— Ну это вроде крокодила, — пояснил Андре, — ты понял или нет?
— Да нет, ты что, издеваешься, да?! — возмущенно воскликнул Жожо. — Выходит, теперь и крокодилы тоже стали атомные, так, что ли?
— Конечно, атомные, а какие же еще! — заорал Анри. — Ты что, так ничего и не понял? Нет, ты скажи, понял или не понял? Если мы не сможем спокойно разговаривать, тогда…
— Человек, он хитрый, — в восторге напевал Легран, — он вам не ящер. Скажи, Анри, ну зачем ты ему пудришь мозги? Так вот, ящеры, — обратился он к Жожо, — это просто такие животные, животные, и больше ничего, неужели так трудно понять? Вам ведь уже повторяли раз пять, не меньше.
— Если вы начнете говорить с ним таким манером, — вмешался Андре, — этому конца-края не будет. Это же не человек, а настоящее зубчатое колесо, так и будет цепляться. Полный кошмар.
— Какие, вы сказали, животные? — переспросил красавчик Жожо.
— Крокодилы, — заорал Анри, — кро-ко-ди-лы! Те самые пресмыкающиеся, которые тебе так сильно нравятся. — Руками он изобразил на стойке бара, как передвигаются крокодилы. — Ну вот, теперь понял, может, кончим об этом, а?
— Осторожно, никаких новых слов, — предостерег Андре. — Всякие новые слова, они только возбуждают Жожо. Ему надо знать все. Был случай, когда один клиент имел неосторожность заговорить насчет разведения скота в Шароле, ты помнишь, Жожо? Так вот, все это продолжалось до двух часов утра. Клиент перебил полдюжины стаканов, потому что у него уже не хватало терпения. Заметь, Жожо, я на тебя совсем не в обиде. Просто надо знать, как с тобой разговаривать, ты ведь не такой, как другие. Ты у нас, так сказать, человек одержимый. Только не сердись, это не беда, ты тоже имеешь право на место под солнцем, как и все прочие.
— Не то слово, — заметила Анна.
— Мне все интересно, — проговорил красавчик Жожо, — уж такой я уродился на свет. А вот сам я, сам я никому не интересен.
— Да нет, ну что вы, — рассеянно заверил его Легран, — зачем же так говорить?
— Все-таки, Жожо, ты сегодня какой-то чудной, — подытожил Андре.
— Только что наелся, — ответил Жожо, — перевариваю, должно быть, от этого.
— А вот мне переваривать нечего, — пожаловался Андре, — так и не успел поужинать.
— Ну, ты же у нас романтик, — бросил красавчик Жожо.
— Не он один, — добавил Эпаминондас.
— Послушайте, — сказал Анри, — а ведь и у атомной энергии есть свои положительные стороны. Через двадцать лет все уже будет работать на атомной энергии.
— Ну, это еще как сказать, — усомнился Андре, — поживем, увидим.
— Самолеты-то уже работают.
— Вот, я же говорил, — обрадовался Жожо, — это ведь все-таки реактивные самолеты.
— Да нет же, — возразила Анна, — это крокодилы. Только такие большие-пребольшие и объедают все, что могут. Их уже нет на свете лет…
Она обернулась к Леграну.
— Триста тысяч лет, — развлекаясь вовсю, подсказал Легран.
— Да нет, — возразил красавчик Жожо, — крокодилы вовсе никакие не пресмыкающиеся, это уж я голову даю на отсечение. А потом, интересно, какое они имеют отношение?
— К чему?
— К бомбардировщикам, к чему же еще?
— Нет, это черт знает что такое! — вне себя, заорал Анри. — Кончится это когда-нибудь или нет?
— Я же вас предупреждал, — спокойно сказал Андре. — Не надо было возбуждать в нем любопытства.
— Да нет, это не имеет ни малейшего отношения к бомбардировщикам, — примирительно пояснила Анна.
— А к тому, о чем вы говорили, когда я только вошел?
— Ну, это-то имеет отношение ко всему на свете, — ответила Анна.
— Да-да, абсолютно ко всему, — подтвердил я, — за что ни возьмись.
— Это уж точно, — рыдая от смеха, согласился Эпаминондас.
— Может, я и немного знаю, — заорал, в свою очередь, красавчик Жожо, — но если уж что знаю, то знаю. Зачем же тогда говорить о них, если их уже давно нет на свете?
— Черт знает что такое, нет, к черту, к чертям собачьим! — завопил Анри.
— Как хорошо сидим! — блаженно пробормотал Эпаминондас. — Нет, вы как хотите, а я остаюсь в Лео.
— Да просто так, чтобы о чем-нибудь поговорить, — пояснила Анна. — Так уж вышло, просто зашел разговор, какая разница, об этом или о чем-нибудь другом, ведь надо же о чем-то разговаривать, разве не так? — обратилась она к Леграну.
— Ясное дело, — согласился Легран.
— Что ж, раз их уже нет, — обиделся я, — то о них и поговорить нельзя, так, что ли?
— Это у него такая болезнь, ему непременно нужно найти связь между всем и всем, скажи, ведь так, а, Жожо? Так вот, ящеры — это крокодилы, понятно? А самолеты — это самолеты.
— Ничего не понимаю, — признался Жожо.
— Чего ты не понимаешь? — спросила Анна.
— Ничего.
— Да не кричи ты так громко, — вмешался Эпаминондас, — лучше объясни толком, что тебе непонятно.
— По правде говоря, я ровным счетом ничего не понял, — ответил красавчик Жожо.
— Нет, — заорал Анри, — у него там в голове не мозги, а какое-то кошачье варево!
— Сроду не видал ничего подобного, — проговорил Эпаминондас, — вот уж любознательность так любознательность.
— Андре, коньяку «Наполеон», самой лучшей выдержки, — с достоинством заказал Жожо.
— Вот уж что касается наилучших марок, — заметил Андре, — по этой части он и вправду большой дока.
— Так хорошо было, болтали себе спокойно о том о сем, — сокрушался Анри, — и вот является этот господин, и все только вокруг него и кружатся, из кожи вон лезут, чтобы объяснить ему все, чего он не понимает.
— Да, так оно и есть, — подтвердил я.
— Не сердись, — попытался Андре утешить Жожо. — Старайся во всем видеть хорошие стороны.
— А что если нам поменять лавочку? — доверительно предложил Легран Анне.
— А нам некуда спешить, — возразил Эпаминондас. — к тому же Жожо, он мне очень даже симпатичен.
— Да, это правда, мы никуда не спешим, — согласилась Анна.
— У нас впереди целая жизнь, — подтвердил я.
— I am ящер, — проговорил красавчик Жожо, — это что-то означает по-английски.
— Ой, не могу! — прыснул Эпаминондас. — I am very ящер!
— А вы откуда? — поинтересовался Легран.
— Из Котону, — умирая со смеху, ответила Анна.
— А вы? — обратился он ко мне.
— Из Котону, — тоже умирая со смеху, повторил я.
Легран сделал вид, будто ничего не понимает. Потом продолжил:
— Нет, все же забавная штука жизнь, интересно, почему это мы заговорили с вами именно о ящерах и всем этом чертовом борделе.
— Да, это уж точно, — согласился я, — и еще о ледниковом периоде.
— Ничего не понимаю, — опять повторил Жожо.
— Если разобраться, — заметил Андре, — то он не так уж и неправ. Я сам путаюсь во всех этих делах.
— Эти ящеры, — спросил Жожо, — они что, в Котону? При чем здесь Котону?
— При том, — ответил Легран, — надо знать, о чем говоришь, понятно?
— Вот именно, — подтвердил я.
— Но если это крокодилы, то при чем здесь все остальное? — не унимался Жожо.
— При том что при том! — заорал Анри. — Вот я, разве я задаю какие-нибудь вопросы? — Потом обернулся ко мне и чрезвычайно учтиво произнес: — И примите мои извинения, что я поначалу было засомневался в ваших словах.
— В чем это вы тогда засомневались? — тут же полюбопытствовал Жожо.
— В том, что этот господин говорил про ледниковый период, — раздраженно пояснил Легран. –
Поскольку я не знал, кто этот господин, я поначалу усомнился в его словах. А теперь, если ты хочешь узнать, чем занимается моя младшая сестренка…
— Я знаю, что говорю, — не унимался Жожо. — Вы знаете этого господина не больше, чем несколько минут назад, а мы так ничего и не выяснили насчет этих ящеров.
— Может, выкинем его отсюда, к чертовой бабушке? — заорал Анри.
— Ну уж нет, — живо возразил Эпаминондас, — только не это.
— Не кипятись, — попытался Легран успокоить Анри. — Вы совершенно правы, — обратился он к Жожо. — Никто так толком и не понял, что вы имеете в виду, но вы совершенно правы.
— Если я вам так осточертел, — огорчился Жожо, — надо было раньше сказать.
— Не заводись, — посоветовал Анри. — Повторите-ка, Андре. Все, что мы здесь говорили, — обернулся он к Жожо, — это для твоей же пользы, должен был бы сказать спасибо. Ты совершенно несносный тип, тебе надо измениться.
— Ой, нет, — воскликнула Анна, — ему совсем не надо меняться!
— Не родился еще тот человек, — с достоинством изрек Жожо, — который бы заставил меня измениться.
— Вот уж нашел чем гордиться, — фыркнул Анри.
— Итак, — проговорил Эпаминондас, — I am ящер, в некотором роде.
— Итак, — обратился Легран к Анне, — выходит, вы неровно дышите к этим ящерам, так, что ли?
— Не надо произносить этого слова, — попросил бармен, — меня уже от него тошнит.
— Как сказать, — проговорила Анна, — не ко всем.
— I am not very уверяще, — встрял Эпаминондас.
— А кто он такой, этот Жожо? — с милой улыбкой поинтересовалась Анна.
— Мой самый лучший клиент, — ответил Андре, — разве не так, а, Жожо? И богатый, как Крез, правда?
— Кафе, — проворчал Жожо, — они для всех. Захочу, останусь здесь до самой ночи.
— В таком случае, — заметил Легран, — здесь будет не слишком много народу.
— Почему? — возразила Анна. — Мы вовсе не спешим.
— Обожаю людей, которые являются, когда их никто не ждет, — заявил я.
— Не говори так быстро — I am not very понимаще.
— Если бы он ушел, — сказал Анри, — мы бы все здесь просто сдохли со скуки.
— Да нет, все проще простого, мы все равно не смогли бы его выдержать, — заметил Легран, — кончилось бы тем, что мы принялись бы бегать за ним, чтобы поймать и выкинуть отсюда. Странно, что он сам этого не понимает.
— Чего это я там не понимаю?
— Что между вами и нами, — пояснил я, — это на всю жизнь до гробовой доски.
— Издеваетесь, — проговорил красавчик Жожо, — а мне плевать, плевать я на это хотел и на этих ваших ящеров тоже.