Радио с Большой земли – «дугласы» с истребителями эскорта вылетели к нам. В дополнение к тем, что так и дожидались на летном поле – чтобы хватило места и тем, кто прибыл на планерах, и эшелону прикрытия, и экипажам боевых машин, и на вывоз пленных с архивом. Час проходит в бешеном темпе «бегай, таскай». Согласно плану, «наши» транспорты начали взлетать за тридцать минут до посадки прибывающих, чтобы освободить поле, и сократить время погрузки. Собираясь в тройки, в девятки, они уходили на юго-восток – где наши истребители должны были взять их под охрану. Вот уже и появились самолеты с востока, пустые идут, заходят на посадку. Команда на отход, по установленному графику!
И тут сообщение от группы, оседлавшей шоссе:
– «Ростов», я «Днепр-3». Вижу колонну, три шакала, до двадцати овец, четверо с приплодом, короткие (три легких танка, два десятка грузовиков, у четверых пушки на прицепе, «короткие», это или 75-мм полевые, или 70-мм батальонные гаубицы). Квадрат 70–41, по рулетке три. Нас пока не обнаружили.
По карте – это шесть километров от Объекта. Если развернут артиллерию, могут достать нас огнем.
– «Днепр-3», я «Ростов», дистанция?
– Тысяча пятьсот. У нас там все «барбосы» и Т-60, так что японцам ничего не светит. Но время! И Харбин недалеко – запросто могут прислать подкрепление. В том числе и тяжелую артиллерию выдвинуть, гаубицы, и накрыть аэродром. Хотя для того самураям надо знать точно, что объект – уже не их.
Рядом со мной авианаводчик, капитан от ВВС, при нем солдат с рацией-«шитиком». Ставлю им задачу – и через три минуты эскадрилья истребителей нанесет по японцам штурмовой удар. А «Днепр-3» добавит – как раз на дистанцию стрельбы подойдут!
– «Ростов», я «Днепр-3». Хорошо врезали, четыре грузовика горят, пехота разбегается! Мы начинаем!
На летном поле уже идет погрузка. Гремят взрывы, и вспыхивает огонь в «корпусе ро». Десантники организованно отступают к аэродрому. А в шести километрах идет бой. На помощь «Днепру-3» пришли «Днепр-2» и «Днепр-4» – а вот «Днепру-1», самому левофланговому, пожалуй, там делать нечего – ему приказ, на отход!
После я узнал, японцам влепили очень удачно. «Барбосы» сожгли все три танка, не может «ха-го» по полю боя вертеться, как тридцатьчетверка, и броня у него слабая, 76-мм снаряд не держит никак. А Т-60 выбили оставшиеся грузовики, досталось и артиллеристам – пушки были не противотанковые, а полевые, свою пехоту поддерживать могут хорошо, но по быстродвижущейся цели стрелять неудобно, замучаешься хвостовик однобрусного лафета ворочать, а он еще и в землю зарывается! Да и не ожидали самураи здесь увидеть нашу броню – максимум диверсионную группу или отряд китайских партизан с одной лишь стрелковкой.
– «Днепр-3», я «Ростов», сколько техники у японцев осталось?
Что, танки и машины все? Тогда – отход! «Дуглас» уже запускает моторы, готов принять меня и группу управления, на поле осталось еще пять машин, ждут, чтобы забрать «Днепров». А в прикрытии, над головой две четверки «лавочкиных» круги нарезают – готовы отсечь японцев, если те попытаются мешать. Вижу, как на горизонте появляются облака пыли – в бинокль различаю знакомые силуэты «барбосов», «шестидесяток», и английских бронетранспортеров, спешат. Не беспокойтесь, никого не оставим!
Накаркал! Выстрел – и рядом с полосой встает фонтан разрыва. Японская пушка стреляет с холма – как после оказалось, упертые самураи на руках толкали ее полкилометра и затянули на гребень, откуда был виден аэродром. Повернуть кого-то из отходящих «Днепров»? Нет, истребители уже заметили, даже без команды наводчика, и два Ла-11 пикируют на тот холм, расстреливая японцев.
Но пушка успевает сделать еще два выстрела. Один из снарядов разрывается метрах в сорока, а вот второй… Когда я, убедившись, что все идет как надо, готов загрузиться в самолет. Ведь командир отходит если не последним, то одним из них.
И тут что-то бьет меня в спину. Вроде и не больно, но земля ударяет по лицу, и перед глазами все плывет. Как в тумане вижу и слышу, что меня подхватывают, заносят – и вырубаюсь.
Войну без царапины прошел, – а тут шальной осколок схватил по дури!
Одно утешение – катану и вакидаси, лично взятые мной у генерала Исии, ребята в самолет успели закинуть. Всегда мечтал настоящий японский клинок заполучить – думаю, у такого чина будет раритетный меч старых времен, а не новодел?
Генерал Сэйити Кита, командующий
1-м японским фронтом (3-я и 5-я армии).
Харбин, 3 июня 1945 года
Мы знали, что русский медведь скалит на нас зубы. Но что мы могли сделать, превратившись, по существу, в тыловой отстойник вооруженных сил империи?
Чем может помочь «повышенная готовность ПВО», если у нас просто не было достаточного количества зенитных орудий? Если считалось, что потребности в истребителях должен покрывать авиазавод в Мукдене, лишь недавно перешедший с выпуска древних Ки-27 на «хаябусы», которые тоже могли считаться современными лишь в начале этой войны, а новейшие Ки-61 и Ки-84 выделялись нам Ставкой едва ли не поштучно? А о радиолокационных станциях мы могли лишь мечтать!
В Харбине объявили воздушную тревогу, лишь когда уже начали рваться русские бомбы. Хотя в городе были разрушения и жертвы, бомбежка была сосредоточена на военных объектах, в число которых попал узел связи фронта, а также все аэродромы вокруг. ПВО было подавлено в первые же минуты, немногие истребители, успевшие взлететь, были сбиты. Всю первую половину дня мы прилагали огромные усилия, чтобы восстановить порядок и управление войсками, получить достоверные сведения о происходящем. И только к 12 часам в штабе узнали о захвате управления водоснабжения русским десантом.
Состав сил противника, высадившихся всего в двадцати километрах, был оценен как воздушно-десантная бригада с ротой легких танков. И это было воспринято как самая непосредственная угроза Харбину! Один из крупнейших городов Маньчжурии, железнодорожный узел, важный промышленный центр, место расположения штаба 1-го фронта – имел гарнизон в составе всего двух бригад, 47-й пехотной, и 131-й смешанной. С учетом морской пехоты Сунгарийской флотилии, охраны складов, прочих тыловых и учебных подразделений, а также Кэмпентай, я имел под командой не более сорока тысяч человек, из которых почти половина не была вооружена! В то же время я, имея пример успешного Делийского десанта, мог с достаточным основанием считать, что располагая аэродромом, русские в состоянии быстро развернуть в нашем тылу группировку в составе двух-трех дивизий (приняв соотношение между высаженными в первой волне и развернутыми впоследствии как 1 к 6, аналогично Дели). Там критичной ошибкой нашего командования была недооценка темпа и качества наращивания сил противника – который, как оказалось, превышал скорость подхода наших подкреплений. Если русские сейчас покажут такой же темп развертывания, имея в своем распоряжении полностью работоспособный аэродром, то уже через сутки они могли достичь численности, достаточной для штурма Харбина! После чего западный и северо-западный фланг не одного 1-го фронта, но и всей Квантунской армии рушатся быстро и неизбежно!
Действовать надо было быстро! Уничтожить десант, пока он еще относительно слаб – и особые надежды возлагались на входящий в состав 131-й бригады танковый полк и приданную ему танковую роту Резерва ГК («пантеры»). И все было поставлено под угрозу из-за трусости и малодушия всего одного человека, гайдзина!
Обязанности командира Особой танковой роты исполнял майор Фогель (из числа так называемых «советников», присланных с последним конвоем из Германии) – исключительно благодаря его стараниям, «пантеры» поддерживались в исправном техническом состоянии. Я знал его как образцового немецкого офицера, безупречного внешнего вида и дисциплины – и был поражен, увидев его до безобразия пьяным и посмевшим так явиться в штаб. Выслушав же мой приказ, готовить роту к маршу и бою, он, вместо того чтобы немедленно приступить к выполнению, расхохотался мне в лицо.
– Вы знаете, что такое русский танк Т-54? – выкрикнул он. – То, что называете танками вы, это не больше чем средство поддержки пехоты, короткая и не слишком тяжелая дубинка. Наши кошечки, это истребители танков, острый прочный стилет. А русские, начиная с БТ, совершенствовали оружие глубоких прорывов, подобны вашей катане, рассекающей тело врага! У их танков пушка калибром десять сантиметров, броня толще, чем у «пантеры», скорость почти как у БТ, и дальность без дозаправки четыреста километров – и они всегда идут в бой массой, чем вы их собрались останавливать, идиоты? У нас были тяжелые противотанковые пушки восемь-восемь, и «кошечки» в обороне, и авиация – а что у вас? Пушки калибра 37 и 47, которые русским лишь краску на броне поцарапают? Такие же на ваших так называемых танках – экипажи которых вы можете уже числить погибшими, отправляя их в бой! Про авиацию молчу – я сам видел над Харбином, наверное, несколько сотен русских самолетов, и лишь три японских, которых к тому же сбили у меня на глазах! У русских есть не просто танки – у них есть танковые армии, с хорошо отработанным взаимодействием с артиллерией и авиацией. Враг уже наносит удар, его катана летит к вашей шее, а вы даже не видите, связи с фронтом у вас нет, – но я не сомневаюсь, что русские уже идут, и за эти минуты, что я говорю, они уже прошли еще пару километров. Вы надеетесь остановить русскую танковую армию, да еще при их господстве в воздухе, двумя десятками «пантер», сколько всего таковых у вас есть – прочие жестянки в счет не идут, единственная польза, что они будут отвлекать на себя часть русских снарядов? Такой подвиг не под силу даже Манштейну с Гудерианом, окажись они на моем и вашем месте! Так что советую вам начать паковать имущество штаба, чтобы не жалеть об оставленном, когда придется убегать! Или готовиться умереть за вашего императора, но я-то тут при чем?
И прежде чем я успел отдать приказ арестовать мерзавца, он залпом выпил флягу с русской водкой. И рухнул на пол в пьяном бесчувствии. Не воин – паршивое гнилое мясо. И эти гайдзины, побежденные в двух войнах только в этом веке, еще думают чему-то учить нас, пока не проигравших ни одной войны