ко бы жвачек ты ни покупала, не было никакой гарантии найти внутри вожделенные недостающие машинки. Приходилось крутиться – просить гостей привезти их из другого города или выигрывать.
К концу лета я собрала две коллекции «Турбо» – самые ценные из возможных. Однако во второй коллекции не хватало номера двести сорок – «Олдсмобиля-Круизер-Вагон». Это отравляло мою жизнь. Я думала о нем непрестанно – стоя в очереди в магазине, дома и в автобусе по дороге на дачу. Я мечтала, как на линейке первого сентября гордо заявлю, что собрала две полные коллекции «Турбы». И от этого заявления онемеют два параллельных гимназических класса, классная руководительница и другие учителя. Да и директор, что уж там, прервет свою поздравительную речь и подойдет пожать мне руку.
Тридцать первого августа мы с дворовыми ребятами жгли костер и пускали искры до самого неба. Назавтра мои мечты разбились в пух и прах.
Утром мы с Машей шли в школу вместе, обе – с крепко завязанными белыми бантами. Школьную форму уже отменили, поэтому все щеголяли новыми нарядами. Издалека было видно, как наш класс скучковался вокруг чего-то. Чем-то оказался новенький мальчишка, разложивший прямо на асфальте шикарный кожаный альбом, весь заполненный вкладышами – тут были и «Турбо», и «Лазер», и футболисты.
– Две полных коллекции «Турбо». Полная «Лазера»…
Две. Полных. Коллекции. «Турбо». Тук. Тук. Тук. Тук.
Здесь, именно в этот момент, я его и возненавидела.
Ох уж этот «Олдсмобиль-Круизер-Вагон» цвета металлик на желтом фоне!
Все это значило, что я проиграла вкладышную баталию какому-то чужаку, даже не начав ее. Нужно было срочно отыскать номер двести сорок, чтобы вернуть пошатнувшееся положение. И я стала искать.
Один из способов – день моего рождения, который приходится на сентябрь.
– Упаковку «Турбо», – отвечаю я родителям на вопрос о подарке.
Моя просьба выполняется с некоторым удивлением. Не дожидаясь ухода гостей, я раскрываю сто жвачек и час сижу в куче смятых вкладышей и смотрю в одну точку – «Олдсмобиля» нет. Два следующих дня лежу дома с температурой.
Когда здоровье и силы возвращаются, мы с Машей проходимся по квартирам коллекционеров и собираем турнир.
В день N во двор стекается около миллиона болельщиков. Для игры бралось по десять вкладышей с каждой стороны. Они клались двумя стопочками, картинками вниз. Нужно было, хлопнув ладонью по чужой кучке, перевернуть как можно больше вкладышей. Все, что оказывалось перевернутым, игрок забирал в свою коллекцию. Мы заранее договаривались о составе вкладышей в кучках.
Я проигрываю все сто штук, а выигрываю примерно столько же, но без «Олдсмобиля». Маша, мой секундант, долго утешает меня в песочнице.
Вернее всего идти к «Олдсмобилю» путем обмена. Я готова отдать половину или даже всю коллекцию «Лав из». Но дело в том, что двести сороковые номера в Кокчетаве дефицит, и никто из обладателей вкладыша не готов его обменять.
Последняя попытка делается, когда один из коллекционеров, двадцатилетний Кайрат, раздает свои вкладыши дворовым ребятам. Он забирается на турник, кричит:
– Пайехали-и-и! – и кидает вкладыши горстями в толпу, в самой гуще которой пихаемся мы с Машей.
В быстрой потасовке, обошедшейся без переломов, я вырываю из чьих-то рук вкладыш с серой машиной на желтом. И лишь когда толпа расходится, понимаю, что держу в руках номер сто восемьдесят пять – серый «Вектор» на желтом фоне.
Оставался один путь – объявить открытую войну новенькому и вытащить его на дуэль. К тому времени он уже оброс авторитетом и поклонниками, но и я могла привлечь одноклассников на свою сторону. Об открытом военном противостоянии я послала объявить Машу – у нее было больше дипломатического такта и находчивости, чем у меня. Новенький принял вызов, но как-то безразлично.
Двадцать первого сентября война была объявлена, мы начали привлекать союзников. Наш главный аргумент – новенький не имеет права первенства. Нам удалось привлечь на свою сторону половину класса, оставшаяся половина не поддержала никого. На стороне новенького – Петя и Марат из параллельного. Причем оба – из вредности и только потому, что я девчонка.
Мы еще несколько дней играли на нервах новенького, который все-таки начал заметно беспокоиться и вздрагивать при виде меня. Дуэль за «Олдсмобиль» назначили на четвертое октября, понедельник, после уроков, – на первом этаже в холле.
Между вторым и третьим уроками новенький подошел ко мне в холле и предпринял попытку примирения с условием:
– Не буду приносить в школу альбом с коллекциями.
Но мне это было уже не интересно. Я жаждала мести за испорченный сентябрь. Поняв, что дуэли не избежать, новенький скрылся в классе. В дверь полетели снаряды моих союзников – скомканные тетрадные листки.
После пятого урока в холле собрались все классы с первого по четвертый. Зрители плотным кольцом окружили пятачок с дуэлянтами. Мы с новеньким сидели друг напротив друга за столом. Секундантами были Маша и Петя. Они волновались больше нас.
Рядом лежали наши альбомы как доказательства серьезности намерений. Петя и Маша отсчитали вкладыши каждой стороны – по десять, и проследили, чтобы оговоренные картинки присутствовали в обеих кучках. Потом отогнали болельщиков, чтобы не мешали:
– А ну, брысь на расстояние двух метров! Не подходить ближе! Не дышать и не мешать! – кричат они, размахивая руками, и толпа послушно отходит.
Они едва не подрались из-за очередности расположения нужного номера. В итоге сошлись на том, что «Олдсмобиль» будет самым последним. И дуэль началась.
Я хлопнула ладонью, мастерски создав вакуум, и с первого раза перевернула пять вкладышей.
– Дальше можно не смотреть, – одобрительно зашумели зрители.
Маша забрала вкладыши, пересчитала и поправила кучку.
Новенький сделал свой ход и перевернул один вкладыш. Толпа загудела.
И снова я занесла ладонь над стопочкой. Ладонь нужно чуть изогнуть, чтобы между нею и вкладышами образовалось подобие вакуума, который и станет основной силой, переворачивающей вкладыш. Можно иногда смухлевать и быстро зацепить вкладыш пальцем, но зрителей сегодня слишком много, шутка ли – решается судьба полной коллекции, да и секундант противника не дремлет.
Хлопок – и вверх картинками взлетели еще четыре «турбы».
– О-о-о! О-о-о! – восхищенно застонала толпа. Она сомкнулась над нашими головами, но Маша с Петей быстро разогнали всех обратно, чтобы лишнее движение или дыхание не помешало дуэлянтам.
У новенького дрожали руки. Он хлопнул неуверенно, не изогнув ладонь, и снова перевернул только один вкладыш.
Я смотрела на бумажку перед собой, настолько тонкую и прозрачную, что видно лимонно-желтый фон и очертания «Олдсмобиля» на нем. Уверенно шлепнула по ней, но она осталась лежать.
– Небольшая отсрочка, домой пока не идем, – раздалось из толпы болельщиков.
Новенький снова неуверенно шлепает и снова переворачивает один вкладыш. Он с досадой вытирает руку о штанину.
Мой ход. Смыкаю пальцы, изгибаю ладонь, прицеливаюсь. Шлепок – и «Олдсмобиль» издевательски остается лежать как был.
Противник переворачивает еще один вкладыш.
«Олдсмобиль» лежит картинкой вниз.
И еще один уходит к новенькому.
Картинкой вниз.
– Перерыв! – объявляет Маша.
Она берет номер двести сорок, проверяет, не прилип ли он к столу, бережно дышит на него и протирает с обеих сторон. Я сверлю глазами противника, он не смотрит на меня и вытирает платочком пот со лба. Дуэль продолжается.
Через считаные минуты новенький так же неуверенно переворачивает и забирает по одному все вкладыши из моей стопки. «Олдсмобиль» лежит картинкой вниз.
С обеих сторон осталось по одному вкладышу. Передо мной – номер двести сорок, перед новеньким, судя по очертаниям, двести первый, «Корвет Спайдер», один из моих любимых.
Смешки болельщиков стихают. Они плотно смыкаются над нашими головами и стараются не дышать. Маша с Петей захвачены игрой, поэтому не отгоняют их.
Я заношу руку над «Олдсмобилем». Она чуть заметно дрожит и немного вспотела. Последнее к лучшему – так вкладыш с большей вероятностью прилипнет к ладони и перевернется. Вдыхаю побольше воздуха, одновременно занося ладонь над вкладышем. Резко – глаз не успевает следить – шлепаю по нему.
Зрители стонут. Маша и Петя выдыхают воздух, набранный несколько ходов назад. Мимо окон, каркая, пролетает ворона.
«Олдсмобиль-Круизер-Вагон» лежит передо мной во всей красе: продолговатый багажник, несуразно вытянутый нос. Картинка чуть потерлась посередине, по линии сгиба. Я беру его, поднимаю альбом, открываю и заполняю пустой кармашек.
Всю неделю я демонстрирую желающим коллекции. Новости о дуэли и красивом выигрыше в один момент облетели школу, на меня приходят посмотреть просто так, а в коридорах за спиной перешептываются, и в шепоте слышится:
– Выиграла… две коллекции… упертая девчонка.
Слова эти лучше любой музыки.
Новенький держался молодцом, я поняла, что парень он неплохой, но подружиться мы не смогли – через месяц он с родителями уехал в Германию, так что никто не успел запомнить его имени.
Победа во вкладышной войне напрочь отбила у меня желание заниматься коллекционированием дальше. И когда на следующей неделе альбом был украден из раздевалки, я только пожала плечами – мне было все равно. Я перестала следить за коллекциями и вкладышными дуэлями. Года через три мода на вкладыши начала сходить на нет, а потом мы вовсе забыли о них. Мы взрослели, и у нас появлялись другие интересы.
– У меня только футболка и кроссовки.
– Ничего страшного, все туристы так ходят. Но на роликах не пустят, – на всякий случай предупредила я.
Племяш рассмеялся. После возвращения чемодана из Стамбула Кирилл снимал ролики только на ночь. Он объездил весь центр и явно чувствовал себя увереннее.
– Вообще-то я в опере ни разу не был, – признался он. – Только на «Ютубе» смотрел отрывками.