Главной причиной отправки экспедиционного корпуса Армии США в Китай с целью непосредственного участия в боевых действиях является тот факт, что американской верхушке надоело тратить деньги, не получая положительного результата, – на фоне стабильного увеличения дефицита бюджета США в последние три года (цифры в Приложении). При этом в верхушке США идет непрерывная свара относительно и увеличения расходов на военные нужды в целом, и раздела их между сухопутными войсками, ВВС и ВМФ. Армейский генералитет и стоящие за ним промышленники требуют увеличения доли «пирога» сухопутных войск, мотивируя это необходимостью противостояния нам в Европе, летчики упирают на роль авиации и атомного оружия, адмиралы кричат о контроле над Мировым океаном. Сейчас это противостояние зашло в тупик – выделяемых средств не хватает для поддержания такого количества вооружения, которое обеспечило бы двадцатипроцентную рентабельность производства оружия американским промышленникам, во всяком случае, самым крупным фирмам.
В то же время экономика США начинает пробуксовывать – значительная часть отложенного платежеспособного спроса, накопленного во время войны, уже израсходована, в прошлом году продажи гражданской продукции впервые после конца войны перестали расти, в начале этого года впервые отмечен небольшой спад по некоторым позициям, пусть и на два-три процента. Поскольку свободного платежеспособного спроса за пределами США в нужных объемах нет, единственным способом обеспечить сохранение загрузки промышленности являются государственные заказы, прежде всего военые.
Исходя из этого, можно предположить, что экспедиционный корпус отправлен в Китай по настоянию крупных капиталистов, стоящих за генералитетом армии и авиации – именно им нужна громкая победа, закономерно увенчивающаяся ростом ассигнований. Это объясняет и назначение командующим американскими войсками в Китае выходца из истеблишмента США генерала Макартура. До этого момента все было в привычных рамках – американцы решили прощупать нашу сферу интересов, параллельно обеспечив свой ВПК изобильными заказами.
Ядерный удар по Сианю показал, что американцы явно склонны перевести противостояние из «игры на нервах» в горячую сферу. Какова конкретная подоплека происходящего, ответить невозможно – это может быть и согласованное между «ястребами» и умеренными наступление на нашу сферу интересов; возможно, это попытка «ястребов» явочным порядком перехватить инициативу у умеренных в политике относительно СССР. Там может быть замешана и борьба спецслужб США – например, это может быть попытка разведок армии и авиации перехватить ассигнования у морских разведчиков и новой политической разведки, ЦРУ; или, наоборот, моряки решили крупно подставить конкурентов, подбросив им дезинформацию, что Советский Союз спасует перед атомным шантажом. Не исключено, что планируется резко увеличить бюджетные расходы ради поддержания «на плаву» промышленности, по образцу того, что делал Рузвельт в 30-е, и сейчас выясняется, кому достанется большая часть.
Очень характерно заявление Макартура – конечно, он «ястреб» из «ястребов», но США не Мексика с Парагваем, чтобы генералы определяли государственную политику. Наоборот, американские военные послушно выполняют волю крупного капитала, и не более того. Это даже не порядки Германии или Франции, где армия имела некоторую степень свободы – в Америке другого варианта, кроме строжайшего следования линии, определенной хозяевами монополий, физически нет. Ультиматум же, оглашенный Рэнкиным, определенно показывает уже не намерения, а конкретно осуществленные меры.
Рэнкин не политик, а командир войскового уровня. Если отбросить крайне маловероятную версию, что это его личное заявление, сделанное на свой страх и риск (хотя очень возможно, что после, при неудаче, так будет официально объявлено американской стороной), то политическое решение о неоднократном применении ядерного оружия в Вашингтоне уже принято. По стандартному алгоритму – представитель ВВС в сухопутных войсках, по заявке армейского командира (в данном случае командира 31-го корпуса Армии США генерала Робертсона) дает целеуказание в вышестоящий штаб, по своему каналу связи, и в установленное время авиация наносит удар. И уже предусмотрено, что этот удар при необходимости может быть атомным – и командиру корпуса, а от него и Рэнкину это известно, как само собой разумеющееся. То есть решение о конкретном применении ядерного оружия по целям в Китае сейчас передано военным, а не политикам!
Следует отметить еще одну особенность американской политики и психологии. Абсолютную привычку к безнаказанности по отношению к не американцам, ставшую частью американского образа жизни. На протяжении сотен лет они истребляли индейцев внутри страны, привыкнув к тому, что те не в состоянии воевать с ними на равных. Вне страны они действовали в Латинской Америке, где равных противников у них тоже не было. Если европейские державы, в окружении равных противников, были вынуждены просчитывать не только каждое действие, но и каждое слово, то янки привыкли выстраивать отношения по правилам драки в салуне: «Этот чужак готов делать то, что мы от него хотим? Хорошо, будем иметь с ним дело. Нет? Значит, сначала дадим ему в зубы и пересчитаем ребра, а после спросим, согласен ли он на наши условия. Все равно не хочет? Тогда пристрелим его – и будем договариваться с его преемником, может, он окажется сговорчивее». И это даже не считается у них войной – подобно тому, как американская морская пехота может высадиться в столице суверенного латиноамериканского государства, промаршировать к Национальному Банку, захватить весь наличный золотой запас страны, в качестве неустойки их «Юнайтед Фрут». Это лишь вразумление непонятливых – подобно тому, как плантатор, наказывая плетью раба, вовсе не считает его своим врагом, воюющей стороной!
Ультиматум Рэнкина – Макартура однозначно показывает: «ястребы» получили от американской верхушки карт-бланш на атомный шантаж СССР, с готовностью применить ядерное оружие, в том случае, если мы попытаемся сопротивляться.
Москва. Заседание Совета Труда и Обороны.
1 сентября 1950 г.
Что такое советская власть? В военное время – Государственный Комитет Обороны, в составе сначала пяти, затем восьми человек. Именно ему, а не правительству, и даже не ЦК партии и не Политбюро, принадлежала высшая власть в СССР во время Великой Отечественной войны.
Собственного аппарата он не имел, пользуясь аппаратом наркоматов и ведомств. А делопроизводство вел Особый сектор ЦК ВКП(б). В войсках были постоянные Комиссии ГКО (фронтовой уровень), на местах – уполномоченные ГКО (в республиках), и городские комитеты обороны (в наиболее важных городах). А также оперативно формируемые для важных вопросов комитеты и комиссии – как, например, по эвакуации, по трофеям, по транспорту. Еще Оперативное бюро – для верховного контроля за работой всех наркоматов. Комиссия по радиолокации – после выросшая в Главное Управление. Специальный Комитет (Атоммаш).
Последние две пережили сам ГКО, упраздненный после окончания войны, осенью сорок пятого. Но Главные Управления – Первое (не только ядерное оружие, но и реакторы, для электростанций и кораблей), Второе (радиолокация, радиоэлектроника, с добавлением фронта по полупроводникам и созданию электронно-вычислительных машин), и добавленное к ним Третье (ракетная, а в перспективе и космическая промышленность) остались. Теперь они замыкались формально на Президиум ЦК КПСС, реально же отчитывались перед так называемым «малым советом», который иные аппаратные острословы прозвали «тайным», – куда, по странному совпадению, входили все члены бывшего ГКО.
В мирное время это положение еще могло быть терпимо. Но когда страна снова оказалась на пороге большой войны, потребовалось придать новому органу управления официальный статус. Завтра в газетах напечатают, не о ГКО (мы же пока не воюем?), а о восстановлении Совета Труда и Обороны, существовавшего в СССР до 1937 года.
Председатель – конечно же товарищ Сталин. Его заместитель – Берия (как в том, военном ГКО сорок пятого года). Члены ГКО – Молотов, Маленков, Каганович, Микоян. От военных – Василевский. Еще Пономаренко. Восемь человек, как в прежнем ГКО[93].
– Восемь, – сказал Сталин, – не совсем удачно. А вдруг голоса разделятся поровну по какому-то вопросу? Есть мнение, что следует ввести еще одного. Я предлагаю кандидатуру товарища Кузнецова. И раз уж мы все здесь, то давайте и голосование проведем. Я голосую за. Кто против? Единогласно!
Тройка посвященных в «Рассвет» дружно кивнули. Все прочие – промолчали. Хотя смысл был им абсолютно ясен: Кузнецов, нарком ВМФ, в делах политических будет следовать за Вождем.
Второй человек в партии, Георгий Максимилианович Маленков, пребывал в раздумьях.
«Чудеса» начались летом 1942 года, когда на Севере появилась гигантская подлодка. Политуправление СФ проявило должное рвение к организации правильного политического климата на новой единице флота, что входило в его прямые обязанности, – но было «послано» в дальние дали доверенным человеком Берии, Кирилловым, предъявившим полномочия от Самого. И это была лишь внешняя сторона дела.
На практике в Главных Политуправлениях, и РККА, и РККФ, даже при том, что первым долгое время рулил вернейший сталинский пес Мехлис, хватало доверенных людей старой партийной гвардии. Это было нормально – военный отдел ЦК никто не упразднял. Еще больше их было в партийных аппаратах промышленности, замыкавшихся на промышленный отдел ЦК. Очень быстро выяснилось, что эта субмарина не была построена ни на одной советской верфи. Мало этого, не велось даже проработки проектов субмарин такого водоизмещения – имевшие место в середине 30-х идеи о строительстве подводных линкоров, крейсеров, авианосцев не вышли за пределы предэскизного проектирования или, попросту, некоторого количества испорченных листов ватмана и миллиметровки, каковой процесс порчи бумаги сопровождался изрядным сотрясением воздуха. Георгий Максимилианович сам был инженером по образованию, правда, не кораблестроителем, а энергетиком, так что ему нетрудно было убедиться в право