— Я его одолею, — упрямо произнёс охотник.
— А кем ты будешь, когда одолеешь его? — резко спросил Доминик, после чего допил вино и встал, — береги себя, Петер, останься пока здесь и не думай о работе, деньги у тебя есть, побудь с женой, она отвлечёт тебя о мрачных мыслей. Пока мы справимся без тебя.
Доминик ушёл, оставив Морта в тяжких раздумьях. Доля правды в его словах была. Сила его растёт, это радует, она позволит победить Зло. Вот только какая это сила? Он становится всё более похож на того, за кем давно и безуспешно охотился. Он вспомнил схватку на корабле, адские сущности, почти непобедимые, подчинились ему, как самому Князю Тьмы. А бой с индейцами? Он ведь действовал сознательно, даже тогда, когда вырезал сердце поверженному врагу. Зачем? Раньше он оправдывался тем, что в эти моменты Тьма управляет его телом, а он только даёт ей свободу. Но теперь он понял, что всё не так, Тьма не подчиняет его, она служит ему. Брат Доминик сказал, что это одно и то же. Может быть. Но как иначе повергнуть Зло?
От мыслей начинала болеть голова. Нужно отдохнуть, тут Доминик прав, нужны светлые мысли, которые выгонят из головы мысли о пролитой крови и щупальцах Тьмы, пробивающихся из его нутра.
— А почему брат Доминик такой хмурый? — спросила Мария, входя в дом, — что-то случилось?
— Иди ко мне, — позвал Морт, хватая жену за руку.
Он ухватил её маленькую ладонь и потянул к себе, усаживая на колени, так и есть, Доминик был прав, только она и держит его на стороне добра, только ей он обязан всем светлым, что ещё осталось в его душе. Он крепко обнял её и прижал к себе. Даже, пожалуй, слишком крепко, она ойкнула и попыталась отстраниться.
— Осторожнее, — напомнила она, прикрывая живот руками, — меня нельзя так мять. Доктор говорил, что ребёнок будет в августе. Я думаю, что будет мальчик. Ты не думал, как его назвать?
— Есть одно имя, но я пока придержу его, вдруг родится девочка, — он улыбнулся и поцеловал её в губы, — что там с ужином?
— Готово, я сварила суп и испекла хлеб, а вино вы уже сами открыли.
— Ставь на стол, будем ужинать и спать.
— Спать? — она игриво улыбнулась.
— Да, а потом спать, — путано ответил он, девушка, что стала его женой, способна была вызывать в нём дикую страсть даже сейчас, когда живот уже начал выпирать. Как и прежде они ублажали друг друга до поздней ночи, зная, что скоро им опять расставаться. Как скоро? Долг толкал его на продолжение работы, но Доминик советовал отвлечься, пока ситуация позволяет. А Доминик, как это ни печально порой, всегда оказывается прав. Да и сам он хотел, чтобы эти мгновения длились как можно дольше.
Не переставая целовать свою женщину, он переместился в сторону кровати, удерживая её на руках, она, впрочем, по дороге вывернулась, едва не упав на пол, и напомнила, что сперва следует поужинать. Трапеза не затянулась, отличный мясной суп с клёцками охотник проглотил за полминуты, после чего закинул в рот кусочек хлеба и снова повернулся к жене. Теперь уже препятствий не было, она легко поддалась, и он спокойно положил её на кровать, не переставая целовать. Постепенно летели в сторону детали одежды, а потом начало раздаваться довольное постанывание. Она потянулась, чтобы затушить светильник, но длины руки ей не хватило, впрочем, это и не требовалось. Природная скромность девушки из крестьянской семьи постепенно уходила, муж приучил её к наслаждениям, внушил мысль, что стеснение перед супругом не есть большая добродетель, он научил её получать удовольствие разными способами, она была счастлива и просто таяла в его объятиях. Запоздалый стыд по окончании любовных занятий ничего не менял.
Так было и сейчас, она стояла на четвереньках, её крепкое тело было полностью обнажено, а наливающаяся грудь раскачивалась в такт движениям мужа. Глаза её постепенно застилал туман удовольствия, а стоны становились всё громче. Иначе выглядел Морт. Страсть, которая только что переполняла его, стала сменяться беспричинной яростью, гладкая обнажённая спина любимой женщины, теперь всё сильнее требовала ударить, вцепиться когтями, провести глубокие кровоточащие борозды, увидеть кровь, почувствовать её запах. Знакомое возбуждение боя стало его охватывать, ещё немного и…
Громкий крик жены вывел его из оцепенения, он пришёл в себя и ужаснулся, он только что планировал рвать на части собственную жену. Мысль эта показалась ему нелепой, но от того не менее страшной. Отпустив жену, которая сразу же свернулась калачиком и довольно замурлыкала, он лёг рядом, стараясь не показать ей своих глаз.
Поцеловав её в шею и за ухом, он прижался к тёплому телу, накрыл обоих одеялом и потушил светильник. Любимая скоро довольно засопела, а сам он спать не мог, неприятные мысли начинали глодать его изнутри. Что это было? Он совершенно перестал владеть собой. Не в бою, а просто так. С ним творится что-то странное, более того, страшное. Такого никогда не было, разум его был холоден, а эмоции просто отсутствовали. Первого человека он убил в тринадцать лет, не испытав при этом ни страха, ни злобы, ни стыда. Да и потом всё было примерно так же. Просто работа, не лучше и не хуже других. Тьма, поглотившая его однажды и исторгнувшая обратно, повлияла на его разум, подарив приступы боевой ярости, делавшие его непобедимым бойцом, но лишающие возможности контролировать свои действия во время боя. Но и тогда это не было проблемой, просто нужно было стараться, чтобы в момент наступления боевой ярости никого лишнего не было рядом. Да и он всё же мог как-то контролировать это, мог включить и выключить такое, пусть и с трудом. Но теперь…
Начитанный брат Доминик как-то рассказывал ему о старинных воинских культах, что восходили к языческим временам, но не исчезли и с принятием христианства, в них особое внимание уделялось фигуре воина-шамана, впадающего в боевую ярость, дающую ему победу над любым количеством врагов. Такие люди упоминаются в легендах северных людей под именем «бер серкр» медвежья шкура. Их боялись и уважали другие воины, но сами они за пределами поля боя не могли ужиться ни с кем, были изгоями, их отвергали и старались держаться подальше. Примеряя эту роль на себя, он был уверен, что всё не так, что это не про него, что он обычный человек. До последнего времени это так и было.
Кто он теперь? Сила переполняла его. Очень может быть, что и магия ему подвластна, убить другого человека он сможет даже силой своей мысли или слова. Или не сможет? Проверять не хотелось. А как совладать с этой силой? Отказаться от неё и просто выбросить не получится, это не старая одежда. Да и, чего скрывать, ему это нравится, раньше нравилось просто чувство собственной непобедимости, теперь же он не только стал получать удовольствие от самого убийства, от криков боли, от хруста ломающихся костей, от вкуса и запаха крови, но и сам теперь ищет этого.
А если не он, то кто? Кто сокрушит Зло? Кто остановит колдуна, готовящего второе пришествие Антихриста? Или он что-то другое готовит? Увы, проникнуть в его мысли не…
Внезапно его осенило. Почему нет? Почему не получится проникнуть в мысли колдуна, хоть он и находится за тысячи миль. Что для этого нужно? Он немного расслабился, и мысли перешли в практическую плоскость. Что он знает о магии? Несколько магических трактатов из библиотеки, что он некогда прочитал, сводили магию к приземлённым бытовым задачам, вроде наведения на человека порчи, отвода глаз ради удачного воровства, или заговора на удачу. Эффективность, вроде бы, считалась доказанной, но ему требовалось другое. Что? Нужно будет сходить в библиотеку и найти источники понадёжнее, которые затрагивают вопросы поиска людей. Не может быть, чтобы колдуны, древние и современные не задались этим вопросом.
С этими мыслями он проворочался до самого утра, а утром встал с отвратительным настроением, с порога начал кричать на Марию, но, встретившись с ней глазами, вдруг резко одёрнул себя, замолчал и обнял жену. С ним, действительно, неладно, нужно будет попытаться держать себя в руках, но при этом придётся совершенствовать свою тёмную силу. Тяжело вздохнув, он отмахнулся от готового завтрака и отправился прямиком в библиотеку.
Библиотека Святой Инквизиции, была настоящей сокровищницей, где собирались все тома, написанные когда-либо людьми и избежавшие огня, плесени и забвения. Литература, одобренная отцами церкви, стояла свободно, и даже те книги, которые отдавали ересью и вольнодумством, здесь хранились и были доступны святым братьям, желавшим обогатить свой опыт. Часть книг была написана на редких языках, их переводили, отыскивая нужных специалистов по всему миру, Святой Престол не жалел денег на свой следственный орган, позволявший контролировать души огромного количества людей.
Особняком стояли откровенно еретические сочинения, вроде тех, что писал когда-то мятежный монах Мартин Лютер, тогда Инквизиция среагировала быстро, большинство его сочинений не увидело печати, оставшись в единственном экземпляре, а сам он моментально оказался в тесной келье, где до конца дней замаливал грехи. Тем не менее, та же рука церкви, что покарала монаха за его произведения, отпечатала эти книги в нескольких томах и использовала для своих внутренних целей. Наведение порядка в церкви тогда помогло избежать страшных последствий, что могли принести книги вольнодумца в мятежные умы.
Сейчас здесь были и они, но Морта интересовало другое. Был в библиотеке закрытый отдел, книги из которого выдавались только с разрешения руководства и требовали особо осторожного обращения. Обычно их брали учёные богословы исключительно с целью изучения описанных там явлений и сопоставления их с имеющимися примерами из жизни.
Морт часто приходил в библиотеку и всегда брал то, что ему заблагорассудится. Сегодня же, когда он попросил книги из закрытого отдела, смотритель библиотеки, брат Томас, нахмурился и начал задавать вопросы. Морт ответил честно:
— Хочу понять самого себя?
— Для этого тебе нужны книги из закрытого отдела?
— Да, и не одна, если ты беспокоишься, сообщи брату Доминику, он тебе всё объяснит.