минуту разговаривал с губернатором и тот поклялся, что новых налогов не будет, какие бы решения ни приняли народные избранники. Никто не сомневался в действенности губернаторского слова, однако завоеванная таким способом победа не располагала к торжеству. Нестройно и вяло прокричав «ура», демонстранты нехотя разошлись по домам.
На другой день Территориальная ассамблея 17 голосами против 8 подтвердила свое решение ввести однопроцентный налог с оборота. Но и губернатор сдержал свое слово: он тотчас обратился в Государственный совет в Париже[37], требуя аннулировать это решение. При этом он перечислил такое множество якобы допущенных процедурных нарушений, что целой бригаде юристов и за год не удалось бы распутать этот клубок. Предприниматели были довольны достигнутым, хотя они взяли верх исключительно благодаря вмешательству извне, причем исход матча-реванша был далеко не ясен.
27. ДЕКОЛОНИЗАЦИЯ: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
Пока на Таити шел этот забавный и в то же время отталкивающий спектакль, в Париже новый депутат Фрэнсис Сэнфорд участвовал в парламентских дебатах, где также не было недостатка в лживых изъявлениях солидарности и трусливых маневрах. Речь шла о выдвинутом 7 декабря 1967 года правительственном законопроекте, который предлагал предоставить другой французской заморской территории — Коморским островам в Индийском океане — право на избрание собственного правительства во главе с местным премьер-министром. Иначе говоря, намечалась куда более далеко идущая демократическая реформа, чем та, которую требовали для своей страны автономисты во Французской Полинезии. Причина такой уступчивости была очевидна. Могущественная Организация африканского единства попросила французское правительство ускорить деколонизацию, и в данном случае французы охотно пошли навстречу, так как Коморские острова не представляли никакого интереса для Франции в экономическом, политическом или военном отношении.
Фрэнсис Сэнфорд тотчас потребовал, чтобы на обсуждение был поставлен вопрос об устарелых и неудовлетворительных системах управления во всех французских заморских территориях, и Рок Пиджо, коллега Сэнфорда из Новой Каледонии, поддержал его. Восседающий на правительственной скамье министр-генерал Бийот ответил, что «правительство вполне отдает себе отчет в том, что народы заморских территорий горячо желают таких реформ, и твердо намерено действовать». К сожалению, объяснил Бийот, не представляется возможным обсуждать все эти реформы одновременно, в общем контексте, хотя логика требует этого. Ибо параграф 3 статьи 91 действующего парламентского устава предписывает, чтобы «уже заявленный правительственный законопроект о реформе управления на Коморах рассматривался отдельно в нынешнем виде». Если только большинство Национального собрания не постановит изменить процедуру.
Прибыв в Париж, Сэнфорд присоединился к «независимым республиканцам» Жискар д’Эстена[38], которые вместе с голлистами составляли парламентское большинство. Без поддержки всех 43 «независимых» правительство не удержалось бы и одного дня, поскольку большинство составляло всего один голос — 244 голоса против 243! Зная, как важен его голос, Сэнфорд полагал, что поступил очень мудро. Однако в первый же раз, когда он ожидал ответной поддержки со стороны партии Жискар д’Эстена, его глазам предстали пустые скамьи. По призыву своего лидера остальные 42 «независимых» не явились на дебаты. В итоге проект резолюции, представленный Сэнфордом и Пиджо, провалился. Тот факт, что присутствующие депутаты, включая оппозицию, затем проголосовали за предоставление большей самостоятельности Коморам, не мог служить для них утешением. Разъяренный таким предательством, Сэнфорд немедля вышел из партии Жискар д’Эстена и не стал больше ни к кому присоединяться, так что правительство — во всяком случае на бумаге — утратило большинство в Национальном собрании. Парижские газеты, до сих пор не печатавшие протестов Сэнфорда против ядерных испытаний, не замедлили поместить сенсационные — и весьма далекие от истины — статьи о «туземце, который подорвал правительственное большинство».
Разумеется, правительство реагировало отрицательно. Можно даже сказать — подло. Через несколько дней, 17 февраля 1968 года, Помпиду ответил наконец на обращение полинезийской Территориальной ассамблеи от 3 ноября о предоставлении территории большей независимости. Вот этот ответ:
«Ходатайство Территориальной ассамблеи выдвинуто группой депутатов, которые представляют малую часть избирателей, а потому не могут выступать от имени всего населения. Следовательно, нет никаких оснований изменять систему управления территорией, тем более что она позволила жителям получить значительные выгоды».
Сэнфорд, Теарики и другие автономисты, естественно, возразили: странно слышать от премьер-министра, правительство которого не располагает большинством в парламенте, будто таитянские автономисты, имеющие 17 мандатов из 30 и собравшие 80 процентов голосов, не представляют волю народа. Кроме того, указали они, малоубедительная победа де Голля на президентских выборах 1958 года отнюдь не означает, что Полинезия навеки должна оставаться французской[39]. Французские колонии в Африке, тоже проголосовавшие за де Голля в 1958 году, уже давно стали независимыми государствами. И наконец, они подвергли резкой критике вывод Помпиду, будто французское правительство посредством миллионов, пущенных в оборот военными, купило право обращаться с полинезийцами по своему усмотрению.
Автономистское большинство Территориальной ассамблеи решило направить в Париж специальную делегацию, чтобы отстоять конституционное право территории на автономию и даже на полную независимость. На делегацию была также возложена еще одна, не менее важная задача — добиться немедленного освобождения Пуванаа. Если не помогут юридические и политические аргументы, можно сослаться на соображения гуманности, поскольку 16 февраля Пуванаа перенес инсульт и все говорило за то, что дни его сочтены. Сэнфорд тогда же потребовал, чтобы Пуванаа было разрешено вернуться на родину; нельзя же обречь его на смерть в непрезентабельном доходном доме в предместье Парижа, куда власти перевели его два года назад после странного помилования. Правительство не ответило на ходатайство Сэнфорда, и, поскольку Пуванаа таким образом был обречен умереть в изгнании, делегация на худой конец могла хотя бы скрасить его последние дни своим присутствием.
21 марта 1968 года Территориальная ассамблея постановила направить в Париж своего председателя Жана Милло, заместителя председателя Джона Теарики и депутата Анри Бувье; четвертым членом делегации был депутат Национального собрания Сэнфорд. Поскольку автономисты всегда порицали дурной обычай по всякому поводу направлять делегации в Париж за счет территории, делегаты решили сами оплатить свою поездку.
Как только постановление было предано гласности, губернатор, конечно же, поспешил известить об этом новом шаге своего шефа, министра Бийота. Министр немедленно ответил, что «ни он, ни кто-либо другой из членов правительства не примет делегацию». Сочтя это блефом, члены делегации уложили чемоданы и объявили, что намереваются вылететь 29 марта рейсовым самолетом. После чего получили от губернатора письмо, в котором он объяснял, почему именно министр Бийот не может их принять. Дескать, они допустили серьезную юридическую ошибку, заплатив за билеты из своего кармана, ибо теперь (тут губернатор торжествующе сослался на кучу мудреных параграфов) их нельзя рассматривать как официальных представителей.
Более неудачного аргумента он не мог придумать, потому что в этот же день депутаты Ванизет и Бэмбридж, представляющие верное французскому правительству меньшинство Территориальной ассамблеи, объявили, что тоже намереваются лететь за свой счет в Париж, чтобы убедить Бийота и его коллег не слушать автономистов. Пришлось губернатору срочно забыть все, что он говорил о самовольных действиях никем не уполномоченных депутатов. К тому же в самолете, совершившем промежуточную посадку на Таити по пути в Париж, находилась делегация автономистов Новой Каледонии.
Эта пестрая компания прибыла в Париж в субботу, но как только в понедельник утром 1 апреля открылись правительственные учреждения, полинезийская и новокаледонская делегации обратились к министру по делам заморских территорий с просьбой принять их.
Через два дня Сэнфорд получил такой ответ от Пьера Анжели, секретаря Бийота:
«Господа депутаты!
Министр Бийот поручил мне подтвердить получение письма, которое вы направили ему 1 апреля.
По причине большой занятости министр Бийот не может принять вас в ближайшее время, поэтому он просил меня принять вас вместо него.
Соответственно я охотно побеседую с вами в пятницу 5 апреля, в 11.30, если вас устраивает это время».
Сэнфорд и остальные делегаты не видели смысла в том, чтобы встречаться с автором письма. Что может сделать секретарь? Передать услышанное от них шефу. С таким же успехом они могут сами написать министру. Одновременно они узнали из газет, чем Бийот был так занят в тот самый день, когда поручил Анжели послать им уклончивый ответ. Министр провел продолжительную беседу с двумя самозванными представителями партий меньшинства Французской Полинезии, Ванизетом и Бэмбриджем. Г^осле этой «встречи на высшем уровне» Бийот сообщил прессе, что «правительство отнюдь не намеревается удовлетворять требование о внутренней автономии, выдвинутое некоторыми депутатами». В ответ полинезийская и новокаледонская делегации опубликовали заявление, в котором указывали, что речь идет не о некоторых депутатах, а о партиях большинства в данных колониях. Вслед за тем они направили Бийоту новое письмо, настаивая, чтобы министр незамедлительно принял их.
Поскольку ссылка на «занятость» уже не годилась, Бийот на этот раз поручил секретарю ответить, что поставленные делегацией «вопросы носят политический характер, а потому правительство не будет их обсуждать». Члены делегации спокойно возразили на это: 1) они вовсе не намереваются обсуждать какие-либо