На палубе раздались резкие слова команды, послышался топот ног, захлопали риф-штерты, и «Призрак» лег на другой галс. При внезапном повороте шхуна накренилась, кресло начало скользить по полу, и я едва успел подхватить задремавшую женщину, чтобы не дать ей свалиться на пол.
Она приоткрыла глаза и сонно и недоуменно взглянула на меня. Я повел ее в приготовленную ей каюту. Она еле передвигала ноги и спотыкалась на каждом шагу. Магридж гадко осклабился, когда я выпроводил его из каюты и приказал ему вернуться к своим обязанностям. Он расквитался со мной, расписав охотникам, какой прекрасной камеристкой я оказался.
Наша новая пассажирка, когда я вел ее, тяжело опиралась на мою руку и, кажется, начала засыпать, еще не дойдя до своей каюты. Да, конечно, она спала на ходу, и когда шхуну резко качнуло, не устояла на ногах и упала на койку. Потом приподняла голову, улыбнулась и снова погрузилась в сон. Я оставил ее спящей под двумя толстыми матросскими одеялами; голова ее покоилась на подушке, которую я взял с койки Волка Ларсена.
Глава девятнадцатая
Поднявшись на палубу, я увидел, что «Призрак» догоняет с наветренной стороны знакомую мне парусную шлюпку, идущую против ветра тем же галсом, что и мы, но чуть правее. Вся команда была на палубе, все ждали, что произойдет, когда Лича и Джонсона поднимут на борт.
Пробило четыре склянки. Луис пришел на корму сменить рулевого. Воздух был влажен, и я заметил, что Луис надел клеенчатую куртку и штаны.
- Что нас ожидает на этот раз? - спросил я его.
- Судя по всему, сэр, - отвечал он, - небольшой шторм с дождичком - как раз хватит, чтобы промочить нам жабры.
- Какая досада, что у нас заметили шлюпку! - сказал я.
Большая волна, ударив в нос шхуны, повернула ее примерно на румб, и шлюпка на миг мелькнула между кливерами.
Луис перехватил ручки штурвала и, помолчав, сказал:
- А мне думается, они все равно не добрались бы до берега, сэр.
- Не добрались бы? - переспросил я.
- Нет, сэр. Видали? - Порыв ветра накренил шхуну и заставил Луиса быстро завертеть штурвал. - Через час начнется такое, - продолжал он, - что им на своей скорлупе несдобровать. Им еще повезло, что мы подоспели вовремя и можем их подобрать.
Волк Ларсен разговаривал на палубе со спасенными моряками, потом поднялся на ют. В его походке больше обычного чувствовалось что-то кошачье, а в глазах вспыхивали холодные огоньки.
- Три смазчика и механик, - сказал он вместо приветствия. - Но мы из них сделаем матросов или хотя бы гребцов. Ну, а как там эта особа?
Не знаю почему, но когда Ларсен заговорил о спасенной женщине, его слова полоснули меня, словно ножом. Сознавая, как глупо быть таким сентиментальным, я все же не мог избавиться от тяжелого ощущения и в ответ только пожал плечами.
Волк Ларсен протяжно и насмешливо свистнул.
- Как ее зовут? - резко спросил он.
- Не знаю, - ответил я. - Она спит. Очень утомлена. По правде говоря, я рассчитывал узнать что-нибудь от вас. С какого они судна?
- С почтового пароходишка «Город Токио», - буркнул он. - Шел из Фриско в Иокогаму. Тайфун доконал это старое корыто - потекло, как решето. Их носило по волнам четверо суток. Так вы не знаете, кто она - девица, замужняя дама или вдова? Ну, ну…
Он смотрел на меня, насмешливо прищурившись и покачивая головой.
- А вы… - начал я.
У меня чуть не сорвался с языка вопрос, собирается ли он доставить потерпевших кораблекрушение в Иокогаму.
- А я?… - переспросил он.
- Как вы намерены поступить с Личем и Джонсоном?
- Не знаю, Хэмп, не знаю. Видите ли, с этими четырьмя у меня теперь достаточно людей.
- А Джонсон и Лич достаточно натерпелись при попытке бежать, - сказал я. - Отчего бы вам не изменить свое отношение к ним? Возьмите их на борт и попробуйте обходиться с ними мягче. Что бы там они ни сделали, их до этого довели.
- Кто? Я?
- Да, вы, - отвечал я, не колеблясь. - И предупреждаю вас, Ларсен, если вы будете по-прежнему издеваться над этими беднягами, я могу забыть все, даже свою любовь к жизни, и убить вас.
- Браво! - воскликнул он. - Я горжусь вами, Хэмп. Вы превосходно научились стоять на ногах. Я вижу перед собой вполне самостоятельную личность! До сих пор вам не везло: жизнь ваша протекала слишком легко, - но теперь вы подаете надежды. Таким вы мне нравитесь куда больше.
Внезапно тон его изменился, лицо стало серьезным.
- Верите ли вы людям на слово? - спросил он. - Считаете ли, что слово священно?
- Конечно, - подтвердил я.
- Так вот, предлагаю вам соглашение, - продолжал этот неподражаемый актер. - Если я дам слово не притронуться пальцем к Личу и Джонсону, обещаете ли вы, в свою очередь, отказаться от попыток убить меня? Только не подумайте, что я боюсь вас, нет, нет, не воображайте! - поспешно добавил он.
Я едва мог поверить своим ушам, - что это вдруг на него нашло?
- Идет? - нетерпеливо спросил он.
- Идет, - отвечал я.
Он протянул мне руку, и я с жаром пожал ее, но в глазах у него - я мог бы поклясться - промелькнула издевка.
Мы перешли на подветренную сторону юта. Шлюпка была совсем близко, и я увидел, что положение ее поистине отчаянное. Джонсон сидел на руле, Лич вычерпывал воду. Мы шли вдвое быстрее их. Волк Ларсен подал Луису знак отклониться немного в сторону, и мы пронеслись в каких-нибудь двадцати футах от шлюпки с наветренной стороны. На мгновение «Призрак» закрыл ее от ветра. Парус на шлюпке захлопал, она потеряла скорость и стала прямо, что заставило матросов поспешно отодвинуться от борта. Тут нас подхватила огромная волна, а шлюпка скользнула вниз.
В это мгновение Лич и Джонсон взглянули в лица своим товарищам, столпившимся у борта. Но никто со шхуны не послал им приветствия. В глазах команды те двое были уже мертвецами, пространство воды, отделявшее их от нас, было как бы рубежом между жизнью и смертью.
Через миг они очутились против юта, где стояли мы с Волком Ларсеном. Теперь уже шхуна скользнула вниз, а шлюпка взлетела на гребень волны. Джонсон посмотрел на меня, и я увидел его измученное, осунувшееся лицо. Я помахал ему рукой, и он ответил мне, но в этом жесте было глубокое отчаяние. Он словно прощался со мной. Мне не удалось встретиться глазами с Личем, - он смотрел на Волка Ларсена, и лицо его, как и следовало ожидать, было перекошено от ненависти.
Еще мгновение, и шлюпка оказалась уже за кормой. Парус тотчас наполнился ветром и так накренил утлое суденышко, что оно чуть не перевернулось. Гребень огромной волны навис над шлюпкой и обрушил на нее шапку белоснежной пены. Потом полузатопленная шлюпка вынырнула: Лич поспешно вычерпывал воду, а Джонсон с бледным, испуганным лицом судорожно сжимал в руке кормовое весло.
Волк Ларсен резко расхохотался, словно пролаял над самым моим ухом, и перешел на наветренную сторону юта. Я ожидал, что он велит лечь в дрейф, но шхуна продолжала идти вперед; а он не подавал никакой команды. Луис невозмутимо стоял у штурвала, но я заметил, что столпившиеся на носу матросы с беспокойством поглядывают в нашу сторону. «Призрак» мчался все вперед и вперед, и шлюпка превратилась уже в еле заметную точку, когда раздался голос Волка Ларсена - матросы получили приказания сделать поворот на правый галс.
Мы пошли назад по ветру навстречу боровшейся с волнами шлюпке, но милях в двух от нее была отдана новая команда спустить бом-кливер и лечь в дрейф. Промысловые лодки не приспособлены лавировать против ветра. Весь расчет строится на том, что в море они находятся с наветренной стороны, и когда ветер крепчает, он гонит их прямо к шхуне. Но теперь, среди разгулявшейся стихии, у Лича и Джонсона не было иного выхода, как искать убежища на «Призраке», и они вступили в отчаянную борьбу, направив шлюпку против ветра. При такой волне они с трудом пробивались вперед. Каждую минуту им грозила гибель среди разъяренных валов. Снова и снова видели мы, как лодка зарывается носом в белопенные гребни и ее, словно щепку, отбрасывает назад.
Но Джонсон был превосходным моряком и со шлюпкой умел управляться не хуже, чем со шхуной. Часа через полтора он почти поравнялся с нами и прошел у нас за кормой, рассчитывая следующим галсом подойти к шхуне.
- Значит, вы передумали? - услышал я голос Волка Ларсена и не понял, то ли он бормочет про себя, то ли обращается к людям в шлюпке, словно они могут его услышать. - Вы не прочь вернуться на шхуну, а? Ну что ж, попытайтесь, попытайтесь!
- Руль под ветер! - скомандовал он Уфти-Уфти, который тем временем сменил Луиса.
Команда следовала за командой. Потравили фока и грота-шкоты, и шхуна, прыгая по волнам, быстро рванулась вперед с сильным попутным ветром, как раз в ту минуту, когда Джонсон, пренебрегая опасностью, потравил шкот и прошел у нас за кормой футах в ста. Волк Ларсен снова громко рассмеялся и помахал рукою, приглашая шлюпку следовать за нами. Его намерение было очевидно - он решил поиграть с ними, думал я, дать им хороший урок вместо побоев. Но это был очень опасный урок, так как шлюпку в любую минуту могло захлестнуть волной.
Джонсон быстро повернул шлюпку и погнался за нами. Ему больше ничего не оставалось. Смерть подстерегала их со всех сторон. Рано или поздно одна из этих огромных волн обрушится на шлюпку, перекатится через нее, и все будет кончено.
- То-то им сейчас, поди, тошно у смерти-то в лапах, - шепнул мне Луис, когда я проходил мимо, чтобы отдать приказ убрать бом-кливер и стаксель.
- Ну, он скоро ляжет в дрейф и подберет их, - бодро сказал я. - Решил, как видно, проучить их.
Луис многозначительно посмотрел на меня.
- Вы так думаете? - спросил он.
- Конечно, - отвечал я. - А вы?
- Я теперь думаю только об одном - о собственной шкуре, - был его ответ. - И не перестаю дивиться, как все складывается. В хорошую историю попал я из-за лишнего стаканчика в Фриско. Но вы-то влопались и того хуже - из-за этой дамочки. Будто я вас не знаю! Видали мы таких простаков!