На лестнице послышались быстрые шаги, и вошел Али, сообщивший удивительное известие, что Сакр-эл-Бара желает видеть по важному делу какая-то женщина.
– Женщина? – спросил он нахмурившись. – Еретичка?
– Нет, мусульманка, – был ошеломляющий ответ.
– Мусульманка? Это невозможно.
Но в это время через порог на террасу перешагнула какая-то тень, с головы до ног в черном.
Али гневно обернулся к ней. – Разве я тебе не приказал ждать внизу – бесстыдная! – забушевал он. – Она последовала за мной, господин, чтобы пробраться к вам. Не прогнать ли мне ее?
– Оставь ее, – сказал Сакр-эл-Бар, махнув Али, чтобы тот вышел.
Он стоял, ожидая, чтобы его гостья заговорила и назвала себя. Она, в свою очередь, стояла неподвижно, пока шаги Али не замерли в отдалении. Потом с дерзостью, доказывающей ее европейское происхождение, она сделала то, чего не сделала бы ни одна правоверная женщина. Она откинула покрывало.
– Фензиле, – воскликнул он. – Что обозначает этот безумный поступок?
Обнаружив таким драматическим способом, кто она, она снова, приличия ради, спустила покрывало.
– Прийти сюда, в мой дом! – негодовал он. – Если это дойдет до слуха моего господина, что будет с тобой и со мной?
– Нечего бояться, что он об этом узнает, если ты сам ему не скажешь. Перед тобой мне нечего оправдываться, если ты вспомнишь, что подобно тебе, я не родилась мусульманкой.
Она указала на Розамунду. – Дело касается этой рабыни. Я послала моего визиря на рынок, чтобы купить ее для меня.
– Я так и думал, – сказал он.
– Но она, по-видимому, понравилась тебе, и этот дурак позволил тебе перекупить ее.
– В чем же дело?
– Не уступишь ли ты ее мне за ту цену, которую она тебе обошлась? – В ее голосе слышалось волнение.
– Я огорчен, что должен отказать тебе, Фензиле. Она не продается.
– Подожди! – воскликнула она. – Цена была очень высока, гораздо выше, чем я когда-либо слышала, чтобы платили за рабыню, даже если она красивая. Но, несмотря на это, я стремлюсь ее получить. Это мой каприз, а я не люблю, когда мои капризы не исполняются. Чтобы удовлетворить его, я готова заплатить три тысячи филиппок.
Он смотрел на нее, думая о том, какие дьявольские козни зарождаются в ее мозгу, каковы ее замыслы.
– Ты согласна уплатить три тысячи филиппок? – проговорил он. Потом напрямик спросил ее: – Почему это?
– Чтобы исполнить свой каприз.
– Какова подкладка этого дорого каприза?
– Желание иметь ее своей собственностью, – отвечала она.
– А откуда появилось это желание? – снова спросил он, настолько же спокойно, насколько он был непреклонен.
– Ты предлагаешь слишком много вопросов- сердито сказала она.
Он пожал плечами и улыбнулся. – А ты отвечаешь только на немногие.
– Одним словом, Оливер Рейс, – сказала она, – согласен ли ты продать ее за три тысячи филиппок?
– Одним словом, нет! – ответил он.
– Не хочешь даже за три тысячи? – В голосе ее было удивление, и он недоумевал, искренно ли это или она притворяется.
– Ни за тридцать тысяч, – ответил он. – Она моя, и я не отдам ее. Теперь ты знаешь мой образ мыслей и так как твое пребывание здесь опасно для нас обоих, то я прошу тебя уйти.
Наступила небольшая пауза, и никто из них не заметил, с каким интересом слушала их Розамунда, никто из них не подозревал, что ее знание французского языка позволяет ей понимать лингва франка, на котором они говорили.
Фензиле подошла к нему.
– Так ты не уступишь ее? – спросила она. – Не будь так уверен в этом. Тебя принудят к этому, мой друг, если не я, то Азад. Он сам придет сюда за ней.
– Азад? – удивленно спросил он.
– Азад-эд-Дин, – ответила она и снова стала его уговаривать. – Лучше совершить хорошую сделку со мной, чем плохую с пашой.
Он покачал головой. – Я не намерен совершать никаких сделок ни с кем из вас. Эта рабыня не продается.
– Неужели ты осмелишься противоречить Азаду? Я говорю тебе, что он возьмет ее – продается она или нет.
– Я понимаю, – сказал он, прищуривая глаза. – Ты боишься этого, и вот в чем причина твоего каприза. Ты не мастерица хитрить, о Фензиле. Сознание, что твоя красота увядает, заставляет тебя беспокоиться, что такая красавица окончательно отнимет у тебя твоего господина. Не так ли? Не беспокойся об этом. Моя рабыня никогда не займет твоего места возле Азада.
– О, безумец! Азад все равно возьмет ее, продаешь ли ты ее или нет.
Он взглянул на нее сверху вниз.
– Если он может взять ее от меня, то скорее он возьмет ее у тебя. Ты конечно, обдумала это, и нашла какой-нибудь тайный сицилийский выход из положения. Но расплата – обдумала ли ты это? Что скажет Азад, если узнает, как ты обошла его?
– Что мне за дело до этого! – воскликнула она. – К тому времени она уже будет лежать с камнем на шее на дне морском. Пусть он велит отхлестать меня плетью; без сомнения он это сделает. Но на этом и кончится. Я буду нужна ему, чтобы утешить его в его потере и все опять будет хорошо.
Он пожал плечами и отвернулся от нее.
– Иди с миром, о Фензиле, – сказал он. – я никому не уступлю ее.
– Значит ты собираешься жениться на ней? – Никакой голос не мог быть более чистосердечным. – Если так, то сделай это поскорее, так как брак это единственный барьер, который Азад не преступит. Он благочестив и, уважая закон пророка, конечно будет уважать этот союз.
Но, несмотря на ее невинный тон и, может быть, именно вследствие этого, он читал ее, как открытую книгу.
– И тебе я этим тоже услужу? – спросил он ее.
– Да, – призналась она.
Ночная тишина была прервана криками со стороны Баб-эд-Уэба. Она быстро побежала к парапету, откуда видна была улица, и перегнулась через него.
– Смирно! Смирно! – и голос ее дрожал от страха. – Это он – Азад-эд-Дин.
Сакр-эл-Бар подошел к ней и при свете факелов увидел приближавшуюся кучку людей.
– По-видимому, ты против своего обыкновения сказала правду, о Фензиле.
– Через минуту ты не будешь больше сомневаться в этом. Но что же делать мне! Он не должен найти меня здесь. Он убил бы меня.
– Несомненно, – согласился Сакр-эл-Бар. – Но кто может узнать тебя, такую закутанную? Уходи же до его прихода. Спрячься во дворе, пока он не пройдет. Ты пришла одна?
– Неужели я кому-нибудь доверилась, идя к тебе? – спросила она и быстро направилась к двери.
На пороге она остановилась.
– Ты не уступишь ее ему? Нет?
– Будь спокойна, – ответил он так решительно, что она вышла удовлетворенная.
Глава XIIIПеред лицом аллаха
После ее ухода Сакр-эл-Бар стоял некоторое время задумавшись. Он взвешивал каждое ее слово и обдумывал, как встретить Азада и как отказать ему, если он действительно придет по тому делу, о котором возвестила Фензиле.
Итак, он молча ожидал прихода Али, или кого-нибудь другого с докладом о приходе Азада. Вместо этого вместе с Али, пришедшим с докладом, вошел и Азад-эд-Дин, настояв в своем нетерпении, чтобы его провели прямо к Сакр-эл-Бару.
– Благословение пророка с тобой, сын мой – приветствовал его паша.
– И с тобой, господин мой, – поклонился Сакр-эл-Бар. – Какая честь для моего дома! – он сделал Али знак удалиться.
– Я пришел к тебе просителем, – сказал Азад, подходя к нему.
– Просителем, ты? Это лишнее, господин мой, у меня нет других желаний, кроме твоих.
Паша жадно осматривался, и глаза его вспыхнули, остановившись на Розамунде.
– Я пришел сюда второпях, как молодой любовник, инстинктом чувствуя, где находится та, которую я ищу, – эта франкская жемчужина, эта пленница с лицом Пери. Меня не было в Казбе, когда этот осел Тсаманни вернулся с рынка, но, когда я узнал, что он не купил ее, как я ему это приказал, я чуть не заплакал от горя. Я боялся, что какой-нибудь купец из Суз купил ее и уехал с ней; но, когда я узнал, слава аллаху, что покупателем был ты, я успокоился, потому что ты уступишь ее мне, сын мой.
Он говорил с такой уверенностью, что Оливеру было трудно найти слова, чтобы разочаровать его. Поэтому он несколько секунд колебался.
– Я вознагражу тебя за твою потерю, – продолжал Азад, – ты получишь тысячу шестьсот филиппок, которые ты заплатил, и еще пятьсот в утешение. Скажи, что это тебя удовлетворяет, потому что я горю от нетерпения.
Сакр-эл-Бар мрачно усмехнулся.
– В отношении ее это нетерпение хорошо мне знакомо. Я сам горел им пять бесконечных лет. Чтобы покончить с ним, я предпринял длинное и опасное путешествие в Англию на отнятом у франков корабле. Ты не знал этого, Азад, иначе бы ты…
– Ба, – прервал его паша. – Ты прирожденный торгаш, а что касается ума, нет равного тебе, Сакр-эл-Бар. Назови сам свою цену, наживись на моем нетерпении и покончим с этим.
– Господин мой, – спокойно ответил он. – Дело не в прибыли. Она не продается.
– Не…не продается? – удивленно повторил паша.
– Нет, если бы ты даже предложил мне за нее твои владения, – был величавый ответ. Потом, более мягким голосом, он прибавил: – Проси у меня все, что хочешь, и я охотно положу все это к твоим ногам, как выражение моей преданности и любви.
– Но мне не надо ничего другого. – Голос Азада сделался нетерпеливым и почти капризным. – Я хочу эту рабыню.
– Тогда, – ответил Оливер, – я обращаюсь к твоему милосердию и прошу тебя обратить твои глаза в другую сторону.
– Значит, ты отказываешь мне? – спросил Азад, высоко подняв голову.
– Увы! – ответил Сакр-эл-Бар.
Наступила пауза. Лицо Азада становилось все грознее и грознее, и глаза, обращенные на его помощника, делались все свирепее.
– Я понимаю, – сказал он спокойно, что совершенно не гармонировало с его грозным видом и не предвещало ничего доброго. Я понимаю; по-видимому, Фензиле была более права, чем я подозревал. Так, так. – Он несколько мгновений смотрел исподлобья на корсара. Потом он заговорил с ним голосом, в котором слышалось подавленное раздражение. – Подумай, Сакр-эл-Бар, – кто ты и кем я сделал тебя. Подумай о всех тех благодеяниях, которые я излил на