– Ну, бывай, и удачи! Если что, обращайся – флот поможет, резервы изыщем.
Такая вот фронтовая встреча. Разбросала нас судьба – экипаж «Воронежа» на Севере, Большаков, первый командир нашего спецназа, где-то в Европах, его зам полковник Гаврилов здесь на ТОФ, но в Совгавани, еще ребята на Камчатке. Дай бог, встретимся еще все вместе, после уже этой войны!
Помнится мне, в той истории генерал Исии со своей бандой сбежать успел – надеюсь, что тут его повяжут, как Адольфа?
Над Татарским проливом опять было сражение. График разведки никто не отменял, и вместо высотного «хейнкеля», перенацеленного на Харбин, на Сахалин пошел Пе-8, его на отходе настигли «рейдены» – хорошо, наши истребители из 905-го полка успели тоже. В итоге разведчик совершил вынужденную посадку на нашем берегу, в экипаже трое погибших – но отснятую пленку спасли. И один наш Та-152 сбит, причем пилота, похоже, подобрали японцы. Самураев по докладам, свалили четырех, «и еще два уходили с дымом и снижением». Такое вот мирное время.
Есть надежда, что нашего вернут. Поскольку Пе-8 и силуэтом на американский В-17 похож, да еще (при выполнении разведывательной миссии) окрашен был не в наш зеленый с синим, а в серо-серебристый цвет, как ВВС США. И бывало уже, что их бомбардировщики с Сайпана, подбитые над Японией, тянули не к себе домой, а на советские аэродромы. И всегда их встречали наши истребители, перехватывали над морем и провожали до посадки – приходилось даже и японцев с их хвоста отсекать. Так что летчики проинструктированы и на такой крайний случай – утверждать, что вели американца, ну а что влезли в драку, так исключительно с целью самообороны! Так и было официально заявлено, в ответ на японскую ноту.
Уже после ко мне умудрился пролезть японский консул. Не в штабе ТОФ, кто бы его сюда пустил, – а в городе, когда я решал вопросы в крайкоме. На вполне понятном русском языке выкрикнул что-то про «мир между нашими странами», и что «мы обеспокоены участившимися инцидентами». Я приказал охране его гнать – только вежливо, дипломат все-таки. И через пять минут о том забыл.
Если завтра война, если завтра в поход… Да когда же начнется наконец, когда приказ из Москвы придет? С одной стороны, хорошо, конечно, что мелкие доработки успеваем провести. А с другой, все на нервах уже, кто знает.
Ней Сабуро, вице-консул Японии во Владивостоке.
30 мая 1945 года
Я привык уже к грубости гайдзинов, совсем не знающих этикета. Но русский командующий отнесся ко мне как к пустому месту и взглянул мимоходом, как на муху, жужжащую у лица в неподходящее время.
Он никогда не посмел бы так поступить, не получив на то одобрение от своего императора, сидящего в Москве.
Значит, там решение уже принято. Это – война!
Первый Курильский пролив, 30 мая 1945 года.
Крейсер Императорского флота «Миоко»
Русские не сворачивали с курса. И не сбавляли ход. Лишь их эсминцы выдвинулись между транспортами и японской эскадрой. И развернули свои орудия и торпедные аппараты, нацелив на японцев.
Два эсминца, довоенной постройки, по четыре пятидюймовых орудия на каждом. Против тяжелого крейсера и четырех больших эсминцев «специального типа». Японское превосходство в огневой мощи даже не в разы – на порядок. Что Советы везут на Камчатку в таком количестве – шесть больших транспортов, низко сидят, значит, груженные до предела – явно не мирный товар! Пусть нет пока войны, и это нейтральные воды – и прежде русские суда обычно отпускались после досмотра, – но тем самым Япония демонстрировала, что свобода мореплавания здесь зависит исключительно от ее воли! И вдруг русские перестали признавать это право – что не могло остаться без ответа. И крейсер с дивизионом эсминцев был послан, чтобы восстановить порядок!
Нет пока войны? Полвека назад, легендарный адмирал Того, будущий победитель при Цусиме, тогда еще командуя крейсером «Нанива», также в мирное время взял на себя ответственность за потопление английского парохода «Коушинг», везущего в Корею китайских солдат! Зная, что война вот-вот начнется – и тогда эти китайцы будут стрелять в японцев. При том, что Британия тогда считалась Первой великой державой и союзником Японии! Так что Того не знал, что получит он по возвращении домой – благодарность или приказ сделать сеппуку? Но для истинного самурая польза для страны Ямато должна быть выше собственной судьбы!
Отдать приказ – и эти русские исчезнут с поверхности моря. Ну а после – война. Хотя инциденты с самолетами происходят каждую неделю, а месяц назад было настоящее побоище возле Сахалина, – но тронуть чужой военный корабль это игра совсем другого уровня, какого ни одна уважающая себя держава не прощает! Даже державой быть не обязательно – в сорок третьем потопление «неизвестной» подводной лодкой крейсера «Канариас» послужило поводом для вступления Испании в войну! А русские стали очень агрессивными в последнее время, как у них здесь новый командующий флотом. Потому – будет война!
Чего ждут офицеры армии? Моряки мало общались со своими сухопутными коллегами, но кое-какие сведения о разговорах среди них проникали и на флот. Русские явно готовились к войне, собирая у границы свежие части, закаленные победой в Европе. Так не лучше ли ударить первыми, напасть, пока враг не ждет – ведь наступление всегда лучше обороны? Это было преобладающим мнением средних чинов, от капитана до полковника, особенно у квантунцев – генералитет же проявлял гораздо большее благоразумие. С которым флот был согласен – поскольку морские офицеры всегда превосходили армейцев образованием и интеллектом. Когда дела империи очень тяжело идут в Южных морях, глупо еще и дразнить спящего русского медведя! Упрямого медведя. Русские, не сбавляя хода, входили в пролив. А предполагалось, что они все же остановятся к досмотру, увидев, что силы не равны. Но они шли вперед, остановить их можно было лишь огнем. И начать войну.
А что будет после? Камчатский берег на горизонте – и пусть батарея на мысе не противник восьмидюймовкам крейсера. Но ведь очень скоро появится и русская авиация – да вон, два самолета уже крутятся высоко в небе, сами по себе не опасны, но ударную группу наведут. А по оценке разведки, на камчатских аэродромах может быть полторы-две сотни одних лишь бомбардировщиков. Еще где-то в этих водах в глубине ходит русская «моржиха» – может, потому эти эсминцы и ведут себя так нагло? Тогда мы не успеем даже расправиться с этим конвоем – жить нам останется несколько минут, время хода русских торпед.
А Япония не так богата, чтобы менять тяжелый крейсер и четыре новых эсминца – на какие-то транспорты. И доблесть самурая вовсе не в том, чтобы бездумно махать мечом, – но и в том, чтобы уклониться от боя, когда он не нужен.
Командир крейсера опустил бинокль. И, приняв решение, приказал повернуть влево, расходясь с русскими на контркурсе. Японии не нужна война еще и с северным медведем – мы ничего не забудем и все припомним, но только не сейчас. А когда на юге станет легче – ведь янки уже высадились на Филиппинах, и флот не сумел этому помешать!
Так пусть Япония насладится еще каким-то числом дней мира на севере. А дальше – все в руках богов!
Майор Инукаи Иэясу.
Поселок Катаока, о. Шумшу, 2 июня 1945 года
Этот день прошел так же, как все дни в течение последнего полугода – одни заботы сменялись другими, и этому не было конца, как приливам и отливам вод Великого океана, омывающего берега страны Ниппон. Настал вечер, текущие дела на сегодня были завершены, и можно было в тишине поразмышлять о сущем. Да и какие развлечения можно найти здесь, на дальних задворках мперии, куда после службы стоило спешить?
Майор привычно проклял русского пограничника, прострелившего ему ногу в стычке годичной давности – дело было не в ранении, полученном на службе Божественного Тэнно, а в том, что пуля, метко выпущенная этим сыном черепахи (очень нехорошее японское выражение), сломала всю налаженную жизнь Инукаи Иеясу, от которой он получал истинное наслаждение. Потомственный самурай, пусть и из молодого рода – его предок первым заслужил право на два меча, сражаясь под знаменами Токугава Иеясу, в честь которого его и назвали, когда основатель сегуната Токугава еще не был сегуном – он с детства готовил себя к военной карьере, с полного одобрения отца и других родственников, служивших в армии, хоть и не достигших высоких чинов. Старый однокашник отца, служивший в кадровом управлении Военного министерства, охотно поспособствовал сыну давнего товарища – и юный лейтенант Инукаи сразу после окончания училища в 1929 году попал в очень перспективное с точки зрения карьеры место. Это место называлось пышно, несмотря на скромную величину в те годы, всего одна дивизия с частями усиления – Квантунская армия. Тем не менее честолюбивые офицеры, желавшие прославить свое имя под знаменами Тэнно и сделать карьеру, рвались туда, как тигр к тигрице. Ни для кого в Империи восходящего солнца – ну, читающего газеты или хотя бы интересующегося новостями – не было секретом, что империя собирается добиться соблюдения своих прав на материке, заставив береговых обезьян и северных варваров убраться из Маньчжурии.
Лейтенанту повезло – он успел и освоиться, и зарекомендовать себя в глазах командования многообещающим молодым офицером, прирожденным войсковым разведчиком, дерзким и удачливым. Конечно, тогда у него не было опыта, – но командование резонно рассудило, что если лейтенант останется в живых, то необходимый опыт будет им обретен естественным путем.
И был первый успех, в первом же сражении «маньчжурского инцидента», 21 сентября 1931 года, когда китайская батарея 75-мм пушек, сопровождаемая двумя эскадронами кавалерии, въехала прямиком в засаду, устроенную взводом конной разведки, которым командовал лейтенант Инукаи. Далеко не все самураи могли представить командованию такой трофей, как три пушки. И подвиг был должным образом оценен, орденом по окончанию кампании. Первая награда молодого лейтенанта