Это в мемуары не вошло, и на компе Сан Саныча отсутствовало. Но прибыв сюда в январе, я обнаружил тут такое! Будто не сталинское, а ельцинское время – пьянство, воровство, на службу вообще болт забили, матросы с лодок на берегу огороды копают, и себе, и своему командиру. Обычным делом были пьянки на борту, причем с участием посторонних. Командир Щ-139 (о которой речь еще пойдет) каплей Придатко лишь за 1944 год имел восемь дисциплинарных взысканий и дважды представлялся к снятию с должности, но «а где другого, лучшего взять?» За что наказания? – а всего лишь трижды чуть не утопил свою лодку (попал под таран катера МО, отделавшись снесенным перископом; в следующий раз едва не был протаранен СКР «Бурун»; и наконец, приказал «срочное погружение», когда лодка шла под дизелями, с открытыми клапанами воздухоподачи – спасибо, командир БЧ-5 оказался на высоте). И что поганое, при ближайшем рассмотрении этот Придатко оказался не хуже и не лучше прочих, – а заменять «варягами» всех командиров лодок за четыре месяца до войны, ей-богу, выйдет себе дороже! Тем более что комбриг у них был очень хороший, и весьма мной уважаемый.
Кап-1 Трипольский, легенда советского подплава, один из первых там Героев Советского Союза, получивший Золотую Звезду еще за финскую. Воевал на Балтике весь сорок первый, после на ТОФ, но – именно он командовал переходом шести подлодок на Север, затем был у них комдивом, причем не «береговым», а активно выходящим в море. В нашей истории он в 1944 году привел из Англии лодку В-2, а с ноября снова на ТОФ – здесь же во Владивостоке с прошлого лета.
– Александр Владимирович, ну как вы такое допустили?!
– Виноват, товарищ комфлота! Но что делать, если ТОФ всю войну был бедным родственником? Солярку выделяли в обрез, с ремонтом туго, вот и…
Тут он прав – человек в погонах постоянно должен быть чем-то занят, иначе дисциплина падает со страшной силой. А когда лодки большую часть времени проводят у стенки, и делать нечего, кроме как «водку пьянствовать и беспорядки нарушать» – для службы это кошмар. Особенно когда офицеры в массе тоже, «по остаточному принципу», поскольку самых толковых воюющие флоты забрали. И заменить всех дело невозможное – подлодка не пехотный батальон; достаточно сказать, что при таковой смене курс боевой подготовки по уставу положено пересдавать!
Так что, «товарищ Лазарэв, побеждайте с теми, кто есть – где же на вас сплошь колышкиных и видяевых взять?». Зверствовать пришлось, на пару с «Иваном Грозным» – кого-то мы и в звании понизили, кого-то и на берег все же согнали, с понижением. А главное, поскольку с соляркой и прочим снабжением стало по нормам воюющего флота, то интенсивность учений возросла в разы. И стала бригада хоть на что-то похожа, хотя до североморцев Вити Котельникова ей далеко, ой далеко!
Но этого Придатко с командирства не снял. Проявил совершенно неуместную доброту. Прям как в песне, «двух негодяев вздернули на рею – но мало, нужно было четверых».
И вот, будто мало мне Сахалинского сражения, буквально на следующий день ЧП – та самая Щ-139 взорвалась и затонула в базе у причала. Есть погибшие (все, кто был в шестом и седьмом отсеках).
Лодку (севшую кормой на грунт) подняли быстро – в базе нашелся и плавкран, и аварийно-спасательное оборудование. Уже 11 мая у меня на столе лежал доклад. Что??! Мать-перемать, этого только не хватало!
Не авария – а сознательная диверсия. Взрыв подрывного патрона, заложенного под левый кормовой торпедный аппарат. Чудо, что не сдетонировала боеголовка торпеды, а от нее бы и вторая, в соседнем аппарате, а за ней торпеды на борту Щ-141, стоящей борт к борту! Японские шпионы, как ниндзи, на борт пролезли? Не верю – а вот в «проходной двор» на лодке, с совместной пьянкой, напротив, верю охотно, уж искоренял, выходит, не до конца! Придатко, сволочь, меня под монастырь подвел?! Теперь ты, даже в самом лучшем для тебя случае, за всю жизнь выше командира портовой баржи не поднимешься, уж я позабочусь, аттестую!
Оказалось – еще хуже. Особисты хлеб ели не зря и быстро установили, что подрывной патрон (по уставу, предназначенный для уничтожения захваченных судов или самой лодки, при угрозе ее захвата противником) заложил под торпедный аппарат не проникший с берега японский шпион, а командир БЧ-2-3 той самой лодки, лейтенант Ефимов. Мотивацию сейчас выясняют, но по показаниям других членов экипажа, этот Ефимов, в присутствии прочих, включая командира лодки, «вел антисоветскую агитацию, клеветал на советский строй и подвергал сомнению правоту товарища Сталина». И все молчали, не доложили Куда Надо?! Александр Владимирович, у вас в бригаде целая троцкистско-белогвардейская организация образовалась, возможно, связанная с японской разведкой?!
Сколько нервов это стоило лично мне… Поскольку командующий – за всё отвечает. Да еще во время войны. И не в либеральную постсоветскую эпоху, а при Сталине, когда 58-ю статью лепили со страшной силой. Слава богу, что год сейчас не 1937-й, а 1945-й – а это значит, безусловное единоначалие, и особый отдел, по Уставу и опыту войны, не более чем «контрразведывательное обеспечение боевой работы», а никак не власть выше командирской! Принесли мне особисты список «подозрительных», кто как минимум в недонесении и укрывательстве виновен, желательно всех упомянутых изолировать для следствия! Длинный список, особистам тоже надо задницу прикрыть – это и их сильнейший косяк, ну а теперь будет, в случае чего, «мы предупреждали, сигнализировали»! Вот только в списке том столько людей со всей бригады, что изымешь, и «щуки» в море не выйдут! Так что, своей властью комфлота, приказываю и беру ответственность (помня про себя к тому же, что в нашей истории никакой шпионско-антисоветской организации на ТОФ не было), проводить следственные мероприятия не в ущерб боевой работе. А ведь если кто-то в море без вести (что весьма вероятно, при существующей матчасти и выучке экипажей), наверняка в Москву донос напишут, что вероятна попытка диверсии или перебежать к японцам! Но это если проиграю, обещанную «анти-Цусиму» не устрою. А победителей – не судят! Решил я так – и успокоился. Делай свое дело – и об ином не думай!
Хорошо хоть со штабными кадрами легче. Прибыл тут со мной и Зозулей целый десант офицеров с СФ, КБФ, ЧФ – конечно, им тоже между собой сработаться надо, но люди все толковые, с боевым опытом и гораздо большей дисциплинированностью (война научила). И стимул для местных – кто проявит разгильдяйство, на его место по нескольку желающих, – а вылететь с воюющего флота с формулировкой «по служебному несоответствию» это считай, что на карьере крест. Ну а если были тяжкие последствия, то трибунал, как злополучному дежурному в бригаде торпедных катеров, что вовремя не доложил – не твое собачье дело, оценивать достоверность донесений, ты передать их должен в вышестоящий штаб, а уж там разберутся! И Зозуля с Роговым (быстро нашли общий язык) строго надзирают. Федор Владимирович все с идеей носится, организовать штабную работу, как он в штабе Хэллси видел – в его изложении, это прям компьютеризация в докомпьютерную эру, на живых ячейках и процессорах, в каждую из которых вбита жесткая программа обработки и передачи информации. И он тоже особистов послал вежливо: вы свою работу делайте, виновных ищите, но дезорганизовывать работу штаба, тем самым помогая японцам, я вам не дам!
Забегая вперед, скажу – никакой организации не нашли. А этот Ефимов оказался и сволочью, и трусом – до дури боялся, что завтра лодку пошлют в боевой поход, из которого запросто можно не вернуться (особенно с таким командиром, как Придатко). В пехоте такие делали самострел – ну а этот не придумал ничего лучше, как сначала вести разговоры, лучше в лагерь, чем на тот свет; а когда товарищи по экипажу никуда не доложили, из чувства корпоративной морской солидарности – решил взорвать корабль, рассчитав, что если сдетонируют торпеды, все концы в воду, и персонально он (в момент взрыва на борту отсутствующий, сразу на берег сбежал!) пока еще назначение получит (да ведь и расследование затянется) – выйдет из воды вообще сухим, свалив все на самодетонацию торпед или халатность кого-то из погибших (он тоже в списке виновных будет, как командир БЧ-3, но что такое разжалование и выговор в сравнении с лагерным сроком?). Но вот раскопали – и никакого сочувствия лично у меня к этой мрази не было, на кой ты офицерский паек жрешь и привилегии получаешь, если в бой за Родину идти не хочешь? Ему – вышак, Придатко – десять лет. А вот Трипольского карать я не позволил. Поскольку по закону, даже в тридцать седьмом, арестовать военнослужащего было можно лишь с письменного согласия его командира! И показала себя бригада «щук» в общем прилично – поставленные задачи все выполняли[181].
А пока мне доложили, что среди пленных, выловленных из воды у Сахалина, – командир крейсера, Хадзиме Исавара, чин по-нашему, кап-1. Решил его допросить – надо же знать психологию врага? Кроме меня, присутствовали Зозуля, Рогов, Воронцов (начразведки флота) и, конечно, переводчик с писарем-стенографистом. Доставили японца, вид у него был сильно помятый, и здоровенный синяк на полморды. Вот что в застенках кровавой гебни с упорствующими делают – его уже «усиленному допросу» подвергли? При Лаврентии Палыче «методы физического воздействия» очень даже применялись – разница была лишь, что в ежовские времена били всех и много, а при Берии лишь кого надо, когда надо и сколько надо.
– Да он в дзен впал, – ответил Воронцов, – совсем как в книге этой, «Богатство». Попросту – слепоглухонемым прикидывается. Ну мы ему и оказали психиатрическую помощь. Нет, не «бить, пока не осознает», это же негуманно! А исключительно трудом, который из обезьяны человека делает, не то что из самурая. Как своих залетных – швабру в руки и драй пол в коридоре, а не хочешь, так ты у меня эту швабру сожрешь. А он отчего-то обиделся и полез на кулачках драться, ну и огреб от дежурного, от всей души. Кстати, коридор он не домыл – это ему обещано, если будет вести себя неподобающе.