас сочетается с твердой рукой власти, а равенства вовсе быть не может. Как сказано в Библии, «не может раб быть больше господина своего». Теперь же грядет новая эра – когда-то «свобода, равенство, братство» несло прогресс, сметая феодальные границы, сейчас же, как из баронств возникли державы, так и анархия в мире должна уйти. Что было бы с человеком, если бы его органы – сердце, мозг, желудок, печень – спорили бы друг с другом? Мир стал тесен уже во время паровых машин и телеграфа – и значит, в нем должна быть одна правящая воля! Разброд обходится цивилизации слишком дорого – эта Великая война превосходит по разрушительной силе прошлую настолько же, как та – войны прошлого века. А какой будет следующая война, в которой будет применяться атомное оружие с обоих сторон – боюсь, что Уэллс, изобразивший мир, отброшенный в доисторическое время, окажется провидцем! И долг белой англосаксонской расы перед Богом и человечеством – это прекратить ненужные ссоры, объединить мир под своей железной рукой и вести к процветанию, как сумели мы направить на этот путь Индию и Африку!
По большому счету, именно это пытался сделать Гитлер. Беда его в том, что он был всего лишь любителем, не без таланта, но не способным подняться выше национальных рамок – ну что можно ждать от политика, никогда не бывавшего за пределами своей страны и говорящего лишь на своем языке? – он не мог придумать иного, чем «всё завоевать» – путь прямолинейный, но неэффективный. Ему достаточно было вспомнить, чем кончил Наполеон – Европа захвачена, повсюду французские войска, чиновники, суды – и Франция банально надорвалась, не сумев переварить проглоченный кусок! Слишком большое сопротивление материала: сколько храбрых солдат погибает в войне, а сколько после понадобиться чиновников и колонистов – управлять захваченной территорией? Путь культурного завоевания много дольше – зато гарантирует успех, при меньшем риске.
Самые неприступные крепости берутся изнутри. Если против зарвавшихся, зажиревших янки всё решат наши знания и опыт, именно мы, а не американцы будем «топ-менеджерами» мировой политики и экономики, и в конечном счете проникнем к управлению рынком и денежными потоками в самих Штатах, войдя в состав их «клубов» и ненавязчиво подсказывая решение – то русских мы просто уничтожим! Я не знаю еще как, и совсем не обязательно войной, зачем нам повторять ошибку Гитлера – но твердо знаю другое: Британия всегда добивалась успеха, твердо выбрав цель и следуя ей, в течение столетий! Умру я – дело продолжат дети и внуки – и возможно, лишь им доведется увидеть, как Империя Зла, СССР, исчезнет с географической карты! Я знаю одно – русский Карфаген будет разрушен, пусть даже через сто лет!
Традиционно русским удавалось выигрывать войны, но у них никогда не получалось выиграть мир. Когда шестьдесят пять лет назад русская армия, столь же победоносно разбив турок, как сейчас немцев, стояла у Стамбула, именно британское неудовольствие сумело заменить уже заключенный договор Сан-Стефано куда более скромными для русских условиями в Берлине, хе-хе… надеюсь, что сейчас Рузвельт сыграет ту же роль «честного маклера», что и Бисмарк тогда. Мы отбросим русских к их границе тридцать девятого года – ну может, позволим им что-то взять в Прибалтике – но наша позиция тверда: любые территориальные изменения в Европе после первого сентября 1939 года не легитимны без признания авторитетным международным Конгрессом – который только и может определить новые линии границ! А уж что мы там вытребуем – может быть, у нас не выходит воевать на суше, но в искусстве дипломатии с Британией соперничать не может никто! Ведь мы, в конечном счете, всегда побеждали так, в течение последних двухсот лет!
Французам придется что-то пообещать – чтобы они поддержали нас против русских в этом вопросе. Например, снизить им сумму контрибуции – ну а после… Британский джентльмен – хозяин своего слова, вы не забыли, что это значит? «Сожалею, но обстоятельства изменились!» И есть надежда на помощь демократических правительств новых Италии и Германии, когда таковые будут образованы. И Сталину не поможет военная мощь – ему придется или воевать со всем миром, или убраться туда, куда ему укажут! И тогда я припомню ему сегодняшний ответ – на мой вопрос, по какому праву русские обустраиваются в северной Норвегии так, словно не собираются оттуда уходить.
«А что это за страна – кажется, была такая семьсот лет назад, когда англичанам принадлежала половина Франции? С тех пор была провинцией Дании, затем Швеции, стала суверенной лишь в 1906 году, какие тут древние исторические традиции? И в Финнмарке, северной норвежской территории, занятой сейчас советскими войсками, живет значительное число этнических русских – за судьбу которых мы чувствуем ответственность. Конечно, СССР уважает волю местного населения, и после окончания войны проведет плебисцит, аналогично тому, что был в Прибалтике. Разве не точно так же проводили вы границы в Европе после той, прошлой войны?»