- Я понимаю, - отозвалась она. Голос ее звучал слабо, словно доносился издалека, но взгляд подтвердил, что она понимает меня.
Внизу все стихло, и Волк Ларсен поднялся на палубу. Лицо его под бронзовым загаром слегка покраснело, но других следов борьбы не было заметно.
- Пришлите сюда тех двоих, мистер Ван-Вейден! - сказал он.
Я повиновался, и через минуту они стояли перед ним.
- Поднимите шлюпку, - обратился он к матросам. - Ваш охотник решил немного задержаться и не хочет, чтоб ее зря колотило о борт. Поднять шлюпку, говорю я! - повторил он более резко, заметив, что они колеблются. - Почем знать, может, вам придется некоторое время поплавать со мной, - продолжал он, в то время как матросы нерешительно принялись выполнять приказание. Он говорил, не повышая голоса, но в тоне его слышалась угроза. - Так что лучше уж начнем по-хорошему. А ну живей! У Смерти Ларсена, небось, проворнее поворачивались, сами знаете!
Его окрик заставил матросов поторопиться. В то время, как шлюпку заваливали на палубу, я получил приказание отдать кливера. Став к штурвалу, Волк Ларсен направил «Призрак» ко второй с наветренной стороны шлюпке «Македонии».
Покончив с парусами, я стал высматривать шлюпки. Третья шлюпка была атакована двумя нашими, четвертая - остальными тремя, а пятая, повернув, шла на выручку соседней. Перестрелка завязалась с дальнего расстояния, и до нас доносилась беспрерывная трескотня винтовок. Порывистый ветер, поднявший короткую волну, мешал точному прицеливанию, и, подойдя ближе, мы увидели, как пули то тут, то там прыгают рикошетом с волны на волну.
- Шлюпка, за которой мы гнались, спустилась под ветер и сделала попытку ускользнуть от нас и прийти на Помощь своим.
Я не мог следить за тем, что происходило дальше, пока возился с парусами, а вернувшись на ют, услышал, как Ларсен приказывает матросам «Македонии» отправиться в кубрик на баке. Они угрюмо подчинились. Затем капитан предложил мисс Брустер спуститься в кают-компанию и улыбнулся, заметив промелькнувший в ее глазах ужас.
- Ничего страшного там нет, - сказал он. - Человек этот цел и невредим и связан по рукам и ногам. Сюда же могут залететь пули, а мне совсем не хочется потерять вас.
И почти в ту же минуту шальная пуля царапнула медную ручку штурвала, которую держал Ларсен, и рикошетом отскочила в сторону.
- Вот видите, - сказал он и повернулся ко мне: - Мистер Ван-Вейден, станьте-ка на руль.
Мод Брустер спустилась по трапу всего на несколько ступенек. Волк Ларсен взял винтовку и дослал патрон в ствол. Я глазами молил мисс Брустер уйти, но она только улыбнулась и сказала:
- Может, мы и не умеем стоять на ногах, но мы покажем капитану Ларсену, что хилые сухопутные людишки не трусливее его.
Ларсен бросил на нее восхищенный взгляд.
- Вы нравитесь мне все больше, - сказал он. - Ум, талант, отвага! Неплохое сочетание! Такой синий чулок, как вы, мог бы стать женой предводителя пиратов… Но придется нам продолжить разговор в другой раз, - усмехнулся он, когда еще одна пуля вонзилась в стенку рубки.
И я снова увидел золотистые искорки в его глазах и ужас в глазах Мод Брустер.
- Мы даже храбрее его, - поспешно проговорил я. - По крайней мере про себя могу сказать, что я храбрее капитана Ларсена.
Тот резко обернулся ко мне - уж не смеюсь ли я над ним? Я немного переложил штурвал, чтобы не дать шхуне привестись к ветру, а затем снова лег на курс, и, видя, что Волк Ларсен все еще ждет объяснения, показал на свои колени.
- Вглядитесь-ка, - сказал я, - и вы заметите легкую дрожь. Это значит, что я боюсь, плоть моя боится. Я боюсь разумом, потому что не хочу умирать. Но дух мой одолевает дрожащую плоть и напуганное сознание. Это больше, чем храбрость. Это мужество. Ваша же плоть ничего не боится, и вы ничего не боитесь. Значит, вам и нетрудно встречаться с опасностью лицом к лицу. Вам это даже доставляет удовольствие, вы упиваетесь опасностью. Вы можете быть бесстрашны, мистер Ларсен, но согласитесь, что из нас двоих по-настоящему храбр - я.
- Вы правы, - сразу признал он. - В таком свете мне это еще не представлялось. Но тогда верно и обратное Если вы храбрее меня, значит, я трусливее вас?
Мы оба рассмеялись над этим странным выводом, и Ларсен, опустившись на одно колено, опер ствол винтовки о планшир. В начале перестрелки мы находились от шлюпок примерно в одной миле, но сейчас это расстояние уже сократилось вдвое. Ларсен выстрелил три раза, тщательно прицеливаясь. Первая пуля пролетела в пяти - десяти футах от шлюпки, вторая - у самого борта, третья угодила в рулевого, и он, выпустив из рук кормовое весло, свалился на дно шлюпки.
- Хватит с них, - сказал Волк Ларсен, поднимаясь на ноги. - Охотником пожертвовать нельзя, да он никак и не сможет одновременно и править и стрелять, а гребец, надеюсь, править не умеет.
Его расчет полностью оправдался. Шлюпку завертело на волнах, и охотник бросился на корму сменить рулевого. С этой шлюпки больше не стреляли, но на остальных винтовки продолжали трещать.
Охотнику удалось снова увалить шлюпку под ветер, но мы шли в два раза быстрее и догоняли ее. Когда мы были от нее примерно в ста ярдах, я увидел, как гребец передал охотнику винтовку. Волк Ларсен отошел на середину палубы и взял бухту гафель-гардели. Потом, снова утвердив винтовку на планшире, прицелился в шлюпку. Раза два охотник хотел было бросить кормовое весло и схватить винтовку, но все не решался. Мы были уже борт о борт со шлюпкой и обгоняли ее.
- Эй, ты! - неожиданно крикнул Волк Ларсен гребцу. - Возьми конец за банку!
И в ту же секунду он бросил конец. Он попал прямо в матроса, чуть не сбив его с банки, но матрос не послушался. Он вопросительно посмотрел на охотника, а тот, как видно, сам не знал, что делать. Винтовка была зажата у него между колен, но стоило ему выпустить руль, и шлюпка, повернувшись, могла столкнуться со шхуной. Кроме того, он видел направленную на него винтовку Волка Ларсена и понимал, что тот выстрелит раньше, чем он успеет прицелиться. - Прими, - тихо сказал он матросу.
Гребец повиновался и захлестнул конец за переднюю банку, а когда конец натянулся, стал его травить. Шлюпку быстро отвело от борта шхуны, после чего охотник положил ее на курс параллельно «Призраку», футах в двадцати от него.
- Убирайте парус и подходите к борту, - скомандовал Волк Ларсен.
Держа одной рукой винтовку, он начал спускать шлюпочные тали. Когда тали были заложены на носу и на корме шлюпки и оба моряка уже готовились подняться на борт, охотник взял в руку винтовку, как бы желая положить ее на стойку.
- Брось! - крикнул Волк Ларсен, и охотник выронил винтовку, словно она обожгла ему руку.
Поднявшись на палубу вместе со своим раненым товарищем, охотник и гребец, по приказу Волка Ларсена, втащили на борт шлюпку, а затем отнесли рулевого в матросский кубрик.
- Если все наши пять шлюпок справятся со своим делом не хуже нас, экипаж шхуны будет укомплектован полностью, - сказал мне Волк Ларсен.
- А человек, в которого вы стреляли… он… я надеюсь… - Голос Мод Брустер дрогнул.
- Ранен в плечо, - отвечал капитан. - Ничего серьезного. Мистер Ван-Вейден приведет его в порядок в две-три недели. Вот для тех парней ему навряд ли удастся что-нибудь сделать, - добавил он, указывая на третью шлюпку «Македонии», к которой я направлял в это время шхуну. - Тут поработали Хорнер и Смок. Говорил ведь я им, что нам нужны живые люди, а не трупы. Но стоит человеку научиться стрелять, его так и тянет бить прямо в цель. Вы когда-нибудь испытывали это чувство, мистер Ван-Вейден?
Я покачал головой и посмотрел на «работу» наших охотников. Они действительно «били в цель» и теперь, покинув жертвы этой кровавой стычки, присоединились к остальным нашим шлюпкам и уже атаковали последние две шлюпки «Македонии». Оставленная шлюпка беспомощно качалась на волнах; никем не управляемый парус торчал вбок под прямым углом и хлопал на ветру. Охотник и гребец лежали в неестественных позах на дне лодки, а рулевой - поперек планшира, наполовину свесившись за борт. Руки его бороздили воду, а голова моталась из стороны в сторону.
- Не глядите туда, мисс Брустер, прошу вас, - взмолился я; к моей радости, она послушно отвернулась и была избавлена от этого страшного зрелища.
- Держите прямо туда, мистер Ван-Вейден, - распорядился Волк Ларсен, указывая на сбившиеся в кучу шлюпки.
Когда мы приблизились к ним, стрельба стихла. Бой был окончен. Последние две шлюпки уже сдались нашим пяти, и теперь все семь шлюпок ждали, чтобы их взяли на борт.
- Посмотрите! - невольно вскрикнул я, показывая на северо-восток.
На горизонте снова появилось темное пятнышко - дымок «Македонии».
- Да, я слежу за ней, - хладнокровно отозвался Волк Ларсен. Он измерил взглядом расстояние до пелены тумана, потом подставил щеку ветру, проверяя его силу. - Думаю, что доберемся вовремя. Но можете не сомневаться, что мой драгоценный братец раскусил нашу игру и прет сюда во весь дух. Ага, что я вам говорил!
Пятно дыма быстро росло, становясь густо-черным.
- Все равно я тебя обставлю, о брат мой! - усмехнулся Волк Ларсен. - Непременно обставлю! И надеюсь, что твоя старая машина развалится на части!…
Мы легли в дрейф, после чего на шхуне поднялась изрядная суматоха, в которой вместе с тем был свой порядок. Шлюпки поднимали одновременно с обоих бортов. Как только пленники ступали на палубу, наши охотники отводили их на бак, а матросы втаскивали шлюпки на палубу и оставляли их где попало, не теряя времени на то, чтобы принайтовить. Едва последняя шлюпка отделилась от воды и закачалась на талях, как мы уже понеслись вперед на всех парусах с потравленными шкотами.
Да, нам надо было спешить. Извергая из трубы клубы черного дыма, «Македония» мчалась к нам с северо-востока. Не обращая внимания на свои оставшиеся шлюпки, она изменила курс, надеясь перехватить нас. Она шла не прямо на нас, а туда, где наши пути должны были