Губернатор начал с мрачного отчета о неутешительном состоянии торгового баланса. Экспорт единственных товаров, коими располагала колония, — копры и ванили сократился, заодно сильно упали и цены на них на мировых рынках. Единственная цифра, сильно — подскочившая за истекший год, — дефицит торгового баланса. (Некоторые слушатели начали нетерпеливо вертеть в пальцах свои карандаши.) Есть, конечно, ободряющий момент, а именно туризм — благодаря великодушному жесту парижского правительства, построившего аэродром. Правда, пройдет еще не один год, прежде чем эта новая отрасль начнет приносить заметный доход. Ответственные за туризм деятели просто не поспевают за развитием возможностей.
Затем губернатор обратился к намеченным им на ближайшее время энергичным мероприятиям. Он собирался поощрять земледелие, стимулировать скотоводство, развивать рыболовство. (Многие слушатели украдкой улыбались, узнавая знакомые фразы; вот уже двадцать лет губернаторы чуть ли не дословно твердили одно и то же.) На сорок шестой минуте губернатор дошел до бюджета, с которым дело тоже обстояло плохо. Причина, разумеется, заключалась в том, что законопроект РДПТ о подоходном налоге окончательно застрял где-то в бюрократических дебрях. Губернатор умолчал об этом, зато не преминул пожаловаться на то, как трудно увеличить штат чиновников в разных звеньях администрации, что совершенно необходимо для более эффективной работы.
Бюджетный дефицит достигал 100 миллионов таитянских франков. К счастью, колония может рассчитывать на помощь метрополии. (Здесь слушатели в первый раз энергично аплодировали.) Более того, Франция готова компенсировать потери на копре. Губернатор отважно перечислил длинную череду цифр, словно расставил преграды, через которые тут же лихо перескочил. На последней странице своего машинописного текста он сделал рывок к финишу:
«Здесь, в Океании, Франция не собирается уклоняться от ответственности, неизбежно вытекающей из ее исторической задачи и присущего нам, французам, особого чувства дружбы к столь благородному народу. Нет, Франция не бросит Полинезию на произвол судьбы! С непоколебимой решимостью, о которой я настоящим возвещаю во всеуслышание, мы будем и впредь заботиться о том, чтобы трехцветный флаг развевался над этой французской землей, навсегда составляющей неотъемлемую часть нашей республики. Да здравствует Полинезия, французская земля в Океании! Да здравствует Франция!»
После чего губернатор пожал руку Пито и удалился, сопровождаемый свитой.
Лица народных избранников выражали удивление, растерянность, негодование. К чему столь пламенное объяснение в любви к Полинезии, если предмет страсти не давал для этого никакого повода? Депутаты надеялись услышать несколько откровенных слов, либо подтверждающих, либо опровергающих слухи о том, что на их островах будут построены ракетные установки и атомные полигоны. Переводить вот так разговор на другое — это же прямое издевательство.
В приливе боевого настроения представители большинства, то есть РДПТ, открыли дебаты требованием немедленно освободить Пуванаа. Все другие народные вожди в Тунисе, Марокко, Сенегале, Конго, на Мадагаскаре и еще в десятке бывших французских колоний давным-давно получили свободу и с торжеством вернулись домой. Большинство из них успело даже стать во главе правительств в свободных независимых республиках, и сам де Голль принимал их в таком качестве с почестями в Париже. Один Пуванаа по-прежнему томился в заточении во Франции. Его недавно перевели из тюрьмы в некое подобие санатория, но это мало что изменило, поскольку ему по-прежнему было запрещено принимать гостей и посылать письма на Таити.
На сей раз губернатор реагировал со скоростью и недвусмысленностью, которые возмутили приверженцев Пуванаа не меньше, чем прежнее молчание губернатора. Вот что он написал:
Папеэте, 9 ноября 1962 года
Председателю Территориальной ассамблеи.
Настоящим имею честь подтвердить получение Вашего письма № 788/1487 от 8 ноября 1962 года, содержащего резолюцию, одобренную при открытом голосовании большинством ассамблеи, в которой содержится требование дать господину Пуванаа а Оопа возможность вернуться во Французскую Полинезию.
Я вынужден напомнить вам, что статья 45 указа № 46/237 от 25 октября 1946 года относительно учреждения выборной ассамблеи во Французской Океании, повторенная затем во всех последующих указах, не позволяет Территориальной ассамблее обращаться к министру колоний с пожеланиями или резолюциями, касающимися политических вопросов.
Добавлю, что Территориальная ассамблея вдвойне превысила свои полномочия, определенные вышеупомянутыми указами, поскольку они не разрешают ей также заниматься вопросами юридической процедуры и правосудия.
С глубоким уважением А. Грима
В ходе третьей за два месяца избирательной кампании (речь шла о выборах в Национальное собрание Франции) программа Теарики включала один-единственный пункт — призыв к немедленному освобождению Пуванаа. Теарики был снова избран, причем получил еще больше голосов. В это время в Национальное собрание было избрано 233 депутата-голлиста, и поддержка еще полусотни правых депутатов обеспечила им абсолютное большинство. Так что надежды Теарики на то, что к нему прислушаются в Париже, стали еще менее реальными.
9. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК ДЕ ГОЛЛЯ
Когда у депутатов Территориальной ассамблеи появилось время, чтобы повнимательнее изучить представленный губернатором проект бюджета на 1963 год, они убедились, что расходная часть, как обычно, и впрямь намного превосходит доходную — на 100 миллионов таитянских франков. Как возместить этот дефицит? Несколько сметливых депутатов рекомендовали отличный способ свести концы с концами, а именно сократить расходы на 100 миллионов. И даже выдвинули конкретное предложение, на чем сэкономить. Достаточно уволить всех ненужных бюрократов. Установив, что администрация насчитывает свыше 2 тысяч чиновников, причем почти все служат на Таити, они пришли к справедливому выводу, что это чересчур для острова с населением в каких-нибудь 45 тысяч человек. Пито воспользовался случаем напомнить, что его программа как раз и предусматривает такого рода политику экономии, и с похвальной отвагой поставил на голосование резолюцию, предлагающую депутатам явить хороший пример, упразднив Ассамблею. Ко всеобщему удивлению, девять из его коллег проголосовали «за»; правда, этого оказалось мало, чтобы утвердить резолюцию. Но еще смелее было предложение фракции РДПТ: заставить губернатора извлечь из архивов давно забытый налоговый законопроект.
Губернатор, надо думать, тоже ломал себе голову над проблемой финансирования, но предпочитал более классическое решение. Почему бы не направить в Париж делегацию и просить о займе или безвозмездной ссуде в размере 100 миллионов? Из того, как он сформулировал свое предложение, вытекало, что французское правительство подготовлено к такому варианту и не откажет. Губернатор справедливо подчеркнул, что поездка в Париж позволит народным избранникам заодно обсудить другие важные вопросы, такие, как судьба Пуванаа и желаемые реформы в системе управления. Это звучало настолько соблазнительно, что все фракции в Территориальной ассамблее согласились и постановили послать по одному делегату. Естественно, в делегацию вошли также представители колонии в Национальном собрании и в Сенате— Теарики и Порой.
Не впервые группа полинезийских деятелей направлялась в Париж с подобным поручением. Как правило, им приходилось там основательно потрудиться, чтобы их выслушали, и не раз случалось так, что вырванные с великим трудом у министров и начальников управлений обещания быстро предавались забвению. Стоило какому-ни будь министру вольно или невольно оставить свой пост, как его преемник аннулировал обязательства предшественника. Однако новую делегацию, приземлившуюся на заснеженном аэродроме Ле Бурже перед самым рождеством 1962 года, приняли совсем иначе. Казалось, все министры и прочие высокие чиновники стремятся превзойти в щедрости Деда Мороза. Делегатам не пришлось по многу часов и дней ждать приема в министерствах. Все двери тотчас распахивались, улыбающиеся чиновники встречали гостей широко раскрытыми объятиями. Видя такое радушие, делегаты поспешили расширить список своих пожеланий. А хозяева в ответ немедля обещали компенсировать потери на копре, нанять еще больше чиновников, подарить колонии гидроплан, расширить гавань Папеэте и так далее и тому подобное.
Кое-кто из полинезийских гостей заподозрил неладное. Не может столь внезапная щедрость быть совершенно бескорыстной. И очень уж она резко контрастировала с нежеланием хозяев обсуждать все, что выходило за пределы экономики. Ясность наступила очень скоро. А именно 3 января 1963 года, когда сам де Голль пожелал их принять.
В назначенный день и час они явились в блистающий роскошью Елисейский дворец, где их тотчас провели в канцелярию президента. Впервые за шесть лет они вновь увидели своего бывшего друга по трудным годам. Для начала руководитель делегации, он же председатель Территориальной ассамблеи, Жак Таураа прочитал принятую перед выездом с Таити резолюцию, требующую более широких полномочий для народных избранников Полинезии.
Де Голль слушал и кивал, однако ограничился такими словами: «Зато я обещаю вам, что Франция не покинет Полинезию». Внимательно выслушав длинный ряд безупречно сформулированных проектов, он благожелательно заверил делегатов, что премьер-министр и министр финансов лично проследят, чтобы все обещания, данные различными департаментами, были в точности выполнены. После чего поспешил переменить тему и проронил как бы в виде комментария к уже сказанному: — Я даже решил — и в моем лице это решил весь французский народ — учредить военную базу на островах Гамбье. Этот испытательный центр не только поможет Франции продвигаться вперед в области военных исследований, но и обеспечит вашей территории крупные доходы».
Не успели делегаты пикнуть, как де Голль принялся превозносить патриотический дух, который царил на Таити в 1940 году и привел к тому, что колония присоединилась к «Свободной Франции». Не забыл он также героизм и самопожертвование таитянских добровольцев. «Именно поэтому я решил разместить названную военную базу в Полинезии», — заключил он несколько неожиданно.