Нет, подлодки не было. Но в указанном месте и в пределах сговоренного времени увидел надувную шлюпку. Шесть человек, все молодые крепкие мужики, одеты по-рыбацки, оружия на виду ни у кого нет. Еще тюк у них был, большой. Пароль назвали, на борт влезли, свою резину утопили, хотя я просил мне оставить, в хозяйстве сгодится. Сидели молча, с нами не общались, я уж боялся, еще прирежут и в воду. Но нет, обошлось, Лейв меня на старом причале ждал, там все вылезли, и больше я ничего не знаю.
Деньги я получил все, как обещано. Выждал три месяца, как мне советовали, и в банк. Мечта у меня была свой мотобот купить, в артели обещали продать, который на списание шел, так я смотрел, починить можно, как новый будет! И мотор заменить, и еще по мелочи. Но расплатиться в кассу артельную надо было сразу. Оттого всю нужную сумму в банк и понес.
Гражданин следователь, вот не пойму, если властью вашей разрешено английские фунты иметь, так как же можно за них хватать? И ведь обменяли мне, ничего не сказав – а назавтра пришли, и на допрос, как вора, где взял? Ну что за судьба проклятая – бьешься как рыба о лед, чтобы разбогатеть, в люди выйти – а второй раз из-за денег больших неприятности, тоже большие!
Гражданин следователь, семья моя ни в чем не виновата! Делали не зная, лишь то, что я скажу, я же старший, как шкипер! Только не надо их в лагерь, они не виноватые! Ганку мою, Ольгу, Игоря – в гестапо били жестоко, здоровье у них у всех слабое. А Ханс, зятек, вообще в тот раз на берегу был, он в Берген собирался податься, помощником капитана на траулере еще до войны ходил, а тут говорил, через два-три года мог и в капитаны, и дочку мою бы увез из Совде… из СССР, чтобы мир повидала. А мы все люди маленькие, никому не враги – лишь жить хотим, чтобы нас не трогали!
Гражданин следователь, так не умею я рисовать, никогда и не пробовал! Как я портреты изображу?
– Наш художник рисовать будет, гражданин Свиньин, по вашему описанию, тех шестерых. Советую тщательнее вспоминать – поскольку статей у вас целый букет, и каких! 58-1, измена Родине, 58-3, контакт с иностранным государством с антисоветскими целями, 58-6, шпионаж. Будете упорствовать – вышак, или двадцать пять, и не вам одному, а всем причастным: на борту были, видели, и участвовали в управлении судном, и после не донесли – так что соучастие доказано стопроцентно! А при искреннем сотрудничестве со следствием возможны варианты, суд все рассмотрит и учтет. Так займемся живописью или?
– А что мне делать, гражданин следователь? Только я не всех хорошо рассмотрел.
Юрий Смоленцев, «Брюс»
(в 2012-м подводный спецназ СФ, в 1944-м осназ РККА)
Ну вот, я вернулся, галчонок! Ну не плачь, видишь, живой я и целый! Нет, Кука не поймали, да куда он денется? Хотя, может быть, он где-то в тех лесах в бункере сидел и от страха трясся, что мы найдем.
Галичина это самое щирое бандерложье! Где тебе приветливо улыбнутся, совсем как в России, и предложат кувшин холодного молока, и пригласят в дом – откуда ты живым не выйдешь. В молоке окажется яд или толченое стекло, двери сеновала, где ты спишь, или бани, где ты паришься, могут подпереть бревном и поджечь. Ну а если не тронут, здесь и сейчас – то будьте уверены, сообщат по эстафете, сколько вас, чем вооружены, куда пошли.
– Какие бандеровцы, товарищи командиры? Мы советские колхозники – а бандитов у нас нет. А эти, что по улице с оружием ходят, так это «ястребки», как раз для охраны от лихих людей из леса.
Здесь никогда не было советских партизан – в отличие от Волыни, севернее, где была «вотчина» Федорова, одного из четырех знаменитых партизанских генералов и Героев. Зато ОУН начиналась тут даже не с польских – еще с австро-венгерских времен! Причем в тридцатые им активно помогали абвер и СД, и даже итальянская тайная полиция ОВРА – а главари ОУН-УПА это отнюдь не полуграмотные крестьяне, нередко университетское образование имели, как тот же Василь Кук[84]. И польская дефендзива перед войной была очень серьезной спецслужбой – так что подпольный опыт у бандеровцев был богатый.
– Бандеровцы? Да вы что, товарищи военные, давно у нас о них и не слышно!
Насколько было бы легче, если бы здесь были бы тростниковые хижины и черные морды – или глиняные сакли и бородатые рожи. А не как в фильме вроде «Кубанских казаков» – вот и председатель, на вид совсем наш, плотный мужик лет за пятьдесят, в военной форме без погон, нам улыбается, и портрет Сталина в правлении, как положено. Если бы не знать, что только тут, в округе, и лишь за последний месяц убиты или бесследно пропали одиннадцать человек – наши из гарнизонов, или сельские активисты, или присланные из центра, или просто лояльные к нам люди.
Присланных или командированных – жальче всего. Мы-то армия, организованы и вооружены, можем за себя постоять – а каково агроному, учительнице, медсестре, даже если выдали пистолет (что бывало не всегда), скорее всего, ты и схватить его не успеешь, когда к тебе придут. Хотя первое время даже таких могли не трогать, пока они ничего не замечали и ничем не мешали. Но стоило решить «станичному» (главе ячейки ОУН в населенном пункте), что приезжий товарищ тут лишний – и все, нет человека, пропал неведомо куда. Причем убивать тебя, учительницу, с особым зверством, очень может быть, будут твои же ученики – была в ОУН молодежная организация (членством в которой у нас гордился Кравчук, в 1991-м первый президент незалежной Украины), где испытание было именно таким, лично убей советского, причем не просто, а с жестокостью, выше будет балл!
Запомнилось, из прочитанного еще там, в двадцать первом веке. «…наша семейная история. Моя бабушка, Татьяна Васильевна Сологуб была высококвалифицированной медицинской сестрой. После войны, в 1946 году, она с маленькой дочерью (моей мамой) вернулась из эвакуации в Одессу. В то время была безработица, и бабушка стала в очередь на бирже труда. Так как у нее не было денег, никто из многочисленных родственников ее не приютил и им с мамой пришлось жить на улице (т. е. бомжевать) около двух лет. Изредка их пускали переночевать в коридоре или помыться, чтобы не совсем завшивели. Бабушка подрабатывала на разгрузке машин продовольственных магазинов. В это время ей предложили поехать работать медсестрой в село на Западной Украине, обещали выделить дом для жилья. Но она отказалась: „Не хочу быть замученной бандеровцами“. При том, что бабушка была не робкого десятка, она несколько лет работала фельдшером-акушеркой в Монголии после событий на Халхин-Голе – тогда эта страна находилась на уровне первобытно-общинного строя, с практически поголовным сифилисом, от которого и излечила монголов скромная советская медсестра. Слава богу, подошла очередь на бирже, – моя бабушка получила работу по специальности (была даже ветераном труда), дали ей и жилье…». А ведь в газетах о том не писали – значит, репутация была у Западенщины, в глазах наших советских людей, если два года бомжевать с маленьким ребенком это все легче, чем ехать туда, где работа, дом… и с высокой вероятностью ночью к тебе придут и зверски убьют, вместе с дочкой! Лишь за то, что ты «советская».
Тут еще весной хорошо прошлись по лесам войска НКВД – зачастую сформированные из бывших партизан Ковпака, Сабурова, Федорова, кто умели воевать в лесах не хуже любых егерей. Да и Первая дивизия ВВ имени Дзержинского это бывший знаменитый ОМСБОН, кузница и школа партизанских и диверсионных кадров. И удалось выбить крупные банды – так что нет здесь никакого «партизанского края», где не наша советская, а чужая власть. Но легче от этого не стало – потому что корешки остались, и какие!
– Если вдуматься, то нет тут невиноватых, – говорил Гураль, прикомандированный к нам особист, – тут круговая порука, уже тридцать лет, уже и дети выросли, кто по-другому и не помнят. Зато каждый знает, сколько он должен вырастить, заготовить, смастерить и сдать «станичному». Пашня, огороды, мастерские – все учтено, план как в колхозе. Особый человек, «господарчий», бухгалтерию ведет, приход-расход. И попробуй не сдай положенного – ночью к тебе придут, «ты зраднык», и все! Или «станичный» своей головой ответит, если вышестоящий «провод» ОУН размером поставок будет не удовлетворен.
Гураль – «горец» на местном наречии (мы его меж собой, ясное дело, тут же Маклаудом прозвали, «а знали мы когда-то такого парня»). Был он из этих мест, однако же старым большевиком и чекистом, ещё в двадцатые-тридцатые годы ходил в панскую Польшу вместе с самим Ваупшасовым. В отличие от многих украинских кадров (наподобие предателя Кириченко), бандеровцев ненавидел люто, вообще за людей не считал – наверное, личные счеты? Пребывал в чине старшего майора ГБ[85], равному армейскому генерал-майору, то есть на три ступени выше меня – но у него хватало здравомыслия, оставив за собой общее руководство, политику и контрразведку, не вмешиваться в чисто боевую работу. Местные условия он знал досконально, и оттого его помощь была неоценима. Ведь для нас, при всем опыте и выучке двадцать первого века, война с бандеровцами была давней стариной, знакомой лишь по худлитературе[86]!
– И конечно, «станичный» отвечает за мобресурс, готовность по первому требованию выставить «рой» (взвод), большего деревня обычно не содержит. Еще в каждом селе положен по штату пункт связи, куда в любое время дня и ночи мог прийти связной с донесением. Обычно – подростки и молодые девушки, якобы идущие к родне или по делам в соседнее село. Потому обязанность ответственного за связь, приняв донесение, немедленно отправить дальше по эстафете, уже со своим связным.
Ну, это связь «местного значения». А вот нас, спецгруппу из Москвы, прислали за особой целью, найти центральный узел связи ОУН где-то здесь, на Тернопольщине. Мощная рация, предположительно в стационарном бункере, работающая как на бандеровскую сеть здесь (радио было в бандеровских «округах», и даже в наиболее важных подразделениях), так и с заграницей. Расшифровка перехваченных депеш (нашими компами ломали) показала, что ОУН регулярно получало приказы и инструкции из некоего заграничного «штаба», – но вот идентифицировать его, да еще с доказательной базой, не представлялось возможным – британцы, янки, фашисты недобитые, ищущие новых хозяев? В нашей истории (сведения очень смутные, от опроса всех наших, кто что-то слышал и помнил), этот узел накрыли уже в пятидесятые, тогда же поймали главу всей СБ Арсенича, бывшего агента а