– И что, вы жалеете, что не ушли?
– Нет, не жалею, – выдавил Пруфф, – но люди мои на грани бунта.
– Значит, люди ваши неблагодарные свиньи, и если они хотят уйти, пусть проваливают, я заплачу им все, что положено по контракту, а трофеи продам и найму других.
Пруфф стоял пунцовый, едва не взрывался от злости, а тем временем Ёган стал ставить пред кавалером тарелки с едой.
– Вы нас опять хотите обмануть, – наконец прошипел капитан. – Так честные люди себя не ведут.
– Как?! – заорал кавалер. – Как я вас обманул? Мы должны были забрать мощи и привезти их в Вильбург, к тамошнему попу. Где мощи, капитан? Что я повезу к попу? Рассказы про то, что мы не смогли взять цитадель?
– Мы не должны были брать цитадель, вы наняли нас сопроводить вас из одного города в другой.
Волков вскочил:
– Только сопроводить?
– Только сопроводить! – заорал в ответ капитан.
– Только сопроводить, и все?
– Только сопроводить, и все!
Кавалер вдруг успокоился, сел на мешки и произнес:
– Либо завтра на рассвете мы выкатим пушки на мост, выбьем ворота и возьмем раку с мощами, либо вы уходите без трофеев и считайте, что вы меня сопроводили, контракт я оплачу.
– Вы играете с огнем! – прошипел капитан Пруфф.
– Угрожаете мне? – поинтересовался кавалер холодно.
– Нет, – нехотя отвечал капитан, – но за своих людей я больше не ручаюсь.
– Убирайтесь, Пруфф, – сквозь зубы прошипел Волков.
Есть ему больше не хотелось, его едва не трясло. Он огляделся по сторонам и понял, что все, все, кто был на винном дворе, стали свидетелями их разговора. И люди Пруффа сбились в кучу, разговаривали и косились на него. А он отпивал вино, глоток за глотком, и едва мог себя успокоить. Не успокаивало его вино.
Подошел Роха, склонился и заговорил, дыша чесноком:
– Они не шутят, брат-солдат. Двое за складом арбалеты взяли.
Волков и сам видел, как один из солдат поднял алебарду, зло глянул в сторону кавалера и пошел к остальным, тем, что переговаривались.
– Ты слышал, о чем я с Пруффом говорил? – спросил кавалер.
– Весь двор слыхал, как вы орали.
– Пусть Хилли-Вилли зарядят мушкет.
– Значит, не отступим?
– Нет, – сухо сказал Волков и заорал: – Ёган!
– Перебьют нас, у них арбалетов и аркебуз хватает.
– Не перебьют, если дойдем до края, я отступлю, а выйдем из города, так я их обвиню в бунте; ротмистр, что на воротах стоит, возьмет их под стражу, уж я его уговорю. Лучше с ним поделюсь, чем с этими псами.
– Мудро, а если они сдадутся, на цитадель пойдем?
– Да. Ворота, канонир сказал, выбьет десятью ядрами.
– А если там людей больше, чем нас?
– Отступим, выйдем из города, еще людей наймем и вернемся.
– Значит, не отступим, – констатировал Роха. И ушел готовиться.
– Мне нужны эти мощи, – как заклинание, говорил кавалер себе. – Мне нужны эти мощи.
– Господин, звали? – прибежал Ёган.
– Арбалет принеси, и наденьте с Сычом кирасы, шлемы, оружие возьмите.
Ёган застыл, стоял, смотрел в сторону людей Пруффа, пока те что-то обсуждали.
– Ну? Чего стоишь-то? Испугался, что ли? – окликнул его господин.
– Да не… Я уже с вами пугаться разучусь скоро, вспоминаю, в какую телегу арбалет положил, – беззаботно отвечал слуга.
– Вот если потеряешь мой арбалет, то тебе лучше испугаться, – сказал Волков.
– Да не бойтесь, господин, найду я его, куда ему деться.
Вскоре переговоры солдат и Пруффа завершились. Кавалер видел, как солдаты стали брать оружие и заряжать прямо у него на глазах. С вызовом поглядывали на него.
– Не осмелитесь, псы, – говорил Волков негромко.
Он их не боялся, может, и зря, но нисколько не боялся.
Волков встал, и за его спиной стали собираться его люди. Роха рядом. Хилли-Вилли запалили фитиль, Ёган и Сыч надели броню, оба монаха были безоружны, но оба были на его стороне. И тогда кавалер крикнул, обращаясь к людям капитана Пруффа:
– Эй, вы, мерзавцы, трусливые бабы и подонки, какого черта вы заряжаете аркебузы, с кем вы собрались воевать?
– Фолькоф, ты бы не злил их, – зашептал Скарафаджо.
Но кавалер его не слушал.
– Я спросил, с кем вы собрались воевать?
Солдаты молчали. Глядели с ненавистью. Продолжали готовиться.
– Капитан Пруфф, подойдите сюда немедленно! – крикнул Волков.
– Я не подойду к вам, кавалер Фолькоф! – в ответ прокричал Пруфф. – Вы бесчестный человек, я буду со своими людьми!
Наконец аркебузы оказались заряжены, арбалеты натянуты, Пруфф и его люди пошли к Волкову и встали в пяти шагах, готовые драться.
– Ну, – спросил кавалер, – что вам нужно?
– Нам нужны наши трофеи, мы не пойдем на цитадель, мы хотим забрать все, что нам причитается, и уйти, – ответил капитан.
– Вам придется меня убить, – посмотрел ему в глаза Волков, – это не ваши трофеи.
Солдаты негодующе загудели, а сержант Карл крикнул:
– Убьем, раз придется! Это наши трофеи, и мы их вам не отдадим, ваша здесь только четвертая часть.
– А людей моих тоже убьете? – с вызовом спросил кавалер.
– Коли встанут на пути, убьем, – продолжал сержант.
– А куда потом пойдете, а, болваны? В Ланн? Или к еретикам подадитесь? Или в Вильбург? Вы ведь собираетесь убить Божьего рыцаря, который пришел сюда по велению епископа Вильбурга и с благословения архиепископа Ланна. Вам придется нас всех убивать, и монахов обоих тоже. Иначе они выдадут вас. И вас, – он указал на капитана, – вас, Пруфф, спросят, обязательно спросят: а где люди, что были с вами в городе? Что вы скажете? Что померли от язвы или еретики всех порезали? А потом спросят сержанта вашего вшивого, а потом еще одного из вас, и кто-нибудь да проговорится. Нет, в Ланн вам нельзя, и в Вильбург вам не следует идти. Куда пойдете, а? Да вас уже ротмистр на выходе из города спросит, куда я делся? Что вы ему скажете, или его вы тоже собираетесь убить? Или вы думаете, что проскочите мимо него с подводами, груженными железом и пушками, и с лошадьми? Нет, вам только на тот берег уходить, на север, к еретикам. Но прежде, – он забрал арбалет у Ёгана, – вам нужно убить меня. А я не буду стоять сложа руки, когда меня убивают, и клянусь Господом, что убью стольких из вас, сколько только смогу.
Он глядел на солдат, держа арбалет, они глядели на него, не выпуская взведенные арбалеты, на правых руках аркебузиров дымились фитили, алебардщики готовы были начать работать своим страшным оружием, но былой решимости у них уже не чувствовалось. Они все ненавидели Волкова, и не мудрено, он стоял между ними и их трофеями. Он собирался кинуть их в кровавую кашу, вместо того чтобы пойти домой, поделить эти огромные богатства и валяться на лавке с женой и детишками или под лавкой в трактире с пьяными девками. Им хватило бы денег на год, два или даже три года безбедной жизни с жареной свининой, пивом и медом к завтраку. Но между свининой с пивом и ими стоял этот непреклонный человек, поганый церковный рыцаришка, бывший солдафон, как и они, шваль безродная, которую нужно прикончить прямо здесь и сейчас.
Но вся беда была в том, что он оказался прав, убивать его нельзя, и они это понимали. Тем не менее они ненавидели его так, что нашпиговали бы болтами и пулями прямо сейчас, плевать им было на благословение архиепископа, но чтобы начать, им требовался приказ человека, который взял бы на себя ответственность, а приказа не было. Пруфф стоял, только усами шевелил да пыхтел, потому что понимал лучше, чем его солдаты, что за мятеж и убийство Божьего рыцаря в Ланне могут спросить, и еще как!
Так и стояли все, солдаты ждали приказа, Пруфф закипал от бессильной злости, а Волков думал, выдержит ли его кираса выстрел из аркебузы с пяти шагов. Но потом он решил, что из аркебуз ему будут стрелять в ноги и бедра, где железо тоньше, чем на кирасе, или в лицо, где железа нет вовсе, и продолжил:
– Завтра на заре мы выкатим пушки к мосту, вынесем ворота и поглядим, что за ними, если там «коридор» – мы отступим, я не поведу вас под пули и арбалеты. Если их больше, чем нас, мы отступим. Если у них есть хоть одна пушка, мы отступим. Если нам удастся дойти до церкви и забрать мощи – я отдам вам свою долю, – он замолчал, оглядывая их еще раз. – А если нет, я заберу половину трофеев и пушки, продам их и вернусь сюда с другими людьми, а вы пойдете домой с половиной всего, что тут есть, но мы будем считать, что вы выполнили контракт. Будем считать, что вы честные люди.
– Мы-то и так честные люди, зато вы бесчестный человек! – крикнул один из солдат все еще раздраженно.
– Да как вы не поймете, мы пришли сюда за мощами, а не за трофеями! Я не могу уйти отсюда без мощей! – что было сил заорал кавалер. – Я не уйду отсюда без мощей, слышите!
– Да будь они прокляты, ваши мощи, вместе с вашими попами! – крикнул другой солдат.
– А еще ваш поп наше золото забрал! – злобно добавил сержант Карл.
Волков глянул на отца Семиона, что стоял слева от него, и вдруг ухмыльнулся:
– Да убейте его, а золото себе верните, я вам за это и слова не скажу. Но мощи мы должны взять.
Снова повисла гробовая тишина. Кавалер кожей чувствовал удивленный взгляд монаха, но продолжал улыбаться. А солдаты смотрели с недоверием, ища в его словах подвох, и Волков добавил:
– Только когда вернетесь в Ланн, придумайте, что скажете в трибунале инквизиции, когда вас спросят об этом попе и этом золоте.
Солдаты поняли, что он над ними издевается, но пыл стал проходить, Пруфф так и не отважился скомандовать атаку, хоть Роха и считал его дураком, круглым дураком капитан все-таки не был.
– Расходитесь, – сказал кавалер, понимая, что выиграл, – а вы, Пруфф, подготовьте место, отец Семион собирает трибунал для расследования действий вон того колдуна.
– Вы прямо сейчас собираетесь начать инквизицию? – недовольно спросил Пруфф.
– А чего тянуть? Ротмистр герцога на заставе не выпустит его из города, оставить его мы не можем, а вы с вашими людьми хотите побыстрее начать вывозить трофеи из города. Так что начнем расследование сегодня, завтра у нас будет много дел.