Решились! Грузовик пытается развернуться, а четверо с телеги и возница прыгают наземь и вскидывают оружие.
– Бей!
Удары двух СВД, хлопки «винторезов». Мужик с пулеметом как скошенный рухнул, возница в пыль упал, выпустив шмайсер. А трое оставшихся вроде живы еще – я и Скунс старались по ногам целить, надо же кого-то после допросить? Такую наглость бандеры показать могли, лишь если у них в грузовике что-то ценное, что никак нам отдавать нельзя! «Опель» стоит, шофер на баранке обвис, а где еще один, кто был в кабине рядом? Успел в правую дверцу выскочить, Пилютину его не достать. И кричит вражина кому-то: взрывай немедленно! У них там что, полная машина тротила? Нас достанет или нет, расстояние метров восемьдесят? Но тихо, даже стрельба прекратилась – выскакивает тогда бандит к задней дверце, хочет открыть и в кузов. Но снайперская пуля быстрее!
Наши окружают грузовик. Из бандер, кто на телеге ехали, двое еще живы, их тут же уволакивают в сторону, в лес, перевязать и на экспресс-допрос. А из машины вытаскивают двоих, и как я видеть могу, одна баба, да что тут у них сплошные «люды фои»?
Вот он, передатчик! В кузове автолавки стоял. А работать предполагалось на ходу, выпустив антенну? Заряд взрывчатки тоже наличествовал, Рябой разобрался. Все ж духу у радистов не хватило, решили хитростью заменить. Могли сразу сами взорваться – но предпочли сдаться, двери открыть и оружие бросить (на двоих были у них шмайсер и пистолеты), вот только так взрыватель поставили, что стали бы мы после их имущество выгружать, все бы и рвануло. И умирать страшно, и оправдание удобное, «советским – больше вреда нанести». Ну теперь вы в СМЕРШ запоете!
Доклад с поста – от деревни Козий Брод приближается отряд, человек тридцать с оружием. Это пан станичный, как дед «Данко» сказал, свое воинство на выручку ведет? Сейчас и их положим, нас столько же, вместе с «вованами», но подготовку и вооружение не сравнить, и позиция у нас выгодная. Да что они, сдурели, даже без разведки прутся – или им такое обещано, если «музыкантов» в их зоне ответственности перехватят, что даже осторожность побоку?
Нет, эти не решились! После криков и взаимоопознавания их старший подходит к Черкасову и представляется, как следовало ожидать, «самооборона, услышали стрельбу, поспешили на помощь», вот только кому? А прочие жмутся на дороге поодаль под наведенными стволами. В принципе, их всех арестовать можно, нехай в СМЕРШ разбираются?
Гураль отрицательно качает головой. Обернувшись, тихо приказывает мне – привести девчонку, развязать, обращаться вежливо, как со своей! Приглашает «самооборонца» отойти в сторону и говорит:
– Прошу вас проводить до дома одну юную героиню, которая очень нам помогла. Но, как вы понимаете, о том знать никто не должен!
Подводят «красную шапочку». Особист улыбается и вручает ей плитку американского шоколада, извлеченную из полевой сумки. Соплюшка, в ситуации не разобравшись, берет – и все! Затем дернулась было, поняла – умная, сучка, вот вышла бы из нее еще одна «фоя» – вот только теперь все, ведь не можешь ты закричать: «дядя Адам, это неправда, я никого и ничего, слава Украине, героям слава!», сообразила, что тогда этого дядьку выдаст! Точно, она с ним знакома, ведь деревни по соседству, наверное, не раз связной и туда бегала. Особист, случаем, с иезуитами дело не имел? Теперь тварюшке ни за что не поверят, и что с ней сделают тогда, да тут шейку свернуть, как я хотел, это просто высший гуманизм!
– Так не мы же, а они, – говорит Гураль, – надеюсь, понятно, зачем я эту банду отпустил? Никуда они уже не денутся, поименно известные.
Понятно, учи ученого! Стрелки все на эту дрянь перевести, с «Данко» нашего, кто для нас более ценен?
Соплюшку позже нашли в лесу – то, что от нее осталось. Сполна получила от своих награду за «славу Украине». А ее родители и двое братишек, сгорели в своем доме, вот так случилось, и выскочить не успели. Война – и не мы ее начинали. Даже если девчонку принудили, у нее был выбор: не стараться быть фанатичкой, мы бы тоже все поняли, не звери же? А раз ты против нас с идеей, ну и получи от нее же, по принципу айкидо. Интересно, сколько у них родни осталось? Думаю, много – семьи тут большие. Так что будут кандидаты в наши агенты, желающие отомстить.
А проклятая рация снова в эфире! Радисты на допросе подтвердили, что были лишь резервным, дублирующим каналом. И тоже слышали про основной передатчик где-то в бункере – но сами не были там никогда!
Положение передатчика удалось определить, с точностью километров десять. Прикинули по карте – если там капитальный бункер, рассчитанный на сколько-то серьезный гарнизон, то рядом должна быть вода, речка или ручей. И должны быть подъезды для техники, ведь не на горбу же таскали цемент, арматуру и прочие материалы, когда строили? Мест вроде подходящих нашлось десятка дв, но это все же лучше, чем сто квадратных километров?
А если тепловизором попробовать? Даже для приготовления пищи нужна печка – на одном сухпае долго не просидишь. А ночью, особенно под утро, тут уже прохладно, будет ли тепловой фон? Сверху, с самолета – выделили без разговоров, немецкий ФВ-189 «рама», озаботились позаимствовать у ГДРовских камрадов еще к Киевскому мятежу, но опоздали, а несколько самолетов все же прибыли. Тепловизор в кабину – и пришлось мне и Вальке еще и профессию пилота-наблюдателя осваивать, не доверяли технику из будущего никому из местных. Ой, не придется в будущей войне партизанам костры жечь – эта штука издали засечет!
Костров не нашли, но подозрительные тепловые аномалии засекли в двух местах. Привязали к карте, уточненной аэрофотосьемкой. Гураль смотрит и решительно тычет пальцем в одну из отметок. Говорит мне:
– Майор, ты все военными категориями мыслишь. Бункер – значит, укрепрайон или вольфшанце, подземелья в бетоне, гарнизон по уставу службу несет – и как я понимаю, вас конкретно учили это захватывать? Да, тут на Волыни раньше было такое, и еще южнее этих мест, на польско-венгерской границе, старые УРы. Вот только здесь войсковые операции уже проходили, и оттого я сказать могу, абверовское это подземелье – строили тут такие в сорок третьем. В отличие от УР, по максимуму использовали пещеры, шахты, катакомбы, да хоть подвалы, дооборудовали входы, электричество с водопроводом, ну и отделка. Дизель-генератор – но вполне мог быть подземный ручей, на нем гидротурбина, для освещения хватит. И непременно подземные ходы вывести на значительное удаление, чтобы легче сбежать. А вот периметра сплошной обороны нет, лишь скрытые пулеметные точки у входов. И обязательно деревня рядом. Ну сам подумай, сотню рыл под землю загнать, в безделье, они же там озвереют! Так что в бункере лишь дежурная смена, а основной личный состав живет как обычные селяне. Причем деревня должна быть близко – чтобы при нашей войсковой операции успеть до бункера добежать.
– Ну тогда не надо им это позволить, – отвечаю, – а если сделать так…
– В целом неплохо, – замечает Гураль, выслушав, – против обычного куреня сработало бы. Но тут будет, зуб даю, не курень, а «охранные сотни» СБ, а это совсем другие бойцы. Из тех, кто еще молодыми против поляков начинали, как Тимур с его командой, с энтузиазмом и огоньком – и не наигрались еще. Эти не лямку тянут по приказу, а искренне стараются. И в плен сдаваться не будут – скорее себя подорвут. А потому обе части операции должны быть не последовательно, а одновременно. И информация нужна точная, какую вы простым наблюдением никак не получите за приемлемое время. А пленного брать – лишь в последний момент можно, иначе тревога поднимется по полной. Сведения нужны, и быстро. Значит, немного дополним твой план… Есть у меня последнее средство – эх, не хотел я, но придется!
Сидим в кустах, в полусотне шагов от лесной дороги. Один пулемет, две СВД, два «винтореза». А по дороге прохаживается Гураль. Будто на охоту собрался – в штатском и двухстволка на плече. Вот любопытно, почему он и на дело с этим ружьём ходит, а не с автоматом? Может, оно ему как память дорого? А еще интереснее, с кем он там встречается? Нам сказав до того:
– Вмешаетесь, только если меня убьют. И первым валите того, с кем я говорил. Поскольку обещал я ему, что раньше меня помрет или переживет очень ненадолго.
Где-то через полчаса замечаем в лесу движение. Идут трое, очень осторожно, как им кажется, прячась за деревьями. Двое с винтовками залегают, один выходит на дорогу, у него оружия не видно.
Я не могу разобрать, о чем говорят Гураль и пришедший из леса. Обрывки слов лишь долетают, вроде суржик, мне незнакомый. Но похоже, идет на повышенных тонах – едва до драки не доходит, в один момент мне показалось, сейчас они там друг друга за грудки и в морду! Затем вдруг успокаиваются, толкуют еще минут пять, и собеседник Гураля уходит назад в лес. Двое других тоже исчезают. А еще через четверть часа после нашего выхода в эфир по дороге проезжает бронетранспортер, мы в темпе грузимся, домой, на базу!
И что это было такое?
– Был когда-то мой лучший друг, – говорит Гураль, – односельчанин, и даже моя очень дальняя родня, как в деревнях часто бывает. Вместе против панов шли, да и в сорок втором случилось пересечься. Должок за ним оставался, с давних времен, на самый крайний случай. Вот, я предъявил к уплате. Правы мы, майор, в том месте объект! И дружок мой был там, один раз, в прошлом году. Изобразил мне, где один из входов, и как от него тоннели идут. Про передатчик не знает, но не должно быть в этом районе другой такой норы! А человек теперь мне ничего не должен – так что, если еще раз сойдемся, я его убью или он меня, кому повезет. Жалко – хороший когда-то был хлопец, только с тараканами в голове.
А ведь непрост ты, товарищ старший майор, – в сорок втором тут немцы были, а вот советских партизан, и даже захудалого подполья, не водилось! Что у старого чекиста могли быть ОУНовцы в друзьях, охотно верю – до тридцать девятого нам с ними делить было нечего, а общий враг, польские паны, наличествовал, так что налицо было боевое содружество, особенно между отдельными представителями на низовом уровне. И сейчас, судя по тому, как ты этого на встречу вызвал, какой-то канал связи с лесом у тебя есть?