– А я еще с двадцатых, как на холере был, на каждый год жизни смотрю как на последний. И знаете, даже красочнее так стало, интереснее жить. Но вот не берет меня смертушка – хотя по статистике, у врача-эпидемиолога вероятность погибнуть такая же, как у солдата на войне.
Такой вот штатский человек. А я, со всем своим послужным списком и личным кладбищем, откровенно чувствую мандраж! Поскольку бацилла, она невидимая – вот подцепишь заразу и загнешься в таких мучениях, что легче застрелиться! Тем более что слышал, в этом времени еще полностью убойной вакцины от чумы нет – если в легочной форме, или бактерии в рану попадут, то покойник однозначно. Или успели уже информацию из будущего обработать – что-то нам уже вкололи, для иммунитета, но проверять эффективность совершенно не хочется!
И был я раньше как перекати-поле, без дома, без рода и племени. А теперь меня в этом мире моя итальянка якорем держит. Ладно, ей тут с детьми пропасть не дадут – и пенсия ей будет очень хорошая положена, и «адмиральша» Аня поможет, они с Лючией лучшие подруги. А все же охота мне узнать, в кого мои дети вырастут, успел я на них взглянуть. Отчего так назвали – Петя, в честь собора Святого Петра, где нас венчали, этот апостол вроде как теперь покровитель наш на небесах, если бог есть, ну а Анна ясно, в честь кого!
А вот не думать о том, что «не вернусь»! А то и впрямь погореть можно. Только о деле – все ли предусмотрел, все ли погрузили, и не подвели бы летуны с графиком? Поскольку чем сложнее план, тем больше он уязвим. Но запас прочности имеется – вот только потери будут больше.
Взлетаем, еще в последние мирные минуты. Здесь мы – часть еще большего Плана, по которому в воздух поднята вся ударная авиация Девятой воздушной, а войска выдвигаются к границе. Пролетали бы над ней в этот момент, увидели бы море огня – как несколько тысяч тяжелых калибров, и «катюши», разом ударили по той стороне. Лопухнулись самураи в тридцатые, строя свои укрепрайоны вплотную к границе – в расчете на свою агрессию, что можно свои части вторжения поддерживать огнем. Теперь же выходило, что все их позиции были не только в зоне досягаемости нашей артиллерии, но и хорошо разведаны, вскрыты наблюдением, за столько лет!
И работает наша авиация – по штабам, узлам связи, аэродромам, железнодорожным станциям. И по Харбину – так что бой в двадцати километрах южнее будет для командования Квантунской армии лишь «одним из».
К цели вышли еще в утренних сумерках. Первым, на большой высоте – самолет РЭБ, а попросту Пе-8 с радиоглушилкой, забить японцам всю связь, а заодно и локаторы, если таковые вдруг обнаружатся. Почти одновременно с ним – «яки» из группы расчистки воздуха, однако японских истребителей не было видно. Затем два полка Пе-2 точечно отработали по зенитным батареям (которых было установлено три – две восточнее объекта, к северу и югу от аэродрома, одна западнее, на окраине жилой зоны), а также по электростанции, ангарам и радиоузлу. Выделены были звенья целеуказателей – сначала сбросили САБы, подсветить цель, затем маркеры, по которым бомбит уже целая эскадрилья. Японцы сопротивления почти не оказывали – зенитный огонь, открытый с большим запозданием, был слаб и неточен, два истребителя пытались взлететь, когда над полосой уже зашли в атаку «лавочкины» – из-за большой дальности для штурмовиков, задачу обстрела наземных целей пришлось возложить на Ла-11. Обоих самураев срезали на взлете. По регламенту объекта 731, базирующиеся тут истребители имели право сбивать даже своих, вторгшихся в запретную зону без разрешения – но силы были неравны, против одной эскадрильи три наших истребительных полка полного состава, два на «яках» и один на «ла» – и самолеты уровнем выше!
А над целью уже следующие участники парада – всего лишь эскадрилья «дугласов». С безопасной для малокалиберных зениток высоты бросают несколько десятков манекенов на парашютах. Чтобы вызвать огонь уцелевших зенитных стволов и заставить японцев повыскакивать из укрытий, готовясь к отражению десанта. И тут, с минимальным зазором, появляется полк Ту-2, с еще одной новинкой, изобретенной в иной временной реальности: бомбовые кассеты РРАБ уже были, а вот шариковые бомбы это уже с нашей подачи. Тяжелые фугаски могут и в «блок ро» угодить, разрушив хранилище бацилл, и взлетную полосу изуродовать, на которую нам еще десант сажать. А вот хорошо проредить японцев, кто спешит сейчас занять места по боевому расписанию, это то, что надо!
Первый эшелон десанта сбрасывается одновременно с манекенами, но не над объектом, а севернее. Валить столбы телефонной связи, заминировать мостики через овраги и ручьи (есть тут такие) и занять позицию рядом. Даже если японцы немедленно вышлют помощь из Харбина – чтобы не успели подойти вовремя, застав нас в момент развертывания. Наверное, этого не хватило нам в той истории – когда наш десант, меньшего состава, был уничтожен. Но ружья ПТР хорошо дырявят японские жестянки, а РПГ-1 и «пантеру» вблизи пробьет!
Последняя эскадрилья Ту-2 работает с пикирования – и плевать на деформацию планера, даже если после самолеты придется списать! И на земле вспыхивают кратеры огня, рвутся баки с пирогелем – по южному сектору, где казармы и жилье. Считается, что человек, попавший под напалм, даже если не пострадает, неспособен к активным осмысленным действиям на срок от нескольких минут до часов. Даже сверху смотреть страшно, а каково же японцам? Чтобы меньше живой силы было у противника, когда мы станем периметр прорывать!
Как только уходят «тушки», с двух «дугласов», будто бы отставших от строя, сбрасывается еще десяток парашютистов. Это уже не манекены, а воздушная часть нашей группы захвата – старший там капитан Кулыгин, из наших, «из будущего», Андрей-второй… теперь уже без уточнения, с тех пор как его тезку, Андрюху Каменцева, под Зееловом убило. Зато остальные там из местных, прошедших особую прыжковую подготовку. С главной задачей – не дать японцам уморить узников, пустив газ. Ну и кому не повезет попасть на крышу, под шумок отстреливать слишком резвых и активных японцев. Если бы меня не поставили во главе всего банкета – на месте Андрея был бы я.
Появляется второй эшелон десанта – «дугласы», тянущие за собой планеры. Были, оказывается, в транспортной авиации два особых полка, которые всю войну только этим и занимались – таскали планеры. Перед операцией полки перевооружили на новенькие ДС-3, полученные от союзников (ленд-лиз еще работает), с неизношенными моторами, с радиокомпасами, с приборами для слепого полета. Планеры Г-11 (в отличие от А-7 Антонова, и даже от более крупных КЦ-20, имели важное достоинство: большую дверь, куда проходил миномет, крупнокалиберный пулемет, бочка или ящик с грузом). Восемнадцать планеров, при нормальной загрузке по десять человек – усиленная рота.
Это – точка невозврата, до нее я еще могу, если что-то категорически пойдет не так, свернуть операцию, не лезть всеми силами в капкан. Потому что эвакуировать десант, находящийся в тесном боевом контакте с врагом, это дело абсолютно невозможное! Но не вижу причин для отказа!
Слово «гроза» в эфир, повторенное несколько раз. «Штиль» означал бы отход. Планеры, в отличие от парашютов, позволяют высаживать подразделения компактно, и с тяжелым оружием. И должны садиться прямо на летное поле, не загромождая полосу, она для другого будет нужна. Задача этого эшелона – занять радиоузел, ангары, позиции зенитных батарей. Еще на борту резервная группа управления и аэродромная команда, порядок на поле навести, – а то сюда, где прежде эскадрилья старых истребителей базировалась, сейчас целый полк сядет. Через несколько минут с земли сообщают – японцы уничтожены или отступили. Взлетно-посадочные полосы в порядке. Зенитки выведены из строя. Потери – один планер разбился, попав под сосредоточенный зенитно-пулеметный огонь, экипаж и десант погибли, еще три имеют повреждения, и «двухсотых» и «трехсотых» на борту, но все же сели и разгрузились.
На посадку заходит третий эшелон. Мой «дуглас» первым. Каждый самолет – или взвод десантуры, двадцать два человека, или взвод 82-мм минометов с расчетами и боеприпасом, или отделение десанта и два пулемета ДШК (или четыре ПТР, или расчет станкового гранатомета, аналог СПГ-9 «копье»). Посадка идет на обе полосы, самолеты сразу выруливают в сторону. Один Ли-2 умудрился подломить шасси, на что-то наехав или угодив в яму, а еще два столкнулись, опять же, хорошо что на рулежке, без жертв. Начальник аэродромной команды, полоса свободна? Сейчас ведь «большие» садиться будут!
Ну вот, последний эшелон – десяток ТБ-3. Громоздкие, неуклюжие – но очень грузоподъемные. Под брюхом подвешены «универсалы». И на закуску, идут четыре огромных «немца», Ме-323, доставившие четыре Т-60 и батарею «барбосов». Есть теперь у нас и легкая броня. Первый, доложите обстановку! Пока все идет точно по плану – так, что даже тревожно: значит, тем большие гадости ждут после?
Это же время и место
Внизу сильно горело. Что было хорошо – если на объекте три тысячи японцев, то сколько выбыло еще до фазы наземного боя, попав под напалм? И в свете пожара была видна цель – крыша главного корпуса. Но было также и плохо – поскольку парашюты из этого времени, даже с доработками, управлялись гораздо хуже, чем привычные «крылья». Хотя в фильме «В зоне особого внимания», виденном бесконечно много лет тому назад (или тому вперед, как измерить?), десантники Каунасской дивизии ВДВ реально приземлялись на мост пятиметровой ширины на таких же куполах с управляющими щелями. Только надо было идеально попасть по направлению ветра, – а возле такого костра воздушные потоки гуляют непредсказуемо. Хотя «огненный шторм» возникнуть, по расчету, не должен был – все-таки горючего материала тут куда меньше, чем в Дрездене или Токио иных времен. Но планировать, видя под собой огонь, было все-таки напряжно – если чуть не рассчитаешь, не дай бог!
На крыше оказались шестеро. Троих унесло куда-то в сторону, за склады – там тотчас же началась стрельба, но ничего не было видно, никак нельзя было помочь, оставалось лишь продолжать выполнять поставленную задачу, в надежде, что те трое выпутаются сами – не новобранцы, чай, бывали и не в таких переделках. А Пермяка срезал самурай, выскочивший на крышу в самый последний момент – за секунды до приземления, и Репей с Барсом успели подхватить тело, не дав ему свалиться с крыши, пока Чечен, приземлившийся первым, как и положено командиру, одной очередью прошил обоих японцев, откуда они тут взялись, сволочи, вон ведь еще тела валяются, как «яки» всего за несколько минут до того тут все проштурмовали – и саму крышу, и все вокруг!