егодня во всем мире к фашистам и их прихлебателям! Что завтра будет – вопрос.
И архиважно под эту марку – закрепить наши позиции в Европе. И развязать наконец дальневосточный узел – а то там, в иной истории, что получили в итоге? Освободили Маньчжурию – чтобы получить разгул маоизма и резню на Даманском. Освободили Корею – и имели в итоге долго тлеющий очаг войны у своей границы! Забрали наконец Курильские острова – и больше полувека скандалов с битыми японцами из-за «северных территорий». Нет, теперь все по-другому будет! Любопытно, кто там предложил половину Кореи уступить?
Союзники пока что крайне заинтересованы, чтобы СССР наконец вступил в войну с Японией? Под политические уступки, и в Европе, и в Азии – что мы получим взамен? В Японии требовать после победы – нашего равного статуса с англо-американцами, трехстороннего договора, совместного участия в разоружении японских вооруженных сил.
Сталин очень удивился, прочтя, что, оказывается, строго говоря, там Япония формально не была оккупирована! А был заключен некий «договор», как между равными державами – по которому Макартур считался всего лишь военным советником при императоре, ну а американские войска размещались гарнизонами, но не считались оккупантами; формальная власть принадлежала не оккупационной администрации, а самим японцам (американские «советники», чье слово было решающим, населению не мозолили глаза). Англичане, не говоря уже о китайцах (тоже имеющих право поучаствовать) ничего возразить не смели – ну а СССР, оказывается, понадеялся на будущий «нейтралитет» Японии, подобный финскому или австрийскому! И что вышло в итоге?
Хотя здесь Рузвельт еще жив. Случайность, или некоторые советы медицинского характера, данные год назад в Ленинграде, играют роль? И очень может быть, он всерьез настроен на послевоенный мир, где СССР и США будут сотрудничать – с претензией на американское первенство, но тут хоть договариваться можно. А кто после в кресло президента сядет, если Трумэн, волею судьбы и товарища Судоплатова, отдал богу душу еще в сорок втором? Нам чужого не надо – но и своего не упустим. А свое для нас – это то, что лежит возле наших границ. Вовсе не обязательно все это брать под свою руку – но уж обеспечить, чтобы оттуда не исходила угроза для СССР, в этом никаких уступок быть не может!
Бомбы у них нет. И, по заверениям разведки и товарищей ученых, не будет раньше весны следующего сорок шестого, самый ранний срок! У нас пока что банально меньше ресурсов – но есть надежда, что к сорок седьмому справимся. И есть восемь боеголовок из будущего – но не начнут американцы новую большую войну сразу по окончании этой. А вот мелкие войнушки, вроде как Корея там, нас ждут, и похоже, в изобилии (туземцев не жалко). К чему придется готовить армию и флот.
Резче надо было одернуть Лазарева – нам война с Японией, до того как мы за это цену с союзников получим, совершенно не нужна? Так если он и так все правильно понял – нам ведь не нужно, чтобы он валерианку пил и за сердце хватался. В ожидании будущих войн хорошие генералы и адмиралы это очень ценный инструмент. А если их еще и растить бережно, как картошку на грядке – не надувать фигуры, а реально помочь стать? Если Лазарев станет для СССР столь же ценным приобретением, как какие-то острова? Ведь был он три года назад, когда попал в этот мир, всего лишь капитаном первого ранга, командиром корабля – адмиралом стал уже здесь. В некотором роде «авансом» – благодаря отдельным товарищам, сумевших в Лазареве определенный потенциал разглядеть – знал бы Зозуля, сам тогда еще каперанг, к каким последствиям приведет его рапорт о неофициальных «военно-морских посиделках» и проверке выдвинутых там идей в бою у Нарвика? А вот сумеет ли Лазарев пройти по своему пути дальше – зависит только от него. Насколько воли и таланта хватит – все же в Советской стране живем! Жалко будет, если не справится – и ведь сам понимает, что дальневосточная кампания это ему практический экзамен.
Люди меняются. Надо признать, что и он, Сталин, из того мира, сейчас принял бы самое простое решение – сделать выговор, приказать. Считая, что незаменимых у нас нет – верно. С одним лишь дополнением: заменить можно любого, вот только с каким успехом? Например, и его, Иосифа Виссарионовича Сталина – на Никитку Хрущева, который все еще в Ашхабаде сидит.
А с Лазаревым – подождем, посмотрим. Сумеет ли оказанное высокое доверие оправдать?
Вместо эпилога
Токио, Морской Генеральный Штаб, 9 мая 1945 года.
Присутствуют: адмирал Ёнаи Мицумаса, адмирал Нагано Осами, адмирал Одзава Дзисабуро, адмирал Тоёда Соэму.
– Я счастлив, что вы, господа, приняли мое приглашение разделить со мной чашку чая, – слегка поклонился присутствующим адмирал Нагано.
– Уважаемый Осами-сама, – по праву старшего среди присутствующих, ответил любезному хозяину признанный лидер элиты Императорского флота, адмирал Енаи, – я безмерно счастлив, что вы пригласили нас на вашу прекрасную чайную церемонию.
Остальные приглашенные молча поклонились, выражая свое согласие с Енаи. Следующие полчаса были потрачены на неторопливое чаепитие, приличествующее истинным самураям. Ибо лишь европейские гайдзины сразу начинают разговор – в Японии же, как ни важна и срочна была тема, обсуждению должен предшествовать ритуал, схожий с медитацией. И тем более неспешный, чем важнее предмет беседы.
Наконец, адмирал Енаи отставил чашку, тем самым дав понять присутствующим, что пришло время беседы о делах флота.
– Итак, господа, – по праву хозяина открыл совещание адмирал Нагано, – сейчас нам придется обсудить не очень приятные вещи.
И посмотрел на Енаи – который был не только ведущим морским стратегом Японии, но и курировал спецслужбы Флота в высшем руководстве ВМФ.
– Господа, мои аналитики пришли к выводу, – произнес Енаи, – следует считать весьма вероятным, что «моржиха» здесь.
– Насколько это достоверно? – спросил Одзава. – Мне доложили, что у русских был макет.
– Русские старались убедить, что это был макет, – ответил Енаи, – им было приказано утверждать, что они соорудили его, из досок и покрашенного брезента. Причем русская любезность дошла до того, что никто не помешал человеку из нашего консульства увидеть объект с относительно близкого расстояния. Да, это был макет, причем сделанный довольно грубо, и еще не завершенный. Наш агент видел это 5 мая. Вопрос, а что тогда наблюдали жители Петропавловска еще 21 апреля? И установлено, что новый командующий советским Тихоокеанским флотом Лазарев, и тот, кто командовал «моржихой» на Севере – одно и то же лицо. Зачем он прилетал в Петропавловск буквально на следующий день, и практически сразу, с самолета, отправился на, ну будем называть пока, неопознанный объект? И провел там довольно долгое время. Утром объекта не было на рейде – зато при аэрофотосъемке, результаты которой были получены дорогой ценой, он обнаружился в Рыбачьем, на базе русских субмарин. Причем эта разведка, в общем-то обычное дело, вызвала неожиданно резкую реакцию русских – никогда прежде они не атаковали наши самолеты над нейтральными водами! Да еще при таком масштабе инцидента. Простите, господа, – но зная русские реалии, могу предположить, что пилотам было приказано догнать и уничтожить разведчика любой ценой, иначе они сами, а возможно и их семьи, подвергнутся репрессиям НКВД.
– Поступок, недостойный самурая, – заметил Тоеда, – если главный враг ушел, зачем срывать злость на солдатах-асигару, всего лишь исполняющих свой долг?
– Гайдзины! – ответил Енаи. – Но я продолжу. На аэрофотосьемке объект был неотличим от настоящей субмарины. Снимок был сделан 24 апреля. А в ночь на 26-е наш агент видел, как русские выводили кого-то из гавани, в режиме затемнения. Затем по Петропавловску начинают ходить слухи, что там сооружается ложная цель – но вот незадача, нами установлено, что доски, брезент, краска и прочие материалы отпускались в Рыбачий начиная с 23 апреля! Что сходится с тем, что видел наш агент 4 мая – часть каркаса еще не была обшита брезентом. Русские настойчиво пытаются убедить нас, что это мираж, блеф. «Если ты силен – покажи, что слаб», наверное Лазарев тоже читал Сунь-Цзы.
Адмиралы молчали, осмысливая услышанное.
– Что мы знаем про «моржиху», она же К-25? – продолжил Енаи. – Подводный линкор, имеющий скорость эсминца, и способный дойти с Севера на Средиземное море, ни разу не всплывая на поверхность. То есть теоретически возможен и переход из Мурманска на Камчатку под арктическими льдами. Одновременно с назначением комфлотом Лазарева, лучше всех знающего возможности этой сверхподлодки, – надо думать, именно затем он и поспешил в Петропавловск, чтобы дать инструкции новому командиру. Теперь «моржиха» ходит в океане, восточнее Курильской гряды – такому кораблю противопоказаны мелководье и узкие проливы. И ждет – чего?
Снова молчание.
– Это война, – наконец произнес Нагано, – и русские прямо нарываются. Демоны бы побрали идиота Инэдзиро с его жалкой попыткой уподобиться Сорока Семи…
– Самое печальное, что принц жив, – заметил Енаи, – консул из Петропавловска наконец узнал имена тех троих, кому не повезло оказаться в русском плену.
– А разве это что-то меняет? – спросил Тоеда. – Когда и если он вернется, то знает, что должен сделать, как подобает самураю! Лучше бы он был мертв – фактически он уже мертв.
– Если я что-то понимаю в политике, «сахалинский инцидент» был для русских не более чем предлогом, – сказал Нагано, – не было бы его, нашли бы что-то иное. Если русские все эти годы терпели, что мы по своей воле досматриваем их торговые суда – то теперь они сопровождают транспорта своими эсминцами, открыто демонстрируя, что при попытке остановить их в нейтральных водах, будут стрелять. Словно Императорского флота не существует! Нам стерпеть такое унижение – или все же, невзирая ни на что…
– Я говорил с людьми армии, – произнес Енаи, – они пребывают в убеждении, что сухопутные рубежи Империи нерушимы. Что укрепрайоны в Маньчжурии, за Амуром, неприступны, а с северо-запада их прикрывает непроходимый хребет Хингана. Что, в отличие от Днепровского, Висленского, Одерского валов – у нас там не полевая, а стационарная линия обороны, строившаяся больше десяти лет. Глупцы, они совершенно упускают тот факт, что русские прорвали все эти рубежи, не слишком напрягаясь – больше времени у них ушло, чтобы в последующем полевом сражении уничтожить немецкие маневренные резервы, развивая успех! Теперь представьте, что Маньчжурский рубеж окажется столь же прочен, как Одерский, что будет, когда в прорыв пойдут сотни русских Т-54?