Зато известно, что немцы успели отправить самураям какое-то число «пантер», и даже несколько десятков «тигров». Что ж, враг нам хорошо знакомый, – но вот сумели ли японцы так же хорошо обучить экипажи, а главное, найти толковых танковых командиров, как фрицы? Которые даже под конец все же не были нам легким противником. Или Гитлер еще и своих генералов прислал в советники? Так тем более – фашистскую гадину надо раздавить, и навеки, чтобы не ожила! Чтобы наши дети и внуки того, что мы, не испытали. Страшная все же эта вещь, война – лично мне подвигов на всю оставшуюся жизнь хватит.
Бывшую границу мы перешли в походных колоннах (железка до Муданцзяня была уже наша, но – другая колея, успели гады самураи нашу КВЖД изуродовать, на свой стандарт). Слышал, что на севере, в Приамурье, у японцев была почти что «линия Мажино», сплошной бетон с подземными этажами, но то, что я видел здесь, по мерке германского фронта тянуло на среднеоборудованный полевой рубеж. Доты попадались редко, и вооружены были в большинстве, если не пулеметами, то 37-мм калибром в шаровых установках, это защищало от наших «семьдесят шесть», но сто двадцать два расшибал это сооружение напрочь. Помню еще японскую колонну, уничтоженную нашими штурмовиками – наверное, пара километров дороги, плотно заваленных горелым железом, обломками и трупами, похоже, тут накрылось не меньше полка. Мы сначала распихивали все гусеницами и броней, а затем пошли в обход, благо местность позволяла. На пригорке увидели могилу, а на ней обломок крыла с красной звездой – после я узнал у разведчиков, которые прошли тут первыми, что это экипаж нашего сбитого Ил-2, озверевшие самураи их изрубили мечами и привязали тела у дороги, нам в назидание. Фашисты – что те, за фюрера, что эти, за императора!
Настоящий бой был у города Гирин. Снаряды летели отовсюду – калибры у японцев были несерьезными, но маскироваться они умели! И еще, они совершенно не боялись смерти – потери, которые заставили бы откатиться назад даже Ваффен СС, не останавливали японской атаки! В отличие от немцев, пехотная тактика которых строилась вокруг пулемета, «наступление это перенос рубежа огня вперед», японцы делали упор на ближний, причем рукопашный бой – когда бежит толпа, частью даже вооруженная не винтовками, а саблями, желая лишь схлестнуться с нашей пехотой в рубке, как на Куликовом поле. Этому было у них подчинено все – когда Азаров, мой начальник разведки, притащил японский ручной пулемет, то мы все удивились наличию на нем штыка. А пулеметик был так себе, дрянь, гораздо хуже и нашего ПК, и немецкого МГ-42, но приспособленный для ближнего боя! И еще мы совсем не видели у японцев автоматов, даже у их унтеров.
Там наша бригада понесла первые потери. В нашем полку «тройку» из первой батареи сожгла японская самоходка, внезапным выстрелом в борт, с пятидесяти метров, замаскировавшись среди развалин так, что обнаружили мы ее, лишь когда она открыла огонь! Прямое попадание в мотор – слава богу, ребята выскочить успели, ну а по японцу отработали сразу двое, что шли следом. А капитан Замятин, командир второй батареи, погиб в тот же день от пули японского снайпера. И конечно, были потери у пехоты – она, как по уставу положено, не позади, а впереди нас шла, путь расчищала, а мы огнем поддерживали.
А смертников тогда я не помню. Они массово пошли у самураев после, с Мукдена.
В Харбин мы не входили. Корпус, которому была придана наша бригада, получил приказ повернуть на юг. Так что исторического момента, как войска нашего Первого Дальневосточного и Забайкальского фронтов, идущего нам навстречу через горы Хингана, встретились, замкнув основные силы Квантунской армии в кольцо, «дальневосточный Сталинград», я не видел. А мы, как я сказал, свернули к городу Гирин – название что-то знакомое… Вспомнил – был я в Ленинграде, еще до армии, и видел там на набережной, статуи китайских львов стоят, а на постаменте надпись, ши-цза (это, наверное, так лев по-китайски будет) из города Гирина в Маньчжурии, дар от какого-то русского генерала городу Петербургу. И девушка Таня, ленинградка, показывающая мне город, смущаясь (ведь комсомолка же), рассказала мне про поверье, что если встать на спуске между статуями и загадать желание, оно исполнится. Ну я и загадал, просто так – чтобы мне товарища Сталина вблизи самому увидеть. Пока не исполнилось. Таня-Танечка, и где же ты сейчас, жива ли? После Блокады, да и вообще война. Год был тридцать восьмой, тебе было шестнадцать – значит, могла после и на фронт попасть. Нет, влюблен я в тебя не был – просто приехал по делу к ленинградским знакомым, они и попросили тебя мне город показать. Жила ты где-то на Петроградке… и даже не уверен, Таня тебя звали или как-то похоже? Милый, солнечный человек, не подозревающий, что через три года начнется, и в Ленинграде погибнет каждый четвертый. Вот за это и воюем сейчас – чтоб никогда больше такого не случилось.
Японские танки нам встречались и прежде, мелкими группами и поодиночке, но назвать стычку с ними танковым сражением просто язык не поворачивается, подбили и дальше пошли – консервная жестянка типа «Ха-Го» была для нас куда более легкой мишенью, чем дот. А тут японцы пытались нас атаковать, крупными танковыми силами! Но расскажу по порядку.
К 12–13 июня в нашем наступлении возникла оперативная пауза. Авиации надо было перебазироваться на новые аэродромы, а то с нашей территории летать было уже далеко. И надо было восстановить движение на КВЖД, с учетом того, что на ней была другая, «европейская» колея (как и во всем Китае). Войска уже прошли с боями сотни километров, причем забайкальцы по тяжелейшей местности, в очень трудных условиях. И первый этап операции был успешно завершен – теперь наступление разворачивалось на юг, в Китай и Корею. Сейчас лишь восстановим боеспособность, пополним запасы и дальше пойдем.
Наша разведка докладывала, что в районе Мукдена у японцев сосредоточена их так называемая «1-я танковая армия», две дивизии, 1-я и 2-я танковые. Правда, 2-я танковая числилась переброшенной на Филиппины, но были сведения, что на месте ее прежней дислокации японцы срочно формируют новую, – если так, то ее укомплектованность и подготовка личного состава явно не дотягивали до полноценной части! Номинально дивизии были очень сильными, по штату, в каждой 249 средних и 127 легких танков (у нас в корпусе чуть больше двухсот). А две дивизии численно были почти равны нашей танковой армии – правда, у нас Т-54, ИСы и СУ-122, но и у японцев, как показывали пленные, есть присланные Гитлером «тигры» и «пантеры»; а командующим называли немецкого генерала Фогера, «который уже воевал с вами, на Восточном фронте». Год уже прошел, как наша Победа, и бесноватого фюрера наш Трибунал судит, – а кто-то из фрицев не навоевался еще, рассчитывает на реванш? Однако же эти сведения заставили нас отнестись к угрозе японского контрнаступления с полной серьезностью. Год уже не сорок первый, когда надо выстоять любой ценой, нам лишние похоронки сейчас не нужны!
Но все же не знаю, на что рассчитывали самураи, пытаясь сбить нас с позиций! Верно, что авиаподдержка у нас была слабее, но все равно была… хотя случись такое у Муданцзяня, японцев бы всех сожгли еще на исходных, как ту колонну на шоссе, видел я еще в Европе, что бывает, когда на скопление бронетехники налетает полк Ил-2, рассыпая дождем ПТАБы, сотни и тысячи кумулятивных бомбочек всего по два килограмма, которые легко прожигают верхнюю броню даже у «тигра». Может, самураи не надеялись удержаться в обороне? Или всему виной было их стремление атаковать, даже там, где это было тактически безграмотно? Не знаю.
В воздухе появилась японская авиация. До того лично я видел лишь одиночек, преследуемых нашими истребителями, да воздушный бой где-то в высоте – ни одного авиаудара по нашим наступающим войскам не было. Сейчас же нас пытались бомбить, причем дважды, и не штурмовики, а двухмоторные бомбардировщики, прикрываемые истребителями – и если первый налет пришлось отбивать зенитным огнем, хорошо, что японцы бросали бомбы с высоты, неприцельно, то ко второму подоспели и наши «яки», и задали самураям хорошего жару. Сбили не меньше половины бомбардировщиков, и несколько истребителей (остальные удрали, бросив прикрываемых). У нас тоже один «як» был подбит, сел в нашем расположении, пилот цел.
Стреляла японская артиллерия, причем тяжелым калибром, но без корректировки, по площадям. Наш авианаводчик запросил истребителей поддержать – мы уже видели, что «яки» иногда вполне могут сработать и за штурмовиков. Или хотя бы указать нам цели. Летуны план перевыполнили, атаковав что-то нам невидимое, за сопками. А после туда еще отстрелялся наш гаубичный дивизион. И японцы замолчали.
А затем истребители передали – на нас идут танки. Видим несколько колонн, общим числом в две-три сотни. Продержитесь, штурмовики будут через час!
У нас в строю девятнадцать СУ-122 (взамен сгоревшей, успели прислать новую машину, но еще одна на мине подорвалась), один Т-54, двадцать КВ-54. Двенадцать гаубиц (на прямой наводке, и немцам бы мало не показалось), зенитчики, дивизион 160-миллиметровых минометов, два батальона пехоты. Три километра по фронту, километр в глубину. Под Сталинградом куда труднее было!
Высылаем разведку на ближние сопки. Скоро докладывают – видим танки, тремя колоннами, в ближней «пантеры», числом до сотни. Откуда у японцев сто «пантер»? Самураи тут что, все подарки собрали, которые им Гитлер прислал? Что же – встретим, как «королевских тигров» у Одера!
Корректировку дать можете? Бьют наши гаубицы и минометы. Разведчики докладывают, хорошо накрыли ближнюю колонну, там что-то горит, танки разворачиваются в боевой порядок. И поправка – там впереди точно были «пантеры», а дальше было не разобрать в пыли, теперь же видим – «кошек» с десяток, остальные жестянки. Еще пехота на грузовиках, но немного. Что ж, противник нам тем более по силам!
Местность – равнина, с невысокими холмами. К нам ложбина выходит, с изгибом, по ней дорога. Пожалуй, танки могут и по склонам пройти, а вот грузовики вряд ли! Нам прямая видимость – тысяча сто, тысяча двести. Ну вот, появились, сволочи, выползли, как тараканы!