ться только на внешних фактах. Да спасет меня от этого аллах.
Глава XVIIIШах и мат
После ухода паши Розамунда и Сакр-эл-Бар молча посмотрели друг на друга. Даже галерные рабы, благодаря этому удивительному происшествию, очнулись от своей обычной летаргии и вытягивали свои жилистые шеи, смотря на все усталыми глазами в которых мелькал интерес.
Чувства Сакр-эл-Бара, когда он смотрел на бледное в сумерках лицо Розамунды, были очень сложны. Досада на то, что произошло, и боязнь последствий умерялись чувством облегчения.
– Что же будет теперь? – прошептала она, протягивая к нему руки.
– Теперь, – спокойно сказал он, – будем благодарны, что вы освободились от положения и неудобного и недостойного вас. Позвольте мне проводить вас в помещение, которое я приготовил для вас, и где вы уже давно находились бы, если бы не неожиданное появление Азада. Пойдемте. – И он сделал рукой жест, приглашая ее на верхнюю палубу.
Она отшатнулась, потому что на палубе под тентом сидели Азад с Марзаком, Бискайном и другими офицерами его свиты.
– Пойдемте, – повторил он, – вам нечего бояться, если вы сумеете держаться смело.
– Нечего бояться? – повторила она, с удивлением глядя на него.
– Сейчас нечего, – твердо ответил он. – Что же касается будущего, то нам придется принять какое-нибудь решение.
– Я не боюсь, – уверила она его, и, хотя лицо ее было по-прежнему бледным, глаза смотрели уверенно, и голос был тверд.
– В таком случае, идемте, – повторил он.
Они поднялись рядом по сходням на палубу, при чем глаза сидящих там удивленно и злобно следили за ними.
Темные, похотливые глаза Азада не отрывались от девушки, он следил за каждым ее движением и ни на одну минуту не перевел взгляда на ее спутника.
– Разрешите, высокочтимый господин, – сказал Оливер, чтобы моя жена заняла то помещение, которое я приготовил для нее прежде, чем узнал, что вы почтите своим присутствием нашу экспедицию.
Презрительным, коротким жестом Азад дал свое согласие, не удостаивая ответить на словах. Сакр-эл-Бар снова поклонился, сделал несколько шагов вперед и раздвинул тяжелый красный занавес с вытканным на нем полумесяцем.
Азад, свирепо пожирая ее глазами, следил за Розамундой, пока она входила в каюту. Сакр-эл-Бар последовал за ней, и занавес снова был задернут.
В маленьком помещении находился диван, покрытый темными коврами, низкий, с пестрой мозаикой, мавританский столик, на котором была поставлена только что зажженная лампа, и маленькая жаровня, на которой курилась ароматическая смола. Из погруженного в тень отдаленного угла поднялись нубийцы Сакр-эл-Бара – Абиад и Заль-Зер и низко ему поклонились.
Их властелин что-то приказал им, и рабы вынули из висячего шкапика еду и питье и поставили на низкий столик миску с цыпленком, сваренным с рисом, оливками и сливами, блюдо с хлебом, дыню и глиняный кувшин с водой. После этого, получив еще приказ, они оба взяли обнаженные сабли и встали на стражу перед занавесом. Этот поступок не выражал ни недоверия, ни угрозы. То, что здесь находилась жена Сакр-эл-Бара делало это место равносильным гарему, а человек защищает свой гарем так же, как он защищает свою честь.
Розамунда села на диван, опустила голову и сложила руки на коленях. Сакр-эл-Бар молча стоял рядом с ней, глядя на нее.
– Съешьте что-нибудь, – попросил он ее наконец, – вам нужны сила и мужество, а голодный человек не способен проявить их.
Она покачала головой.
– Я не могу есть, – сказала она. – Да и не к чему. Сила и мужество не могут мне теперь принести никакой пользы.
– Не думайте этого, – сказал он, – я обещал вывести вас живой из опасности, которую я навлек на вас, и я сдержу свое слово.
Его тон звучал вполне уверенно, и вид у него был решительный.
– Разве для меня существует какая-нибудь возможность спасения?
– Не считайте себя погибшей, пока я жив, – ответил он.
Секунду она смотрела на него, и слабая улыбка мелькнула на ее губах.
– А вы думаете, что вам еще долго осталось жить? – спросила она его.
– Сколько бы ни осталось, – ответил он, – если я доживу до той минуты, когда освобожу вас, то я проживу достаточно долго.
Она опустила голову. – Я думаю, что мы оба обречены, – сказала она глухим голосом, потому что, если вы умрете, то у меня останется ваш кинжал. Я не переживу вас.
Он сделал шаг вперед. Краска бросилась ему в лицо и проступила через загар, но он опомнился. Безумец. Как мог он так истолковать ее слова! Разве не были они достаточно понятны!
– Здесь вы найдете все, что вам будет нужно, – сказал он. – Если же вам что-нибудь понадобится, то вам стоит только хлопнуть в ладоши, и войдет один из моих рабов. Если вы обратитесь к ним по-французски, они поймут вас.
– Вы уходите? – спросила она его с внезапным беспокойством.
– Конечно, но будьте уверены, что я все время буду вблизи вас и вернусь вскоре после восхода солнца.
На палубе он нашел только Азада с Марзаком, сидевших под тентом. Сакр-эл-Бар подошел к Азаду и попросил у него разрешение сказать ему несколько слов наедине.
– Я один, – коротко сказал паша.
– В таком случае Марзак это пустое место, – сказал Сакр-эл-Бар. – Я уже давно подозревал это.
Марзак оскалил зубы и что-то пробурчал, а паша процитировал изречение из Корана, которое последнее время часто твердила ему Фензиле.
«Сын человека есть часть его души». У меня нет секретов от Марзака. Говори в его присутствии, а если не хочешь, уходи.
– Пусть он часть твоей души, но, слава аллаху, он не часть моей, – насмешливо сказал корсар. – А то, что я хочу тебе сказать, касается моей души.
Чтобы не выслушать отказа, он сразу же опустился на свободное место рядом с Азадом, и скрестил ноги.
– В наших отношениях, – господин мой, – образовалась трещина, которую необходимо заделать во славу ислама.
– Ты виноват в ней, Сакр-эл-Бар, – был угрюмый ответ, – тебе же и заделывать ее.
– Об этом то я и хочу с тобою поговорить. Причина этой трещины находится здесь, – и он указал на каюту. – Если мы уничтожим эту причину, то трещина сама собой исчезнет, и наши отношения исправятся.
Он знал, что между ним и Азадом уже никогда не будет хороших отношений. Он знал, что он безвозвратно погубил себя своим поступком, что Азад, однажды испугавшись его, постарается сделать так, чтобы это никогда не повторилось. Он знал, что если он вернется в Алжир, то его там живо прикончат. Его единственным спасением было немедленно же вызвать возмущение и все поставить на карту. И он знал, что этого-то как раз и боялся Азад.
Азад несколько минут не сводил с него горящих глаз.
– Каким же образом можно удалить причину? – спросил он. – Не хочешь ли ты, чтобы загладить ее, развестись с ней и отказаться от нее.
– Это не значило бы уничтожить причину, – ответил Сакр-эл-Бар. – Нет, я предлагаю, чтобы мне разрешили и даже помогли исполнить проект, который я составил и в котором откровенно признался. Выйдем на заре в море, если хочешь даже этой ночью, подойдем к берегам Франции и высадим ее там, чтобы она могла вернуться в свою страну и избавила бы нас от смущающего нас своего присутствия. Потом мы вернемся и станем здесь или где-нибудь в другом месте поджидать испанское судно, возьмем добычу, дружно вернемся в Алжир и забудем об этой туче на нашей дружбе, словно ее никогда и не было. Хочешь ли ты этого, Азад, во славу закона пророка?
Удочка была закинута очень ловко, так ловко, что ни Азад, ни даже злобный Марзак не подумали, что это только приманка. Сакр-эл-Бар предлагал Азаду свою собственную жизнь, взамен жизни и свободы этой франкской девушки, но предлагал ее, по-видимому не отдавая себе в этом отчета. Азад раздумывал. Соблазн был очень велик.
Если он притворится, будто собирается заделать образовавшуюся между ними опасную брешь, он сможет привести Сакр-эл-Бара обратно в Алжир и там, вдали от дружественных ему бунтовщиков, задушить его. Но еще больше был соблазн другого рода. Перед глазами его выросло видение высокой стройной девушки с красиво округленной грудью, видение такое прекрасное, что оно порабощало его.
Если он отпустит женщину, то исполнится его месть Сакр-эл-Бару. Если же он последует своему желанию, то на галеасе может произойти бунт.
Это была ставка, на которую не мог бы решиться ни один здравомыслящий паша. Но с тех пор, как его глаза снова узрели Розамунду, он уже не мог быть здравомыслящим. Он повернулся к Сакр-эл-Бару и заглянул ему в глаза.
– Пока я считал, что искренне хочешь иметь ее своей женой, я уважал этот союз, как подобает хорошему мусульманину, но раз ты сознаешься, что этот брак был фиктивным, то есть осквернением святого закона пророка, то я, перед которым был совершен этот кощунственный брак, объявляю его недействительным. Тебе нет необходимости разводиться с ней. Она больше не твоя. Она принадлежит любому мусульманину, который захочет ее взять.
Сакр-эл-Бар злобно рассмеялся.
– Такой мусульманин, – сказал он, – ближе к моему мечу, чем к раю Магомета.
С этими словами он повернулся и пошел вниз.
Дрожа от злобы Азад смотрел на удалявшегося Сакр-эл-Бара. Он хотел приказать ему вернуться, но передумал, так как боялся, что в том состоянии, в котором находился Сакр-эл-Бар, он на глазах у всех откажется слушаться его. Он знал, что не следует приказывать там, где нельзя надеяться на послушание.
В это время к паше подошел Бискайн.
– Ну что же? – спросил его паша.
Бискайн был подавлен. По его виду можно было прочесть те новости, которые он принес.
– Задача, которую ты мне дал, очень трудна, – сказал он. – Я сделал все, что от меня зависит. Но все же я не мог выяснить ничего определенного. Одно могу сказать, он будет безумцем, если восстанет против тебя и сделает вызов твоему авторитету. Это я понял.
– Не больше этого? – спросил Азад. – А если я сам пойду на него, чтобы попытаться этим разрешить вопрос?