Тем временем еретики построились на площади перед арсеналом, в пятидесяти шагах от ворот. Как и положено, первые солдаты в полном доспехе и солдаты со щитами, второй ряд алебарды, после пики, после арбалеты, а еще шесть человек с аркебузами вне строя, сержанты на флангах, один офицер в первом ряду, второй со знаменосцем и еще двумя солдатами сзади. И этот неплохо организованный отряд двинулся вперед.
– Хилли-Вилли, офицера в первом ряду видите? – крикнул Волков.
– Это тот, у которого перо на шлеме?
– Да, и лента красная на кирасе, вот его убейте, только наверняка бейте, когда приблизится, а сейчас спрячьтесь, чего стоите на виду, отойдите в темноту.
Волков еще надеялся, что еретики так и зайдут кучной баталией в арсенал под картечь, а вот что делать, если они рассыплются и ринутся внутрь без всякого строя?.. Останется только пробиваться к лазу. Но нет, они никогда не распустят строй. Уж больно хорошие солдаты.
Враги шли ровным рядом, малым приставным шагом, первый ряд плотно стоял, левое плечо вперед.
«На кой черт они взяли пики, неужели думают, что мы встретим их на улице? Нет, бросят пики в десяти шагах перед зданием», – невесело думал кавалер, глядя, как ровный строй приближается к воротам арсенала. Нужно было что-то делать.
– Пруфф, стреляйте, – не выдержал он, – они уже под кулевринами.
– Рано, – отвечал капитан из темноты, – пусть станут ближе. Чтобы крепче вдарило. Буду бить у ворот.
«Болван, – думал Волков, – что решат эти двадцать шагов?»
Еретики побросали пики, еще не дойдя до ворот тридцати шагов, поняли, что выходить к ним на улицу никто не будет. Остановились. Офицер, тот, что стоял в первом ряду, что-то коротко скомандовал. Два аркебузира пошли вперед. Шли не торопясь, пытались рассмотреть что-нибудь внутри арсенала, но освещался только порог и небольшое пространство за ним, все, что было дальше, скрывала темнота. Солдаты приближались медленно, подняв аркебузы и дымя фитилями, привязанными к правой руке. Они в любой момент готовы были стрелять. Не слышалось ни звука. Замерли и люди Волкова, и основной отряд солдат-еретиков. Два солдата подошли уже на десять шагов, но не шли в ворота, а крались по стенке, прятались за распахнутыми створками, пытаясь вглядеться в темноту. Еще немного, и они различили бы, что творится в арсенале. Дальше тянуть не было смысла, вот-вот один из аркебузиров, заглянув за угол, должен носом упереться в Ёгана и сержанта Карла. Волков крикнул:
– Арбалеты, кто их видит, кидайте болты!
Солдаты уже не могли ждать, все, у кого был арбалет и кто хоть немного видел врага, выстрелили. Один болт пролетел рядом с лицом кавалера, на расстоянии ладони, он даже услышал шипение его оперения. Почти никто не попал, только один снаряд впился в левый бок аркебузира, того, которого видел Волков. Болт пробил бригантину и на палец вошел в солдата.
Оба аркебузира кинулись от ворот прочь, один при этом орал:
– Задели меня, задели, дьяволы!
Тут же захлопали выстрелы, еретики стреляли в темноту арсенала, туда же летели и арбалетные болты. Когда начался бой, все волнение, вся тревога улетучились сразу, только если раньше Волков сам бы стрелял из арбалета или стоял в строю с алебардой, ожидая начала дела, то теперь он должен был руководить этой тяжелой работой:
– Арбалеты – бейте, цельтесь в морды! Аркебузы, сидите тихо, бить на пятнадцати шагах. Хилли-Вилли – только офицер, слышите, только офицер!
Арбалетчики, перезаряжая арбалеты, стали стрелять по строю еретиков, он был как на ладони. Но у врагов крепкие доспехи, да еще и щиты в первом ряду. Арбалеты были так себе, и наконечники у болтов не каленые, не те, что пробивают латы. В общем, первые выстрелы не нанесли еретикам никакого урона. Еретики тоже кидали болты в арсенал, но скорее для острастки, они никого не видели. Волков на всякий случай поднял щит к лицу, оставив самую малую щелку для глаз между щитом и шлемом. Он понимал, что враги так стоять не будут. Они пойдут. Как только офицер разберется в ситуации. Пока вражеский командующий не понимает, сколько у него врагов, он думает. Но решаться ему придется скоро, так как положение наступающих ухудшилось. Первый раненый покинул строй, когда болт пробил ему наплечник. И тут же звонко хлопнул выстрел мушкета. Хилли-Вилли не попали в офицера, стоявшего в первом ряду, а угодили в солдата, что стоял сразу за ним. Кавалер видел, как у того после выстрела улетел вверх шлем. Сам солдат оказался даже не ранен, но он был обескуражен и оглушен, сняв рукавицу, стоял, тер лицо, удивленно таращась в сторону арсенала.
– Дьявол! – выругался Волков. – Опять не попали! Цельтесь лучше, чертовы сопляки.
Тут еще один болт впился в ляжку аркебузира, стоявшего чуть левее строя.
– Вам лучше убраться, – тихо сказал кавалер, наблюдая за еретиками, – я бы на вашем месте нипочем бы сюда не полез.
Он уже собирался согласиться на ничью, уж больно опытен и организован был враг.
– Вы ж и понятия не имеете, сколько нас тут, – продолжал Волков воображаемый диалог с еретиками, – за пушки волнуетесь, так пушки я через дыру не уволоку. Вынесем все, что сможем, конечно, ну так у вас всего этого и без арсенала хватает. Убирайтесь, безбожники.
Еще один болт достиг цели, еще один солдат выбыл из строя.
– Ну, начинайте пятиться, – упрашивал еретиков Волков. – Уходите. А мы закроем ворота и тоже уйдем.
Снова бахнул выстрел мушкета, но солдат, стоявший рядом с красавцем-офицером, прикрывал его щитом, пуля, пробив тяжелый щит, только звякнула о кирасу. Офицер осмотрел вмятину и поднял руку вверх, зычно крикнув:
– Пошли, ребята, перережем этих папистских свиней, которые грабят наш арсенал! Вперед, вперед! Дружно, шагом! Соло скриптум[2]!
Еретики заревели и все разом шагнули вперед. Волков понял, что без кровавой каши сегодня не обойтись. Он злился на Хилли-Вилли, которые за два выстрела так и не смогли попасть в этого тупого офицера, ведущего своих безбожников под картечь. Да и черт бы с ними, все равно Бога не ведают, лишь бы все получилось, как он задумал.
– Арбалеты, аркебузы, готовиться. Ждите залпа кулеврин! – крикнул он. – Пруфф, у вас все готово?
– Все, – донеслось из темноты. – Я их жду.
– Хилли-Вилли, вы когда-нибудь попадете в этого расфуфыренного петуха?
– Извините, господин, – отвечал один из мальчишек.
– Попадем, господин, пусть только поближе подойдет, – пообещал второй.
Строй врага приблизился почти вплотную к воротам, восемь-десять шагов, и они полезут в арсенал. Волков не уходил из своего укрытия, хотя ему казалось, что некоторые из еретиков его уже видят. И тут краем глаза он заметил, как канонир стянул с кулеврин рогожу, и Пруфф был рядом с ним. И вот, когда уже наконечники алебард врага чуть не оказались в пространстве арсенала, Пруфф крикнул:
– Пали!
Канонир поднес запал к пороху. Волков прищурился, ожидая выстрела, громкого хлопка, но его не последовало. А вместо этого огонь яростно и с адским свистом полетел вверх, распространяя вокруг черный дым и озарив на пару мгновений арсенал. Вся сила пороха вылетела из пушки через запальное отверстие. Пруфф упал на землю и пополз в сторону, то же самое сделал и канонир, только пополз прочь от Пруффа.
– Господи, Пруфф, – тихо прошипел Волков, – что вы творите, дурак?
А Пруфф не слышал его, он кинулся в правый дальний угол, туда, где стояла одна из полукартаун, выхватил запал у другого канонира, сам решил стрелять.
По рядам еретиков, вначале обескураженных происходящим, пошел смех.
– Пошли, ребята, – заорал офицер, – паписты даже из пушек стрелять не умеют! Соло скриптум!
– Соло скриптум! – дружно ответили ему солдаты.
Они сделали один, только один шаг, как грянул гром. У кавалера заложило уши, даже подшлемник и шлем не помогли, и ничего, кроме нудного однотонного звона, он не слышал, настолько громок был выстрел большой пушки в здании. Все заволокло серым тяжелым дымом, и на Волкова из этого дыма летели мусор, пыль и большие щепки. Он открывал и закрывал рот, пытаясь восстановить слух, глядел, как рассеивается дым. И чем меньше становилось дыма, тем отчетливее он понимал, что ни одного еретика картечь не задела, они стояли на пороге в недоумении, выставив вперед алебарды. А вот верхняя часть правой створки ворот была разнесена в щепки и висела криво на одной петле.
Дурак Пруфф стрелял без предупреждения, картечь прошла совсем рядом с Волковым и еще ближе от сержанта Карла Вшивого и Ёгана, что стояли с другой стороны от входа. Напротив кавалера.
– Пруфф, я вас сам зарежу, если еретики вас не убьют, – пообещал Волков, не слыша самого себя и наливаясь злостью, а потом заорал: – Арбалеты, аркебузы – палите!
Он видел, как Пруфф несется в другой угол, а канонир, уползавший от огненного фонтана, вернулся и подносит огонь к запальному отверстию второй, не стрелявшей кулеврины, как Ёган и сержант Карл кинулись прочь от ворот. Как желтым светом полыхнул маленький цветок в темноте арсенала. И как в стройных рядах еретиков образовался коридор на том самом месте, где только что стоял их бравый офицер.
Волков решил уйти со своего места, и очень вовремя: только он отошел от ворот, как бахнула вторая полукартауна, и на этот раз Пруфф попал. Волков выстрела почти не слышал, но прекрасно видел, как разлетаются щепками косяк ворот и сами ворота, а вместе с ними разлетаются в мареве красных брызг люди, только что стоявшие в строю. Весь правый фланг еретиков повалился, даже те, кого картечь не задела, падали, будто их валило сильным ветром. Кавалер видел, как высоко подлетела рука в латной перчатке и упала среди двух убитых в страшно развороченных, залитых кровью доспехах. Видел, как ползет солдат с полуоторванной ногой, с которой непонятно как сорвало и наголенник, и сапог. И слух начал к нему возвращаться. Кавалер услышал стоны, и вопли, и проклятия тех, кто должен был умереть сейчас, и тех, кто умрет позже. Противник находился в смятении. Но враги еще значительно превосходили численностью. Их офицеры и сержанты медлили, не зная, что делать, а Волков уже знал, что делать ему. Он заорал что было сил: