Марзак опустил арбалет, и Сакр-эл-Бар отпустил его руку. Они посмотрели друг на друга. Корсар вполне владел собой и улыбался и ни малейшего признака ужаса, охватившего его душу, не было видно на его загорелом бородатом лице или в суровых светлых глазах.
Он показал на оливковое дерево на берегу, шагах в ста от них. – Вот, – сказал он, – цель, достойная мужчины. Попади в длинную ветку ближайшего оливкового дерева.
Азад и его приближенные одобрили.
Но Марзак с деланным презрением пожал плечами.
– Я так и знал, что он откажется от цели, которую я предложу, – сказал он. – Что касается ветви дерева, то это такая крупная цель, что даже ребенок не мог бы промахнуться на таком расстоянии.
– Раз даже ребенок попал бы, тем более попадешь ты, – сказал Сакр-эл-Бар, который стоял теперь так, что заслонял пальмовую корзину. – Посмотрим, Марзак, попадешь ли ты в нее. – И, говоря это, он поднял свой арбалет и выпустил стрелу, почти не целясь. Стрела впилась в указанную ветку.
Взрыв аплодисментов и восторга встретил этот выстрел и привлек внимание находившейся внизу команды. Марзак стиснул зубы, поняв, что его перехитрили. Теперь волей-неволей он должен был стрелять в эту цель. Сакр-эл-Бар лишил его выбора. Он не сомневался в том, что навлечет на себя насмешки и тогда ему придется отказаться от задуманного состязания.
– Клянусь Кораном, – сказал Бискайн, – тебе потребуется все твое искусство, чтобы так же метко попасть.
– Я не выбирал этой цели, – недовольным голосом сказал Марзак.
– Ты сделал вызов, о Марзак – напомнил ему отец, – и потому выбор цели принадлежал ему. Он выбрал цель, достойную мужчины, и, клянусь бородой Магомета, он сделал выстрел, достойный мужчины.
Марзак охотно бросил бы арбалет, отказываясь от придуманного способа узнать содержимое подозрительной пальмовой корзины, но он понял, что это вызовет всеобщее негодование. Он медленно поднял арбалет и прицелился.
– Остерегись попасть в часового на холме, – предостерег его Сакр-эл-Бар и вызвал этим замечанием общий смех.
Юноша сердито спустил стрелу. Стрела взвилась и вонзилась в холм ярдов за двенадцать от цели.
Так как он был сыном паши, то никто не осмелился рассмеяться ему в лицо, кроме его отца и Сакр-эл-Бара.
Азад посмотрел на него и грустно улыбнулся.
– Вот видишь, – сказал он, – что выходит, когда похваляешься перед Сакр-эл-Баром.
Сакр-эл-Бар, считая дело оконченным, стал спускаться вниз, Марзак наблюдал за ним.
– Что касается этой маленькой точки, я снова делаю ему вызов, – сказал он и вложил в арбалет новую стрелу.
– Берегись, – крикнул он и прицелился.
Но быстрее мысли, Сакр-эл-Бар, забывая о возможных последствиях, прицелился в Марзака из арбалета, который он все еще держал в руках.
– Выпусти стрелу в корзину, – проревел он, – и я выпущу эту в твою шею.
Все онемев от изумления, смотрели на Сакр-эл-Бара, бледного, с горящими глазами, с поднятым луком, готового выпустить смертельную стрелу.
Тогда Марзак медленно, с невыразимо-злобной улыбкой опустил лук. Он был удовлетворен. Его настоящая цель была достигнута. Он заставил своего врага выдать себя.
Голос Азада нарушил общее смущение.
– В чем дело, ты сошел с ума, о Сакр-эл-Бар?
– Да, он сошел с ума от страха, – сказал Марзак. – Спроси его, что у него в корзине, отец.
– А что же там, во имя аллаха? – спросил паша.
Сакр-эл-Бар снова, овладев собою, опустил арбалет.
– Я везу в ней ценные вещи и не хочу, чтобы ее изрешетил дерзкий мальчишка.
– Ценные вещи! – повторил Азад. – Вероятно, они очень ценны, раз ты ценишь их выше жизни моего сына. Покажи их нам. – И он приказал людям, стоявшим на нижней палубе, открыть корзину.
Сакр-эл-Бар подскочил и положил руку на рукав паши.
– Подожди, господин! – почти свирепо воскликнул он. – Помни, что корзина эта моя. – Содержимое ее принадлежит мне, и никто не имеет права…
– Ты смеешь говорить о праве мне, твоему господину! – вспылил паша. – Откройте корзину, говорю я!
Приказание его было немедленно исполнено. Веревки были перерезаны, и передняя часть корзины упала. Раздались подавленные восклицания изумления. Сакр-эл-Бар в ужасе ожидал развязки.
– Что там такое? Что вы нашли? – спросил Азад.
Команда молча повернула корзину, и глазам стоявших на верхней палубе предстала Розамунда Годольфин. Тогда Сакр-эл-Бар, придя в себя от охватившего ужаса, забыв все, бросился по нижнему проходу, чтобы помочь ей выйти из корзины, и, оттолкнув в сторону всех, встал около нее.
Глава XVIIОбманутый
Некоторое время Азад стоял, онемев от изумления, не веря своим глазам. Потом гнев вспыхнул в нем. Он вспомнил, что был обманут Сакр-эл-Баром, человеком, которому верил больше других. Он брюзжал на Фензиле и негодовал на Марзака, когда они предостерегали его.
Медленно сошел он вниз, глаза его сверкали под нависшими бровями.
– Вот какие у тебя ценности, – сказал он. – Лживый пес, какую цель преследовал ты?
Сакр-эл-Бар вызывающе ответил ему. – Она моя жена, это мое право брать ее с собой – Он повернулся к ней и приказал ей закрыть лицо. Она тотчас же повиновалась, при чем пальцы ее слегка дрожали от волнения.
– Никто не сомневается в твоем праве, – сказал Азад. – Но раз ты хотел взять ее с собой, почему ты не сделал этого открыто? Почему ты не поместил ее в каюте, как приличествует жене Сакр-эл-Бара? Зачем прятать ее в корзине и держать это в тайне? Ты тайно доставил ее сюда потому, что боялся, что если бы ее присутствие стало известным, то обнаружилось бы твое истинное намерение.
– А твоим истинным намерением, – прибавил Марзак, – вовсе не было выполнить возложенную на тебя задачу напасть на галеру испанского казначейства.
– Я тоже так думаю, сын мой, – согласился Азад. – Не скажешь ли ты мне, без дальнейшей лжи, каковы были твои намерения?
– Ведь ты сказал, что мое намерение тебя ясно из того, что я сделал, следовательно, это я должен спросить у тебя об источнике этих сведений. Я уверяю тебя, мой господин, что я совсем не намерен был пренебрегать возложенной на меня задачей. Но боясь, что мои враги, узнав о ее присутствии, не предположили то, что ты теперь и предполагаешь, и не стали убеждать тебя забыть все, что я сделал во славу ислама, я и решил доставить ее сюда тайно. Моей истинной целью, раз уж вам приходится ее узнать, было высадить ее где-нибудь на берегу Франции, чтобы она могла вернуться на свою родину, к своим близким. После этого, я постарался бы захватить галеру, и с помощью аллаха мне это, конечно, удалось бы.
– Клянусь рогами шайтана, – сказал Марзак, выступая вперед, – он отец и мать лжи. Как объяснишь ты свое желание освободиться от женщины, на которой ты только что женился?
– Что ты на это ответишь? – заворчал Азад.
– Ты услышишь всю правду, – сказал Сакр-эл-Бар.
– Слава аллаху, – засмеялся Марзак.
– Но я предупреждаю вас, – продолжал корсар, – что вам будет труднее поверить этой правде, чем какой-нибудь изобретенной мною лжи.
Много лет тому назад, я на своей родине в Англии, полюбил эту женщину и должен был жениться на ней. Но люди и обстоятельства оклеветали меня перед ней, так что она не захотела выйти за меня замуж, и я уехал, унося в своем сердце ненависть к ней. Прошлой ночью я почувствовал, что любовь, которую я считал умершей, жива во мне. Любя ее, я понял, что поступил с ней недостойно, и я горел желанием исправить зло, которое я ей причинил.
Он замолчал, а Азад зло и презрительно рассмеялся. – С каких это пор мужчина доказывает свою любовь к женщине, отсылая ее? – сказал он гневным голосом.
– Я предупреждал тебя, что ты не поверишь этому, – сказал Сакр-эл-Бар.
– Не ясно ли тебе, о отец мой, что его женитьба на ней была только притворством?
– Ясно, как день. Твой брак с этой женщиной был насмешкой над истинной верой. Он не был браком. Это было кощунственное притворство, и твоей единственной целью было обойти меня, воспользовавшись моим уважением к закону пророка и спасти ее от меня. – Он повернулся к Виджителло, который стоял немного позади Сакр-эл-Бара.
– Прикажи своим людям наложить цепи на этого предателя.
– Небо подсказало тебе это мудрое решение, о мой отец, – воскликнул торжествующий Марзак. Но только в его голосе звучало торжество, больше никем не было произнесено ни звука.
– Это решение скорее всего приведет вас на небо, – бесстрашно ответил Сакр-эл-Бар. Он мгновенно сам принял решение. – Остановись, – подняв руку сказал он, делая знак Виджителло, который и не сделал даже попытки шевельнуться. Он близко подошел к Азаду, и то, что он говорил, было слышно только тем, кто стоял около паши и Розамунды, напрягавшей слух, чтобы не пропустить ни одного слова.
– Не думай, Азад, что я покорюсь этому, как верблюд своему вожаку. Обдумай хорошенько. Если я возвышу голос, чтобы позвать своих морских ястребов, то один аллах ведает, сколько останется послушных тебе. Хочешь ли ты произвести это испытание?
Глаза Азада мрачно засверкали. Лицо его приняло пепельный оттенок. – Ты подлый предатель, – начал он глухим голосом, дрожащим от волнения.
– Нет, – прервал его Сакр-эл-Бар, – если бы я был предателем, я бы уже сделал это, уверенный, что на моей стороне будет перевес. Пусть в этом случае мое молчание докажет тебе мою преданность. Подумай об этом и не позволяй Марзаку, который не считается ни с чем, кроме своей ненависти, влиять на тебя.
– Не слушай его, отец, – воскликнул Марзак, – не может этого быть…
– Молчать, – проворчал Азад.
Все смолкли, пока паша стоял в раздумье, поглаживая свою бороду. Глаза его перебегали с Оливера на Розамунду и обратно. Он обдумывал слова Сакр-эл-Бара.
Если победит Сакр-эл-Бар, то он победит не только на этой галере, но и в Алжире, и Азад будет свергнут, чтобы никогда не подняться. С другой стороны, если он обнажит меч и призовет правоверных поддержать его, то, может быть, они признают в нем избранника аллаха, которому они присягали. Он даже думал, что вероятно, так и произойдет. Но ставка была слишком велика. Игра пугала его. Он снова посмотрел на Сакр-эл-Бара, взгляд его теперь был угрюм. – Я подумаю о твоих словах, – сказал он нетвердым голосом, – я не хотел бы быть несправедливым и основыва