Внезапно колдун начал проявлять признаки беспокойства. Не стоило недооценивать его силу. Он почувствовал на себе чьи-то глаза и начал встревоженно оглядываться по сторонам. Неизвестно, смог бы он увидеть Морта, но тот и не стал дожидаться, в данный момент сам колдун его интересовал мало, поймать его посреди моря у них не получится. Куда важнее было узнать, куда и зачем он направляется. Как это сделать, охотник не имел ни малейшего представления, а потому просто влил в открывшуюся картинку большую порцию той тёмной силы, что бурлила в нём, словно вода в котле.
Он почувствовал, что его уносит вперёд, туда, куда следовал корабль. Его взгляд проносился над морскими волнами, скалистыми островами, берегами, изрезанными узкими заливами, всё дальше на север, где среди безбрежного океана ему открылся довольно крупный остров. Здесь его движение замедлилось, казалось, что он медленно спускается на негостеприимную каменистую землю, которую кое-где покрывают льды. Здесь не было ничего, только камень, лёд и отчаяние.
Но, спустившись вниз, он понял, что остров этот не совсем пустынный, более того, там есть люди. На небольшом расстоянии от берега стоял домик, построенный из камней, льда и обломков деревянного судна. Над ним вился слабый дымок, указывая, что обитатели ещё живы.
Через некоторое время дверь этого домика отворилась, оттуда вышел немолодой мужик, одетый в длинный овчинный тулуп. Голову закрывала меховая шапка, а лица почти не было видно из-за огромной бороды с многочисленными седыми прядями. На лице его можно было увидеть только большие серые глаза, да слегка обветренный нос, что торчал из лохматой бороды. Затворив за собой дверь, он медленно пошёл к морю, никакой определённой цели у него не было, просто хотелось прогуляться.
Остановившись у самой кромки воды, он присел на камень и стал смотреть вдаль. Так продолжалось довольно долго, скоро из домика вышел ещё один, он был похож на первого, только помоложе, пониже ростом, и борода его была ярко-рыжей. Он подошёл к своему товарищу и присел рядом.
— Ждёшь, Клим? — спросил он, так же печально глядя в сторону горизонта. — Жди, может, и дождёшься.
— Не жду, — отозвался Клим с тоской в голосе, — смотрю только, насмотреться не могу, всю жизнь только море и видел, хочу и дальше смотреть.
— Насмотримся ещё, чего ты так рано помирать задумал, а ну, как приплывёт кто?
— Нет, — Клим покачал головой, — не приплывёт. Кому надо в это время сюда? Если и будет кто, так только кости наши приберёт по-христиански, и на том спасибо.
Видимо, Клим был прав, потому что его собеседник сразу заметно приуныл и глубже спрятался в свой тулуп. Эти люди готовились к смерти, они ещё не начали голодать, но уже понимали, что их ждёт впереди. Понимал это и Морт, но сейчас его не заботила их судьба, он только удивился, что язык, на котором говорят эти люди, ему знаком, хоть он и не разговаривал на нём почти двадцать лет. Русский язык.
Теперь он начал понимать, что даже его силы не хватает, чтобы удерживать картинку дальше, изображение стало расплываться, пока не сменилось полной темнотой.
Когда Морт открыл глаза, было уже раннее утро, в лесу пели птицы, солнце слепило глаза, а сам он лежал на спине. Привстав, он разглядел пень, плохо переживший вчерашние издевательства. В центре зияла выжженная дыра, едва ли не до самых корней, а по краям находились две небольшие застывшие лужицы воска.
Встав на ноги, охотник наспех прибрал следы колдовского ритуала, после чего скачками побежал в резиденцию, чтобы держать совет со святыми братьями.
Карта, развёрнутая на столе, была нарисована плохо, да и места, изображённые на ней, были мало изучены. В том месте, где заканчивался берег Норвегии, начинались белые пятна. Но остров далеко на севере был обозначен. Прикоснувшись к карте, Морт провёл пальцами линию по морю, пока не уткнулся в этот остров, стоило прикоснуться к его изображению, как в голове вспыхнула виденная ночью картина. Серые волны, каменистый берег, частично затянутый льдом и одинокий домик. Под ним стояло название «Шпицберген».
— Он здесь, — заявил Морт, поднимая глаза на собравшихся, — то есть, пока нет, но он туда направляется. Нужно его догнать.
— Не догоним, — сказал брат Николас, один из старших следователей, что тоже занимался этим делом, — слишком далеко, а нам до моря добираться не одну сотню миль. Он успеет скрыться, сделав то, что требуется.
— Есть скоростные корабли, — напомнил Доминик, — попробуем перехватить его на обратном пути.
— Что же, — брат Николас не стал спорить, — раз ты так говоришь, то попробовать стоит, немедленно отправляйте экспедицию в ближайший северный порт.
Увидев глаза Морта, внезапно загоревшиеся надеждой, он добавил:
— Отправьте в погоню не менее десяти святых братьев, для надёжности, мало ли что.
— Он что, мне не доверяет? — спросил Морт у брата Доминика, когда они остались наедине, — считает, что я могу предать церковь?
— Более того, — согласился брат Доминик, — я тоже тебе не доверяю. И со временем всё больше. Поделись, откуда у тебя эти сведения?
— Было видение, — признался охотник, — я разглядел картину этого острова и даже двух русских моряков, потерпевших кораблекрушение, они сидят там и ждут смерти.
— Видение? — подозрительно спросил Доминик, — сдаётся мне, что видения так просто не случаются. Кроме того, ты несколько недель изучал книги по магии, сатанинским культам и алхимии, а теперь у тебя видение. Уж не сам ли ты его подстроил?
— Сам, — Морт не стал отрицать, — я провёл обряд, который мне показал это место.
Брат Доминик побледнел.
— Ты понимаешь, Петер, что я теперь обязан отдать тебя под арест?
— Понимаю, — смиренно сказал охотник, — а отдашь?
— Нет, — буркнул инквизитор, — не отдам, я думаю, ты ещё не встал на сторону врага рода человеческого, а потому не буду на тебя доносить, тем более, что схватить колдуна не сможет больше никто, нам придётся взять тебя с собой, но учти, за тобой будут постоянно следить.
— Пусть, — отмахнулся охотник, — я знаю, что и зачем я делаю.
— Уверен?
— Да.
— Хорошо, я постараюсь правдоподобно объяснить остальным, откуда ты взял сведения о местонахождении колдуна, а теперь собирайся, дорога каждая минута.
Сборы не заняли много времени, вещи им не нужны, всё необходимое они получат в порту. Поэтому те несколько часов, что были в его распоряжении, Морт потратил на то, чтобы побыть со своей женой. Они почти не разговаривали, просто сидели, обнявшись, и глядели друг другу в глаза. Морт пытался прислушаться к своим чувствам. Что-то происходило, но описать это словами он бы не смог. Как будто в нём разгорался пожар, пламя которого делало его сильнее и злее, а рядом с Марией это пламя почти сразу гасло, он внезапно становился спокоен, накатывало необъяснимое блаженство, сопоставимое, разве что, с тем, которое испытывает человек, сбросивший со своих плеч непосильное бремя. С ней он чувствовал себя… живым.
— Я боюсь, — проговорила она, наконец, гладя его маленькой ладонью по щеке, — боюсь, что ты не вернёшься.
— Я вернусь, — уверенно заявил он, — я сильнее колдуна, мне нужно только найти его и Зло, что ненавидит человеческий род, будет побеждено. Навсегда.
— Я боюсь другого, — сказала она, промокая платочком слёзы в уголках глаз, — ты меняешься, Петер, становишься кем-то, кого я не знаю, я помню тебя другим, ты и есть другой, но иногда становишься кем-то…
— Кем?
— Не знаю, но я давно заметила, стоит тебе заговорить о деле, как прежний Петер куда-то исчезает, появляется другой, страшный, опасный для всех.
— Только такой я смогу победить Зло, — упрямо сказал он, понимая, к чему клонит жена, в душе его стала закипать злоба, но он смог её задавить, — я люблю тебя, и люблю его.
Его рука погладила женщину по животу.
— И мы тебя любим, Петер, вернись к нам, пожалуйста, не оставайся там.
Что именно имела в виду Мария под этим словом, объяснять не требовалось, он сам это понимал, и снова делал выбор в пользу другого себя, того, кто своим злом сокрушает ещё большее зло.
— Мне пора, — сухо сказал он, с трудом расцепив её руки, — береги себя и жди. Месяц, может быть, два. Я вернусь, думаю, что с победой.
Во дворе уже цокали копыта лошадей, экипаж, призванный доставить группу инквизиторов на северный берег Германии, остановился во дворе, ждать было больше нечего. Нежно поцеловав жену, он вышел на улицу. Никаких вещей у него не было, только он сам и оружие, давно ставшее частью его тела.
Глава двадцать пятая
— С чего ты взял, что это были русские моряки? — спросил брат Доминик, закутанный по самые глаза в меховую шубу, — ты разве знаешь их язык?
— Знаю, — кивнул Морт, он, в отличие от инквизиторов, почти поголовно происходивших из южной Европы, холода не боялся и был одет только в свой дорожный плащ.
— Откуда? — снова спросил Доминик, — ты не говорил, что бывал там, ведь дела Святой Инквизиции не распространяются на территории, занятые московскими схизматиками.
— А ты никогда и не интересовался, откуда я родом? — напомнил Морт с усмешкой, — и чем я занимался до того, как стал работать на Инквизицию, тоже тебе неведомо.
— Расскажи.
— Места, где я родился, тогда назывались Литвой, но сейчас, насколько мне известно, они отошли к Москве. Вряд ли я смогу показать это место на карте, тогда я не знал географии.
— Я знаю, — кивнул Доминик. — Князь литовский постоянно грызётся с королём Польши, даже папа не в силах помирить их, а тем временем царь схизматиков постепенно прибирает их земли к рукам. И чем же ты там занимался?
— Мой отец был охотником, — начал рассказывать Морт, его почему-то потянуло на откровенность, — мы жили в небольшом домике в лесной глуши, даже дорог поблизости не было. Матери я не помню, она умерла, когда мне было два года. Отец растил меня один, он же научил меня всему, что знал сам.