А с той стороны стрельба усиливается. И японец говорит, что воины микадо храбры и умелы, но у них мало боеприпасов. И он будет очень благодарен уважаемому русскому генералу, если его людей и китайцев впустят на советскую территорию – пока не поздно. Товарищ Фэнь поддерживает.
На карту смотрю и принимаю решение. Вот тут место удобное – долина меж двух высоток, очень удобно там перекрестным огнем накрыть, если какая провокация. У нас людей меньше, зато артиллерии и танков достаточно. Да и в пехотном бою японцы нам не противники, проверено уже. Тем более условие будет – чтоб все оружие клали сразу по переходе границы. Тьфу, «демаркационной линии», но вот все у нас ее «границей» называют.
Самоходки выдвинули на фланги. Проход обозначить – что между ними можно, а вот за них только тем, кому мы дозволим. Первыми шли китайцы, гражданские, без оружия, были среди них и женщины с детьми. Японцы отходили последними, в боевом порядке, даже раненых своих уносили. Чанкайшисты же оказались понятливыми, не сунулись – хотя мы готовы были, если не поймут, огнем отсечь.
Дальше – как положено, и как обещали. Оружие собрали, японцев и китайцев (раздельно) распихали в склады товарной станции, в пяти километрах от нас. Из корпуса одобрили, обещали вагоны прислать – поедут самураи на стройки советского народного хозяйства, ну а китайские товарищи (личность товарища Фэня вечером подтвердили) к себе в Шэньси, или еще куда, ну это уже не моя забота. Разобрались?
На следующий день – приезжают «белые». «Виллис» с начальством, американский броневик, три грузовика с полусотней солдат. И чего вам у нас надо, в таком количестве?
Требуют от нас, чтобы мы вернули им японцев (хотя на этом особенно не настаивали) и «преступников-предателей» (а вот этих требовали очень упорно!). Для чего и прихватили солдат – это, оказывается, конвой. Солдаты сытые, здоровые, форма новенькая, даже не обмята, американские каски, автоматы – если бы не раскосые рожи, то можно было бы за американцев принять! А офицер держится нагло, как хозяин – и даже пытается угрожать! Ну, я им и выдал (оказавшись, так получилось, старшим по званию на «переговорах»).
– Я подчиняюсь приказам только своего, советского командования. Все прочие – мне не указ. И у меня приказ: вот эту территорию, вот по эту границу, оборонять от любых посягательств. Все, что тут находится – во власти нашей, а не вашей. Не нравится – можете жаловаться кому угодно. Пусть ваш Чан пишет в Москву – если там согласятся, пожалуйста! А пока прошу покинуть территорию. И скажи своим гаврикам, чтобы за оружие не хватались, ради их же здоровья!
Они там у машин толпятся, посреди деревенской улицы. А тут рядом мой командирский Т-54, и еще две самоходки из первой батареи как бы случайно встали, стволы на китайцев нацелив. И автоматчики из охраны штаба заняли позиции во дворах. Так что, одно слово – и не будет гоминьдановцев. Чего тут непонятного?
Офицер, однако, упрямый. Или ему сказали, что если с успехом не вернешься, то секир-башка? Предлагает подняться на тот холмик, откуда видна сопредельная территория. Ладно – отчего бы и не согласиться, тем более что там наш НП? Идем туда, китаец на часы смотрит, с торжествующим выражением на морде. Что он там чирикает – «было условлено, что если мы через час не вернемся, то…». А вот что, мы сейчас и посмотрим!
Ну и картина! Китайцы что, решили Бородинское сражение переиграть? Из-за горизонта показались, маршируют, а вот и артиллерия их, занимает позиции, колесо к колесу, подивизионно! Даже танки вижу – ну это несерьезно, легкие американские «стюарты», и всего десяток! А вот бронетранспортеров побольше, в боевых порядках… а чего вы грузовики туда же поставили, идиоты? Психическую атаку решили разыграть, как я помню, немцы под Харьковом, так тогда шло на нас три сотни их танков с «тиграми» впереди, и не меньше двух полнокровных полков мотопехоты, и то мы тогда заставили фрицев кровью умыться, а еще японцы так любили развлекаться возле нашей границы в сорок первом, нервы наши испытывали на крепость, ну и что с самураями стало теперь, ведь не забываем мы ничего, всегда после приходим, чтобы расплатиться! И если эти не понимают – ну тем хуже для них, надвигается орда (числом явно побольше дивизии) медленно, так что и у нас давно все к бою готово… вот телефон уже хрипит, «сокол, я гвоздика» – это дивизион «катюш» на позициях развернулся, целеуказания запрашивает, вот начнется сейчас мясорубка – господи, и кто же столько трупов будет хоронить? Ну и что ты, китайская рожа, хотел нам показать – этот цирк?
А он щебечет: вы что, не понимаете, что сейчас станете виновником войны между нашими государствами? И отчего вы смеетесь?
– Да как же не смеяться? – отвечаю. – Переведите ему, что мы все через такую страшную войну прошли, какой никогда еще не бывало на земле. После нее самураев, с которыми вы тут четырнадцать лет возились – нам хватило, лишь на месяц размяться слегка. И это ты нас – войной пугать будешь? Короче, передай своим – всю падаль, сколько мы сейчас накрошим, вы сами будете убирать, чтоб у нашей границы не смердело. И еще, после с вашего Чана уплатить потребуем, за потраченные на вас боеприпасы и солярку.
Ну, он и скатился к своим! Рванули назад, на ту сторону – только грязь из-под колес летит. Понимал ведь, что как начнется, он первый кандидат в мертвецы? А нам тоже позицию сменить – все же видел этот наш НП? Нет, не стоит – уж очень тут обзор хорош, и блиндажик укрытый, а калибры у них, насколько видно отсюда, три дюйма, максимум сто пять, только прямое попадание опасно. А первым залпом без пристрелки хрен накроют, а второго залпа им сделать не дадут – идиоты, это кто же сейчас артиллерию на виду у противника ставит, впрочем, вы же с закрытых позиций наверняка не умеете стрелять? У нас кроме «катюш» (что для не окопавшегося противника на открытом месте сущий ад) еще и гаубичный дивизион и минометчики – до ближних китайских батарей даже они достанут! А десяток легких «стюартов» и с полсотни броневиков против батальона тяжелых танков и полка 122-мм самоходок это даже не смешно – наши калибры их тонкую броню даже при близком разрыве осколками пробивают, а прямое попадание просто разносит коробочку в пыль, и за прицелами у нас все фронтовики, мазать не будут. После пехоте по открытому полю атаковать, без артиллерийской и танковой поддержки – это особо изощренное самоубийство – самураи, наверное, рискнули бы, и может даже кто-то до наших позиций и добежал, но китайцы в излишней храбрости никогда не были замечены, это у них ведь говорят, «из хорошего железа не делают гвоздей, а из достойных людей солдат». Так что не блефовал я – стоит мне приказ отдать, и не будет там, впереди, на поле, ничего живого – кто от снарядов уцелеет, тех на гусеницы намотают, когда мы в контратаку пойдем, тяжелые танки в первой линии, самоходки во второй, «катюши» и гаубицы поддержат – и все это против толпы китайского пехотного мяса, уже прореженного артподготовкой! Научены мы, если уж начнется, то чтобы недобитых не оставлять, которые могут завтра на нас снова!
Ну а после? Так ведь если будет иметь место открытая китайская агрессия – а мы лишь ответили? И никто нам не отдавал заранее приказ «огня не открывать», как на дальневосточной границе в сорок первом – сорок втором было. Не мы сейчас должны бояться провокаций – нас должны бояться не спровоцировать, если я правильно понял политический расклад!
Нет, все же не решились. Не полные дураки. Остановились, постояли – и пошли назад. Ну и ладно, живите – мы добрые, пока!
А после я узнал, что японский майор просил вернуть его солдатам оружие. Чтобы, если «китайские свиньи» посмеют напасть, поддержать нас. И тогда я окончательно понял – что завершилась эта война. Раз уже вчерашние враги объединяются – значит, те противоречия в прошлое канули, а новые, совсем иные, и между другими сторонами появились. Кончилась бесповоротно эта война – и кажется, надвигается новая. Но справимся и сами – без японцев.
Их отправили эшелоном через три дня. Затем разъехались и китайцы. Но не все – «товарищ Фэнь» остался, после того как с ним побеседовал приехавший товарищ из Особого отдела, вместе с какими-то китайскими мордами. Официально, для связи с местным населением, и как переводчик. Хотя подозреваю, что наши на той стороне тоже что-то секретное проводят – ну, когда надо, и меня озадачат, сообщат.
Пока что «товарищ Фэнь» ведет беседы с нашими офицерами. Разливается в благодарности к СССР, за освобождение от японской оккупации – и настойчиво интересуется, собираемся ли мы уходить из Китая. А еще озабочен, что мы линию раздела зон «границей» назвали – значит ли это, что Сталин решил Маньчжурию и Пекин забрать себе?
Отвечаю – про Пекин речи не было. А Маньчжурия это вообще-то Маньчжоу-го, такое же суверенное государство, как Монголия (как нам в политотделе разъяснили). Был это изначально забытый богом край империи Цин, и подняли его сначала мы, русские, построив Харбин и КВЖД, затем японцы, вкладываясь в Маньчжурию, – ну а ваше там что, кроме какой-то части населения?
Говорит – КВЖД и русские концессии были по отношению к Китаю колониальным бизнесом русского царизма. А коммунисты не должны своим признавать наследие царского режима. Оттого мы рассматриваем эти территории лишь как временно утраченные, и благодарны Советскому Союзу за то, что он взял их на сохранение в столь трудное для Китая время, но будет по справедливости, когда мы у себя восстановим порядок, то нам будет все возвращено.
– Про это ничего не знаю, – отвечаю я, – как товарищ Сталин решит, так и будет. Кто мы такие, чтобы волю Вождя не исполнять?
И не о чем дальше спорить! А то помню, еще в Маньчжурии какой-то местный кадр, тоже коммунистом назывался, и по-русски говорил хорошо, но спрашивал, а намерен ли СССР Китаю Монголию вернуть и Тувинский край. Доложили о том в Особый отдел, как положено – и того типа как корова языком слизала. А после особисты еще и наших трясли, с кем тот толковал – так что лучше язык не распускать! Достаточно того, что товарищ Сталин в своем программном труде «Государство и социализм» разобрал подробно национальный вопрос в современных условиях! Сказав, что марксово «пролетарии не имеют отечества» было справедливо в веке девятнадцатом, когда у