Мошка в зенице Господней. Хватательная рука — страница 9 из 18

Решение Безумного Эдди(Пер. с англ. О. Колесникова)

39. Отступление

— Адмирал, со шлюпок докладывают, что никаких следов гардемаринов не обнаружено. — В голосе капитана Михайлова звучали нотки извинения: несколько офицеров хотели доложить Кутузову о неудаче. Сам адмирал бесстрастно сидел в своем командном кресле на мостике «Ленина». Подняв стакан с чаем, он сделал небольшой глоток и что-то проворчал, давая понять, что принял сообщение.

Затем Кутузов повернулся к остальным, располагавшимся вокруг него на своих местах. Род Блейн по-прежнему занимал кресло флаг-лейтенанта: он был старше по званию командора Бормана, а Кутузов был щепетилен в таких вопросах.

— Восемь ученых, — сказал Кутузов. — Восемь ученых, пятеро офицеров, четырнадцать членов экипажа и космодесантников. Все убиты мошкитами.

— Мошкиты! — Доктор Хорват повернул свое кресло к Кутузову. — Адмирал, почти все эти люди были на борту «Макартура», Когда вы уничтожили его. Некоторые могли быть еще живы. Что же касается этих гардемаринов, которые были достаточно глупы, чтобы войти в атмосферу на спасательных шлюпках… — Его голос прервался, когда Род устремил на него взгляд своих мертвых глаз. — Простите, капитан. Я не хотел говорить так. Мне очень жаль, что так вышло. Мне тоже нравились эти ребята, но нельзя же обвинять мошкитов во всем, что случилось! Мошкиты пытались помочь нам и могли многое сделать для нас… Адмирал, когда мы сможем вернуться на посольский корабль?

Взрывной звук, изданный Кутузовым, должен был обозначать смех.

— Ха! Доктор, как только все шлюпки соберутся, мы отправляемся домой. Я полагал, что выразился достаточно ясно.

Министр по науке поджал губы.

— Я надеялся, что к вам вернется ваш здравый смысл. — Голос его был холоден и скорее походил на рычание. — Адмирал, вы разрушаете лучшие надежды, когда-либо имевшиеся у человечества. Технология, которую мы могли бы купить — которую они отдали бы нам! — на порядки превосходит все, чего мы могли бы достигнуть за века. Мошкиты понесли огромные расходы, принимая нас. Если бы вы не запретили нам рассказывать им о сбежавших малышах, я уверен, они помогли бы нам. Но вы хранили свои чертовы секреты, и из-за вашей глупой ксенофобии мы потеряли наблюдательный корабль и большинство своих приборов. Вы поступаете по отношению к ним враждебно, отправляясь домой, когда они планируют новые встречи… Мой Бог, да будь они воинственными, ничто не могло спровоцировать их больше, чем то, что мы делаем!

— Вы кончили? — презрительно спросил Кутузов.

— Пока кончил. Но мне будет что сказать, когда мы вернемся!

Кутузов коснулся кнопки на подлокотнике своего кресла.

— Капитан Михайлов, пожалуйста, подготовьте возвращение к входной точке Олдерсона. Ускорение полтора g, капитан.

— Слушаюсь, сэр.

— Все-таки вы решили совершить эту глупость, — сказал Хорват. — Блейн, не могли бы вы воздействовать на него?

— Я решил выполнить полученный приказ, доктор, — тяжело сказал Кутузов. Если угроза Хорвата и произвела на него впечатление, он не показал этого. Адмирал повернулся к Роду. — Капитан, я с радостью приму ваш совет, но не сделаю ничего, идущего вразрез с безопасностью этого корабля, и не позволю персоналу продолжать контакты с мошкитами. У вас есть какие-то предложения, капитан Блейн?

Род слушал разговор без особого интереса, его мысли путались. «Что я могу сделать?» — без конца спрашивал он себя. Больше его ничто не интересовало. Адмирал мог спрашивать его совета, но это была простая вежливость. Род больше не был командиром и не имел никаких обязанностей. Его корабль погиб, карьера была окончена… Впрочем, не следовало позволить жалости к самому себе овладеть им.

— Я думаю, сэр, что мы должны постараться сохранить дружбу мошкитов. Мы не можем принимать решения за правительство…

— Вы полагаете, я делаю это? — спросил Кутузов.

— Нет, сэр. Однако вполне вероятно, что Империя захочет торговать с Мошкой. Как сказал доктор Хорват, они не сделали ничего враждебного.

— А как же ваши гардемарины?

Род с трудом глотнул.

— Я не знаю, сэр. Возможно, Поттер или Уитбрид не справились с управлением своих шлюпок, а Стейли попытался спасти их. Это на него похоже…

Кутузов нахмурился.

— Три спасательные шлюпки, капитан. Все три входят в атмосферу, и все три сгорают. — Он взглянул на экраны вокруг себя. Шлюпки затаскивали лебедками на ангарную палубу «Ленина», где космодесантники продували их ядовитым газом. Ни один чужак не должен был проникнуть на его флагманский корабль! — О чем бы вы хотели поговорить с мошкитами, доктор?

— Я не скажу им того, что хотел бы сказать, адмирал, — резко ответил Хорват. — Я расскажу им вашу историю о чуме. Ведь это почти правда, не так ли? Чума малышей. Но, адмирал, мы должны оставить возможность возвращения экспедиции.

— Они поймут, что вы лжете им, — жестко заметил Кутузов. — Блейн, как по-вашему? Лучше ли, чтобы мошкиты услышали объяснения, которым не поверят?

«Черт побери, неужели он не понимает, что я не хочу думать о мошкитах?! Или о чем-либо еще? Что хорошего может быть в моем совете — совете человека, потерявшего свой корабль…»

— Адмирал, я не вижу, чем нам может повредить разрешение министру Хорвату поговорить с мошкитами. — Род подчеркнул слово «министр», поскольку Хорват был не только членом Совета, но и имел прочные связи с Лигой Человечества и влияние в Имперской Торговой Ассоциации. Этот союз был почти так же могуч, как Военный Космический Флот. — Кто-то должен поговорить с ними, и не имеет особого значения, кто это будет. На борту нет человека, который мог бы солгать своей финч'клик'.

— Очень хорошо. Капитан Михайлов, пожалуйста, вызовите посольский корабль Мошки. Доктор Хорват будет говорить с ними.

Экраны засветились, показав коричнево-белое улыбающееся лицо. Род скорчил гримасу, затем быстро перевел взгляд вверх и констатировал, что перед ним микрофона нет.

Мошкита посмотрела на Хорвата.

— Финч’клик’.

— О… Я надеялся поговорить с вами. Мы должны покинуть вас. Немедленно.

Выражение лица мошкиты не изменилось.

— Это очевидно, Энтони, но все равно мы очень огорчены. Нам нужно было так много обсудить: торговые соглашения, аренда баз в вашей Империи…

— Да, да, однако у нас нет полномочий подписывать договоры или торговые соглашения, — запротестовал Хорват. — Мы многое успели сделать, но теперь должны уйти. На «Макартуре» была обнаружена чума, что-то новое для наших докторов, и мы не знаем — уничтожен ли центр инфекции, или она распространяется. Поскольку этот корабль — наша единственная возможность вернуться домой, адми… наш Принимающий решения считает, что лучше уйти, пока весь экипаж на ногах. Но мы вернемся!

— Лично вы тоже придете? — спросила мошкита.

— Если это будет возможно. Мне бы хотелось этого. — Для него не составило труда произнести это вполне искренне.

— Мы с радостью примем вас. Примем всех людей. У нас большие надежды на торговлю между нашими расами, Энтони. Есть многое, чему мы можем научиться друг от друга. Кстати, о наших подарках, — может, вам не забирать их на свой корабль?

— Почему… спасибо… я… — Хорват посмотрел на Кутузова. Адмирал был близок к взрыву. Он внушительно покачал головой.

— Это было бы разумно, — печально сказал Хорват. — Пока мы не выяснили, что вызывает чуму, лучше не добавлять ничего к тому, что уже подвергалось опасности. Мне очень жаль.

— Мне тоже, Энтони. Но мы заметили, что ваши инженеры — как бы это выразиться поделикатнее? — во многих областях продвинулись не так далеко, как наши. Возможно, из-за недоспециализации. Мы думали частично восполнить этот недостаток своими подарками.

— Я… подождите минутку, — сказал Хорват. Отодвинув микрофон в сторону, он повернулся к Кутузову. — Адмирал, вы не должны упускать такую возможность! Это может быть самым значительным событием в истории Империи!

Адмирал медленно кивнул. Его темные глаза сузились.

— Это так же верно, как то, что мошкиты, обладающие Полем Лэнгстона и Движителем Олдерсона, могут быть самой опасной угрозой человеческой расе, министр Хорват.

— Я понимаю это, — фыркнул Хорват и вновь повернул к себе микрофон. — Боюсь, что…

Мошкита прервала его.

— Энтони, вы можете не проверять наши подарки. Вы можете сделать с них снимки и изучить их для того, чтобы позднее сделать дубликаты. Надеюсь, что нет никакой опасности для людей, побывавших на нашей планете?

Хорват напряженно думал. Он должен получить их! Микрофон вновь пошел в сторону, и Хорват улыбнулся адмиралу.

— А вы знаете, она права. Нельзя ли нам впихнуть их в катер?

Кутузов скривился, как будто попробовал кислого молока, затем кивнул. Хорват облегченно повернулся к мошките.

— Спасибо. Если вы разместите подарки в катере, мы изучим их по дороге, а через две с половиной недели в точке Безумного Эдди вы сможете забрать обратно и подарки, и катер — наш подарок вам.

— Отлично, — тепло сказала мошкита. — Но вам не требуется катер. Один из наших подарков — это космический корабль с управлением, приспособленным для человеческих рук и разума. Все остальное будет на его борту.

Удивленный Кутузов быстро кивнул. Хорват отметил это и мысленно улыбнулся.

— Чудесно. Мы привезем вам подарки, когда вернемся. Нам очень хочется отплатить вам за гостеприимство…

Адмирал Кутузов что-то сказал, и Хорват наклонился в сторону от экрана, чтобы послушать.

— Спросите о гардемаринах, — приказал адмирал.

Хорват глотнул и сказал:

— Есть какие-нибудь новости о наших гардемаринах?

В голосе мошкиты прозвучала болезненная нотка:

— Откуда им быть, Энтони? Они погибли, пытаясь войти в атмосферу, а их корабли полностью сгорели. Мы отправляли вам снимки — разве вы не получили их?

— Э… я их не видел, — ответил Хорват, и это было правдой. Проклятый адмирал не верил ничему! Неужели он думает, что парней захватили в плен и теперь пытают, чтобы получить информацию? — Простите, но мне приказали спросить.

— Мы понимаем. Люди очень заботятся о своих молодых Принимающих решения. Впрочем, как и мошкиты. У наших рас очень много общих черт. Приятно было снова поговорить с вами, Энтони. Мы надеемся, что вы скоро вернетесь.

Внезапно прозвучал тревожный сигнал. Адмирал Кутузов нахмурился и стал внимательно слушать что-то, чего Хорват слышать не мог. Одновременно с этим диктор объявил о докладе квартирмейстера.

— Корабельные шлюпки закреплены, сэр. Мы готовы к отправлению.

Мошкита явно услышала это и сказала:

— Подаренный корабль вполне сможет догнать вас, если ваше ускорение не превысит… — последовала пауза, за время которой мошкита к чему-то прислушивалась, — …три ваших g.

Хорват вопросительно взглянул на адмирала, который напряженно думал о чем-то. Потом он кивнул Хорвату.

— Наше ускорение в этом полете составит полтора g, — сказал Хорват.

— Тогда наши подарки будут у вас через пять часов, — ответила мошкита.

Экраны вспыхнули, и микрофон Хорвата отключился. Голос адмирала Кутузова проскрипел:

— Мне сообщили, что какой-то корабль покинул Мошку-1 и направился к точке Олдерсона с ускорением 1,74 наших g. Это два g Мошки. Будьте любезны, попросите у них объяснений. — Голос звучал достаточно спокойно, но интонация была повелительной.

Хорват повернулся к мошките, и его экран снова ожил. Старательно подбирая слова, чтобы случайно не обидеть собеседника, он выполнил приказ и закончил вопросом:

— Вам об этом известно?

— Конечно, — ответила мошкита. — Мастера отправили наших послов в Империю для встречи с вами. Их всего трое, и мы просим, чтобы вы доставили их в столицу Империи, где они будут представлять нашу расу. У них есть все полномочия вести переговоры за нас.

Кутузов глубоко вздохнул. Лицо его было багровым от усилий держать себя в руках, и казалось, что сейчас он закричит, но он только сказал так тихо, что мошкита не могла его слышать:

— Скажите им, что мы должны обсудить это. Капитан Михайлов, ускорение по готовности.

— Слушаюсь, сэр.

— Мы должны уже уходить, — сказал Хорват мошките. — Я… мы… должны обсудить вопрос о послах. Это для нас неожиданность… Я надеялся, что вы пойдете сами. И вообще, послана ли в качестве посла хоть одна из наших финч'клик'?

— Времени хватит для любых необходимых обсуждений, — заверила его мошкита. — Что касается вашего вопроса, то ни один посол мошкитов не отождествляется с каким-либо определенным человеком, ведь они должны представлять нашу расу. Надеюсь, вы понимаете это? Эти трое были выбраны, чтобы представлять все взгляды, и им единогласно дано право заключать для мошкитов любые соглашения. Что касается угрозы чумы, то они подождут, пока вы убедитесь, что они не представляют опасности для вашего здоровья… — По «Ленину» разнесся громкий звук сирены. — Прощайте, Энтони. Передайте это всем. И возвращайтесь скорее.

Прозвучал сигнал последнего предупреждения, и «Ленин» двинулся вперед. Еще какое-то время Хорват смотрел на пустой экран, а за его спиной остальные удивленно перешептывались.

40. Прощание

Линкор его императорского величества «Ленин» был загружен под завязку и забит командой «Макартура» и учеными, которые все оказались теперь на его борту. Члены его команды довольствовались одним гамаком на двух-трех человек, десантники спали в коридорах, а офицеры набивались по трое в каюты, предназначенные для одного. Кроме того, на ангарной палубе находились артефакты мошкитов, спасенные с «Макартура», которые Кутузов требовал держать в вакууме, под постоянной охраной и с периодическими осмотрами. На борту корабля совершенно не было места, где могла бы собраться вся его команда.

Корабль должен был оставаться в боевой готовности до тех пор, пока не покинет систему Мошки, даже во время похоронной службы, проведенной Дэвидом Харди и священником «Ленина» Джорджем Алексисом. Для каждого это была довольно необычная ситуация, хотя для экипажа корабля стало традиционным собираться, когда это возможно, а похоронные службы часто проводились на кораблях в состоянии боевой готовности. Надев черную епитрахиль и повернувшись к требнику, который один из рядовых держал открытым перед ним, Дэвид Харди думал, что, вероятно, проводил больше реквиемов, чем обычных собраний.

По кораблю пронесся трубный звук.

— Экипаж, вольно! — негромко скомандовал главный боцман.

— Дай им вечный покой, о Господи! — пропел Харди.

— И пусть свет вечно светит над ними, — отозвался Алексис. Все стихи и ответы на них были знакомы каждому, кто достаточно долго пробыл в Военном Космическом Флоте.

— Я — Воскресение и Жизнь, сказал Господь. Кто бы ни поверил в меня, даже если умрет, будет жить; кто бы ни жил, веря в меня, никогда не умрет.

Служба продолжалась. Члены команды отвечали со своих боевых постов, и по всему кораблю разносилось негромкое бормотание.

— И услышал я голос с Небес, сказавший мне: — Отныне благословляю мертвых, которые умерли во имя Господа. Пусть отдохнут они от трудов своих.

«Отдохнут, — подумал Род и содрогнулся. — Я видел множество погибших кораблей, и множество людей под моим командованием забиралось на сотни парсеков от дома. Почему же я думаю именно об этом?» Он глубоко вздохнул, но стеснение в груди не прошло.

Огни по всему кораблю потускнели, и записанные голоса хора Имперского военного оркестра запели гимн, к которому присоединились и члены экипажа. «Грядет день гнева и гибели, когда смешаются слова Дэвида и Сивиллы, а небеса и миры под ними обратятся в прах…»

«Сивилла? — подумал Род. — О Боже, что за древность?» Гимн продолжался и продолжался, закончившись гимном мужских голосов.

«Верю ли я в это? — задумался Род. — Харди верит, об этом ясно говорит его лицо. И Келли, готовый выбросить своих друзей через торпедный аппарат наружу, тоже верит. Почему я не могу верить, как они? Но я же верю, не так ли? Я всегда верил, что у этой Вселенной должна быть какая-то цель? Вот, например, Бери. Это даже не его религия, но все равно служба захватила его. Интересно, о чем он сейчас думает?»

Гораций Бери внимательно смотрел на торпедный аппарат. Четыре тела и голова! Голова десантника, которую Домовые использовали для своего троянского коня. Бери видел это только один раз, пробираясь через пространство в облаке тумана, битого стекла и дрыгающихся и умирающих Домовых. Он помнил квадратные челюсти, широкие вялые рты, блестящие мертвые глаза. Да будет милостив к ним Аллах, и пусть легионы Его опустятся на Мошку…

«Салли воспринимает это лучше, чем я, — подумал Род, — а она штатский человек. Мы оба любили этих парней… Почему меня не беспокоит судьба остальных? Пятеро космодесантников погибли, выводя с „Макартура“ гражданских. Все было бы не так плохо, если бы гардемарины погибли в бою. Я был готов к потерям, когда послал катер со спасательным отрядом. Я не был уверен, что парни вообще смогут покинуть „Макартур“. Но они сделали это и были уже в безопасности!»

— О Боже всемогущий, прими души наших ушедших братьев, а мы доверим их тела глубинам космоса, не сомневаясь в их воскрешении и вечной жизни у нашего Господа Иисуса Христа…

Келли нажал на ключ, и последовало мягкое ху-уш-ш, потом еще и еще — всего пять раз. Из двадцати семи погибших и пропавших без вести удалось найти только четыре тела и одну голову.

— Экипаж, внимание! Пли!

— Огонь!

«Интересно, как воспримут это мошкиты?» — подумал Род. Три бортовых залпа, направленных в никуда… за исключением третьего, испарившего тела, выброшенные секунду назад. На этом настоял адмирал, и никто не стал с ним спорить.

Трубные звуки замерли вдали, когда трубачи «Ленина» и «Макартура» закончили свой дуэт. На мгновение корабль замер.

— Экипаж, разойдись!

Офицеры молча выходили из торпедного отсека. Огни в коридорах вновь ярко вспыхнули, и люди заторопились обратно на свои места по боевому распорядку или к переполненным местам отдыха. «Продолжается обычная жизнь Космофлота, — подумал Род. — Похоронная служба — это тоже часть „Книги“. Там есть правила для всего: рождения на борту корабля, регистрации брака, похорон — с телами или без, а также и для капитана, потерявшего свой корабль. „Книга“ требует для него военного трибунала».

— Род, подождите минутку, пожалуйста.

Он остановился на зов Салли. Они стояли в коридоре, а остальные офицеры и члены команды огибали их с двух сторон. Род хотел присоединиться к ним, вернуться к уединению своей каюты, где никто не спросит у него, что произошло на борту «Макартура». И все-таки это была Салли, и какая-то его часть хотела поговорить с ней или хотя бы подойти к ней…

— Род, доктор Хорват сказал, что мошкиты отправили послов нам навстречу в точку Безумного Эдди, но адмирал Кутузов не позволяет им подниматься на борт! Это правда?

«Проклятие!» — подумал он. Мошкиты, снова мошкиты…

— Да, это правда. — И он повернулся, чтобы уйти.

— Род, подождите! Нужно же что-то делать! Род, куда вы идете? — Она смотрела ему вслед, пока он быстро уходил прочь. «Что же мне теперь делать?» — терзала ее мысль.

Дверь каюты Блейна была закрыта, но индикатор показывал, что она не заблокирована. Кевин Реннер заколебался, затем постучал. Никакого ответа. Он подождал и постучал снова.

— Войдите.

Реннер открыл дверь. Было довольно странно входить прямо в каюту Блейна: никакого часового на посту, никакой таинственной атмосферы, которая окружает капитана.

— Капитан, вы не против, если я присоединюсь к вам?

— Нет. Я могу чем-то помочь вам? — Блейна явно не интересовал этот вопрос. Он не смотрел на Реннера, и Кевин задумался, что произошло бы, отнесись он к этому вежливому предложению серьезно. Например, он мог бы попросить выпить…

Впрочем, нет. Сейчас не время воздействовать на капитана — пока не время. Реннер сел и огляделся по сторонам.

Каюта Блейна была большой. На корабле только четверо мужчин и одна женщина имели каюты в полном своем распоряжении, и Блейн не использовал преимуществ драгоценного пространства. Похоже было, что он часами сидит в своем кресле — вероятно, с тех самых пор, как кончилась похоронная служба, — не меняя позы. Он позаимствовал у капитана Михайлова один из его мундиров, который явно ему не подходил.

Они сидели молча, и Блейн вглядывался в некое внутреннее пространство-время, недоступное его посетителю.

— Я перечитал работу Бакмана, — наугад сказал Реннер. Ему нужно было как-то начать разговор, а это, вероятно, не было связано с мошкитами.

— Да? Ну и как? — вежливо спросил Блейн.

— По-моему, чересчур. Он говорит, что может доказать, будто в Угольном Мешке формируется протозвезда. Через тысячи лет она будет светить своим светом. Правда, он не может доказать этого мне, потому что я не знаю математики.

— Угу.

— Как поживаете? — Реннер вовсе не выказывал желания уходить. — Наслаждаетесь освобождением от обязанностей?

Блейн наконец поднял голову.

— Кевин, почему эти парни попытались войти в атмосферу?

— О зубы Господа, капитан, это явная глупость. Они не могли сделать ничего подобного. — «А он, похоже, крепче, чем я думал».

— Тогда расскажите мне, что случилось.

Реннер удивленно уставился на него, но Блейн явно ждал рассказа.

— Капитан, корабль заполонили Домовые… Они были всюду, куда ни глянь, и наверняка проникли в хранилище спасательных шлюпок задолго до этих событий. Скажите, сэр, как бы вы переделали спасательные шлюпки, будь вы сами мошкитами?

— Великолепно! — Блейн даже улыбнулся. — Даже мертвый человек не мог бы отказаться от такой правильной линии.

— Вы меня изумляете, — улыбнулся Реннер, потом посерьезнел. — Однако я имел в виду, что они переделывают их для каждого удобного случая. В глубоком космосе шлюпка должна затормозиться и вызвать помощь. Возле газового гиганта — остаться на орбите. И все это автоматически, потому что пассажиры могут быть ранены или без сознания. А возле обитаемого мира шлюпка должна приземлиться.

— Что? — Блейн нахмурился. В его глазах появилась искра жизни. Реннер затаил дыхание.

— Все правильно, Реннер, но тогда что сработало плохо? Если Домовые переделали шлюпки, они переделали их хорошо. Кроме того, они же управляемые и не должны были входить в атмосферу.

Реннер пожал плечами.

— Можете вы с первого взгляда понять пульт управления мошкитов? Я не могу и не сомневаюсь, что парни тоже не сумели. Однако Домовые тоже рассчитывали на них. Капитан, может быть, шлюпки были не закончены или получили повреждения в ходе сражения?

— Может быть…

— Могло произойти множество вещей. Может быть, они были рассчитаны на Домовых, и, чтобы поместиться в них, парням пришлось вырвать оттуда дюжину пятнадцатисантиметровых сидений или что-то еще. У них было слишком мало времени с этими торпедами, которые должны были взорваться через три минуты.

— Эти проклятые торпеды! Наверняка корпуса были полны Домовых и крыс. Если бы туда кто-нибудь заглянул…

Реннер кивнул.

— Но кто мог знать, что нужно заглянуть?

— Я.

— Почему? — серьезно спросил Реннер. — Шкипер, там…

— Я не шкипер.

Ага! — подумал Реннер.

— Да, сэр. Во всем Флоте не нашлось бы человека, который догадался бы это сделать. Ни одного. Я тоже не подумал об этом. Даже Царя удовлетворила ваша процедура обеззараживания, разве нет? Да и не только его. Так зачем же теперь винить себя в ошибке, которую сделали все?

Блейн взглянул на Реннера и удивился. Лицо навигатора было красным. Почему это он так возбужден?

— Есть и другое дело, — сказал Род. — Допустим, спасательные шлюпки были переделаны, как надо. Допустим, что парни благополучно приземлились, и мошкиты лгут.

— Я думал об этом, — сказал Реннер. — Вы верите этому?

— Нет. Но я хотел бы быть уверенным.

— Вы были бы уверены, если бы знали мошкитов так же хорошо, как я. Убедите себя. Изучите данные. Их множество на борту этого корабля, и время у нас есть. В данный момент вы величайший эксперт Военного Космического Флота по мошкитам.

— Я? — Род рассмеялся. — Кевин, я не являюсь экспертом ни в каком вопросе. Первое, что мне придется делать, когда мы вернемся, это убеждать военный трибунал…

— К черту военный трибунал! — нетерпеливо сказал Реннер. — Капитан, неужели вы сидите здесь, размышляя над этой формальностью? О зубы Господа!

— А о чем, по-вашему, я должен думать, лейтенант Реннер?

Кевин усмехнулся. Лучше Блейн раздраженный, чем тот, каким он был только что.

— Скажем, о том, почему Салли такая мрачная сегодня… Полагаю, ей плохо потому, что вы рассердились на нее. Или о том, что вы скажете, когда Кутузов и Хорват будут гнать прочь послов мошкитов. О мятежах и гражданских войнах в колониях, или о цене на иридий, или же об инфляции кроны…

— Реннер, ради всего святого, замолчите!

Усмешка Кевина стала шире.

— …а может, о том, как вышвырнуть меня из своей каюты. Капитан, взгляните на все с этой точки зрения. Допустим, суд признает вас виновным в небрежности — хуже, чем это, ничего просто быть не может. Вы не сдали корабль врагу и не сделали ничего вроде этого. Итак, допустим, они всерьез хотят вашего скальпа и повесят вину на вас. Худшее, что они могут сделать, это отправить вас на землю, и вы подадите в отставку, по-прежнему оставаясь двенадцатым маркизом Круциса.

— Да. Ну и что?

— Ну и что? — Реннер вдруг разозлился. Его брови сошлись, кулаки сжались. — Ну и что? Видите ли, капитан, я всего лишь торговый шкипер. Вся моя семья занималась этим, и все мы хотели этого. И во Флот я пошел потому, что так делали все мы. Мы делаем свое дело, капитан, и надеемся, что вы со всеми вашими привилегиями будете делать ваше!

— Хорошо… — Блейна явно смутила вспышка Реннера. — И в чем же вы видите мое участие?

— Вы спрашиваете о том, что делать? Вы единственный аристократ в Империи, который столько знает о мошкитах, и вы еще спрашиваете меня, что делать? Капитан, я надеюсь, что вы сунете свой зад в эти шестерни. Империи нужна разумная политика относительно мошкитов, а влияние Военного Космического Флота очень велико… Нельзя позволить, чтобы Флот принял взгляды Кутузова! Подумайте об этих послах мошкитов, которых адмирал хочет оставить здесь сидящими на мели.

— Черт побери! А вы действительно собрали сведения обо всем!

Реннер усмехнулся.

— Есть немного. У вас еще есть время. Поговорите с Салли, перечитайте рапорта, которые мы посылали с Мошки-1. Изучите все это, чтобы, когда адмирал спросит вашего совета, у вас были основательные аргументы. Мы должны взять этих послов мошкитов с собой…

Род скривился. Мошкиты на борту второго корабля! О Боже…

— И перестаньте думать так, — сказал Реннер. — Они не могут распространиться и заполнить весь «Ленин». У них просто не хватит времени для этого. Поработайте головой, сэр. Адмирал выслушает вас. Он сделает это, чтобы убедить Хорвата, поскольку доктор предлагает Царю повернуть обратно, но он вас выслушает…

Род нетерпеливо покачал головой:

— Вы действуете так, словно мое суждение будет иметь какое-то значение. Однако все противоречит этому.

— Бог ты мой! Неужели вы действительно в такой депрессии? Знаете ли вы, что думают о вас ваши офицеры и члены экипажа? Неужели у вас нет никаких идей? Черт побери, капитан, из-за чучел вроде вас… — Кевин остановился, смущенный тем, что сказал больше, чем намеревался. — Так вот. Царь спросит ваше мнение. Он не примет совета ни от вас, ни от Хорвата, но спросит он вас обоих. Это есть в приказах экспедиции…

— Черт возьми, откуда вам это известно?

— Капитан, моя команда занималась спасением судовых журналов и книг приказов с «Макартура», помните? На них не было грифа «секретно».

— Не было?

— Ну, может быть, свет был плохим, и я его не заметил. Кроме того, мне нужно было убедиться, что это именно те книги, верно? Как бы то ни было, доктор Хорват знает все об этом распоряжении и собирается настаивать на военном совете, прежде чем Кутузов примет окончательное решение по вопросу послов.

— Понимаю. — Род потер пальцем переносицу. — Кевин, а кто отправил вас сюда? Хорват?

— Конечно, нет. Я сам додумался до этого. — Кевин заколебался. — Впрочем, у меня была некоторая поддержка, капитан. — Он помолчал, ожидая вопроса, но Блейн только смотрел на него. Реннер фыркнул. — Иногда меня удивляет, почему аристократия до сих пор не вымерла, раз большая часть ее кажется такой глупой. Почему бы вам не позвать Салли? Она сидит в своей каюте с мрачным видом и большинством записей и книг, которые совсем не интересуют ее сейчас… — Реннер вдруг встал. — Немного поддержки пойдет ей на пользу.

— Салли? Она беспокоится о…

— Боже ж ты мой, — буркнул Реннер, повернулся и, широко шагая, вышел.

41. Подаренный корабль

«Ленин» двигался к точке Безумного Эдди с ускорением в полтора g. Туда же следовал и подаренный корабль.

Корабль этот представлял собой цилиндр обтекаемой формы с утолщением на носу и походил на минарет, оседлавший пламя термоядерного синтеза. Салли Фаулер и священник Харди очень веселились, глядя на него, но остальные не замечали или делали вид, что не замечают сходства корабля с фаллосом.

Кутузов ненавидел подаренный корабль. Послы мошкитов, с которыми придется иметь дело, были простыми исполнителями приказов, но с кораблем все обстояло совсем по-другому. Он догнал «Ленина», занял позицию в трех километрах от него и принялся передавать бодрые сообщения, пока канониры «Ленина» следили за ним. Кутузов успокаивал себя тем, что на корабле не может быть оружия, достаточно мощного, чтобы пробиться сквозь Поле «Ленина».

Впрочем, была и другая причина ненавидеть этот корабль: он искушал Кутузова нарушить приказ. Добровольцы из команды «Макартура», осматривавшие его, приходили в восторг от всего, что видели там. Управление напоминало катер Космофлота, однако привод был стандартным ядерным приводом мошкитов — с длинным направляющим жалом, вдоль которого текла плазма. Были и другие детали, все очень ценные, и адмирал Кутузов хотел взять этот корабль с собой.

И в то же время он боялся пускать туда свою команду.

После того как корабль проверили офицеры, на борт его поднялись ученые. Все эти перемещения серьезно подрывали и без того хилую версию о чуме на борту «Макартура», и Кутузов понимал это. Но, по крайней мере, ему не требовалось объяснять это ни одному мошкиту. Пусть Хорват зачитывает ему эксплуатационные приказы и требует военного совета — пока Кутузов жив, ни одного чужака не будет на борту «Ленина». Впрочем, этот корабль…

Адмирал взглянул на его изображение на экранах, пока научный персонал перебирался туда. Они собирались на «Ленин» для похоронной службы и теперь торопились вернуться для изучения этой новой игрушки.

Каждый рапорт показывал, что она полна чудес, представляющих огромную ценность для Империи, и все же как он мог осмелиться взять ее на борт? Тут мог бы помочь капитан Блейн, но он сломался, все более погружаясь в размышления о своем несчастье, став бесполезным именно тогда, когда требовался его совет. Хорват же был ослеплен верой в добрые намерения мошкитов во всем. Оставался только Бери с его не менее слепой ненавистью, несмотря на все доказательства того, что мошкиты дружественны и безвредны.

— Вероятно, так оно и есть, — вслух сказал Кутузов.

Гораций Бери удивленно посмотрел на него. Они с адмиралом сидели на мостике и пили чай, разглядывая подаренный корабль. Торговец вопросительно посмотрел на адмирала.

— Вероятно, мошкиты дружественны и безвредны, — повторил Кутузов.

— Как вы можете верить в это! — воскликнул Бери.

Кутузов пожал плечами.

— Как я уже говорил другим, во что я верю, не имеет значения. Моя задача — доставить для правительства максимум информации. При наличии одного корабля возможность его потери означает возможность потери всей информации. Но этот космический корабль мошкитов должен быть очень ценным, не так ли, ваше превосходительство? Сколько бы вы заплатили Военному Космическому Флоту за лицензию на производство кораблей с таким приводом?

— Я заплатил бы гораздо больше, чтобы увидеть, что с угрозой мошкитов навсегда покончено, — серьезно ответил Бери.

— Гм-м. — Адмирал был склонен согласиться с ним. В Трансугольном секторе и без того было достаточно проблем. Одному Богу известно, сколько колоний бунтует и сколько присоединится к ним против Империи. Чужаки были новым осложнением, совершенно ненужным Военному Космическому Флоту. — И все-таки технология… торговые возможности… я думал, вы заинтересуетесь.

— Мы не можем доверять им, — сказал Бери, стараясь говорить спокойно. Адмирал не любил иметь дело с людьми, не умеющими контролировать свои эмоции. Бери понимал его очень хорошо — его отец поступал точно так же.

— Адмирал, они убили наших гардемаринов. Надеюсь, вы не поверили этой сказочке о вхождении в атмосферу? Кроме того, они освободили этих монстров на «Макартуре» и почти сумели протащить их на борт «Ленина». — Торговец содрогнулся: эти крошечные горящие глаза… — Конечно, вы не позволите этим чужакам проникнуть в Империю. Вы не позволите им пробраться на борт своего корабля. — Эти читающие мысли чудовища… Телепаты они или нет, но они читают мысли. Бери постарался скрыть свое отчаяние: если даже адмирал Кутузов склонялся к мысли поверить лжи чужаков, какое будущее ждет Империю? Новая технология возбудит Имперскую Торговую Ассоциацию как ничто другое, и только у Военного Космического Флота достаточное влияние, чтобы побороть требования, предъявляемые ИТА. Клянусь Бородой Пророка, нужно что-то делать! — Я начинаю подумывать, не оказывает ли на вас чрезмерное влияние доктор Хорват? — вежливо сказал Бери.

Адмирал нахмурился, и Гораций Бери мысленно улыбнулся. Хорват. Это был ключ — игра Хорвата против адмирала.

Энтони Хорват чувствовал себя в этот момент довольным и счастливым, несмотря на ускорение в полтора g. Подаренный корабль был просторным, и изучать его бесконечные чудеса было очень удобно. Здесь имелся душ с полудюжиной сменных насадок, устанавливаемых под разными углами, и молекулярное сито для воды. Имелись запасы замороженных завтраков, которые требовалось только сунуть в микроволновую печь, чтобы получить готовый продукт. Даже кулинарные неудачи были… интересными. Здесь был кофе, синтетический, но хороший, и шкаф с большим запасом вин.

И, в дополнение ко всему, «Ленин» и Кутузов были восхитительно далеко. На борту линкора все было забито подобно грузовому трюму торгового корабля, каюты были переполнены, и в коридорах спали люди, тогда как здесь Хорват мог развалиться в свое удовольствие. Он переставил микрофон поближе и, удовлетворенно вздохнув, начал диктовать.

— Большинство конструкций мошкитов имеет множественное назначение, — сказал он своему компьютеру. — Этот корабль является тестом на сообразительность вне зависимости от того, было ли у мошкитов такое намерение или нет. Они многое поняли о наших способностях, наблюдая, как долго наши люди учились правильно управлять двигателем. Полагаю, их собственные Коричневые сделали бы эту работу в течение часа, но — будем честными — Коричневым не нужно сутками сосредоточенно следить за индикаторами. Люди, достаточно технически образованные для такого задания, находят его мучительно скучным, и это наш собственный обычай — оставлять на вахте членов экипажа, тогда как офицеры являются по вызову, чтобы справиться с возникающими проблемами. Таким образом, мы реагируем медленнее и требуем большего персонала для выполнения заданий, которые отдельный мошкит сочтет предельно простыми.

Кроме того, мошкиты многое рассказывали нам о себе. Например, мы используем людей для дублирования автоматических систем, хотя часто пренебрегаем автоматикой для того, чтобы дать постоянное занятие людям, необходимым в минуту опасности, а в остальное время излишним. Мошкиты же часто показывают недостаток знаний компьютерной технологии и часто автоматики вообще. Вместо этого они используют один или более подвидов как биологические компьютеры и, похоже, имеют достаточные их запасы. Едва ли это оставляет людям право выбора. — Он сделал паузу и оглядел помещение.

— Так, теперь об этих статуэтках. — Хорват поднял одну и улыбнулся. Он построил их на столе перед собой подобно игрушечным солдатикам: дюжина статуэток мошкитов из прозрачного пластика. Внутренние органы были показаны яркими цветами во всех подробностях. Он еще раз довольно осмотрел их, затем слегка скривился: их нужно было отправить обратно.

Вообще-то в этом не было особой необходимости. Пластик не представляет собой ничего особенного, и статуэтки были изучены во всех деталях. Любой штамповочный автомат мог производить их тысячами в час, и, вероятно, именно так они и были изготовлены мошкитами. Но они были чужими и дареными, и он хотел иметь их на своем столе или в Музее Новой Шотландии. Пусть Спарта довольствуется копиями!

Хорват мог опознать большинство форм с первого взгляда: огромный Носильщик, сверхмускулистый Инженер с широкими короткопалыми руками и большими плоскими ступнями — вероятно, Фермер. Крошечный Часовщик (проклятые Домовые! и дважды проклятый адмирал, не позволивший мошкитам помочь в их уничтожении). Здесь был и Физик с маленькой головой и длинными пальцами, и веретенообразный Бегун, состоявший, казалось, из одних ног… Хорват снова начал диктовать.

— Голова Бегуна невелика, но имеет отчетливо выдающийся вперед лоб. По-моему, Бегун не имеет разума, но обладает способностью запомнить и передать на словах послание. Вероятно, он может выполнять простые инструкции. По-видимому, Бегуны были выведены как специализированные посланцы еще до того, как цивилизация обзавелась телефонной связью, и сейчас сохраняются скорее по традиции, чем по необходимости. Из структуры мозга совершенно ясно, что Домовые, или Часовщики, не способны запомнить или передать послание. Их теменные доли слишком слабо развиты для этого.

Это для Кутузова.

— Статуэтки крайне детальны и разбираются, подобно головоломкам, открывая внутренние органы. Хотя мы еще не знаем назначения большинства внутренних органов, можно не сомневаться, что они существенно отличаются от подобных органов у людей, и вполне вероятно, что обычай сдваивать назначения взят мошкитами из своей собственной анатомии. Мы опознали сердце и легкие, последние, состоящие из двух долей равного размера.

Священник Харди замер в дверях, когда ускорение корабля уменьшилось, а затем возросло. После того как инженеры выровняли его, он вошел в гостиную и уселся, ничего не говоря. Хорват махнул ему рукой и продолжал диктовать.

— Единственным местом статуэток, остающимся неясным и недетализированным, являются органы воспроизведения. — Хорват улыбнулся и подмигнул священнику. Он действительно был доволен. — Мошкиты всегда были сдержанны относительно секса. Эти статуэтки могут быть образовательными игрушками для детей и тогда, конечно, производятся большими партиями. Если все дело в этом — а мы должны спросить об этом у мошкитов, если представится случай, — это означает, что культура мошкитов имеет некоторое сходство с человеческой. — Хорват нахмурился. Сексуальное воспитание молодежи было у человечества вещью периодической. Иногда оно было вполне определенным и широко распространенным, а в некоторые периоды истории его просто не существовало. В цивилизованных частях Империи все это было описано в книгах, но в то же время имелось множество новооткрытых планет, где вся эта тема была запретной для подростков.

Конечно, это может быть вызвано и соображениями рациональности, — продолжал Хорват. — Показ различий в половых органах потребует в три раза больше статуэток, чем их есть сейчас: комплект для мужчин, второй для женщин и третий для собственно фазы воспроизведения. Единственное, что я заметил, это развитые молочные железы у всех форм, и, полагаю, можно сказать, что все мошкиты могут кормить детей грудью. — Он замолчал и что-то нажал на своем компьютере. По экрану поползли слова. — Да. Единственный действующий сосок находится всегда справа или по крайней мере на стороне, противоположной единственной сильной руке.

Таким образом, детеныша держит крепкая левая рука, тогда как слабые правые ласкают — и это весьма логично, учитывая плотность нервных окончаний в правых руках.

Он прокашлялся и потянулся за бокалом бренди, знаком приглашая Харди последовать его примеру.

— Единственный сосок у высших форм неопровержимо доказывает, что у высших каст мошкитов рождение нескольких детенышей одновременно исключительно редко. Однако это явление должно быть обычным для Часовщиков. Можно не сомневаться, что неразвитые соски правого бока малышей в некоторый период их развития превращаются в рабочие органы, иначе невозможно объяснить такое резкое увеличение их числа на борту «Макартура». — Он поставил компьютер. — Как дела, Дэвид?

— Отлично. Эта игрушка мошкитов восхищает меня. Несомненно, это логическая игра, и к тому же одна из лучших. Один игрок, руководствуясь некими правилами, сортирует различные предметы по категориям, а второй пытается вывести эти правила и обосновать их. Очень интересно.

— Возможно, мистер Бери захочет продавать их.

Харди пожал плечами.

— Церкви не мешало бы купить несколько штук… чтобы обучать своих богословов. Сомневаюсь, чтобы это вызвало всеобщий интерес. Слишком сложно. — Он взглянул на статуэтки и нахмурился. — Вы заметили, что здесь нет по крайней мере одной формы?

Хорват кивнул:

— Не обладающего разумом животного, которого мы видели в зоопарке. Пока мы были там, мошкиты вообще не говорили о нем.

— Да и после этого тоже, — добавил Харди. — Я спрашивал свою финч'клик', но она тут же меняла тему.

— Еще одна тайна для будущих исследователей, — сказал Хорват. — Думаю, нужно избегать этого вопроса в присутствии мошкитов. Например, мы не должны расспрашивать их послов. — Он выжидательно замолчал.

Дэвид Харди улыбнулся, но ничего не ответил.

— Ну хорошо, — сказал Хорват. — Вы знаете, есть не так уж много вопросов, о которых мошкиты не хотели говорить, и я не пойму, почему они так обходили именно этот. Я совершенно уверен, что эти существа не были предками других форм мошкитов, — это не то же, что для нас обезьяны.

Харди хлебнул бренди. Он был очень хорошим, и священник задумался, где мошкиты достали образец для подражания. Этот, несомненно, был синтетическим, и Харди стало интересно, сумел бы он отличить его от настоящего.

— Очень разумно было поместить это на борту, — сказал он и сделал еще глоток.

— Плохо, что мы должны оставить все это, — сказал Хорват. — Впрочем, мы все это засняли и со всего сделали записи. Голограммы, рентген, изометрия, радоновое излучение. Все, что можно было разобрать, мы разобрали и сделали голограммы составных частей. Нам очень помог командор Синклер… иногда и военные могут оказаться полезными. Хотел бы я, чтобы так было всегда.

Харди пожал плечами.

— А вы не пытались взглянуть на проблему с точки зрения Военного Космического Флота? Если ошибетесь вы, то потеряете некую информацию, если же ошибутся они, опасности будет подвергнута вся раса.

— Глупости. Одна планета, населенная мошкитами? Независимо от того, насколько они развиты, здесь слишком мало мошкитов, чтобы угрожать Империи. И вам это известно, Дэвид.

— Да, Энтони, я не думаю, что мошкиты угрожают нам. Но с другой стороны, я не верю, что они такие простые и открытые, как мы о них думаем. У меня было больше времени для размышления над этим, чем у вас…

— Ну и?.. — спросил Хорват. Ему нравился священник Харди. У него всегда были интересные рассказы и мысли. Конечно, он умел говорить, ведь этого требовала его профессия, но он не был типичным священником, да и типичным военно-космическим тупицей тоже.

Харди улыбнулся.

— Вы знаете, я не могу выполнить ни одной работы. Лингвистическая археология? Так я даже не изучил языка мошкитов. Когда меня вызовет церковная комиссия, сомневаюсь, что найдется достаточно аргументов, чтобы решить что-либо. Должность корабельного священника поглощает не так уж много времени, что еще остается, как не думать о мошкитах? — Он снова усмехнулся. — И размышлять над проблемами миссионеров, которые явятся со следующей экспедицией…

— Вы полагаете, Церковь пошлет сюда миссию?

— А почему бы и нет? Никаких богословских возражений я придумать не могу. Да скорее всего это и бесполезно… — Харди хихикнул. — Я вспомнил историю миссионеров на Небесах. Они обсуждали свою прежнюю работу, один говорил о тысячах, которых обратил, другой хвастался целой планетой павших, которых вернул в лоно Церкви. Наконец они повернулись к маленькому человечку на конце стола и спросили его, сколько душ он спас. «Одну», — ответил тот. Сейчас эту историю считают иллюстрацией морального принципа, но не думаю, чтобы миссионерам на Мошке-1 удалось претворить его в… гм-м… реальной жизни.

— Дэвид, — сказал Хорват, и в голосе его прозвучала нотка крайней необходимости. — Церковь будет оказывать большое влияние на имперскую политику относительно мошкитов. И я уверен, что Кардинал придаст большое значение вашему докладу, когда вы явитесь в Новый Рим. Понимаете ли вы, что ваш вывод о мошкитах будет иметь такое же влияние, как… Нет, черт побери, он будет более влиятельным, чем научные доклады, а может быть, даже более, чем военные.

— Это я понимаю, — серьезно сказал Харди. — Энтони, это влияние меня не интересует, но саму ситуацию я понимаю.

— Хорошо. — Хорват тоже не был напористым человеком или по крайней мере пытался не быть им, хотя иногда и забывал об этом. Впрочем, с тех пор как он занялся научным администрированием, он научился бороться за свой бюджет. Он глубоко вздохнул и изменил тактику. — Я хочу, чтобы вы помогли мне кое в чем прямо сейчас. Мне хотелось бы забрать эти статуэтки с собой.

— А почему не весь корабль? — спросил Харди. — Я бы взял его. — Он глотнул бренди и прокашлялся. Гораздо легче было говорить с мошкитами, чем об имперской политике. — Я заметил, что вы уделяете большое внимание пустым местам на статуэтках, — озорно сказал он.

Хорват нахмурился.

— Да? Что ж, возможно. Возможно…

— Должно быть, вы провели немало времени, думая об этом. Вас не удивляет странность этой второй области сдержанности мошкитов?

— Пожалуй, нет.

— А меня — да. Это меня весьма удивляет.

Хорват пожал плечами, затем наклонился вперед и налил им обоим бренди. Не имело смысла экономить то, что все равно придется оставить.

— Вероятно, они думают, что их сексуальная жизнь — не наше дело. Много ли подробностей дали им мы?

— Довольно много. У меня была долгая и счастливая супружеская жизнь, — сказал Харди. — Возможно, я не эксперт в том, что делает ее счастливой, но я знаю достаточно, чтобы научить мошкитов всему, что они захотели узнать. Я не скрывал ничего и приказывал поступать так же Салли Фаулер. В конце концов, они чужаки, и едва ли мы способны вызвать у них похотливые желания. — Он усмехнулся.

Хорват ответил улыбкой, потом задумчиво кивнул.

— Скажите, Дэвид, почему адмирал требовал сжигать тела после похорон?

— Что ж, я думал об этом… И ведь никто не протестовал. Мы не хотим, чтобы чужаки вскрывали тела наших товарищей.

— Именно. Мы ничего не собирались прятать, просто нам противна мысль о чужаках, вскрывающих мертвых людей. Это единственное, в чем я могу согласиться с Царем. А теперь подумайте, Дэвид, может быть, мошкиты думают точно так же о своем способе воспроизведения?

Харди на мгновение задумался.

— Вы знаете, это не так уж невозможно. Множество человеческих обществ испытывают те же чувства, скажем, к фотографиям. — Он снова глотнул бренди. — И все же, Энтони, я в это не верю. Я не могу предложить ничего лучше, но поверить не могу. Что нам действительно нужно, так это долгий разговор с антропологом.

— Чертов адмирал не пускает ее на этот корабль, — проворчал Хорват, но гнев его быстро прошел. — Держу пари, что она еще сердится.

42. Мешок битого стекла

Однако Салли не сердилась — она исчерпала свой словарный запас еще раньше. Пока Харди, Хорват и остальные радостно изучали подаренный корабль, ей приходилось довольствоваться голограммами и устными рапортами.

Сейчас она никак не могла сосредоточиться. Обнаружив, что читает один и тот же абзац пятый раз, она швырнула доклад через каюту. Проклятый Род Блейн! Он был не прав, осаживая ее таким образом и заставляя думать о нем.

В дверь каюты постучали, и она торопливо открыла ее.

— Да… О, здравствуйте, мистер Реннер.

— Вы ждали кого-то другого? — лукаво спросил Реннер. — Ваше лицо вытянулось, когда вы меня увидели, и это не слишком лестно для меня.

— Простите. Нет, я не ждала никого другого. Вы что-то сказали?

— Нет.

— Мне показалось… Мистер Реннер, мне показалось, что вы сказали «отмирание».

— Вы над чем-то работаете? — спросил Реннер, окидывая взглядом каюту. Ее стол, обычно отличавшийся порядком, был завален бумагами, диаграммами и компьютерными распечатками. Один из докладов Хорвата лежал на полу возле переборки. Реннер сложил губы в нечто, что должно было означать полуулыбку.

Салли проследила за его взглядом и покраснела.

— Пожалуй, нет, — признала она. Реннер говорил ей, что собирается навестить Рода, и она ждала, когда он заговорит об этом. Ожидание затягивалось, и наконец она сдалась. — Ну хорошо. Я ничего не делаю, а как он?

— Он — это мешок с битым стеклом.

— О!.. — Это заявление застало ее врасплох.

— Он потерял свой корабль и, конечно, находится в плохой форме. Послушайте, не позволяйте никому говорить вам, что потеря корабля подобна потере жены. Это не так. Это больше похоже на зрелище сожженной планеты, на которой вы жили.

— Вы думаете, я могу что-то сделать?

Реннер уставился на нее.

— Отмирание, как я и сказал. Конечно, вы можете кое-что сделать. Например, пойти и взять его за руку или просто сесть с ним рядом. Если сидя рядом с вами он будет продолжать разглядывать переборку, значит, его явно ударило по голове.

— Ударило? Он ранен?

— Разумеется, нет. Я имел в виду, что он, должно быть… Давайте лучше сменим тему. Просто пойдите и постучите в его дверь, хорошо? — Кевин вывел ее в коридор и, нисколько не заботясь о ее чувствах, потащил в его конец. Когда она удивленно уставилась на него, он указал ей на дверь. — А я пойду чего-нибудь выпью.

«Ну вот, — подумала она. — Торговые капитаны говорят аристократам, как они должны вести себя друг с другом…» Однако не было смысла стоять в коридоре. Она постучала.

— Войдите.

Салли быстро вошла.

— Привет, — сказала она. Блейн выглядел ужасно. И этот мешковатый мундир… что-то с ним нужно было делать. — Не заняты?

— Нет. Я как раз думал о том, что сказал мистер Реннер. Вы знаете, что глубоко в душе Кевин Реннер действительно верит в Империю?

Она посмотрела вокруг в поисках стула. Ничто не указывало на то, что он предложит ей сесть. Тогда она сделала это сама.

— Он офицер Военного Космического Флота, разве не так?

— Да, конечно, он поддерживает Империю, иначе не прошел бы комиссии… но я имел в виду, что он действительно верит в то, что мы знаем, что делаем. Удивительно.

— А разве это не так? — неуверенно спросила она. — Если это не так, то все человечество в большой опасности.

— Об этом я и думал, — сказал Род. Все это выглядело довольно нелепо. Из множества тем, которые можно было обсудить с единственной девушкой на десять парсеков, он выбрал политику. — Вы хорошо выглядите. Как вам это удается? Ведь вы должны были все потерять.

— Нет, у меня остались дорожные вещи. А платье я получила от мошкитов, помните? — Не в силах сдержаться, она рассмеялась. — Род, если бы вы знали, как глупо выглядите в мундире капитана Михайлова! Вы в два раза меньше его по любому направлению. Нет уж, довольно! Пора браться за ум, Род Блейн! — И она скорчила строгую мину.

Это длилось мгновение, но она выиграла. Она поняла это, когда Род посмотрел вниз на огромные складки на тунике, сделанные им, чтобы она не очень походила на палатку. Он усмехнулся.

— Не думаю, чтобы мою кандидатуру можно было выставить на конкурс самых изысканно одетых мужчин Двора, верно?

— Конечно, нет.

Они сидели молча, и она изо всех сил пыталась придумать тему для разговора. Почему ей так трудно говорить с ним? «Дядя Бен говорил, что я слишком много говорю, а здесь я не могу придумать, о чем сказать».

— Так о чем же говорил мистер Реннер?

— Он напомнил мне о моем долге. Я и забыл, что он у меня еще есть. Полагаю, он был прав, и жизнь продолжается, даже для капитана, потерявшего свой корабль… — Последовала очередная пауза, во время которой воздух, казалось, сгустился и стал более тяжелым.

Что же сказать теперь?

— Вы… вы были с «Макартуром» долгое время?

— Три года. Два как помощник капитана и один как капитан. А теперь он погиб… Впрочем, лучше не начинать об этом. А чем занимаетесь сейчас вы?

— Вы уже спрашивали меня. Я изучаю данные с Мошки-1 и доклады с подаренного корабля… и думаю о том, что скажу, чтобы убедить адмирала взять послов мошкитов с собой. А мы должны убедить его, Род. Я хочу, чтобы было что-то еще, о чем мы могли бы сказать, и чтобы было много времени после того, как мы покинем систему Мошки. — «И чтобы мы провели его вместе, теперь, когда „Макартур“ погиб. Впрочем, не знаю. Неужели я обрадовалась уничтожению моего соперника? Нет, нельзя позволить, чтобы он хотя бы заподозрил меня в этом…» — А сейчас, Род, у нас так мало времени, и у меня вообще нет никаких мыслей…

Блейн коснулся пальцами утолщения на носу. «Что касается времени, — подумал он, — пора уже перестать быть олицетворением печали и начать действовать как будущий двенадцатый маркиз».

— Хорошо, Салли. Посмотрим, с чем мы можем подойти к вопросу. Надеюсь, вы позволите Келли сервировать нам завтрак здесь?

Она широко улыбнулась.

— Милорд, вы можете быть обходительным.

43. Жалоба торговца

Гораций Бери был несчастным человеком.

Если команде «Макартура» было тяжело иметь с ним дело, то на «Ленине» все обстояло еще хуже. Экипаж его состоял из екатерининцев, имперских фанатиков, состоящих под началом адмирала и капитана с их родного мира. Даже Спартанское Братство имело меньшее влияние.

Бери знал об этом заранее, но испытывал постоянную необходимость контролировать свое окружение при любых обстоятельствах и ничего не мог с собой поделать.

Его статус на борту стал еще более двусмысленным, чем прежде. Капитан Михайлов и адмирал знали, что он был передан под личный контроль Блейну, не обвиненный ни в каком преступлении, но с запретом предоставления ему свободы. Михайлов решил эту проблему, назначив Бери прислугу из космодесанта и поставив старшим над ними канонира Келли. Таким образом, когда бы Бери ни покинул свою каюту, за ним по всему кораблю следовал хвост.

Он пытался поговорить с членами экипажа «Ленина» — но его выслушали всего несколько человек. Возможно, до них дошли слухи о том, что он может предложить, и они боялись, что космодесантники «Макартура» доложат об их интересе, а может, подозревали его в измене и ненавидели за это.

Торговцу требовалось терпение, и Бери имел его больше чем достаточно. И все-таки тяжело контролировать самого себя, когда ты не можешь контролировать ничего больше, когда ничего нельзя сделать, а нужно просто сидеть и ждать. Временами его взрывной характер находил себе разрядку в гневных воплях и крушении мебели, но никогда это не происходило публично. За пределами своей каюты Бери был спокоен, расслаблен и умело вел разговоры, подлаживаясь даже к адмиралу Кутузову.

Это дало ему доступ к офицерам «Ленина», но они были крайне официальны, и каждый раз, когда он хотел поговорить, вспоминали о каком-нибудь срочном деле. Бери довольно скоро обнаружил, что есть всего три безопасные темы: карточные игры, мошкиты и чай. Если «Макартур» заправлялся кофе, то двигатель «Ленина» работал на чае. И поклонники чая знали о предмете гораздо больше, чем поклонники кофе. Корабли Бери торговали чаем точно так же, как и любыми другими товарами, которые покупали люди. Но сам Бери не возил его с собой и не пил.

Итак, Бери проводил бесконечные часы за столом на мостике, а офицеры и с «Ленина», и с «Макартура» предпочитали сидеть с ним в его каюте, заполненной гораздо меньше, чем офицерская кают-компания. Было довольно легко говорить с офицерами «Ленина» о мошкитах — хоть они и приходили группами, но были любопытны. После десяти месяцев, проведенных в системе Мошки, большинство из них никогда не видели мошкитов. Всем хотелось послушать о чужаках, и Бери был готов рассказывать.

Промежутки между робберами растягивались, когда Бери принимался оживленно говорить о мире мошкитов, о Посредниках, которые могли читать мысли, хотя и говорили, что это не так, о Зоопарке, о Замке, о поместьях баронов, выглядевших как укрепленные крепости — Бери, конечно же, отметил эту деталь. И каждый раз разговор переходил на опасности. Мошкиты не торговали оружием и даже не показывали его, потому что планировали нападение и старались сохранить свою сущность в тайне. Они заселили «Макартур» Домовыми — это было первое, что сделал первый же мошкит, которого они встретили, — и эти коварно полезные и милые зверьки захватили корабль и едва не удрали на нем со всеми военными секретами Империи. Только бдительность адмирала Кутузова предотвратила это несчастье.

И кроме того, мошкиты считали себя более разумными, нежели люди. Они смотрели на человечество как на зверей, которых можно приручить — если получится, лаской, — превратив в еще одну касту, прислуживающую почти невидимым Мастерам.

Он говорил о мошкитах и ненавидел их. Страшные сцены возникали у него в мозгу, иногда — когда он просто думал о мошкитах, и всегда — когда он пытался уснуть. Его преследовали кошмары о космических скафандрах и боевом обмундировании. Они приближались к нему, и три пары крошечных глаз выглядывали через лицевую пластину. Иногда сон кончался тучей паукообразных шестилапых чужаков, умирающих в вакууме и плавающих вокруг человеческой головы, — тогда Бери засыпал. Но иногда кошмар кончался тем, что Бери беззвучно кричал охране «Ленина», пока одетая в скафандр фигура приближалась к кораблю. После этого Бери просыпался в холодном поту. Нужно было предупредить екатерининцев.

Они выслушали его, но не поверили, Бери чувствовал это. Они слышали его крик до того, как он попал на борт, слышали вопли по ночам и считали, что он сумасшедший.

Уже не единожды Бери благодарил Аллаха за Бакмана. Астрофизик был странным человеком, но Бери мог говорить с ним. Первое время «почетный караул» космодесанта, стоящий у дверей каюты Бери, удивлял Бакмана, но вскоре ученый перестал замечать их, как не замечал наиболее необъяснимых поступков своего приятеля.

Бакман изучал работы мошкитов, касающиеся Глаза Мурчисона и Угольного Мешка.

— Отличная работа! Есть некоторые вещи, которые я хотел бы проверить лично, и, кроме того, меня не устраивают кое-какие их предположения… но этот чертов Кутузов не дает мне воспользоваться телескопом «Ленина».

— Бакман, возможно ли, чтобы мошкиты были более интеллигентны, чем мы?

— Видите ли, те, с которыми я имел дело, сообразительнее большинства людей, которых я знаю. Скажем, мой зять… Впрочем, вы, конечно, спрашиваете в целом, верно? — Бакман задумчиво почесал челюсть. — Они работают быстрее, чем я, и делают работу чертовски хорошо, но они более ограниченны, чем думают. За весь свой миллион лет они имели возможность изучить только две звезды.

Как видим, представления Бакмана об интеллигенции тоже были достаточно ограниченны.

Вскоре Бери отказался от попыток предупредить Бакмана об угрозе со стороны мошкитов. По мнению Бери, он был безумен, впрочем, безумным Бакмана считали все.

Хвала Аллаху за Бакмана.

Прочие гражданские ученые были достаточно дружелюбны, но в отличие от Бакмана хотели от Бери только одного: анализа возможности торговли с мошкитами. Бери мог сделать его в девяти словах: Покончить с ними, пока они не покончили с нами! Даже Кутузов находил это суждение преждевременным.

Адмирал выслушал его достаточно вежливо, и Бери считал, что убедил его в том, что послы мошкитов должны быть оставлены здесь, что только идиоты вроде Хорвата могут взять врагов на борт единственного корабля, способного предупредить Империю о чужаках. Впрочем, полной уверенности у него не было.

Все это являлось превосходной возможностью для проверки на практике терпения Горация Бери. Если его терпение давало трещину, знал об этом только Набил, а Набил не удивлялся.

44. Военный совет

В офицерской кают-компании «Ленина» висел портрет императора. Изображение Леонидаса IX было окружено со всех сторон флагами Империи и боевыми знаменами и смотрело вниз на длинный стальной стол. Картины военных сражений из истории Первой и Второй Империй висели на всех переборках, а в одном углу перед иконой Св. Екатерины горела свеча. Имелась даже специальная вентиляционная система, чтобы поддерживать ее горение при нулевой силе тяжести.

Дэвид Харди не сумел сдержать улыбки при виде этой иконы. Мысль о подобной вещи на борту корабля с таким названием была довольно забавной; Харди полагал, что даже Кутузов ничего не знал об истории коммунизма — в конце концов, это было так давно, — или же просто верх взяли его русские национальные симпатии. Наиболее вероятным было первое предположение, поскольку для большинства имперцев Ленин был героем из далекого прошлого, человеком, известным по легенде, но не более. Подобных было много: Цезарь, Иван Грозный, Наполеон, Черчилль, Сталин, Вашингтон, Джефферсон, Троцкий, почти все они — современники друг для друга (для всех, кроме дотошных историков). Доатомная история имела тенденцию к сжатию, если смотреть с такого большого расстояния.

Офицерская кают-компания начала заполняться, когда ученые и офицеры, входя, занимали свои места. Космодесантники зарезервировали два места — одно во главе стола, второе справа от него, хотя Хорват пытался занять его. Министр по науке пожал плечами, когда десантник возразил ему на быстром русском, и направился к другому концу, где вытеснил с места какого-то биолога, а затем попросил пересесть другого ученого, освободив место справа от себя, и предложил его Дэвиду Харди. Если адмиралу захотелось поиграть в престиж — пожалуйста, но Энтони Хорват тоже кое-что знал об этом вопросе.

Он смотрел, как собирались остальные. Каргилл, Синклер и Реннер вошли вместе. Затем появились Салли Фаулер и капитан Блейн… Странно, подумал Хорват, что Блейн входит теперь в переполненную комнату вообще без всяких церемоний. Десантник указал им места слева от адмиральского, но Род и Салли сели в середине. «Он может позволить себе это, — подумал Хорват. — Он был рожден для этой должности. Что ж, мой сын тоже будет таким. Моей работы в этой экспедиции будет достаточно, чтобы внести меня в очередной почетный список…»

— Внимание!

Офицеры встали, так же как и большинство ученых. Хорват на мгновение задумался, потом тоже встал. Он посмотрел на дверь, ожидая увидеть адмирала, но там был только капитан Михайлов. «Итак, нам придется пройти через это дважды», — подумал Хорват.

Однако адмирал одурачил его. Он появился, как только Михайлов добрался до своего места, и буркнул:

— Продолжайте, джентльмены, — так быстро, что у десантника не было никакой возможности объявить его приход. Если кое-кто и хотел осадить Кутузова, им нужно было ждать другого случая.

— Командор Борман, начинайте извлечение из экспедиционного задания, — холодно сказал Кутузов.

— Раздел двенадцать. Военный совет. Параграф первый. Вице-адмирал, командующий экспедицией, должен спрашивать совета у научного персонала или старших офицеров «Макартура», за исключением случаев, когда задержка с принятием решения может поставить под угрозу безопасность линкора «Ленин».

Параграф второй. Если старший ученый этой экспедиции не согласен с вице-адмиралом, он может потребовать официального военного совета. Старший ученый может…

— Этого достаточно, командор Борман, — сказал Кутузов. — В соответствии с этими распоряжениями и по официальному требованию министра по науке Хорвата этот военный совет созван для обсуждения вопроса о чужаках, попросивших доставить их в Империю. Вся процедура будет записана. Министр Хорват, если вы готовы, можете начинать.

Красота, подумала Салли. Атмосфера напоминает алтарь Святого Петра во время мессы в Новом Риме. Эти формальности должны запугать любого несогласного с Кутузовым.

— Благодарю вас, адмирал, — вежливо сказал Хорват. — Учитывая то, что заседание может быть долгим — в конце концов мы обсуждаем решение проблемы, которое может оказаться самым важным из принятых нами, — полагаю, нам не помешают закуски и напитки. Капитан Михайлов, могут ваши люди предложить нам кофе?

Кутузов нахмурился, но причин отказать в просьбе не было.

Кроме того, просьба разрядила обстановку в комнате. Со стюардами, суетящимися вокруг, запахами кофе и чая в воздухе, испарилась большая часть официальности, на что и рассчитывал Хорват.

— Спасибо, — поблагодарил Хорват. — Как нам известно, мошкиты попросили нас перевести троих их послов в Империю. Это посольство имеет все полномочия представлять цивилизацию мошкитов, подписывать договоры о дружбе и торговле, принимать решения о совместных научных разработках… думаю, можно не продолжать. Полагаю, преимущества от представления их вице-королю должны быть очевидны. Вы согласны?

Послышалось согласное бормотание. Кутузов сидел прямо, его темные глаза под кустистыми бровями сузились, лицо напоминало маску, вылепленную из красной глины.

— Да, — сказал Хорват. — Думаю, очевидно также и то, что при любой возможности мы должны проявлять по отношению к послам мошкитов всю возможную учтивость. Вы не согласны, адмирал Кутузов?

Попался в свою собственную ловушку, подумала Салли. Все это записано, и он должен понимать это.

— Мы потеряли «Макартур», — грубовато сказал Кутузов. — У нас есть только один этот корабль. Доктор Хорват, вы присутствовали на конференции, когда вице-король Меррилл планировал эту экспедицию?

— Да.

— Меня там не было, но мне рассказали об этом. Разве тогда не говорилось, что чужаки не должны попасть на борт этого корабля? Я имею в виду прямой приказ вице-короля.

— Ну… да, сэр. Но контекст делал понятным, что он имеет в виду. Ни один чужак не должен был попасть на борт «Ленина», поскольку было вполне вероятно, что они поведут себя враждебно. Таким образом, независимо от их действий, «Ленин» должен был оставаться в безопасности. Но сейчас-то мы знаем, что мошкиты не враждебны. В конце экспедиционного задания его высочество оставляет это решение на ваше усмотрение — там нет запрещения, подобного тем, что имеются в книге приказов.

— И все-таки это оставлено на мое усмотрение, — триумфально сказал Кутузов. — Я не вижу, чем это отличается от устных инструкций. Капитан Блейн, вы были при этом разговоре. Скажите, разве не верно, что его высочество сказал: «Ни при каких обстоятельствах чужаки не должны попасть на борт „Ленина“?»

Блейн с трудом глотнул.

— Это так, сэр, но…

— Думаю, что вопрос исчерпан, — сказал адмирал.

— О нет, — вмешался Хорват. — Капитан Блейн, вы хотели что-то сказать. Сделайте это.

Кают-компания замерла. «Сделает ли он это? — подумала Салли. — А что может сделать ему Царь? Он может затруднить ему службу на Флоте, но…»

— Я только хотел сказать, адмирал, что его высочество не столько отдавал приказы, сколько планировал общую линию поведения. Думаю, что если бы он намеревался связать вас ими, то не оставлял бы вам свободу действий, сэр. Он внес бы это в книгу приказов.

«Слава богу!» — мысленно зааплодировала Салли.

Зрачки глаз Кутузова сузились еще больше. Он сделал стюарду знак подавать чай.

— Я думаю, в вашем решении есть недооценка доверия его высочества, — сказал Хорват. Это прозвучало неискренне, и он тут же понял это. Ему требовалась чья-нибудь поддержка — Харди или Блейна, — но оба были слишком независимы, и Хорват побоялся обрабатывать их перед этим собранием.

Адмирал улыбнулся.

— Спасибо. Возможно, он доверял мне больше, чем вы, доктор. Итак, вы продемонстрировали, что я действую против явно выраженных желаний вице-короля. Разумеется, я не поступлю так легкомысленно, и вы еще можете убедить меня в необходимости такого поступка. Следующая экспедиция может доставить послов еще раз.

— Но пошлют ли они кого-нибудь после такого оскорбления? — буркнула Салли, и все посмотрели на нее. — Адмирал, мошкиты просят не так уж много. И их просьба вполне разумна.

— Вы думаете, что они обидятся, если мы им откажем?

— Я… адмирал, я не знаю. Может быть, обидятся. И очень.

Кутузов кивнул, как если бы понимал это.

— Возможно, это меньший риск, леди, — оставить их здесь. Командор Каргилл, вы подготовили то, о чем я вас просил?

— Да, сэр, — бодро ответил Джек Каргилл. — Адмирал просил меня оценить военный потенциал мошкитов, предположив, что они владеют секретом Движителя и Поля. Я изобразил это на графике… — Он сделал знак младшему офицеру, и на экране интеркома офицерской кают-компании появился чертеж.

Поначалу кривые шли круто вверх, показывая превращение пассажирских и грузовых кораблей мошкитов в военные суда, затем сглаживались и снова начинали подниматься.

— Как видите, угроза достаточно высока, — сказал Каргилл. — В течение двух лет мошкиты могут собрать флот, способный бросить вызов всему Имперскому Военному Космическому Флоту.

— Это просто смешно! — запротестовал Хорват.

— О нет, сэр, — ответил Каргилл. — Я был вполне умерен в своей оценке их индустриальных возможностей. У нас имеются счетчики нейтрино и объективная оценка их энергетических ресурсов — количество ядерных реакторов, термальная производительность… причем эффективность я считал не выше нашей, хотя подозреваю, что она превосходит ее. Как известно, у них нет недостатка в опытных рабочих.

— А где они возьмут металлы? — спросил Де Вандалья. Геолог казался сбитым с толку. — Они выбрали все, что было на планете и, если верить их словам, на астероидах тоже.

— Переработка имеющегося материала. Предметы роскоши, излишние транспортные средства. Уже сейчас у каждого Мастера есть множество машин и грузовиков, которые можно объединить. Им придется обойтись без некоторых вещей, но не забывайте — все металлы со всей планетной системы Мошки уже извлечены. — Каргилл говорил очень бойко, как будто ждал подобных вопросов. — Флот потребует много металла, но это не так много в сравнении со всеми индустриальными ресурсами цивилизации.

— Ну хорошо, — фыркнул Хорват. — Поздравляю с чудесными способностями к оценке. Но какого дьявола вы называете эту оценку угрожающей? Мошкиты не являются угрозой.

Каргилл посмотрел на него, как на назойливую муху.

— Это технический термин. Слово «угроза» подразумевает способность…

— Но не намерение. Вы сами говорили мне об этом. Адмирал, все это означает, что если мы будем вежливы с их послами, им не придется бросать все силы на строительство военных кораблей.

— Это не моя компетенция, — сказал Кутузов. Сейчас он выглядел менее повелительным, его голос стал более мягким, то ли потому, что он хотел убедить остальных, то ли оттого, что почувствовал себя более уверенным. — По-моему, это означает, что мы должны принять все меры предосторожности и не допустить, чтобы мошкиты овладели секретом Поля Лэнгстона.

Последовало долгое молчание. Графики Каргилла были путающими в своей простоте. Флот мошкитов был потенциально больше, чем все, что могли выставить мятежники в этом секторе.

— Род… он прав? — спросила Салли.

— Цифры верны, — мрачно буркнул Блейн. — Но… хорошо. — Он заговорил громче: — Адмирал, я не уверен, что, даже приняв все меры, мы защитим Поле.

Кутузов повернулся к нему и выжидающе посмотрел.

— Во-первых, сэр, — осторожно подбирая слова, продолжал Род, — есть риск, что мошкиты уже получили этот секрет. От Домовых. — Боль исказила лицо Рода, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не коснуться пальцем носа. — Я в это не верю, но это возможно. Во-вторых, они могли получить его от пропавших гардемаринов. И Уитбрид, и Стейли знали достаточно, чтобы обеспечить им хороший старт…

— А мистер Поттер знал еще больше, — поддержал его Синклер. — Он был очень способным парнем, сэр.

— Значит, и от Поттера тоже, — сказал Род. — Я не верю, что такое случилось, но это могло произойти.

— Нелепость…

— Такой же параноик, как и Царь…

— Они мертвы…

Несколько гражданских заговорили одновременно. Салли было интересно, что сделает Род, но она сидела тихо.

— И, наконец, мошкиты знают, что Поле существует. Все мы видели, что они могут делать — поверхности без трения, различная проницаемость, перестройка молекулярных структур. Вспомните, что сделали Домовые с генератором «Мака»! Адмирал, они знают, что Поле можно получить, и вопрос, когда их Инженеры создадут его, остается только вопросом времени. Таким образом, при всей важности защиты наших технологических секретов нельзя ограничиваться только этим суждением.

Вокруг стола послышался возбужденный шепот, но адмирал не слушал его. Он, казалось, обдумывал сказанное Родом.

Хорват хотел было заговорить, но сдержался. Блейну первому удалось произвести видимое впечатление на адмирала, к тому же Хорват был достаточным реалистом, чтобы понимать — все, что он предложит, будет автоматически отброшено. Он тронул локтем Харди.

— Дэвид, не могли бы вы сказать что-нибудь? — умоляюще спросил он.

— Мы можем предпринимать любые меры предосторожности, — заметила Салли. — Они приняли историю о чуме, независимо от того, поверили в нее или нет. По их словам, послы ожидают карантина, и, уж конечно, они не избегнут внимания вашей службы безопасности, адмирал. К тому же пребывание их на борту будет недолгим, ведь мы можем прыгнуть сразу, как они прибудут.

— Это верно, — задумчиво сказал Харди. — Конечно, мы можем разозлить мошкитов еще больше, приняв их послов… и никогда не вернув их.

— Мы не сделаем такого! — запротестовал Хорват.

— Это вполне возможно, Энтони. Будьте реалистом. Если его высочество решит, что мошкиты опасны, а Военный Космический Флот решит, что они знают слишком много, им никогда не позволят вернуться.

— Так, значит, риска вообще нет, — быстро сказала Салли. — Не может быть никакой угрозы «Ленину» от мошкитов, заключенных в карантине. Адмирал, я уверена, что меньший риск — это принять их. Таким образом, мы не будем рисковать оскорбить их, пока принц Меррилл — или его величество — не примут решения о наших будущих отношениях.

— Гм-м. — Кутузов отхлебнул чаю. Глаза его выражали интерес. — Вы умеете убеждать, леди. И вы тоже, капитан Блейн. — Он сделал паузу. — Мистера Бери не приглашали на это совещание. Думаю, что пришло время послушать его. Боцман, приведите его превосходительство в кают-компанию.

— Есть, адмирал!

Они стали ждать. Молчание нарушала дюжина разговоров, шепотом ведущихся вокруг стола.

— Род, вы были блестящи, — поздравила Салли и пожала ему руку под столом. — Спасибо.

Вошел Бери, сопровождаемый неизбежными десантниками. Кутузов знаком отпустил их, и они вышли, оставив торговца в комнате. Каргилл встал и уступил ему место за столом.

Бери внимательно выслушал, как командор Борман суммировал все аргументы. Если его и удивило услышанное, он не показал виду, его лицо по-прежнему выражало вежливый интерес.

— Я прошу совета, ваше превосходительство, — сказал Кутузов, когда Борман закончил. — Признаться, я не хотел бы видеть этих существ на борту этого корабля, и все-таки, если они не угрожают безопасности «Ленина», нет оснований отказывать в просьбе министра по науке Хорвата.

Бери погладил бороду, пытаясь собраться с мыслями.

— Вы знаете, что, по-моему, мошкиты могут читать мысли?

— Это смешно! — фыркнул Хорват.

— Едва ли это смешно, доктор, — сказал Бери. Голос его звучал спокойно. — Возможно, это невероятно, и все-таки есть доказательства существования этого отсутствующего у людей качества. — Хорват начал что-то говорить, но Бери продолжал: — Разумеется, это не решающее доказательство, но все-таки. К тому же под чтением мыслей не обязательно подразумевается телепатия. Вспомните: мошкиты настолько преуспели в изучении отдельных людей, что могли буквально играть роль человека, и играть так хорошо, что его друзья не могли заметить различия. Только появление в пределах видимости выдает их. Сколько раз вам приходилось видеть рядовых и десантников, автоматически повинующихся мошкитам, имитирующим офицеров?

— Это еще не доказательство, — сказал Хорват. Едва ли можно было спорить с этим — то, что говорил Бери, было известно всем.

— Таким образом, посредством ли телепатии или полным отождествлением себя с человеком, они читают мысли и, следовательно, умеют убеждать лучше всех существ, с которыми мы когда-либо встречались. Они точно знают, что движет нами, и подбирают аргументы, которые действуют наверняка.

— Ради всего святого! — взорвался Хорват. — По-вашему, они могут убедить нас отдать им «Ленин»?

— А вы уверены, что не могут? Уверены, доктор?

Дэвид Харди откашлялся. Все повернулись в его сторону, и священник смутился. Потом улыбнулся.

— Я всегда знал, что изучение классиков имеет свою ценность. Кто-нибудь из вас знаком с «Республикой» Платона? Ну конечно, нет. Так вот, на первой странице Сократу, уверенному, что он умеет убеждать лучше всех живущих, его друзья говорят, что либо он останется с ними на всю ночь, либо они заставят его сделать это силой. Сократ, конечно, спрашивает, нет ли какой-нибудь альтернативы — не может ли он убедить их отпустить его домой. Разумеется, ему не удалось этого сделать, потому что друзья не слушали его.

Последовала короткая пауза.

— О, ну конечно! — сказала Салли. — Если мошкиты никогда не встречали ни адмирала Кутузова, ни капитана Михайлова, ни вообще никого из экипажа «Ленина», как они могут убедить их в чем-либо? Надеюсь, мистер Бери не воображает, что они убеждали команду «Макартура» молча?

Бери пожал плечами.

— Миледи, при всем уважении к вам, представляете ли вы, что могут предложить мошкиты? Нечто более ценное, чем существующее в Империи. Люди продавались за гораздо менее…

«Ты сам и способствовал этому», — подумала Салли.

— Если они так хороши, то почему до сих пор не сделали этого? — Голос Кевина звучал насмешливо и непочтительно. В ожидании увольнения по возвращении на Новую Шотландию Реннер мог позволить себе любой поступок.

— Вероятно, пока им это не требовалось, — сказал Бери.

— Скорее, они просто не могли этого сделать, — парировал Реннер. — К тому же, если они могут читать мысли, то уже знают все наши секреты. Они работали с Синклером, который знает, как починить все, имеющееся в Космофлоте, они назначили финч'клик' лорду Блейну, которому известны все политические секреты…

— Они никогда не были в прямом контакте с капитаном Блейном, — напомнил ему Бери.

— Зато они имели мисс Фаулер, — Реннер хихикнул над невольной шуткой, — которая знает об имперской политике больше большинства из нас. Мистер Бери, мошкиты хороши, но не настолько, чтобы убеждать или читать мысли.

— Я склонен согласиться с мистером Реннером, — добавил Харди. — Хотя, конечно, предосторожности, предложенные мисс Фаулер, должны быть приняты. Скажем, допустить до контактов с чужаками только нескольких лиц — например, меня. Сомневаюсь, чтобы им удалось подкупить меня, но даже если это произойдет, у меня нет власти. Затем мистера Бери, если он согласится. К ним не следует допускать доктора Хорвата, а также любого ученого, имеющего дело со сложным оборудованием. Кроме того, никаких рядовых команды и десантников, за исключением случаев, когда это происходит под надзором — и прямым, и по интеркому. Это может быть тяжело для мошкитов, но, думаю, так мы сведем опасность для «Ленина» к минимуму.

— Гм-м… Мистер Бери? — спросил Кутузов.

— Но… я же говорю вам, что они опасны! Их технологические способности таковы, что верить им нельзя! Кто знает, что они могут сконструировать из безвредных предметов? Оружие, коммуникаторы, что-либо для бегства… — Спокойствие Бери испарилось, и он изо всех сил старался сдерживать себя.

— Я снимаю предложение, чтобы мистеру Бери был позволен доступ к мошкитам, — сказал Харди. — Сомневаюсь, что они переживут этот эксперимент. Примите мои извинения, ваше превосходительство.

Бери что-то пробормотал по-арабски, слишком поздно вспомнив, что Харди — лингвист.

— О, безусловно, нет, — с улыбкой сказал Харди. — Я знаю своих предков гораздо лучше вас.

— Я вижу, адмирал, — сказал Бери, — что был недостаточно убедителен. Прошу прощения, хотя у меня не было других мотивов, кроме благополучия Империи. Если бы меня интересовала только выгода… Я не принижаю торгового потенциала мошкитов и ценности того, что можно получить от них, но я считаю их величайшей опасностью для человечества, с которой мы столкнулись.

— Да, — решительно сказал Кутузов. — С этим мы, пожалуй, можем согласиться, если добавить одно слово: потенциальной опасностью, ваше превосходительство. Мы здесь обсуждали, как сделать риск наименьшим, и, если опасности для «Ленина» нет, я убежден, что меньший риск — это перевести послов, соблюдая условия, предложенные священником Харди. Доктор Хорват, вы согласны?

— Если это единственный способ взять их с собой, то да. Я считаю, что стыдно обращаться с ними таким образом… Да!

— Капитан Блейн, вы согласны?

Блейн погладил переносицу.

— Да, сэр. Взять их с собой будет меньшим риском. Если мошкиты и представляют угрозу, доказать это мы не сможем, но, может быть, узнаем что-нибудь от послов.

— Леди?

— Я согласна с доктором Хорватом…

— Благодарю. — Кутузов выглядел так, словно проглотил лимон. Лицо его сморщилось, как в агонии. — Капитан Михайлов, вы должны приготовиться к содержанию мошкитов в изоляции. Предлог — опасность чумы. Кроме того, вы должны следить, чтобы они не могли удрать. Капитан Блейн, вы сообщите мошкитам, что мы возьмем их послов на борт, но вполне возможно, что они не захотят отправить их, узнав условия, на которых мы настаиваем. Никаких инструментов. Никакого оружия. Багаж будет осмотрен, опечатан и недоступен для них в течение всего полета. Никаких малышей или других низших каст, только послы. Сообщите им об этом в какой угодно форме, но условия эти изменению не подлежат. — Кутузов резко встал.

— Адмирал, а что с подаренным кораблем? — спросил Хорват. — Нельзя ли нам взять… — Тут его голос потерялся в поднявшемся гомоне. Гордо шествуя, адмирал покинул кают-компанию.

45. Прыжок Безумного Эдди

Кутузов называл это место точкой Олдерсона, но беженцы с «Макартура» предпочитали название «Точка Безумного Эдди», и кое-кто из команды «Ленина» перенял у них эту привычку. Она находилась под плоскостью системы Мошки, и обычно найти ее было нелегко. Однако на этот раз не должно было возникнуть никаких проблем.

— Представьте себе траекторию корабля мошкитов, пересекающего прямую линию между Мошкой и Глазом Мурчисона, — сказал Реннер капитану Михайлову. — И это будет достаточно близко к цели, сэр.

— У них такая точная навигация? — недоверчиво спросил Михайлов.

— Да. Вас это может довести до безумия, но они могут это. Предлагаю постоянное ускорение.

— От Мошки в эту точку направляется еще один корабль, — сказал Кутузов. Он протянул руку мимо капитана Михайлова, подрегулировал экраны мостика, и перед ним вспыхнули векторы направлений.

— Это корабль с топливом, — уверенно сказал Реннер. — Я готов держать пари на что угодно, что корабль с послами яркий, прозрачный и настолько явно безвредный, что никто не сможет его ни в чем заподозрить, сэр.

— Вы имеете в виду, что этого не сделаю даже я? — сказал Кутузов, и Реннер не заметил на его лице ни следа улыбки. — Спасибо, мистер Реннер. Продолжайте помогать капитану Михайлову.

Троянские астероиды остались позади. Все ученые на борту мечтали добраться до телескопов «Ленина», чтобы изучить эти астероиды, и адмирал не стал протестовать. Было не совсем ясно, сделал ли он это, потому что боялся неожиданной атаки с астероидов или же заразился стремлением гражданских узнать что-то новое о мошкитах, но у Бакмана и остальных появился шанс.

Впрочем, Бакман вскоре потерял к ним интерес. Астероиды были явно цивилизованы, и их орбиты были изменены, так что знания эти ничего не стоили. Остальные не разделяли его точки зрения. Они наблюдали за вспышками ядерных двигателей мошкитов, измеряли потоки нейтрино от энергетических станций, разглядывали пятна света, оттенявшие темные полосы вокруг зеленых хлорофилловых полос, и удивлялись. Единственным возможным выводом было то, что огромные плантации находятся под куполами. И на каждом астероиде, достаточно большом, чтобы его можно было заметить, имелся характерный одиночный кратер, убедительно доказывающий, что астероид перемещался.

Но однажды интерес вернулся к Бакману. Делая одолжение Хорвату, он изучал орбиты астероидов, когда глаза его вдруг вспыхнули. Он лихорадочно ввел в компьютер какие-то данные и подождал результата.

— Невероятно…

— Что невероятно? — терпеливо спросил Хорват.

— Каменный Улей был мертвенно холоден.

— Да? — У Хорвата уже имелся опыт вытягивания информации у Бакмана.

— Предположим, что остальные астероиды тоже. Я верю в это. Эти орбиты совершенны… можете продлевать их взад и вперед на сколько угодно, и они никогда не столкнутся. Эти камни должны быть здесь уже долгое время.

Хорват вышел, разговаривая сам с собой. Действительно, насколько стара эта астероидная цивилизация? Бакман думал в масштабах жизни звезд! Ничего удивительного, что Каменный Улей холоден: мошкиты не корректируют орбиты. Они просто выводят астероиды туда, где хотят их видеть.

«Ну что же, — подумал он, — пора возвращаться на подаренный корабль. Вскоре нам придется оставить его… Интересно, добился ли Блейн какого-нибудь успеха?»

Род и Салли в этот момент беседовали с адмиралом. Они собрались на мостике: насколько было известно Роду, никто, кроме адмирала и его стюарда, никогда не бывал в каюте Кутузова. Возможно, там не бывал и сам адмирал, поскольку казалось, что он постоянно находится на мостике, разглядывая экраны, подобно маньяку-наблюдателю, вечно выискивающему признаки измены.

— Очень жаль, — говорил Кутузов. — Этот корабль должен быть весьма ценным. Однако мы не можем рисковать и брать его на борт. Кто знает, для чего служат его механизмы? К тому же имея на борту мошкитов… — Кутузов пожал плечами.

— Да, сэр, — вежливо согласился Род. Он сомневался, что подаренный корабль несет угрозу, однако на нем имелись агрегаты, назначения которых не понимал даже Синклер. — Но я думал о некоторых других вещах. Небольших частях. Скажем, статуэтки, которые так нравятся священнику Харди. Мы можем залить все пластиком, поместить в запаянные стальные контейнеры и разместить на корпусе, внутри Поля. Если у мошкитов найдется что-либо, что повредит нам после всех этих предосторожностей, нам, пожалуй, лучше вообще не возвращаться домой.

— Гм-м. — Адмирал коснулся пальцем бороды. — Вы верите, что эти вещи ценны?

— Да, сэр. — Когда Кутузов говорил «ценный», он имел в виду нечто отличное от того, что подразумевали под этим словом Салли и Хорват. — Чем больше мы узнаем о технологии мошкитов, тем лучше мы с Каргиллом сможем оценить угрозу с их стороны.

— Да. Капитан, я хотел бы услышать ваше мнение. Что вы думаете о мошкитах?

Салли с трудом сдержала себя. Ей было интересно, что скажет Род. Он уже доказал, что является абсолютным гением в общении с адмиралом.

Род пожал плечами.

— Я согласен и с доктором Хорватом, и с вами, сэр. — Когда глаза Кутузова расширились от удивления, Род торопливо добавил: — Они могут быть и потенциальной опасностью, величайшей из всех, с которыми мы сталкивались, и величайшим счастливым случаем, подвернувшимся нам. А может, и тем, и другим. В любом случае, чем больше мы о них знаем, тем лучше — учитывая, конечно, принятые предосторожности.

— Угу. Капитан, я ценю ваше мнение. Если я дам разрешение, примете ли вы на себя персональную ответственность за нейтрализацию любой угрозы от артефактов мошкитов, взятых с этого корабля? Мне нужно не просто ваше повиновение, я хочу вашего сотрудничества и вашего слова, что вы не будете рисковать.

«Это не добавит мне популярности у Хорвата, — подумал Род. — Поначалу министр по науке будет рад, что может взять хоть что-то, но вскоре он захочет чего-нибудь такого, в чем я не буду уверен».

— Да, сэр. Я должен отправиться туда и увидеть все лично. И… мне необходима мисс Фаулер.

Глаза Кутузова сузились.

— Да? Вы будете отвечать за ее безопасность?

— Разумеется.

— Очень хорошо. Вы свободны.

Пока Род и Салли уходили с мостика, командор Борман удивленно посмотрел на своего адмирала. Он не мог понять, видел ли он улыбку. Нет, конечно же, нет. Это было просто невозможно.

Если бы в этот момент здесь присутствовал офицер более высокого ранга, чем Блейн, Кутузов мог бы объясниться, однако он не собирался обсуждать капитана — и будущего маркиза — с Борманом. То, что он мог сказать, звучало бы примерно так: «Чтобы поддержать активность Блейна, стоило рискнуть мисс Фаулер. Он хороший офицер, если не думает много». Пусть Кутузов никогда не покидал мостика, но следить за моральным состоянием подчиненных было его обязанностью, и, как ко всяким обязанностям, он относился к этому серьезно.

Разумеется, немедленно начались конфликты. Хорват хотел все и полагал, что Род просто не желает тревожить адмирала. Когда же он понял, что Род относится к своему обещанию серьезно, его медовый месяц кончился. Он испытывал что-то среднее между гневом и страхом, когда люди Блейна начали разбирать подаренный корабль, разрезая на части хрупкие агрегаты и пакуя их в пластиковые контейнеры.

Для Рода это было время возвращения к полезной деятельности, и на этот раз — в обществе Салли. Когда не было работы, они говорили часами. Они пили бренди и приглашали к себе священника Харди. Слушая споры Салли и Харди о теоретических тонкостях культурного развития, Род начал учиться кое-чему из области антропологии.

Когда они добрались до точки Безумного Эдди, Хорват почти впал в неистовство.

— Вы нисколько не лучше адмирала, Блейн, — сказал он, глядя, как техник подносит режущее пламя к агрегату, генерировавшему сложное поле, изменявшее молекулярную структуру еще одного магического кофейника. — У нас уже есть один такой на борту «Ленина». Чем может повредить еще один?

— Тот, что у нас на борту, мошкиты делали, не зная, что он окажется на борту линкора, — ответила Салли. — И этот отличается от того…

— Все, что делают мошкиты, отличается друг от друга, — фыркнул Хорват. — А вы еще более осторожны, чем Блейн. Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Салли сдержанно улыбнулась и подкинула монету.

— Пожалуй, разрежьте это и здесь тоже, — сказала она технику.

— Да, мисс. — Мужчина передвинул резак.

— О!.. — Подавленный Хорват отправился на поиски Харди. Священник взял на себя роль миротворца, и это было хорошо, поскольку без него связь с катером прервалась бы в течение часа.

Техник закончил срезать устройство и уложил его в подготовленный ящик. Залив его пластиком, он запечатал крышку.

— Снаружи находится стальной ящик, сэр. Я пойду заварю его.

— Хорошо, продолжайте, — сказал ему Блейн. — Я осмотрю все позднее. — Когда мужчина покинул помещение, он повернулся к Салли: — Знаете, я никогда не обращал внимания, но ведь Хорват прав. Вы действительно более осторожны, чем я. Почему?

Салли пожала плечами.

— Не тревожьтесь об этом.

— Что ж, не буду.

— Вот это и есть протозвезда Бакмана, — сказала она, погасила свет, взяла его за руку и подвела к иллюминатору. — Мне никогда не надоедает смотреть на нее.

Некоторое время, пока их глаза привыкали к темноте, Угольный Мешок казался бесконечной чернотой. Затем стала появляться краснота, и вот уже видны маленькие красные водовороты на черном фоне.

Они стояли очень близко. В последнее время так бывало часто, и Роду это нравилось. Он провел пальцами по ее спине, а потом мягко погладил под правым ухом.

— Скоро вам придется говорить с послами мошкитов, — сказала она. — Вы уже решили, что скажете им?

— Более или менее. Возможно, стоило бы предупредить их… хотя способ адмирала может быть безопаснее.

— Сомневаюсь, чтобы в этом была какая-то разница. А все-таки хорошо будет вернуться туда, где много звезд! Интересно… Род, как, по-вашему, на кого будут похожи послы мошкитов?

— Понятия не имею. Думаю, мы скоро это узнаем. Вам не кажется, что вы слишком много говорите?

— То же самое говорит мне дядя Бен.

После этого они долго стояли тихо.

* * *

— Внимание! Они прибывают!

— ОТКРЫТЬ ДВЕРИ АНГАРНОЙ ПАЛУБЫ! ВЫДВИНУТЬ ЛИНЕЙНЫЕ СТАПЕЛЯ!

— ПОДГОТОВИТЬ ЛЕБЕДКИ.

Шлюпка скользнула в утробу корабля. Вторая шлюпка — с багажом — ждала своей очереди: все, включая вакуумные скафандры мошкитов, было переправлено на нее. Пассажирская шлюпка, лязгнув, опустилась на стальную палубу.

— Экипаж, ВНИМАНИЕ!

— Космический десант, НА КАРАУЛ.

Воздушный шлюз открылся, и тут же грянул целый хор боцманских дудок. Появилось коричнево-белое лицо. Затем второе. Когда два Посредника были уже снаружи, появился третий мошкит.

Он был чисто-белый с шелковистыми пучками волос под мышками и серыми вокруг лица и торса.

— Старейший Мастер, — прошептал Блейн Салли. Она кивнула. Действие космических лучей на волосяные сумки мошкитов ничуть не отличалось от воздействия на волосы человека.

Хорват, стоящий в конце линии космодесантников, вышел вперед.

— Добро пожаловать на корабль, — сказал он. — Я очень рад видеть вас… Это исторический момент.

— Мы надеемся, что для обеих рас, — сказал первый Посредник.

— От имени Военного Космического Флота приветствую вас на борту, — сказал Род. — Я должен еще раз извиниться за карантинные предосторожности, но…

— Не беспокойтесь об этом, — сказала одна из мошкит. — Меня зовут Джок. А это Чарли. — Она указала на второго Посредника. — Эти имена достаточно удобны — вы не смогли бы произнести наших настоящих. — Она повернулась к белому Мастеру и прощебетала что-то, закончив словами «Капитан Родерик Блейн и министр Энтони Хорват», затем вновь повернулась к людям. — Милорд министр Хорват, я представляю посла. Он просит, чтобы его звали Иван.

Род поклонился. Он никогда не видел мошкитов лицом к лицу и сейчас испытывал неудержимое желание погладить его мех. Белый мужчина…

— Почетный караул проводит вас к вашим квартирам, — сказал Род. — Надеюсь, они окажутся достаточно большими. Это две смежные каюты.

…И четыре ругающихся офицера, которых выселили из них. Круги от этого перемещения расходились во все стороны до тех пор, пока один младший лейтенант не оказался в кают-компании гардемаринов «Ленина».

— Одной каюты должно быть достаточно, — спокойно сказала Чарли. — Нам не требуется уединение. Это не относится к числу требований наших видов. — В голосе Чарли было что-то знакомое, и это беспокоило Рода.

Мошкиты дружно поклонились, идеально копируя поведение придворных, и Род удивился, где они научились этому. Он вернул поклон, так же как Хорват и прочие, находившиеся на ангарной палубе, затем одно отделение космодесанта вышло вперед, возглавляя процессию, второе замыкало ее. Священник Харди должен был ждать их в одной из кают.

— Мужчина, — буркнула Салли.

— Интересно. Посредники называют его «посол», хотя мошкиты подразумевали равные права для всех троих. Нужно спросить, не собираются ли они и договоры подписывать одновременно все трое…

— Возможно, эти Посредники не являются его Посредниками, — сказала Салли. — Я спрошу у них… наверняка мне представится случай. Род, вы уверены, что мне нельзя идти с ними? Прямо сейчас?

Он улыбнулся.

— У вас еще будет возможность. А сейчас пусть ее получит Харди.

Ангарная палуба быстро опустела. Сейчас ни на ней, ни на шлюпках, встречавших корабль мошкитов, не было ни одного человека экипажа «Ленина». Грузовая шлюпка была втянута лебедками на место и опечатана.

— ВНИМАНИЕ ВСЕМ. ЗАНЯТЬ ПРЫЖКОВЫЕ МЕСТА. ПРИГОТОВИТЬСЯ К ВКЛЮЧЕНИЮ ДВИЖИТЕЛЯ ОЛДЕРСОНА. ЗАНЯТЬ ПРЫЖКОВЫЕ МЕСТА.

— А он не теряет время, верно? — сказала Салли.

— Точно. Нам лучше поторопиться. — Он взял ее за руку и повел к своей каюте, тогда как «Ленин» начал замедлять свое вращение до нулевой гравитации. — Полагаю, что мошкиты не нуждаются во вращении, — сказал он, когда они добрались до двери каюты. — Но таков уж адмирал. Если уж вы собрались что-то делать, то делайте это хорошо…

— ПРИГОТОВИТЬСЯ К ВКЛЮЧЕНИЮ ДВИЖИТЕЛЯ ОЛДЕРСОНА. ЗАНЯТЬ ПРЫЖКОВЫЕ МЕСТА.

— Входите, — поторопил Род. — У нас еще есть время, чтобы вызвать каюту мошкитов по интеркому. — Он принялся щелкать переключателями, пока на экране не появилось жилище мошкитов.

Говорил священник Харди.

— Если вам что-то будет нужно, у вашей двери всегда будут дежурить дневальные, а эти кнопки и выключатель соединят вас непосредственно с моей каютой. Я ваш официальный хозяин в этом путешествии.

По кораблю прокатился трубный звук, и Харди нахмурился.

— Сейчас я должен идти в свою каюту… вероятно, вы предпочтете быть одни во время перемещения. Советую вам занять койки и не покидать их, пока перемещение не закончится. — Он заставил себя замолчать, чтобы не сказать что-нибудь еще. Его инструкции были предельно ясны: мошкиты не должны ничему научиться, пока они не выйдут из их родной системы.

— Долго ли это продлится? — спросила Джок.

Харди слабо улыбнулся.

— Нет. Итак, до свидания.

— Ауф видерзеен, — сказала Джок.

— Ауф видерзеен, — ответил Харди и вышел, совершенно сбитый с толку. Где они могли научиться этому?

Койки были плохо соразмерены, слишком жесткие и сделанные без учета индивидуальных различий между мошкитами. Джок повернула свой торс и махнула нижней правой рукой, выражая неудовольствие ситуацией, однако удивление этими вещами было не самым худшим.

— Это явно скопировано с чего-то для Коричневых. — В голосе ее звучала уверенность рассуждения, а не прямого наблюдения. — Хотела бы я иметь возможность привести сюда своего Коричневого.

Чарли:

— Я тоже. Но будь с нами Коричневые, нам бы не поверили. Я знаю это. — Она начала было новую мысль, но тут заговорил Мастер.

Иван:

— Был ли Мастер людей среди тех, кто встречал нас?

Джок:

— Нет. Проклятие! Сколько времени я пытаюсь изучить его, но до сих пор не то что не встречала, но даже не слышала его голоса. По-моему, он вполне может быть комитетом или одним Мастером, подвластным дисциплине людей. Держу пари на всю свою анатомию, что он человек.

Иван:

— Вы не должны пытаться связаться с Мастером «Ленина», а если мы встретим его, вы не станете его финч'клик'. Вы знаете, что случается с финч'клик' людей.

В ответе не было никакой необходимости. Мастер знал, что его услышали, а значит, выполнят приказание. Он отправился к своей койке и с отвращением посмотрел на нее.

Взревели сирены, и из громкоговорителя донесся человеческий голос:

— Подготовиться к движителю Безумного Эдди. Последнее предупреждение, — перевела одна из Посредников.

Они улеглись по койкам. Еще более громкий звук пронесся по всему кораблю.

А затем произошло что-то ужасное.

46. Лично и срочно

— Род! Род, взгляните на мошкитов!

— Что? — Блейн изо всех сил боролся с отказывающимся повиноваться телом. Прийти в себя было непросто; сосредоточиться — невозможно. Он взглянул на Салли, затем проследил ее взгляд, устремленный на экран интеркома.

Мошкиты беспорядочно дергались. Они выплыли из своих коек, и посол летал по всей каюте в полной дезориентации. Отскочив от одной переборки, он поплыл в другую сторону. Двое Посредников смотрели на него, неспособные сделать что-либо и занятые сами собой. Один осторожно потянулся за Мастером, но рука соскользнула с меха. Все трое беспомощно плавали по отсеку.

Джок была первой, ухватившейся за поручень. Она засвистела и зафыркала, после чего Чарли поплыла к Мастеру. Она ухватилась за его мех левой рукой, а Джок, держась за переборку обеими правыми, тянула левую, пока Чарли не вцепилась в нее. Затем они с трудом добрались до коек, Джок привязала Ивана, и они с Чарли тоже улеглись, свистя и щелкая.

— Не могли бы мы им помочь? — спросила Салли.

Род согнул свои конечности и мысленно извлек квадратный корень. Затем попытался взять два интеграла, и у него получилось правильно. Теперь его разум восстановился достаточно для того, чтобы обратить внимание на Салли и мошкитов.

— Нет. Мы ничего не можем сделать… И вообще, то, что мы наблюдаем, скоро проходит, за исключением нескольких сошедших с ума и никогда больше не обретших контактов с действительностью.

— С мошкитами такого не произойдет, — уверенно сказала Салли. — Они действуют целеустремленно, хотя и не слишком уверенно. Мы пришли в себя гораздо быстрее, чем они.

— Приятно сознавать, что хоть в чем-то мы лучше мошкитов. Скоро должен появиться Харди… впрочем, он старше, и у него это занимает больше времени, чем у нас.

— ПРЕДУПРЕЖДАЕМ ОБ УСКОРЕНИИ. ПРИГОТОВИТЬСЯ К СИЛЕ ТЯЖЕСТИ В ОДНО G. ПРЕДУПРЕЖДАЕМ ОБ УСКОРЕНИИ.

Посредник что-то прощебетала, и Мастер ответил ей.

Салли некоторое время наблюдала за ними.

— Полагаю, что вы правы. Непохоже, чтобы они испытывали серьезные сложности, но Мастер еще подергивается.

Прозвучала сирена. «Ленин» содрогнулся, и тяжесть вернулась. Они возвращались домой. Род и Салли переглянулись и улыбнулись. Домой!

— И все-таки что бы мы могли сделать для Мастера? — спросил Род.

Салли беспомощно пожала плечами.

— Думаю, что ничего. Они такие иные. И потом… Род, что бы вы сделали, если бы были имперским послом к другой расе, и они заперли вас в-маленькой каюте, где за вами постоянно следят два глаза?

— Я постарался бы разбить эти чертовы штуковины. Безусловно, они видят их, ведь мы не пытались ничего прятать. Если они что-нибудь скажут Харди, придется прекратить наблюдение.

— Сомневаюсь, что они сделают это. Они ведут себя так, словно их это вовсе не беспокоит. Уединение «не относится к числу требований наших видов», сказала Чарли. — Салли вздрогнула. — Они действительно иные.

Зажужжал сигнал, и Род автоматически повернулся к двери своей каюты, прежде чем понял, что звук донесся из интеркома. Одна из мошкитов осторожно прошла через каюту и открыла дверь. Вошел Харди.

— Все в порядке? — осторожно спросил он.

— Вы должны были предупредить нас об этом, — сказала Джок. В голосе ее не было обвинения — просто констатация факта. — Движитель Безумного Эдди действует и на людей так же?

— Как так же? — невинно спросил Харди.

— Дезориентация. Головокружение. Неспособность сосредоточиться. Потеря контроля над мышцами. Тошнота. Желание смерти.

Харди казался удивленным. Вероятно, так оно и есть, подумал Род. Священник не наблюдал за мошкитами исподтишка, даже когда полдюжины пар глаз каждую вахту следили за происходящим на экране.

— Да, это действует на людей, — сказал Харди, — но не так сильно, как вы описали. Движитель вызывает дезориентацию и неспособность сосредоточиться, но эти явления быстро проходят. Мы не знали, как это подействует на вас, но во всей нашей истории было всего лишь несколько случаев необратимого воздействия, и то оно было… э… психологическим.

— Понимаю, — сказала Чарли. — Доктор Харди, простите нас, но мы еще не готовы для разговора. Мы могли бы отложить разговор на несколько часов? И в следующий раз, когда вы снова запустите вашу машину Безумного Эдди, мы выполним ваш совет занять свои койки и привязаться.

— Тогда я ухожу, — сказал Харди. — Можем ли мы… вам что-то требуется? С послом все в порядке?

— Он чувствует себя достаточно хорошо. Спасибо за беспокойство.

Харди ушел, а мошкиты вернулись к своим койкам. Они продолжали щебетать и свистеть.

— И это все, — сказал Род. — Я рассчитывал на более интересные вещи, чем наблюдение за лежащими мошкитами, болтающими на языке, которого я не понимаю.

«А ведь сейчас очень удобное время для изучения мошкитов, — подумала Салли. — Как ни странно, среди нас нет никого, занимающегося этим прямо сейчас… поэтому мы делаем это в личном порядке».

— Тогда этим могу заняться я, — сдержанно сказала она.

Несмотря на кубические километры желтого пламени, окружающего корабль, на «Ленине» царило веселье. Кутузов ослабил свою бдительность и впервые после уничтожения «Макартура» позволил экипажу возобновить обычные вахты. Хотя корабль находился глубоко в пределах солнца, у него было топливо, и все его проблемы были записаны в «Книге». Жизнь входила в привычную колею. Даже ученые забыли свою досаду от возвращения из системы Мошки с нерешенными вопросами: они возвращались домой.

Единственная женщина на десять парсеков при любых обстоятельствах должна была стать предметом соперничества. Стычки могли начаться вокруг одного из двух вопросов: Каковы мои/его шансы относительно нее? и Испорчена ли она? Но Салли уже явно выбрала себе мужчину. Это облегчило жизнь и тем, кого беспокоили эти проблемы, и тем, в чьи обязанности было прекращать кулачные бои.

В первую ночь после прыжка Кутузов устроил званый обед. Он был официальным, и большинство гостей не слишком веселились: за столом адмирала разговоры ограничивались профессиональными вопросами. Однако он ушел рано, и тогда прием стал побойчее.

Род и Салли провели на нем три часа. Всем хотелось поговорить с мошкитами, и Род с удивлением отметил, что рассуждает о них всего лишь с намеком на тупую боль, прежде мучившую его каждый раз, когда он думал о чужаках. Энтузиазма Салли хватало на двоих. Кроме того, похоже, она беспокоилась за него так же, как за чужаков. Она даже потратила несколько часов, переделывая мундир Михайлова, так что теперь он был почти впору.

Когда они покинули прием, в течение нескольких часов, проведенных вместе, прежде чем разойтись по каютам, никто из них не упоминал ни Мошки, ни мошкитов.

Корабль двигался наружу. Постепенно желтизна за Полем сменилась оранжевым цветом, затем кирпично-красным, и зонды «Ленина» сообщили, что Поле горячее, чем фотосфера, окружающая их. Ученые и члены команды с одинаковым нетерпением смотрели на экран, и, когда на черно-красном фоне появились звезды, все выпили в честь этого события. Даже адмирал присоединился к ним, широко улыбаясь.

Вскоре после этого офицер связи установил контакт с ожидающим их танкером. Кроме того, там был и курьерский корабль, укомплектованный молодыми людьми в отличной физической форме. Кутузов продиктовал свое сообщение, передал его с двумя гардемаринами, и курьер с ускорением в три g отправился к точке Олдерсона, откуда должен был совершить прыжок в систему Новой Каледонии и доставить рапорт о первом контакте человечества с иной цивилизацией.

Танкер доставил почту и почти годичной давности новости. В секторе вспыхнуло еще несколько восстаний. Бывшие колонисты объединились с вооруженными внешними системами и открыто не повиновались Империи. Нью-Чикаго была оккупирована армией, и, хотя экономика снова пришла в норму, большинство населения было недовольно этой имперской заботой. Инфляция кроны была взята под контроль. У его императорского величества родился сын, Александр, и отныне кронпринц Лисандр не был больше единственным наследником правящей линии. Эти новости положили начало еще одному торжеству на борту «Ленина», и оно получилось таким большим, что Михайлову пришлось заменять своих людей членами экипажа «Макартура».

Вскоре вернулся курьер, доставив еще одну порцию новостей. Столица сектора кипела энтузиазмом, и вице-король планировал гала-прием для послов мошкитов. Военный министр Армстронг прислал лаконичное «хорошо сделано» и тысячу вопросов.

Было также послание и для Рода Блейна. Он изучал его, когда ординарец Кутузова передал ему вызов в каюту адмирала.

— Это, вероятно, оно, — сказал Род Салли. — Держать Блейна под арестом до тех пор, пока он не предстанет перед военным трибуналом.

— Не будьте таким глупым, — ободряюще улыбнулась Салли. — Я буду ждать вас здесь.

— Если мне позволят вернуться в свою каюту. — Он повернулся к десантнику. — Идемте, Иванов.

Войдя в каюту адмирала, Род испытал потрясение. Он ожидал увидеть убогую комнату, функциональную и холодную, а вместо этого увидел изумительное множество цветов, восточных ковров, гобеленов на стенах, неизбежную икону и портрет императора, только гораздо больших размеров. На полке над столом Кутузова стояли даже переплетенные в кожу книги. Адмирал указал на стул, сделанный из розового тиса Спарты.

— Хотите чая? — спросил он.

— Да… спасибо, сэр.

— Два стакана чая, Кемун.

Стюард налил их из серебряного термоса, сделанного в виде старинного русского самовара, и подал в хрустальных чашках.

— Можете идти. Капитан Блейн, я получил приказ относительно вас.

— Да, сэр, — сказал Род. «Мог бы, по крайней мере, подождать, пока я допью чай».

— Вы должны покинуть этот корабль. Как только курьер приблизится, вы перейдете на него и вернетесь на Новую Каледонию с максимальным ускорением, которое сочтет возможным корабельный хирург.

— Да, сэр. Неужели они так спешат поставить меня перед военным трибуналом?

Кутузов удивленно посмотрел на него.

— Военный трибунал? Не думаю, капитан. Разумеется, должен состояться формальный разбор обстоятельств дела — это записано в уставе. Однако я буду удивлен, если на нем вас в чем-то обвинят.

Кутузов повернулся к своему резному столу. На его полированной деревянной поверхности лежала лента послания.

— А это для вас. Она имеет обозначение «ЛИЧНО И СРОЧНО» и, несомненно, все объяснит.

Род взял ленту и осмотрел ее.

— Разумеется, послание закодировано, — сказал адмирал. — Если хотите, мой флаг-секретарь поможет вам.

— Благодарю.

Адмирал вызвал по интеркому лейтенанта, который ввел ленту в шифровальную машину. Вскоре из нее выдвинулся узкий бланк.

— Это все, адмирал? — спросил лейтенант.

— Да. Капитан, я оставляю вас, чтобы вы могли прочесть сообщение. Доброго утра. — Адмирал с лейтенантом вышли из каюты. Шифровальная машина продолжала работать, выдавая расшифровку послания.

Род оторвал кусок и начал читать с растущим изумлением.

Второй раз он прочел его, возвращаясь в свою каюту. Салли встала, когда он вошел.

— Род, вы так странно выглядите!

— Я получил письмо, — сказал он.

— О… новости из дома?

— Что-то вроде.

Салли улыбнулась, но в голосе ее звучало удивление.

— И как там дела? Ваш отец здоров? — Род казался очень нервным и возбужденным, но в то же время был слишком весел для плохих новостей. Что же вывело его из себя? Похоже было, что он получил какое-то задание, которое хотел и которого одновременно боялся…

— С моей семьей все в порядке. Так же, как и с вашей… впрочем, вы скоро это узнаете. Сенатор Фаулер на Новой Шотландии.

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Дядя Бен здесь? Но почему?

— Он говорит, что тревожится за вас. Некому о вас позаботиться, поэтому он…

Она показала ему язык и потянулась за бланком послания. Несмотря на ускорение в полтора g, Род ловко увернулся.

— Ну хорошо, — сказал он, как-то странно улыбаясь. — Его послал император. Как своего личного представителя, председателя Имперской Комиссии по переговорам с мошкитами. — Род сделал паузу. — Мы оба включены в эту комиссию.

Только через некоторое время в глазах ее появились признаки понимания.

— Поздравляю с назначением, — рассмеялся Род. Обеими ладонями он взял ее за запястья и держал на расстоянии вытянутой руки. — Лорд-председатель Чрезвычайной Комиссии его величества также спрашивает меня, когда мы поженимся. Я думаю, это вполне уместный вопрос.

— Но… Я… Род… Мы… — Она с трудом переводила дыхание.

— О Боже, я предоставил вам возможность говорить, а вы молчите. — Пользуясь удобным случаем, он поцеловал ее. Потом еще раз. Так прошло довольно много времени.

— Думаю, мне лучше прочесть это письмо, — сказала она, когда они разомкнули объятия, — если позволите.

— Вы еще не ответили на вопрос своего дяди, и я не дам вам читать письмо, пока вы этого не сделаете.

— Вопрос дяди! — Ее глаза вспыхнули. — Род Блейн, если я и выйду за кого-то замуж — запомните: если! — он спросит меня об этом сам!

— Хорошо. Леди Сандра Лидделл Леоновна Брайт Фаулер, выйдете ли вы за меня замуж? — Шутливых интонаций в его голосе больше не было, и, как он ни старался удержать на лице улыбку, она тоже исчезла. Сейчас он выглядел как четырехлетний мальчуган, впервые сидящий на коленях у Деда Мороза. — Когда мы вернемся на Новую Шотландию…

— Да, конечно, я выйду за вас… Новая Шотландия? Род, ваш отец наверняка захочет, чтобы мы поженились при дворе. Все наши друзья находятся на Спарте…

— Может, мы сначала прочтем послание, дорогая? Мы можем вообще не попасть на Спарту. — Он передал ей лист и сел на подлокотник кресла, в которое опустилась она. — Вот эту часть. — Он указал пальцем.

НЕСОМНЕННО ПЕРВОЙ РЕАКЦИЕЙ БЫЛО СДЕЛАТЬ ВАС ГЕРОЕМ ИЛИ ЗЛОДЕЕМ ТОЧКА ПОТЕРЯ МАКАРТУРА НЕ ВЫЗВАЛА ОСОБОЙ РАДОСТИ У АДМИРАЛТЕЙСТВА ТОЧКА КРАНСТОН ВЫШЕЛ ИЗ СЕБЯ ТОЧКА АРМСТРОНГ СКАЗАЛ КАВЫЧКИ ЧЕРТ ПОБЕРИ КАК МОЖНО ПОТЕРЯТЬ ЛИНЕЙНЫЙ КРЕЙСЕР ЗАКРЫТЬ КАВЫЧКИ ТОЧКА АБЗАЦ

ДОКЛАД КУТУЗОВА В ВАШУ ПОЛЬЗУ ТОЧКА ВСЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ПОТЕРЮ КУТУЗОВ ВЗЯЛ НА СЕБЯ ТОЧКА ПО ЕГО СЛОВАМ ВЫСШИЕ КАСТЫ МОШКИТОВ ВЕРОЯТНО МОГЛИ ОЧИСТИТЬ МАКАРТУР ОТ ПАРАЗИТОВ НО ОН РЕШИЛ ЧТО РИСК УТРАТЫ ИМПЕРСКИХ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИХ СЕКРЕТОВ СЛИШКОМ ВЕЛИК ТОЧКА КУТУЗОВ ЕЩЕ НЕ ПРИШЕЛ К ОКОНЧАТЕЛЬНОМУ ВЫВОДУ ОБ УГРОЗЕ СО СТОРОНЫ МОШКИТОВ НО ПРЕДЛОЖИЛ АДМИРАЛТЕЙСТВУ СОБРАТЬ КРУПНЫЙ ВОЕННЫЙ ФЛОТ ТОЧКА В ДОКЛАДЕ ХОРВАТА МОШКИТЫ ПРЕДСТАВЛЕНЫ ВПОЛНЕ ДРУЖЕЛЮБНЫМИ НИКАКОЙ ФЛОТ НЕ НУЖЕН И МОШКИТЫ КАВЫЧКИ ВЕЛИЧАЙШИЙ СЛУЧАЙ В ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ЗАКРЫТЬ КАВЫЧКИ ТОЧКА ВОПРОС В МОИХ РУКАХ ТОЧКА АБЗАЦ

— И в наших тоже, — сказал Род. — Пошли дальше.

СОГЛАСНО ПРИКАЗУ МОНАРХА Я СЕЙЧАС ЛОРД-ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ИМПЕРСКОЙ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ КОМИССИИ ПО ПЕРЕГОВОРАМ С ЧУЖАКАМИ ТОЧКА ПО ЛИЧНОМУ РАСПОРЯЖЕНИЮ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ДЛЯ ЭТОГО ПОСТА ПРЕДНАЗНАЧАЛСЯ ЛОРД РОДЕРИК БЛЕЙН НО ВЫ ПОЧТИ ВСЕ ИСПОРТИЛИ ПОТЕРЯВ СВОЙ КОРАБЛЬ ТОЧКА СОВМЕСТНО С ЛЕДИ САНДРОЙ БРАЙТ ВЫ НАЗНАЧЕНЫ ЧЛЕНАМИ КОМИССИИ ТОЧКА КОМИССИЯ ИМЕЕТ ПРАВО ДЕЙСТВОВАТЬ ОТ ИМЕНИ МОНАРХА ТОЧКА ЧЛЕНЫ КОМИССИИ БУДУТ ОСТАВАТЬСЯ НА НОВОЙ КАЛЕДОНИИ ЕСЛИ НЕ ОКАЖЕТСЯ БОЛЕЕ РАЗУМНЫМ ПЕРЕПРАВИТЬ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ЧУЖАКОВ НА СПАРТУ ТОЧКА АБЗАЦ

ЕСЛИ КОМИССИЯ ПРИДЕТ К ВЫВОДУ О ВОЗМОЖНОЙ УГРОЗЕ ЧУЖАКОВ ИМПЕРИИ ТО ДЕЙСТВУЯ С СОГЛАСИЯ ВИЦЕКОРОЛЯ ТРАНСУГОЛЬНОГО СЕКТОРА ДОЛЖНА ПРЕДПРИНЯТЬ ЛЮБЫЕ МЕРЫ КОТОРЫЕ СОЧТЕТ НЕОБХОДИМЫМИ ТОЧКА ЕСТЬ ЛИ У ВАС КАКИЕ-ТО ПРЕДЛОЖЕНИЯ ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК АБЗАЦ

РОД ЕСЛИ ЭТИ МОШКИТЫ НЕ ПРОСТЫЕ ФЕРМЕРЫ А ИХ ЗОНД УБЕЖДАЕТ НАС ЧТО ЭТО НЕ ТАК ТО ВЫ С САЛЛИ НЕ ВЫБЕРЕТЕСЬ ОТСЮДА ДОВОЛЬНО ДОЛГО ТОЧКА НАДЕЮСЬ ЧТО ВЫ СОХРАНИЛИ СВОЙ ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ ЗАНЯВШИСЬ САЛЛИ ТОЧКА КОГДА СВАДЬБА ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК ВАШ ОТЕЦ ПОСЫЛАЕТ ВАМ БЛАГОСЛОВЕНИЕ ТОЧКА ТО ЖЕ ДЕЛАЮ Я ТОЧКА МАРКИЗ НАДЕЕТСЯ ЧТО КОГДА УВИДИТ ВАС В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ ВЫ БУДЕТЕ МУЖЕМ И ЖЕНОЙ ТОЧКА ЕСЛИ ВЫ ДУМАЕТЕ ЧТО МЫ С МАРКИЗОМ УЛАДИЛИ ЭТО ДЕЛО ТО ВЫ НИЧЕГО НЕ ПОНЯЛИ ТОЧКА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО НАЗНАЧИЛ НЕМЕДЛЕННУЮ СВАДЬБУ ТОЧКА ВАША МАТЬ И ИМПЕРАТРИЦА ПРИСЛАЛИ БЛАГОСЛОВЕНИЯ ТОЧКА

— А если бы я сказала «нет»? — спросила Салли. — Это самое высокомерное заявление, которое я когда-либо слышала!

— Но вы не сказали «нет». Вы сказали «да». — И он наклонился, чтобы поцеловать ее.

Она вырвалась, и он заметил, что она действительно разозлилась.

— Черт побери! — Голос ее звучал низко и чисто. — Черт побери! «Его величество назначил…» О зубы Господа! Если бы я отклонила ваше предложение, это было бы изменой!

— Но я же спросил вас, — напомнил он, — и вы ответили.

— Это ясно. Да не смотрите вы как маленький мальчик. Да, я хочу за вас замуж. Однако мне не нравится, когда мне приказывают делать даже то, что я хочу.

Он изучающе взглянул на нее.

— Вы были вне этого долгое время. Я не был никогда.

— Что?

— Это обязательства, которые накладывает титул. Сначала вы решили изучать примитивные культуры — это был ваш свободный выбор. Я же отправился в Академию, следуя зову долга. Затем вы оказались в тюремном лагере, но даже в этой чертовой дыре вы никому не подчинялись, и вас уважали. — Он подбирал слова с большой осторожностью. Салли была красна от гнева.

— Потом «Макартур». В качестве гостя. Значит, под моим командованием. И вы смирились с этим фактом…

— Да, а потом я спряталась, когда вы захватили зонд Безумного Эдди. Вы знаете почему.

— Верно. Затем Новая Шотландия, где вокруг не было практически никого выше вас рангом. Вы наслаждались этим, не так ли? Несколько человек, возвышавшихся над вами, не интересовались, чем вы занимаетесь. И на Мошке-1 вы делали именно то, что хотели делать. Поэтому я и сказал, что вы долгое время были вне этого. А теперь вас вновь сажают в ящик.

— Да, я чувствую нечто подобное.

Род слегка коснулся бумаги в ее руке.

— Согласен, это чертовски высокомерно. Меня это тоже раздражает, но не так, как вас. Я долгое время подчинялся приказам. Всю свою жизнь.

— Полагаю, это первый раз, когда вам приказывают жениться.

— Верно. Однако мы оба ждали чего-то подобного, не так ли? Практически, с точки зрения Империи, наша женитьба — слишком выгодный союз, чтобы отказываться от него. Мы получили привилегии, собственность, титулы — и вот пришел счет за все это. Судьбе было угодно, чтобы мы полюбили друг друга, и все же мы в долгу…

— Перед кем? — спросила она.

Род беспомощно улыбнулся. Эта мысль была невероятно забавна.

— Перед Кевином Реннером. Мы в долгу перед ним.

На лице Салли был написан благоговейный страх.

— Неужели это действительно так? О Боже, конечно! Ведь он приказал мне идти в вашу каюту!

— Что?! Он что?..

Она хихикнула.

— Фантастика! Нужно будет спросить у него и посмотреть, что он будет делать. А пока нужно дочитать это, Род.

Я ПОЛУЧИЛ СВОБОДУ ДЕЙСТВИЙ В НАЗНАЧЕНИИ ДРУГИХ ЧЛЕНОВ КОМИССИИ ТОЧКА НАДЕЮСЬ ВЫ ПОМОЖЕТЕ МНЕ ТОЧКА КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК В РАДИУСЕ ПЯТИДЕСЯТИ ПАРСЕКОВ ХОЧЕТ ОКАЗАТЬСЯ В НЕЙ ТОЧКА ВАШИМ ПЕРВЫМ ЗАДАНИЕМ БУДЕТ КОМПЛЕКТАЦИЯ КОМИССИИ ТОЧКА ВО-ВТОРЫХ НЕОБХОДИМО УПОРЯДОЧИТЬ СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ И СПИСОК СВИДЕТЕЛЕЙ ТОЧКА АБЗАЦ

АДМИРАЛУ КУТУЗОВУ ПРИКАЗАНО ПЕРЕПРАВИТЬ ВАС НА БОРТ КУРЬЕРА ДЛЯ ВОЗВРАЩЕНИЯ С НАИБОЛЬШЕЙ ВОЗМОЖНОЙ СКОРОСТЬЮ НА НОВУЮ ШОТЛАНДИЮ ТОЧКА ВОЗЬМИТЕ С СОБОЙ САЛЛИ ЕСЛИ СЧИТАЕТЕ ЧТО ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ ТОЧКА ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ГОРАЦИЯ БЕРИ АДМИРАЛ БЕРЕТ НА СЕБЯ ТОЧКА ПОЦЕЛУЙТЕ ЗА МЕНЯ САЛЛИ ТОЧКА С УВАЖЕНИЕМ БЕНДЖАМИН БРАЙТ ФАУЛЕР ЗАПЯТАЯ СЕНАТОР ОТКРЫТЬ КРУГЛУЮ СКОБКУ ЛОРД-ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ИМПЕРСКОЙ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ КОМИССИИ ДЕЙСТВУЮЩИЙ ОТ ИМЕНИ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ЛЕОНИДАСА IX ЗАКРЫТЬ КРУГЛУЮ СКОБКУ КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ

— Так отправлюсь я на курьерский корабль? — спросила она.

— Все зависит от вас. Хотите?

— Да… Есть множество дел, которые нужно уладить, прежде чем туда попадут мошкиты… Боже мой, нужно заниматься и мошкитами, и свадьбой… Род, вы понимаете, какое это важное дело — свадьба наследников Круцис Корта и Фаулера, проходящая в провинциальной столице? Мне будет нужно не менее трех помощников. Дядя Бен не собирается оказывать никакой помощи, а мы должны уладить все для приема мошкитов и… Ну да ладно. Куда мы идем?

47. Возвращение домой

Кутузов и Михайлов приняли самое живое участие в подготовке прощального приема Рода и Салли. Повара «Ленина» работали целый день, готовя традиционный екатерининский банкет: дюжины блюд, супов, кондитерских изделий, фаршированные мясом листья винограда с гидропонных плантаций, а между блюдами — маленькие рюмки водки. Во время еды говорить было невозможно: как только заканчивали одно блюдо, стюарды «Макартура» несли следующее, или же, давая передышку пищеварению, десантники «Ленина» показывали танцы, в которые превратилась русская чечетка на холмах Екатерины. Вот уже девятьсот лет они сохранялись фанатиками вроде Кутузова.

Но наконец оркестранты ушли, а стюарды убрали посуду, оставив гостям только чай и водку. Младший гардемарин «Ленина» предложил тост за императора, а капитан Михайлов предложил тост за царевича Александра.

— Смотрите, сам Царь собирается произнести тост, — прошептал Реннер Каргиллу. — Кто там еще остался?

Адмирал встал и поднял свою рюмку.

— Я ненадолго отложу свой тост, — сказал он. Возможно, бесчисленные рюмки водки и произвели на него свое воздействие, но никто не мог быть уверен в этом. — Капитан Блейн, когда мы встретимся в следующий раз, наши роли поменяются. Тогда вы должны будете сказать мне, что делать с мошкитами, и я не завидую вам в этом.

— Почему так нахмурился Хорват? — прошептал Каргилл. — Он выглядел так, словно кто-то сунул лягушку ему в постель.

— Верно. Не потому ли, что надеялся получить место в Комиссии? — спросил Синклер.

— Держу пари, что да, — вставил Реннер. — Сам я на это не рассчитывал…

— И все остальные тоже, — сказал Каргилл. — А теперь давайте послушаем.

— Мы должны со многим поздравить лорда Блейна, — сказал Кутузов, — и именно для этого я приберег свой тост. Священник Харди сделает объявление.

Дэвид Харди встал, широко и искренне улыбаясь.

— Леди Сандра оказала мне честь официально объявить о ее помолвке с лордом Блейном, — сказал Харди. — Позвольте первому поздравить вас с этим событием.

Все заговорили одновременно, но адмирал сделал знак, требуя тишины.

— А теперь мой тост, — сказал он. — За будущую маркизу Круцис.

Покрасневшая Салли сидела, а все вокруг нее встали и подняли рюмки. «Ну вот, теперь все официально, — подумала она. — Отступление невозможно, даже если бы я и захотела… Конечно, я не хочу, но теперь это так неизбежно…»

— А также за леди — члена Комиссии, — добавил Кутузов. Все снова выпили. — И за лорда — члена Комиссии. Долгой вам жизни и многих детей. Защищайте нашу Империю в переговорах с мошкитами.

— Большое спасибо, — сказал Род. — Я самый счастливый мужчина Империи.

— Может, ее милость хочет что-то сказать? — предположил Кутузов.

Салли встала, не зная, о чем говорить.

— Спасибо вам всем, — наконец произнесла она и села.

— Снова куда-то делись все слова? — озорно спросил Род. — И со всеми этими людьми вокруг… Пожалуй, я упустил редкий случай…

На этом формальности закончились, и все столпились вокруг них.

— Желаю всего счастья и мира, — сказал Каргилл, энергично встряхивая руку Рода. — Совершенно искренне, сэр. Империя не могла бы сделать лучшего выбора для этой Комиссии.

— Вы не поженитесь, пока мы не вернемся? — спросил Синклер. — Это будет нечестно — жениться в моем городе и без меня.

— Пока мы не знаем, когда это будет, — ответила ему Салли. — Но, разумеется, не до возвращения «Ленина». И, конечно, мы приглашаем всех вас на свадьбу. — «Так же, как и мошкитов, — мысленно добавила она. — Интересно, как они воспримут это?»

Прием превратился в калейдоскоп маленьких групп с Родом и Салли в центре. Стол офицерской кают-компании убрали на палубу, чтобы освободить побольше места, и стюарды забегали с чаем и кофе.

— Вы, конечно, позволите мне поздравить вас, — мягко сказал им Бери. — И, надеюсь, получив мой свадебный подарок, вы не подумаете, что я пытаюсь подкупить вас?

— А почему кто-то должен так думать? — невинно спросила Салли. — Спасибо, мистер Бери. — Хотя первая ее фраза прозвучала двусмысленно, улыбка была достаточно теплой, чтобы скрыть это. Салли не беспокоила репутация Бери, кроме того, он был достаточно приятным человеком за время их знакомства. Если бы только он избавился от своего безумного страха перед мошкитами!

Наконец Род сумел выбраться из центра всеобщего внимания. Он нашел доктора Хорвата в углу комнаты.

— Вы избегали меня всю ночь, доктор, — вежливо сказал Род. — Мне бы хотелось знать почему.

Хорват попробовал улыбнуться, но вовремя понял, что у него ничего не выйдет. Брови его на мгновение сошлись, потом вернулись на место.

— Буду искренен с вами, Блейн, я не хотел вашего участия в этой экспедиции — вы знаете почему. Да, ваш человек — Реннер — убедил меня, что в случае с зондом у вас не было другого выхода. Мы с вами разные люди, но все-таки я полностью согласен с тем, как вы руководили кораблем. При вашем звании и опыте было неизбежно, что именно вы получите место в Комиссии.

— Я не рассчитывал на это, — ответил Род. — Однако с точки зрения Спарты, вероятно, вы правы. И поэтому вы обижены на меня?

— Нет, — откровенно сказал Хорват. — Как я уже сказал, это было неизбежно, а законы природы не могут меня обидеть. Но я рассчитывал на место в этой Комиссии, Блейн. Я был старшим ученым экспедиции и сражался за каждый клочок информации, полученной нами. Бог мой, если уж они дают членам экспедиции два места, то одно заслужил я.

— А Салли — нет? — холодно спросил Род.

— Она была очень полезной, — сказал Хорват. — Она очаровательна и сообразительна и, конечно, вам трудно быть объективным относительно нее… но, скажите честно, Блейн, вы действительно сравниваете ее компетенцию с моей?

Хмурость Рода исчезла. Он широко улыбнулся. Профессиональная зависть Хорвата не была ни комичной, ни патетичной, она была просто неизбежна, так же неизбежна, как его вера в то, что должность определяет его компетенцию как ученого.

— Успокойтесь, доктор, — сказал Род. — Салли оказалась в Комиссии не из-за своих научных способностей. Императора интересовала не компетенция, а заинтересованность. — Он едва не сказал «преданность», но этого делать не следовало. — Кстати, то, что вы не были названы немедленно, — Род подчеркнул это слово, — является комплиментом.

Брови Хорвата поползли вверх.

— Простите?

— Вы ученый, доктор. Ваша жизненная философия — это объективность, верно?

— Более или менее, — согласился Хорват. — Хотя с тех пор, как я покинул лабораторию…

— Вы боролись за ассигнования. Даже будучи вовлеченным в политику, вы находили время, свободное от административных обязанностей, и помогали своим коллегам.

— Э… да. Спасибо. Немногие люди понимают это.

— Следовательно, ваше отношение к мошкитам должно быть таким же: объективным и далеким от политики. Но это не самый лучший курс для Империи. Ваши действия не отвечали бы требованию момента. С другой стороны, его величество знает, что Салли и я ставим Империю превыше всего. Нам внушали это с первого же дня после рождения. Мы не можем претендовать на научную объективность там, где затрагиваются интересы Империи. — Если это не пригладит его перья — черт с ним!

Однако это подействовало. Конечно, Хорват не развеселился и явно не отказался от попыток получить место в Комиссии, но он улыбнулся и пожелал Роду и Салли счастья. Род счел себя свободным и вернулся к Салли с чувством выполненного долга.

— Не могли бы мы сказать мошкитам хотя бы до свиданья? — умоляюще спросила Салли. — Род, не могли бы вы убедить его?

Род беспомощно взглянул на адмирала.

— Миледи, — сурово сказал Кутузов, — я не хочу обманывать вас. Когда мошкиты прибудут на Новую Шотландию, ими займетесь вы, а не я, и вы будете говорить мне, что нужно с ними делать. Но пока этого не случилось, мошкиты под моей ответственностью, и я не собираюсь менять условий их содержания. Доктор Харди может передать им любое послание.

«Что бы он сделал, если бы Род и я приказали ему пропустить нас к ним? — подумала она. — Как члены Комиссии. Нет, это вызвало бы скандал, а Род, кажется, считает адмирала полезным человеком. Случись это, они никогда бы не смогли работать вместе. Кроме того, Род может и не сделать этого, даже если я попрошу его».

— Дело в том, что эти мошкиты не такие уж и друзья, — напомнил ей Харди. — Они так мало контактировали с людьми, что я почти не знаю их. Уверен, что все изменится, когда мы прибудем на Новую Шотландию. — Харди улыбнулся и сменил тему. — Я уверен, что вы сдержите свое обещание и подождете с женитьбой до возвращения «Ленина».

— Но я хочу, чтобы нас обвенчали вы, — быстро сказала Салли. — Мы будем ждать вас!

— Спасибо.

Харди собирался сказать что-то еще, но тут кают-компанию пересек Келли и отсалютовал Роду.

— Капитан, я перенес ваши вещи и вещи леди Салли на «Гермес». Они просят поторопиться.

— Келли — это моя совесть, — улыбнулся Род. — И он прав, Салли. Нам пора. — Он глубоко вздохнул. — После такого обеда тяжело будет оказаться при трех g.

— Я тоже должен идти, — сказал Кутузов и неловко улыбнулся. — Прощайте, леди. И вы тоже, капитан. Желаю удачи. Вы были хорошим офицером.

— Почему… Спасибо, сэр. — Род обвел взглядом кают-компанию и заметил Бери, пересекавшего комнату. — Келли, адмирал принимает ответственность за его превосходительство…

— С вашего разрешения, канонир Келли продолжит командовать космодесантниками, несущими охрану, — сказал Кутузов.

— Конечно, сэр. Келли, будьте чертовски осторожны, когда вернетесь на Новую Шотландию. Он может попытаться бежать. Понятия не имею, что он задумал, но приказ достаточно ясен, и мы должны продолжать его охрану. Он может попытаться подкупить одного из ваших людей…

Келли фыркнул.

— Лучше бы ему не пробовать.

— Да. Что ж, до свидания, Келли. Не давайте Набилу всадить вам кинжал в бок. Я хочу, чтобы вы были со мной на Новой Шотландии.

— Да, сэр. И будьте осторожны, капитан. Маркиз убьет меня, если с вами что-то случится. Он сказал это, прежде чем мы покинули Круцис Корт.

Кутузов громко откашлялся.

— Наши гости должны срочно покинуть нас, — объявил он. — Поздравим их еще раз.

Род и Салли вышли из кают-компании, сопровождаемые криками, среди которых были и пьяные. Прием, похоже, заканчивался.

Курьерский корабль «Гермес» был очень мал. Жилого пространства было не больше, чем на катере «Макартура», хотя по размерам он был гораздо больше. За системами жизнеобеспечения находились баки с топливом, двигатели и узкие, но вполне проходимые лазы. С трудом преодолев их, они оказались внутри.

Занятий на крошечном суденышке было мало, к тому же высокое ускорение делало реальную работу практически невозможной. Помощник хирурга наблюдал за пассажирами в течение восьми часов, чтобы убедиться в их возможности переносить ускорение, а затем одобрил просьбу Рода увеличить его до 3,5 g. При таком весе самым лучшим было спать и ограничить умственную деятельность до минимально необходимых переговоров.

Когда они достигли точки Олдерсона, Глаз Мурчисона был огромной звездой позади, а мгновением позже превратился в яркую красную звезду на фоне Угольного Мешка. И в этом глазу была маленькая желтая мошка.

48. Штатский

Они перебрались на борт посадочной шлюпки сразу же после того, как «Гермес» вышел на орбиту вокруг Новой Шотландии. Салли едва успела попрощаться с экипажем курьера.

— ПОСТОРОННИМ ПОКИНУТЬ ПОСАДОЧНУЮ ШЛЮПКУ. ПАССАЖИРАМ ПРИГОТОВИТЬСЯ К ВХОЖДЕНИЮ В АТМОСФЕРУ.

Воздушный шлюз, щелкнув, закрылся.

— Готовы, сэр? — спросил пилот.

— Да.

Двигатели заработали. Посадка была не слишком гладкой — пилот очень торопился. Когда они оказались над городом, скорость была еще слишком велика, и пилоту пришлось сделать два круга, прежде чем лодка затормозилась, зависла, а затем опустилась на посадочную площадку на крыше Адмиралтейства.

— Дядя Бен здесь! — воскликнула Салли, бросаясь вперед, чтобы оказаться в его объятиях.

Бенджамину Брайту Фаулеру было восемьдесят стандартных лет, и он выглядел на все эти годы. Во времена до введения регенерационной терапии ему можно было дать лет пятьдесят и предположить, что он находится в самом расцвете своего интеллекта. Последнее предположение было действительно верным.

Он имел рост 174 сантиметра и вес девяносто килограммов — полный невысокий человек, почти лысый, с бахромой темных седеющих волос вокруг сверкающего купола. Он никогда не надевал шляпу, за исключением холодной погоды, поскольку обычно забывал о ней.

Сенатор Фаулер был одет довольно странно: мешковатые брюки, опускающиеся на мягкие кожаные ботинки, и изрядно поношенное пальто из верблюжьей шерсти, до колен. Одежда его была очень дорогой, однако никогда не имела за собой должного ухода. Его мечтательные глаза, которые часто слезились, и взъерошенный вид не отнимали у его облика внушительности, и политические противники не однажды ошибались, делая вывод о его способностях по внешнему виду. Временами, когда случай был достаточно важным, он позволял своему камердинеру подобрать ему одежду, и тогда, по крайней мере несколько часов, выглядел соответственно: в конце концов, он был одним из могущественнейших людей Империи. Впрочем, как правило, он надевал первую вещь, которую находил в своем гардеробе, а с тех пор, как запретил слугам выкидывать то, что ему нравилось, часто носил старые вещи.

Он заключил Салли в медвежьи объятия, пока та целовала его в лоб. Салли была выше своего дяди, и ей постоянно хотелось вырасти, чтобы поцеловать его в самую макушку. Бенджамин Фаулер не обращал внимания на свой внешний вид и злился, если кто-нибудь напоминал ему об этом, но обычно его мало беспокоила лысина. Он даже наотрез отказался делать с ней что-нибудь косметическими процедурами.

— Дядя Бен, как я рада видеть тебя! — Салли с трудом вырвалась из его рук. Потом с притворным гневом сказала: — Ты полностью перевернул мою жизнь! Ты знаешь, что радиограмма заставила Рода сделать мне предложение?

Сенатор Фаулер казался удивленным.

— Ты хочешь сказать, что он еще этого не делал? — Он внимательно оглядел Рода. — Он выглядит вполне нормально. Должно быть, это внутренние повреждения. Как поживаете, Род? Вы хорошо выглядите. — Он пожал Роду руку. Хватка у него была достаточно сильной, чтобы причинить боль. Левой рукой Фаулер извлек из складок своего старого пальто карманный компьютер. — Нужно торопиться, ребятки, мы опаздываем. Идемте, идемте… — Он повернулся и заспешил к лифту, предоставив им следовать за ним.

Они спустились на двенадцать этажей, и Фаулер повел их по извивающемуся коридору. У одной из дверей на посту стояли десантники.

— Сюда, сюда, — сказал сенатор. — Нельзя заставлять всех этих капитанов и адмиралов так долго ждать. Входите, Род!

Десантники отсалютовали, и Род рассеянно ответил. Потом он вошел и остановился, удивленный: большая комната, обшитая деревянными панелями, с огромным мраморным столом во всю ее длину. За столом сидели пять капитанов и два адмирала. Офицер-юрист сидел за меньшим столом, за ним же разместились клерки и стоял записывающий аппарат. Как только Род вошел, кто-то произнес:

— Открываем заседание следственной комиссии. Выйдите вперед и примите присягу. Назовите ваше имя.

— Что?

— Ваше имя, капитан, — резко повторил адмирал, сидевший в центре стола. Род не знал его; вообще он знал не более половины присутствующих. — Вы знаете свое имя, не так ли?

— Да, сэр… Адмирал, меня не предупредили, что я прибуду прямо в следственную комиссию.

— Теперь вы это знаете. Пожалуйста, назовите ваше имя.

— Родерик Гарольд, лорд Блейн, капитан, Имперский Военный Космический Флот, бывший капитан ИКК «Макартур».

— Благодарю.

А потом они забросали его вопросами.

— Капитан, когда вы впервые поняли, что малыши способны пользоваться инструментами и производить полезную работу?

— Капитан, пожалуйста, опишите процедуру стерилизации, предпринятой вами.

— Как по-вашему, капитан, знали ли чужаки вне корабля, что малыши широко распространились по нему?

Он отвечал так хорошо, как только мог. Временами один офицер задавал вопрос, но его тут же перебивал второй, говоря:

— Черт побери, все это есть в рапорте. Вы что, не прослушали ленты?

Следствие двигалось с молниеносной быстротой и вскоре закончилось.

— Вы можете ненадолго выйти, капитан, — сказал председательствующий адмирал.

Салли и сенатор Фаулер ждали его в холле. Рядом с ними стояла молодая женщина в килте и с портфелем.

— Мисс Макферсон, моя новая секретарша, — представили ее Салли.

— Приятно познакомиться с вами, лорд. Леди, мне, пожалуй, лучше…

— Да, конечно, благодарю вас.

Макферсон ушла, щелкая подковками по мраморному полу. У нее была прелестная походка.

— Род, — сказала Салли, — Род, вы знаете, на скольких приемах мы должны побывать?

— Приемах! Мой Бог, они там решают мою судьбу, а вы…

— Ерунда! — фыркнул сенатор Фаулер. — Это было решено несколько недель назад. Когда Меррилл, Кранстон, Армстронг и я прослушали рапорт Кутузова. Как я писал, ваше назначение было у меня в кармане, и тут вы теряете свой корабль! Это очень хорошо, что ваш адмирал — честный человек. Это чертовски хорошо…

Дверь открылась.

— Капитан Блейн? — позвал клерк.

Род вошел и встал перед столом. Адмирал взял лист бумаги и откашлялся.

— Особая следственная комиссия, созданная для изучения обстоятельств гибели линейного крейсера его императорского величества «Макартур», единогласно постановила. Первое. Комиссия установила, что корабль был потерян из-за случайного проникновения чужих форм жизни и уничтожен во избежание распространения их на другие суда. Второе. Комиссия полностью отклонила обвинение капитана Родерика Блейна, ИКФ, в небрежности. Третье. Комиссия приказывает уцелевшим офицерам «Макартура» подготовить детальный рапорт о том, как произошла потеря, во избежание подобного в будущем. Четвертое. Комиссия отмечает, что осмотру и стерилизации «Макартура» мешало присутствие на борту большого числа ученых и их оборудования и что министр Энтони Хорват, старший ученый, протестовал против стерилизации и требовал минимального вмешательства в эксперименты. Пятое. Комиссия отмечает, что капитан Блейн был весьма старательным в осмотре своего корабля, с учетом трудностей, отмеченных в пункте четвертом, и предлагает ограничиться выговором. Решение принято единогласно, и на этом комиссия распускается. Капитан, вы можете идти.

— Благодарю, сэр.

— Да. Это было довольно неряшливо, Блейн. Вам это известно, не так ли?

— Да, сэр. — «Интересно, сколько еще мне придется думать об этом?»

— Но я сомневаюсь, что кто-нибудь другой сделал бы это лучше. Со всеми этими штатскими на борту корабль должен был напоминать сумасшедший дом. Сенатор, он полностью ваш. В комнате 675 все готово.

— Хорошо. Спасибо, адмирал. — Фаулер вытолкал Блейна из комнаты, где проходило слушание, и повел по коридору к лифту, у открытой двери которого стоял младший офицер.

— И куда мы идем сейчас? — требовательно спросил Род. — Шестьсот семьдесят пять? Да это же отставка!

— Разумеется, — сказал сенатор. Они вошли в лифт. — Не думаете ли вы, что можно оставаться в Военном Космическом Флоте и одновременно состоять в этой Комиссии, а? Вот почему мы так торопились со следствием. Пока оно не было записано, вас не могли уволить в отставку.

— Но, сенатор…

— Бен. Зовите меня Бен.

— Да, сэр. Бен, я не хочу уходить! Военный Космический Флот — это моя карьера…

— Уже нет. — Лифт остановился, и Фаулер вытолкнул Рода наружу. — Вы все равно должны были уйти из него. Семья более важна. Не могут же пэры, пренебрегая управлением, всю жизнь гоняться за кем-то на этих кораблях! Вы знали, что все равно должны уйти.

— Да, сэр. После смерти моего брата вопрос был решен. Но еще не сейчас! Может, они дадут мне временный отпуск?

— Не будьте идиотом. Вопрос мошкитов займет у нас много времени. Спарта слишком далеко, чтобы руководить этим. А мы здесь. — Фаулер ввел его в дверь.

Бумаги о его отставке были уже готовы. «Родерик Гарольд, лорд Блейн, повышается в звании до контр-адмирала и увольняется в отставку по приказу его императорского величества».

— Куда пересылать пенсию, сэр?

— Простите?

— Вы имеете право на пенсию. Куда прикажете посылать ее, лорд? — Для клерка Род был уже штатским человеком.

— Могу я пожертвовать ее в фонд помощи Военному Космическому Флоту?

— Да, сэр.

— Тогда так и сделайте.

Клерк быстро записал что-то. Были еще и другие вопросы, все достаточно тривиальные. Документы были подготовлены и переданы Роду, а клерк держал наготове ручку.

— Подпишите здесь, лорд.

Ручка в его руке была холодной. Роду не хотелось даже прикасаться к ней.

— Пишите, пишите, вас ждет еще дюжина встреч, — сказал сенатор Фаулер. — Ну же, парень, пишите!

— Да, сэр.

Не было смысла медлить. Спорить было бесполезно. «Если сам император назначил меня в эту проклятую Комиссию…» Он быстро нацарапал свою подпись, а затем приложил к бумаге большой палец.

Такси везло их по узким улицам Новой Шотландии. Движение было большим, а на кебе не имелось официальных флажков, которые бы открывали перед ними дорогу. Для Рода было непривычно путешествовать таким образом: как правило, он пользовался флаером Космофлота, перелетавшим с одной крыши на другую, а в последний прилет на Новую Шотландию вообще имел собственную шлюпку с ждущим экипажем. Ничего этого больше не будет.

— Мне нужно купить флаер и нанять шофера, — сказал Род. — Как член Комиссии, я получу лицензию на воздушный транспорт?

— Конечно. Вы получите все, что захотите, — ответил сенатор Фаулер. — Фактически эта должность несет с собой номинальное баронство. Конечно, это не значит, что оно вам нужно, но это еще одна причина, по которой мы стали в последнее время такими популярными.

— И сколько же будет членов Комиссии?

— В этом у меня тоже полная свобода. Не слишком много. — Такси накренилось, когда водитель с трудом избежал наезда на пешехода. Фаулер вытащил свой карманный компьютер. — Снова опаздываем. Встречи во дворце. Вы остановитесь там, конечно. Комнаты для прислуги будут переполнены, но мы втиснем туда вашего человека… У вас кто-то есть, или вы хотите, чтобы мой секретарь уладил этот вопрос?

— Келли с «Ленина». Я бы хотел, чтобы он остался со мной. — Еще один хороший человек потерян для Флота.

— Келли? Как он, этот старый негодяй?

— Отлично.

— Рад слышать это. Я как раз вспомнил, что ваш отец просил узнать о нем. Вы знаете, что ему столько же лет, как и мне? Я помню его в мундире, когда ваш отец был лейтенантом, а это было очень давно.

— А где Салли? — Когда Род вышел из комнаты 675, она уже ушла. И он был рад этому: с бумагами об увольнении, оттопыривавшими карман его туники, ему не очень-то хотелось разговаривать.

— Побежала по магазинам, конечно. Вам этого делать не придется. Один из моих людей выписал ваши размеры из документов Военного Космического Флота и принес вам пару костюмов. Они во дворце.

— Бен… Вы движетесь слишком быстро, Бен, — осторожно сказал Род.

— Приходится. К тому времени, когда «Ленин» выйдет на орбиту, мы должны получить некоторые ответы. А пока вам нужно изучить политическую обстановку. Все это завязано воедино. ИТА хочет как можно скорее торговать. Лига Человечества хочет культурного обмена и тоже поскорее. Армстронг хочет, чтобы его флот занялся внешними системами, но его пугают мошкиты. Все это должно быть решено прежде, чем Меррилл сможет продолжить покорение Трансугольного сектора. Фондовые биржи отсюда до Спарты лихорадит — как повлияет технология мошкитов на экономику? Какие акционерные компании потерпят крах? Какие обогатятся? И все это в наших руках, парень. Мы делаем эту политику.

— О! — Весь смысл происходящего только теперь начал доходить до него. — А как насчет Салли? И остальных членов Комиссии?

— Не будьте глупцом. ВЫ и Я — это и есть Комиссия. Салли сделает то, что будет нужно.

— Точнее, вы хотите, чтобы она сделала. Но я не уверен в этом… У нее есть собственное мнение.

— Думаете, я не знаю этого? Я жил с ней достаточно долго. Черт побери, вы тоже независимы, и я надеюсь, что не смогу диктовать вам свои условия.

«Пока что вы делаете это довольно успешно», — подумал Род.

— Вас волнует вопрос о Комиссии, верно? — резко спросил Бен. — Парламент интересуют имперские прерогативы. Если существует опасность, единственная прерогатива — это защита от чужаков. Если же они настроены мирно, Парламент хочет сказать свое слово в торговых сделках. Император не хочет выносить вопрос о мошкитах в правительство, пока мы не убедимся, что они не противостоят нам. Однако он не может управлять этим со Спарты. Он не может лично покинуть ее — это вызовет множество проблем в столице. Парламент не возражает против передачи дела кронпринцу Лисандру, но парень слишком молод. Положение безвыходное. Его величество — это одно, но назначение агентов с властью императора — совсем другое. Черт побери, я не хотел бы давать имперской власти никому, кроме правящей фамилии. Один человек или семья не могут иметь слишком много власти, независимо от того, какую власть они имеют теоретически, но позволить им назначить доверенных людей — это совсем другое дело.

— А как насчет Меррилла? Это его сектор.

— Как насчет него? Те же самые возражения, что и против любого другого. Более того. Обязанности вице-короля детально разработаны, и общения с чужаками в них нет. Мерриллу не дают слишком много власти, чтобы он не попытался основать своей собственной маленькой Империи. То же самое и с Комиссией. Парламент не одобряет давать такую власть одному человеку, даже мне. Меня сделали председателем, потому что я получил большинство голосов. Затем к этому подключили мою племянницу — мой брат был более популярен, чем я, но нам требовалась женщина, и, кроме того, Салли побывала на Мошке. Отлично. Но я не могу оставаться здесь слишком долго, Род. Поэтому нужно было найти мне замену. И это именно ты.

— Я так и понял. Но почему именно я?

— Ну, это естественно. Потребовалась поддержка вашего отца, чтобы Комиссия была создана. Маркиз весьма популярен — он проделал большую работу по объединению своего сектора. Кроме того, вы почти из королевской семьи. Вы входите в Тронную Линию…

— Да, двадцать восьмым. Сын моей сестры имеет больше права, чем я.

— Да, но это не распространяет прерогатив слишком далеко. Пэры верят вам. Баронству нравится ваш отец. Народу тоже, и никто не думает, что вы захотите стать королем здесь и потерять Круцис Корт. Поэтому сейчас проблема состоит в том, чтобы найти парочку местных болванов, которые получат свое баронство и будут работать с вами, пока меня не будет. Прежде чем отправиться домой, вам придется найти себе замену, но, думаю, вы сумеете это сделать. Я же сумел. — Фаулер улыбнулся.

Дворец смутно вырисовывался перед ними. Снаружи стояли гвардейцы в парадных мундирах и килтах, но офицер, сверивший их документы с имеющимся у него списком и махнувший рукой, чтобы их пропустили, был космодесантником.

— Нужно спешить, — сказал сенатор Фаулер, когда они поехали по круговой аллее к яркой красно-желтой каменной лестнице. — Род, если эти мошкиты представляют угрозу, сможете ли вы приказать Кутузову отправиться туда во главе военного флота?

— Сэр?

— Вы слышали меня. Чему вы улыбаетесь?

— Я говорил об этом с одним из моих офицеров, вернувшихся с Мошки-1. Только тогда я был на вашем месте. Да, сэр. Мне не хочется, но я смогу сделать это. Я отвечаю так быстро потому, что решил этот вопрос по пути домой, в противном случае я предложил бы вам вынести это на Комиссию. — Он сделал паузу. — Салли, впрочем, не сможет.

— На нее рассчитывать нечего. Она не будет бороться за это. Любое доказательство, которое заставит меня или вас приказать нечто подобное, вынудит ее уйти в отставку. Знаете, я изучал ваши рапорты, пока не ослеп и не оглох, и я не нашел в них ничего плохого… впрочем, кое-что было. Например, ваши гардемарины. Мне с трудом удалось проглотить это.

— Мне тоже.

Кеб остановился у лестницы дворца, и водитель открыл для них двери. Род вытащил из кармана мелочь, чтобы заплатить по счету, и дал не слишком большие чаевые, потому что никогда прежде не ездил в кебе.

— Это все, милорд? — спросил официант.

Род взглянул на свой карманный компьютер.

— Да, спасибо. Мы опаздываем, Салли. — Однако он не пытался встать. — Ангус… принесите кофе. С бренди.

— Да, милорд.

— Род, мы действительно опоздаем. — Салли тоже не делала попыток встать. Они переглянулись и рассмеялись. — Когда в последний раз мы ели ленч вместе? — спросила она.

— Неделю назад? А может, две? Не помню. Салли, никогда в жизни я не был так занят. Боевые действия были бы для меня сейчас облегчением. — Он скривился. — Сегодня ночью еще один прием. Леди Риордан. Пойдем?

— Дядя Бен говорит, что барон Риордан очень влиятелен в Новой Ирландии, и нам может понадобиться его поддержка там.

— Тогда предлагаю пойти. — Появился Ангус с кофе. Род попробовал его и удовлетворенно вздохнул. — Ангус, это лучший кофе с бренди, который я когда-нибудь пил. Вы улучшили качество по сравнению с предыдущей неделей.

— Да, милорд. Это оставлено для вас.

— Для меня? Салли, это ваша…

— Нет. — Она была удивлена не менее его. — От кого вы получили это, Ангус?

— Некий торговый капитан лично принес это в Дом Правительства, леди. Он сказал, что это для лорда Блейна. Шеф-повар попробовал его и сказал, что это можно подавать.

— Так оно и есть, — с энтузиазмом согласился Род. — Кто этот капитан?

— Я узнаю, милорд.

— Какой-нибудь офицер-искатель, — задумчиво сказал Род, когда официант ушел. — Вы думаете, он позволит мне узнать… — Он снова взглянул на свой компьютер. — Думаю, нужно идти. Нельзя заставлять вице-короля ждать так долго.

— Мы тоже сильны. Вы с дядей Беном не согласились с моим предложением и…

— Дорогая, давай оставим это до разговора.

Вице-король требовал немедленного решения Комиссии о том, что делать с мошкитами. И он был только одним из многих. Военный министр Армстронг хотел знать, насколько большой флот потребуется, чтобы справиться с мошкитами. Только в этом случае можно будет задействовать военный план адмирала Кранстона.

Имперская Торговая Ассоциация требовала, чтобы все, что узнал о возможностях торговли Бери, было доведено до всех ее членов. Глава Церкви Его Имени хотел получить доказательства того, что мошкиты — ангелы. Другая группа егоистов была уверена, что они — дьяволы, а Империя засекретила эту информацию. Кардинал Рэндольф, представитель Имперской церкви, желал, чтобы записи о жизни мошкитов были переданы по радио и тривизии, чтобы покончить с егоистами раз и навсегда.

И все в радиусе двух сотен парсеков жаждали получить место в Комиссии.

— По крайней мере мы сможем встречаться, — сказала Салли.

— Верно. — Их квартиры во дворце были в одном коридоре, но они не видели друг друга, разве что на приемах. За прошедшие недели Род и Салли редко бывали на одних и тех же совещаниях.

Ангус вернулся и поклонился.

— Капитан Андерсон, «Рагнарек», милорд.

— Понятно. Спасибо, Ангус. Салли, это корабль «Империал Автонетикс».

— Значит, мистер Бери послал кофе и бренди! Это очень мило с его стороны…

— Да. — Род вздохнул. — Нам действительно пора идти.

Они поднялись по лестнице от столовой до кабинета вицекороля Меррилла. Сенатор Фаулер, военный министр Армстронг и адмирал флота Кранстон с нетерпением ждали их.

— Это наш первый совместный ленч за две недели, — объяснил Род. — Приношу свои извинения.

— Когда вернется «Ленин», все будет не так плохо, — сказал сенатор Фаулер. — Ученые Хорвата могут взять на себя большую часть публичных выступлений. Они с удовольствием возьмутся за это.

— Допустим, вы разрешите им выступать, — сказал, растягивая слова, принц Меррилл. — Вы же не позволите им говорить слишком много.

— Простите, ваше высочество, — сказал адмирал Кранстон. — Я тороплюсь. Что мне делать с прибытием «Ленина»? Корабль выйдет на орбиту через шесть часов, и я должен отправить приказ Кутузову.

— Мы можем решить это, если вы примете мое предложение, дядя Бен, — сказала Салли. — Поселить их во дворце, назначить к ним прислугу и охрану, и пусть мошкиты сами решают, кого они хотят видеть.

— В этом есть смысл, Бенджи, — сказал Меррилл. — В конце концов, они представители суверенной власти. Трудно объяснить содержание их взаперти, не так ли? Будет большая вонь, а зачем нам это?

— Адмирал Кутузов убежден, что мошкиты представляют угрозу, — сказал военный министр. — По его словам, они очень хорошо умеют убеждать. Дайте им возможность говорить, с кем они захотят, и у нас могут возникнуть политические неприятности. А это, ваше высочество, нам ни к чему.

— Но согласитесь все-таки, что три мошкита не представляют военной угрозы, — настаивала Салли.

Бенджамин Фаулер тяжело вздохнул.

— Меня волнует не военная угроза! Если мы предоставим мошкитам свободу, они займутся сделками! Доклад Бери убеждает меня в этом. Может образоваться группа заинтересованных лиц, поддерживающая их. Начнутся переговоры о торговых соглашениях.

— Комиссия наложит вето на любые соглашения, дядя Бен.

— А если мошкиты именно такие, как представляет их Хорват — миролюбивые, желающие отдать или продать нам новые технологии, не стремящиеся к завоеванию жизненного пространства и — откуда, черт возьми, он может знать это? — не представляющие военной угрозы и не собирающиеся вступать в союз с внешними…

Адмирал Кранстон издал глухое рычание.

— Даже если они только это и не более, они по-прежнему останутся проблемой. Прежде всего их технология способна встряхнуть всю Империю. Мы не можем позволить ей широко распространиться без предварительного плана перестройки.

— Рабочие за такое решение, — сухо сказал Меррилл. — Президент ИФЛ был здесь менее часа назад, требуя, чтобы мы спрятали мошкитов до тех пор, пока его люди не изучат проблемы безработицы. Он не против новой технологии, но хочет, чтобы мы были осторожны. Я не могу винить его за это.

— ИТА тоже не более убедительна, — добавил Род. — Прошлой ночью у леди Малькольм двое торговцев сказали мне, что поддерживают такое мнение о мошкитах. — Род коснулся пальцами лацканов своей яркой вязаной туники. Гражданское платье шло ему больше и было более удобным, чем мундир Военного Космического флота, но оно не выглядело более удобным. — Черт побери, я не знаю, что сказать! Я был так занят этими бессмысленными речами, собраниями и чертовыми приемами, что не имел возможности придумать ничего конструктивного.

— Конечно, конечно, — успокоил его Меррилл. — И все же, милорд, приказ его величества достаточно ясен. Я должен получить совет от вашей Комиссии. И я все еще жду этого совета. Леди Сандра…

— Салли, пожалуйста. — Ей никогда не нравилось это имя, хотя почему — она объяснить не могла.

— Леди Салли по крайней мере что-то предложила нам. Сенатор, вам с Блейном нужно делать нечто большее, чем просто жаловаться, что вы мало знаете!

— Для моего флота это не имеет значения, — вставил Армстронг. — Я должен знать, могут ли линкоры Кранстона вернуться к преследованию внешних или должны оставаться в этом углу сектора? Восстаний будет еще больше, если мы не покажем свой флаг в самых отдаленных провинциях!

— Они чего-то требуют? — спросил Род.

— Да. Они хотят иметь собственные корабли. Кроме того, им нужна возможность вмешиваться в имперскую политику, но главное — это корабли! Этого достаточно, чтобы свихнуться! Они хотят управлять своими внутренними делами и не желают платить налоги больше, чем платим мы. Когда там заваривается каша, они зовут нас, и мы приходим. Но это не ваши заботы, милорд. Если нам действительно потребуются корабли для защиты человечества от инопланетных чудовищ, я найду их, даже если для этого мне самому придется работать на Верфях Макферсона!

— Выходит, нам почти выгодно, чтобы мошкиты оказались враждебными, — задумчиво сказал Меррилл. — Реальная угроза Империи должна объединить провинции… Интересно, как воспримут эту историю бароны?

— Ваше высочество! — запротестовала Салли.

— Это просто мысли вслух.

— Ослепить их беготней за материалом, — буркнул Фаулер, и все повернулись к нему. — Это очевидно. Когда прибудет «Ленин», мы устроим шоу, какого Новая Шотландия никогда не видела. Большой прием для мошкитов. Почетная встреча. Множество формальностей, парадов, обзоров, экскурсий. Встречи с людьми из Министерства иностранных дел. Никто не будет возражать, если публичные появления мошкитов, церемонии и Министерство иностранных дел монополизируют все время. А мы тем временем будем работать. Ваше высочество, вы получите совет, как только это будет возможно, но Леон… Его величество послал меня сюда не для того, чтобы принимать решение с налету. Пока я не узнаю больше, мы будем собирать сведения.

49. Парад

Посадочная шлюпка села на крышу дворца с высоким жалобным визгом реактивных струй, перешедшим в низкое гудение, а затем замершим совсем. Снаружи донесся барабанный бой. Затем в кабину проникли другие звуки, резко усилившиеся, когда люк был открыт.

Дэвид Харди, щурясь от яркого солнечного света, смотрел на разноцветные камни дворца. Он вдохнул свежий воздух, в котором не было запахов корабля и людей, и почувствовал теплоту Новой Каледонии. Его подошвы ощутили твердый камень. Дома!

— ПОЧЕТНЫЙ КАРАУЛ, ВНИМАНИЕ!

«О Боже, — подумал Дэвид, — они выходят». Он расправил плечи и двинулся вниз по пандусу, глядя, как оператор направляет на него камеру. Остальные офицеры и штатские шли следом. Последним был доктор Хорват, и, когда он появился, Дэвид кивнул ответственному офицеру.

— НА КАРАУЛ! — Раз, два! Пятьдесят пар белых перчаток сделали одинаковые движения, хлопнув по своему оружию. Пятьдесят пар пурпурных рукавов, тяжелых от золотого шитья, замерли с геометрической точностью. Барабанная дробь стала громче и быстрее.

Мошкиты спустились по пандусу, щурясь от яркого солнца Новой Каледонии. Трубы протрубили приветствие, затем умолкли вместе с барабанами. Тишину нарушал только легкий звук уличного движения, доносившийся с проспекта в полукилометре отсюда. Даже репортеры на своей высокой платформе замерли. Мошкиты резко закрутили своими телами.

Любопытно! Наконец-то человеческий мир и люди, которые им управляют. И все же, что они делают? Впереди тянулись две линии по двадцать пять десантников в каждой, замерших в напряженных позах; оружие они держали в каком-то неудобном положении, все одинаково и явно никому не угрожая, но Иван машинально повернулся, ища своих Воинов.

Справа стояли еще десантники, но оружия у них не было, а только какие-то громкие инструменты, а некоторые держали приспущенные знамена. Затем трое вооруженных и четвертый, державший более крупное знамя — не приспущенное — с символами, которые они видели прежде: корона и космический корабль, орел, серп и молот.

Прямо впереди, за группой людей с «Ленина» и «Макартура», стояли люди в каких-то безумных одеждах. Они явно собирались говорить с мошкитами, но не говорили.

— Капитан Блейн и мисс Фаулер, — прощебетала Джок. — Их поза показывает, что двое впереди них заслуживают уважения.

Дэвид Харди повел мошкитов вперед. Чужаки все еще морщили носы и переговаривались между собой музыкальными голосами.

— Если воздух неприятен, — сказал Дэвид, — мы можем сделать фильтры. Хотя я не заметил, чтобы корабельный воздух доставлял вам неприятности. — Он снова набрал полные легкие драгоценного чистого воздуха.

— Нет, нет, он только немного резок, но безвкусен, — сказал Посредник. Отличить их друг от друга было невозможно. — И потом, здесь есть дополнительный кислород. Думаю, он нам понадобится.

— Гравитация?

— Да. — Мошкита искоса взглянула на солнце. — Нам также понадобятся темные очки.

— Конечно.

Они дошли до конца шеренги почетного караула. Харди поклонился Мерриллу, и оба Посредника сделали то же самое, с удивительной точностью повторив его движение. Белый на мгновение замер, затем поклонился, но не так низко, как остальные.

Доктор Хорват ждал их.

— Принц Стефан Меррилл, вице-король его императорского величества в Трансугольном секторе, — объявил он. — Ваше высочество, посол с Мошки-1. Его зовут Иван.

Меррилл официально поклонился, затем указал на Бенджамина Фаулера.

— Сенатор Бенджамин Брайт Фаулер, лорд-председатель Имперской чрезвычайной комиссии. Сенатор Фаулер уполномочен говорить с вами от имени императора и имеет к вам послание от его императорского величества.

Мошкиты снова поклонились.

На этот раз сенатор Фаулер позволил камердинеру одеть его как следует: по-видимому, все человечество просмотрит запись этой встречи. На нем была темная туника без украшений, но с маленьким золотым солнцем на левой стороне груди, новый шарф и идеально подогнанные брюки, заправленные в мягкие сверкающие ботинки. Сунув под мышку резную черную трость с золотой ручкой, он принял от Рода Блейна пергамент.

Фаулер начал читать голосом «для официальных выступлений»; в спорах он бывал груб, но его официальные выступления были высокопарны. И это не составляло исключения.

— Леонидас IX, милостью Божьей Император Человечества, приветствует и поздравляет представителей цивилизации Мошки. Тысячи лет человечество искало во Вселенной братьев. Мы мечтали о них всю нашу историю… — Послание было длинным и официальным, и мошкиты слушали его молча. Слева от них группа мужчин толкалась и перешептывалась, направляя на них какие-то инструменты, которые мошкиты определили, как плохо сделанные тривизийные камеры. Камер было много, а людей еще больше. Почему нужно так много людей для такой простой работы?

Наконец Фаулер закончил и, не поворачивая головы, проследил взглядом за мошкитами.

— Джентльмены из прессы, — буркнул он. — Мы постараемся, чтобы они не очень беспокоили вас. — Затем он поднял пергамент, показывая Имперскую печать, и передал его мошкитам.

— Они явно ждут ответа. Это одно из «официальных» событий, о которых предупреждал Харди. Я понятия не имею, что сказать. Может, вы?

Джок:

— Нет. Но мы должны что-то сказать.

— Что они сказали нам? — спросил Мастер.

— Я могу перевести, но это не имеет смысла. Они приветствуют нас от имени своего императора, который, кажется, является Сверхмастером. Этот маленький круглый человек — Посредник их императора.

— Ага. Наконец-то мы нашли того, с кем можно разговаривать. Скажите ей…

— Но он ничего не сказал!

— Тогда скажите ничего в ответ.

— Мы очень признательны за приветствие вашего императора. Мы верим, что эта первая встреча разумных рас явится историческим событием, возможно наиболее важным в наших историях. Нам бы хотелось начать торговлю, взаимовыгодную для мошкитов и человечества.

— Вы говорите как Хорват.

— Разумеется. Это его слова. Он часто пользовался ими до того, как люди уничтожили свой меньший корабль. Мы должны узнать, почему они сделали это.

— Нельзя спрашивать этого, пока мы не узнаем о людях побольше.

Молчание затягивалось. Мошкиты явно не собирались больше говорить.

— Несомненно, вы устали после путешествия, — сказал Меррилл, — и хотите отдохнуть в своих квартирах, прежде чем начнется парад. — Когда мошкиты не ответили, Меррилл слегка махнул рукой. Оркестр заиграл марш, и мошкитов повели к лифту.

— Мы избавим вас от этой чертовой прессы, — проворчал Фаулер. Он повернулся к камерам и улыбнулся. То же сделали остальные и стояли так, улыбаясь, пока двери лифта не закрылись перед репортерами, понявшими, что мошкитов увозят, и бросившимися вперед.

В комнатах не было явных камер, и двери имели внутренние замки. Комнат было много, и все с высокими потолками. В трех из них стояло то, что, по мнению людей, должно было служить мошкитам постелями, и к каждой из этих комнат примыкало помещение для удаления отходов и умывания. В другой комнате находился холодильник, огненная и микроволновая печи, большие запасы продуктов, включая запасы, привезенные мошкитами, столовые приборы и еще какое-то оборудование, назначение которого они не определили. В следующей комнате, самой большой из всех, стояли большой стол полированного дерева и стулья для людей и мошкитов.

Они были потрясены этим огромным пространством.

— Экран тривизии! — воскликнула Джок. Она повернула выключатель, и появилось изображение. Это была запись их самих, слушающих послание императора. На других каналах было либо то же самое, либо мужчина, говоривший о прибытии мошкитов, либо…

Огромный человек в свободной одежде, который что-то кричал. Его голос и жесты выражали гнев.

— Дьяволы! Их нужно уничтожить! Его Легионы должны выступить против Легионов Ада!

Затем крикуна убрали, и появился другой мужчина, тоже в просторной одежде, но не кричавший, а говоривший спокойно.

— Вы слышали человека, который называет себя Его голосом. От имени Церкви заверяю вас, что мошкиты не ангелы и не дьяволы, а просто разумные существа, во многом подобные нам. Если они и представляют угрозу для человечества, то вовсе не духовную, и слуг его величества вполне достаточно, чтобы справиться с ними.

— Кардинал Рэндольф, определила ли Церковь… э… статус мошкитов? Их место в теологии…

— Конечно, нет. Но я могу сказать, что едва ли это сверхъестественные существа.

Кардинал Рэндольф рассмеялся, и комментатор последовал его примеру. От человека, который гневно кричал, не было и следа.

— Идем, — сказал Мастер. — Для этого у нас будет время позднее. — Они вошли в большую комнату и сели за стол. Чарли принесла зерно из их пищевых запасов.

— Вы чувствуете этот воздух? — сказала Джок. — Никакой промышленности! Планета должна быть почти пуста! Здесь хватит места для миллиарда Мастеров со всеми подчиненными.

— Слишком сильный солнечный свет слепит нас, а гравитация сделает короче наши жизни. — Чарли глубоко вздохнула. — Но здесь есть место, пища и металл. Гравитация и солнечный свет будут проклятием. Мы возьмем это.

— Должно быть, я что-то неправильно поняла. — Джок жестом выразила свое удивление. — Не думаю, чтобы мы втроем смогли забрать ее силой.

— Эти люди подводят меня к мыслям о Безумном Эдди! Вы видели? Вы слышали? Посредник императора питает отвращение к операторам тривизийных камер, и все-таки улыбается им и намекает, что у него не так много власти, чтобы помешать им досаждать нам.

— Они передают нас по тривизии, — сказал Мастер.

— И совершенно ясно, что люди смотрят. Там были представители от многих Мастеров. Вы видели это. — Джок выразила свое удовольствие. — У меня будет много возможностей узнать, как люди управляют и как они живут.

— Они дали нам источник информации, который не контролируют, — сказал Мастер. — Что это значит?

Посредники молчали.

— Да, — сказал Иван. — Если мы не достигнем успеха в своей миссии, нам не разрешат вернуться. — Он выразил равнодушие. — Мы знали это до того, как отправились сюда. Сейчас для нас более важно как можно скорее начать с людьми торговлю или определить эти сношения с людьми нежелательными и найти способ предотвратить их. Мы должны действовать быстро.

Они знали это. Посредники, предложившие эту миссию, и Мастер, согласившийся на нее, знали, что время ограничено, еще до того, как покинули Мошку-1. Причин было две: жизненный цикл Посредников недолог, да и Мастер должен умереть примерно в то же время. Гормональный дисбаланс, который сделал их стерильными и навсегда мужчинами, должен был убить их. Но только мулы и стерильный Хранитель могли быть посланы, потому что Мастера не доверяли никому, кроме Хранителей, выполнявших свои задачи, а только Хранитель мог выжить, не размножаясь.

Второе ограничение времени было не таким предсказуемым, но от этого не менее верным: цивилизация Мошки вновь была обречена. Кончался очередной Цикл, и, несмотря на попытки Безумных Эдди, ничто не могло остановить его. После коллапса люди должны были увидеть мошкитов, впавших в варварство. В то время раса будет почти или полностью беспомощна — что в этом случае сделают люди?

Никто не знал этого, и ни один Мастер не хотел рисковать.

— Люди обещали устроить обсуждение торговли. Я полагаю, их инструментом будет Посредник, а также, возможно, мистер Бери или кто-то вроде него. — Джок встала со стула и осмотрела покрытые панелями стены. Среди филиграни были укрыты кнопки, и она нажала одну из них. Панель скользнула в сторону, открыв еще один тривизор, и Джок занялась им.

— Что тут обсуждать? — спросил Мастер. — Нам нужна пища и земля или чтобы нас оставили одних с нашими Циклами. Мы должны скрывать насущную необходимость наших нужд и причины этого. Кроме идей, мы мало чем можем торговать — у нас нет ресурсов, которые можно добывать. Если людям нужны товары длительного пользования, им придется поставлять нам металл, чтобы получить их.

Любое выкачивание из Мошки ресурсов должно было продлить коллапс, а этого нельзя было допускать.

— Флот продолжает хранить молчание в этом вопросе, но я могу сказать вам, что они обладают технологией, превосходящей все, чем располагала Первая Империя, — сказал комментатор на экране. Он выглядел испуганным.

— Люди больше не владеют большинством из того, что имели, — сказала Джок. — Когда-то, во время периода, который они называют Первой Империей, у них была машина удивительной эффективности, превращающая все в пищу. Ей требовалась только энергия и органическая материя: мусор, трава, даже умершие животные и люди. Яды удалялись или перерабатывались.

— Вам известны ее принципы? Как широко она была распространена? Почему люди больше не имеют ее? — спросил Мастер.

— Нет. Никто из людей не говорит об этом.

— Я слышала, — добавила Чарли. — Это был рядовой по имени Дубчек, и он пытался скрыть очевидный факт, что у людей есть Циклы. Они все так делают.

— Мы знаем об их Циклах, — сказал Иван. — Это странно неравномерные Циклы.

— Мы знаем, что говорили нам гардемарины в последние часы своей жизни. Нам известно, что подразумевали другие. Мы знаем, как их пугает могущество Первой Империи, но не восхищают их прежние цивилизации. Возможно, тривизия даст возможность понять это.

— Эта пищевая машина — могут другие знать о ней больше?

— Да. Если бы у нас был Коричневый и удалось найти людей, знающих принципы, возможно…

— Доставьте мне радость перед сном, — сказала Чарли, — перестаньте мечтать о Коричневых.

— Ничем не могу помочь. Когда я лежу на их ложах, сижу на их стульях, мысли мои почему-то обращаются…

— Коричневый неизбежно должен умереть. Двум Коричневым нужно непрерывно размножаться и размножаться, а если это невозможно, они умирают. Замолчите о Коричневых.

— Хорошо. Но одна такая пищевая машина могла бы отсрочить новый Цикл на семьдесят два года.

— Вы узнаете все, что возможно, об этой машине, — распорядился Иван. — А теперь хватит говорить о Коричневых. Мое ложе так же неудобно, как и ваши.

Трибуна располагалась перед воротами дворца и была полна людей. Другие временные сооружения тянулись вдоль дороги в обе стороны насколько могли видеть мошкиты со своего места в первом ряду. Люди сновали вокруг них.

Иван сидел невозмутимо. Цель происходящего была непонятна, но люди пытались соблюсти приличия. Когда мошкиты покинули свои комнаты, их сопровождали люди с оружием, но эти люди не разглядывали мошкитов — они непрерывно следили за толпой, окружавшей их. Эти десантники не производили особого впечатления, и в руках Воинов были бы не лучше Мясных, но по крайней мере Мастера людей позаботились о телохранителях. Они пытались быть вежливыми.

Посредники переговаривались, как делали это всегда, а Иван внимательно слушал. Можно было многое узнать из беседы Посредников.

Джок:

— Это Сверхмастера этой планеты и еще двенадцати или более планет. И все они говорят, что они должны сделать это. Почему?

Чарли:

— У меня есть теория. О структуре их уважения. Смотрите, как они подходят к своим местам: вице-король Меррилл помогает Салли подниматься по ступеням. Титулы опускаются одними и всегда называются другими, а дикторы дают их излишне полно. «Джентльмены прессы», похоже, вообще не имеют статуса, и все же те, кого они останавливают, выражают удовольствие. Хотя им запрещено идти туда, куда они хотят, их не наказывают за попытки.

Джок:

— И какую структуру вы видите? Я не замечаю ничего.

Иван:

— Есть какие-нибудь выводы?

— Нет, только вопросы, — ответила Чарли.

Иван:

— Тогда позвольте мне сделать свои наблюдения.

Джок перешла на современный язык троянских астероидов:

— Какую структуру вы видите?

Чарли ответила на том же языке:

— Я вижу сложную сеть обязанностей, внутри которой имеется пирамида власти. Никто не является полностью независимым, но по мере приближения к вершине пирамиды власть резко возрастает. Впрочем, она редко используется полностью. Есть линии обязанностей, которые тянутся во всех направлениях: вверх, вниз, в стороны, совершенно чуждым для нас образом. Так или иначе, все люди работают друг для друга. Вице-король Меррилл отвечает на команды сверху и на обязанности снизу. Коричневые, Фермеры, Воины и Рабочие требуют и получают периодические отчеты о деятельности своих Мастеров.

Джок изумилась:

— Это слишком сложно. И все же мы должны узнать, можно ли предсказывать поведение людей.

Чарли:

— Эта структура изменяется. Кроме того, в ней есть позиция, называемая «Формальность»…

УДАР!

Джок:

— Да, я видела. Маленькая женщина пробежала перед машиной. Смотрите, люди в машине потрясены, может, даже получили повреждения. Машина остановилась очень резко. Какие прерогативы может иметь эта женщина?

Джок:

— Если ее уводят родители, значит, она прото-Инженер. За исключением этого, она просто маленькая женщина, и это машина Мастера остановилась, чтобы избежать столкновения с ней, нанеся ущерб Мастеру. Теперь я понимаю, почему их финч'клик' сходят с ума.

* * *

Трибуна была почти полной, и Харди вернулся на свое место рядом с ними. Чарли спросила:

— Можете вы еще раз объяснить, что здесь происходит? Мы не понимаем, а у вас мало времени.

Харди уже думал об этом. Любой ребенок знал, что такое парад, но никто и не собирался объяснять этого детям — их просто брали на него. Детям это нравилось, потому что там было много странных и удивительных вещей. Взрослые же… со взрослыми другое дело.

— Много мужчин пройдет мимо нас в правильных колоннах, — сказал он. — Некоторые будут играть на музыкальных инструментах. Потом проедут машины, показывая ручные изделия, продукцию сельского хозяйства и искусства. Затем пройдет еще больше мужчин, и их группы будут одинаково одеты.

— А с какой целью?

Харди рассмеялся.

— Чтобы оказать честь вам, друг другу и самим себе. Показать свое умение. — А может быть, и свою мощь… — Мы устраиваем парады с самого начала своей истории, и нет никаких причин отказываться от этого.

— Это одно из тех официальных событий, о которых вы говорили?

— Да, но одновременно это и забава. — Харди благосклонно улыбнулся своим питомцам. Они выглядели прелестно с их коричнево-белым мехом и выпуклыми черными очками, державшимися на ремешках, потому что у мошкитов не было носов, чтобы поддерживать обычные очки. Эти темные выпуклости придавали им неестественно торжественный вид.

Харди оглянулся на возню позади. Представители Адмиралтейства занимали свои места. Харди узнал адмирала Кутузова и адмирала флота Кранстона.

Мошкиты защебетали между собой, их голоса становились то выше, то ниже, руки мелькали…

— Это он! Это Мастер «Ленина»! — Джок встала и смотрела на него. Руки ее выражали удивление, радость, недоверие…

Чарли изучала поведение людей, когда они продвигались по трибуне. Кто кому уступает? Каким образом? Просто одетые люди реагировали предсказуемо, и покрой их одежды давал им точный статус. Блейн однажды надевал подобную одежду и, пока это продолжалось, занимал в теории место, предназначенное ему. Теперь он больше не носил ее, и схема для него изменилась. Даже Кутузов поклонился ему. Закончив наблюдать реакции людей и выражения их лиц, Чарли сказала:

— Вы правы. Будьте осторожны.

— Вы уверены? — требовательно спросил Белый.

— Да! Он тот, кого я изучала так долго, с такого большого расстояния, исключительно по поведению тех, кто принимал его приказы. Видите широкую нашивку на его рукаве, круглый символ планеты на груди, уважение, оказываемое ему космодесантниками «Ленина»… конечно, это он! Я была права с самого начала — это одно существо и человек!

— Вы должны перестать изучать его. Повернитесь вперед.

— Нет! Мы должны знать этот тип людей! Это класс, который они выбрали командовать своими военными кораблями.

— Отвернитесь.

— Вы Мастер, но вы не мой Мастер.

— Повинуйтесь, — сказал Иван. Он был не слишком силен в споре.

Зато сильна была Чарли. Пока Джок дергалась, пытаясь справиться с внутренним противоречием, Чарли перешла на древний, полузабытый язык не столько для того, чтобы скрыть смысл слов, сколько чтобы напомнить Джок, как много они должны скрывать.

— Будь у нас много Посредников, можно было бы рискнуть, но если вы сейчас сойдете с ума, то политикой будем заниматься мы: Иван и я. Ваш Мастер не будет представлен.

— Но опасности, которые угрожают нашему миру…

— Вспомните о своих сестрах. Посредник Салли Фаулер пытается убедить Мастеров, что мир можно сделать совершенным, если они попытаются сдержать свое размножение. Посредника Горация Бери…

— Если мы сможем узнать…

— …не могут найти. Он направил письма самым могущественным Мастерам, предлагая им свои услуги и указывая на ценность информации, которой он обладает. Посредник Джонатона Уитбрида предала своего Мастера и убила своего собственного финч'клик'! — Чарли коротко глянула на Ивана. Мастер наблюдал за ними, но не должен был ничего понимать.

Чарли перешла на обычный язык:

— Посредник капитана, лорда Родерика Блейна, стала Безумным Эдди. Вы при этом присутствовали. Посредник Гэвина Поттера — Безумный Эдди. Посредник Синклера полезна для общества, но тоже безумна.

— Это правда, — сказал Белый. — Мы возложили на нее ответственность за создание защитного поля, подобного тому, каким обладают люди. Она работает с Коричневыми и сама пользуется инструментами. Но со своим Мастером и сестрами-Посредниками она говорит так, словно ее теменные доли повреждены.

Иван вдруг сел, глядя вперед.

Чарли продолжала:

— Только Посредник Хорста Стейли осталась нормальной по всем стандартам. Вы не должны отождествлять себя ни с одним человеком.

Джок вновь перешла на современный троянский:

— Но мы одни здесь. Что же, я должна быть финч'клик' Ивана?

— Вы не должны становиться финч'клик' ни одного человека, — заявил Иван, заметивший переход на другой язык. Чарли не ответила.

«Что бы это ни было, — подумал Харди, — я рад, что оно кончилось». Разговор мошкитов продолжался всего с полминуты, но в нем содержалось много информации, и эмоциональное удовлетворение было высоко. Дэвид был уверен в этом, хотя до сих пор мог различить только несколько фраз на каком-то из языков мошкитов. Вообще, он только недавно понял, что этих языков несколько.

— Сюда идут вице-король и члены Комиссии, — сказал Харди. — И оркестры двинулись. Сейчас вы поймете, на что похож парад.

Роду казалось, что каждый камень дворца задрожал от этого звука. Сотни барабанщиков шли под грохот своих ударов, а за ними духовой оркестр грянул какой-то древний марш времен Совладения. Ведущий поднял жезл, и группа направилась обратно, прежде чем на трибуне вежливо зааплодировали. Вскинутые жезлы девушек закружились в воздухе.

— Посол спрашивает, Воины ли это? — крикнула Чарли.

Род едва не рассмеялся, но вовремя взял себя в руки.

— Нет. Это оркестр Высшей школы Джона Мюира — младшая группа. Возможно, некоторые из них станут воинами, когда подрастут, а остальные будут фермерами, инженерами или…

— Спасибо, — прощебетала Джок.

«Не то чтобы у нас не было воинов, — подумал Род. Устраивая этот прием, который наверняка соберет максимальную в истории Империи тривизийную аудиторию, Меррилл не собирался упускать случай показать на мгновение бронированный кулак. Это должно заставить возможных мятежников дважды подумать. Однако здесь не будет показано много вооружения, и будет больше молодых девушек с цветами, чем космодесантников и солдат».

Парад казался бесконечным. Каждый провинциальный барон хотел пустить пыль в глаза, каждая гильдия, корпорация, город, школа, ложа — все хотели пройти, и Фаулер сказал, что разрешает это им всем.

За оркестром школы Джона Мюира проследовал полубатальон войск Союза Горцев в килтах, с барабанами и завывающими волынками. Эта дикая музыка действовала Роду на нервы, но он старался сдерживаться — хотя Союз располагался по другую сторону Угольного Мешка, горцы были популярны на Новой Шотландии, и все новошотландцы любили или делали вид, что любят эти трубы.

Горцы были вооружены мечами и пиками и носили кивера из оленьей шкуры почти метр длиной. Яркие пледы накрывали их плечи. Сейчас они были совсем не страшными, но репутация этих воинов была достаточно высока: армии любого из известных миров не понравилось бы иметь с ними дело, когда они снимают свои парадные украшения и надевают боевое обмундирование.

— Это воины? — спросила Чарли.

— Да. Это часть церемониальной гвардии вице-короля Меррилла, — ответил Род. Он стоял смирно, пока разноцветный отряд маршировал мимо, и с трудом сдерживался, чтобы не поднять в приветствии руку. Вместо этого он снял шляпу.

Парад продолжался: покрытая цветами платформа барона с Новой Ирландии; гильдии ремесленников; еще войска, на этот раз фридлендерцы, марширующие неуклюже, поскольку были артиллеристами и танкистами и не имели сейчас своих экипажей. Еще одно напоминание провинциям о том, кого его величество может послать против своих врагов.

— Как воспринимают все это мошкиты? — спросил уголком рта Меррилл, различая цвета еще одного барона.

— Трудно сказать, — ответил сенатор Фаулер.

— Более важно, как воспримут это провинции, — сказал Армстронг. — Этот показ во много раз ценнее визита линейного крейсера. И гораздо дешевле.

— Дешевле для правительства, — сказал Меррилл. — Мне неприятно даже думать, что придется посылать все это. К счастью, это не мое дело.

— Род, вы сейчас можете уйти, — сказал сенатор Фаулер. — Харди извинится за вас перед мошкитами.

— Хорошо. Спасибо. — Род скользнул в сторону. За его спиной раздавались звуки парада и приглушенный разговор его друзей.

— Я никогда в жизни не слышала так много барабанов, — сказала Салли.

— Глупости. На каждом Дне Рождения, — напомнил ей сенатор Фаулер.

— Да, но я-то не видела всего этого на Днях Рождения.

— День Рождения? — спросила Джок.

Род ушел, когда Салли пыталась объяснить сущность патриотических праздников, а мимо трибуны с гаэльским великолепием двигалась сотня трубачей.

50. Искусство ведения переговоров

Маленькая группа двигалась в гневном молчании. Враждебность Горовица была хорошо заметна, когда он вел их все глубже под землю. «Я самый компетентный ксенолог в Трансутольном секторе, — думал он. — Им бы пришлось направиться на Спарту, чтобы найти кого-нибудь лучше, и все-таки этот чертов молодой лорд и его полувоспитанная леди сомневаются в моем профессиональном слове.

И я должен мириться с этим».

Горовиц понимал: сомнений насчет этого быть не могло. Президент университета лично объяснил это ему.

— Ради бога, Зигги, сделайте, как они хотят! Эта Комиссия имеет большое влияние. Весь наш бюджет, не говоря уже о вашем отделе, может предстать в их докладе совсем не так, как на самом деле. Что, если они скажут, что мы не хотим сотрудничать, и запросят помощи со Спарты?

Ну что ж, по крайней мере эти молодые аристократы знают, что его время очень ценно. Пока они шли к лаборатории, он сказал им это полдюжины раз.

Они были глубоко под землей, в Старом Университете, ступая по каменным полам, источенным временем. Сам Мурчисон ходил по этим коридорам до того, как перестройка Новой Шотландии была закончена. И легенда гласила, что его призрак до сих пор можно видеть бродящим по каменным проходам: фигура в капюшоне с одним сияющим красным глазом.

И все-таки почему это так чертовски важно? Почему эта девица придает этому такое большое значение?

Лаборатория была помещением, высеченным в скале. Горовиц сделал властный жест, и двое ассистентов открыли морозильный контейнер. Из него выскользнул длинный стол.

Пилот зонда Безумного Эдди лежал на гладкой белой поверхности белого пластика. Его органы находились примерно на тех местах, где они были до вскрытия: светло-красные, темно-красные, серовато-зеленые самых невероятных форм — цветом и строением Посредник напоминал сейчас человека, подорвавшегося на гранате. Род почувствовал, как желудок его судорожно сжался.

Он содрогнулся, когда Салли нетерпеливо наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. Ее лицо было застывшим и мрачным.

— Ну что? — торжествующе спросил Горовиц. Его костлявый палец ткнул в грязно-зеленые утолщения в брюшной полости размером с земляной орех. — Здесь. И здесь. Это должны быть яички. У прочих разновидностей мошкитов тоже есть внутренние яички.

— Да… — согласилась Салли.

— Этого мало? — презрительно спросил Горовиц.

— Мы не знаем. — Голос Салли по-прежнему был очень серьезен. — На статуэтках нет репродуктивных органов, а мошкиты, вскрытые экспедицией, были Коричневыми или малышами. Коричневый был женщиной.

— Я видел этих малышей, — самодовольно сказал Горовиц.

— Да… — согласилась Салли. — Яички у самцов малышей были достаточно велики, чтобы их увидеть…

— Гораздо больше, чем здесь. Но это не важно. Эти вот не могут производить сперму — я доказал это. Этот пилот был мулом. — Горовиц хлопнул руками. — Мулом!

Салли изучала вскрытого мошкита. «Она действительно огорчена», — подумал Род.

— Мошкиты стартовали мужчинами, затем превратились в женщин, — пробормотала она почти неслышно. — Может, этот был незрелый?

— Пилот?

— Да, конечно… — Салли вздохнула. — Вероятно, вы правы. У него рост взрослого Посредника. Может, это причуды природы?

— Ха. Вы смеялись надо мной, когда я предположил, что это может быть мутация. Да, это не так. Пока вы совершали свою увеселительную прогулку, мы здесь провернули массу работы. Я изучил его хромосомы и генную систему, отвечающую за половое развитие. Это существо было стерильным гибридом двух других форм, которые могли размножаться.

— Это подходит, — сказал Род. — Мошкиты говорили Реннеру, что Посредники являются гибридами…

— Взгляните, — потребовал Горовиц. Он включил экран и принялся нажимать на кнопки. По экрану поплыли изображения. Хромосомы мошкита были плотно упакованными дисками, соединенными в столбики. На дисках были какие-то ленты… и тут Салли и Горовиц заговорили на языке, которого Род не понимал. Он рассеянно слушал их, пока не заметил, что ассистент готовит кофе. Девушка мило предложила ему чашку, второй ассистент присоединился к ним, и Рода опять заставили рассказывать о мошкитах.

Спустя полчаса они покинули университет. Что бы там ни сказал Горовиц, Салли он убедил.

— Почему это так огорчило вас, дорогая? — спросил Род. — Горовиц прав. Для Посредников есть смысл быть мулами. — Род скривился, вспомнив. Горовиц многозначительно добавил, что, будучи мулами, Посредники не должны быть подвержены семейственности.

— Но моя финч'клик' говорила мне. Я уверена в этом. Мы разговаривали о сексе и воспроизведении, и она сказала…

— Что?

— Я не помню точно. — Салли вынула свой карманный компьютер и изобразила символы вызова информации. Устройство зажужжало, затем изменило тон, показывая, что нужно воспользоваться радио машины, чтобы связаться с банком данных дворца. — И я не помню, когда она говорила это… — Она написала что-то еще. — Регистрируя эту ленту, я воспользовалась системой перекрестных ссылок.

— Вы найдете ее. Здесь, во дворце… Кстати, после ленча у нас встреча с мошкитами. Почему бы не спросить об этом их самих?

Салли усмехнулась.

— Вы покраснели.

Салли хихикнула.

— Помните, когда маленькие мошкиты впервые совокуплялись? Это было первое определенное указание на отношение полов среди взрослых мошкитов, и я помчалась вниз, в гостиную… Доктор Хорват до сих пор считает меня сексуальной маньячкой!

— Хотите, чтобы спросил я?

— Если не спрошу я. Но, Род, моя финч'клик' не солгала мне. Она просто не могла так поступить.

Они поели в столовой, и Род распорядился подать еще кофе с бренди. Сделав глоток, он задумчиво сказал:

— С этим было послание…

— Да? Вы говорили с мистером Бери?

— Только поблагодарил его. Военный Космический Флот по-прежнему держит его своим гостем. Нет, само это послание было подарком. В нем говорилось, что он мог отправлять сообщения еще до того, как «Ленин» вышел на орбиту вокруг Новой Шотландии.

Салли удивилась.

— Вы правы… А почему мы не…

— Мы были слишком заняты. Каждый раз, когда я думал об этом, это казалось не таким важным, и я бросал это занятие. Вопрос вот в чем, Салли: что за другие послания он отправил и почему он хотел, чтобы я знал об этом?

Салли покачала головой.

— Я уж лучше буду анализировать мотивы действий чужаков, чем мистера Бери. Он очень странный человек.

— Верно. Но он не глуп. — Род встал и помог Салли подняться. — Пора идти на встречу.

Они собрались в хижине мошкитов во дворце. Это должна была быть рабочая встреча. Сенатор Фаулер был занят текущими политическими делами где-то в другом месте, поэтому Род и Салли могли задавать вопросы.

— Я рада, что вы кооптировали мистера Реннера в качестве советника, — сказала Салли Роду, когда они выходили из лифта. — у него… э… иная точка зрения на мошкитов.

— Иная… Да, это слово подходит. — Род также привлек к работе и других членов экспедиции: священника Харди, Синклера и нескольких ученых. Впрочем, доктора Хорвата они использовать не могли, пока сенатор Фаулер возражал против его просьбы стать членом Комиссии. Министр по науке мог отказаться подчиняться членам Комиссии.

Десантники, щелкнув каблуками, стали смирно, когда подошли Род и Салли.

— Вы слишком много тревожитесь, — сказал Род, ответив на приветствие. — Мошкиты не жалуются на охрану?

— Жалуются? Джок говорила мне, что Послу нравится иметь охрану, — ответила Салли. — Я полагаю, он немного боится нас.

Род пожал плечами.

— Они смотрят много тривизийных передач. Бог знает, что они думают сейчас о человеческой расе. — Они вошли, застав в комнате оживленный разговор.

— Конечно, я не рассчитывал на прямые доказательства, — говорил священник Харди, — но при этом был бы приятно удивлен, найдя что-то конкретное: священное писание, религию, вроде нашей — как-то так. Но надеяться? Нет!

— Я по-прежнему удивлена, что вы думали что-то найти, — сказала Чарли. — Будь передо мной задача доказать, что у людей есть душа, я бы не знала, с чего начать.

Харди пожал плечами.

— Я тоже. Но прежде всего я обратился к вашим верованиям… Вы считаете, что обладаете чем-то вроде бессмертной души.

— Одни считают, другие нет, — сказала Чарли. — Большинство Мастеров верит в это. Подобно людям, мошкиты не думают, что их жизни бессмертны. Или что они могут и должны закончиться. Хэлло, Салли, хэлло, Род. Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо. — Род кивнул, здороваясь с Джоком и Иваном. Посол, развалившийся на краю своего ложа, выглядел как сюрреалистическое изображение ангорского кота. Мастер легонько стукнул правой нижней рукой — жест, который, как успел понять Род, означал что-то вроде «Я вижу вас». Несомненно, были и другие приветствия, но они предназначались для других Мастеров, а не для существ, с которыми Посредники обсуждают дела.

Род включил свой карманный компьютер, чтобы ознакомиться с повесткой дня собрания. Табло напомнило ему о двух официальных пунктах обсуждения и о вопросе сенатора Фаулера, который хотел получить ответ, не дав мошкитам понять, что им задавали вопрос. Вопрос этот звучал так: почему мошкиты не спрашивают о судьбе зонда Безумного Эдди? Напоминать об этом вопросе не было нужды — он интересовал Рода не меньше, чем сенатора. Правда, он не хотел, чтобы мошкиты задавали его, пока он не будет в состоянии объяснить, что он сделал с зондом.

— Прежде чем мы начнем… — сказал Род. — Министерство иностранных дел просит вас прибыть на прием сегодня вечером. Его устраивают бароны и несколько представителей Парламента.

Мошкиты защебетали, Иван ответил тем же.

— Благодарим за честь, — официально ответила Джок. В голосе ее не было никакого выражения.

— Хорошо, теперь вернемся к нашим вечным проблемам. Представляете ли вы угрозу для Империи, и как подействует ваша технология на нашу экономику.

— Довольно странно, — ответила Джок, — но те же самые вопросы интересуют и нас. Разумеется, в обратном направлении.

— Но мы никак не можем решить ни одного из них, — заметила Салли.

— А как это сделать? — резонно спросил Харди. — Отложим пока в сторону вопрос об угрозе, ибо, пока мы не узнаем, что продадут нам наши друзья, экономисты не смогут предсказать, как это подействует на нас… И у мошкитов должны быть те же трудности.

— Они не так интересуются ими, как мы, — нетерпеливо сказал Реннер. — Я согласен с Салли. Мы много говорим и мало делаем.

— Мы не сможем ничего сделать, если наконец не начнем, — сказал Род, глядя на экран компьютера. — Первый вопрос — это сверхпроводники. Физики достаточно счастливы, но секция экономики требует данных о цене. Я хочу спросить… — Он коснулся рычага, позволяя словам вопроса проплыть по крошечному экрану.

— Вы мулы? — неожиданно спросила Салли.

Воцарилось молчание. Глаза Харди слегка сузились, но больше он ничем не выдал своей реакции. Реннер поднял левую бровь. Все они уставились сначала на Салли, затем на мошкитов.

— Вы имели в виду Посредников? — спросила Джок. — Да. Конечно.

Снова пауза.

— Все вы? — спросил Реннер.

— Конечно. Мы гибридные формы. Похоже, никому из вас не понравился этот вопрос. Салли, что вас тревожит? Посредники были поздним проявлением эволюции, а эволюция групп и племен так же часта, как индивидуумов. Это верно и для людей, не так ли?

Харди кивнул:

— И не только для вас. Для большинства чужих форм жизни, которые мы встретили, тоже.

— Благодарю. Мы полагаем, что племена с Посредниками выживали лучше, чем без них. Мы никогда не видели Посредника, способного к размножению, но, появись такой, она действовала бы в интересах своих детей, а не племени. — Мошкита пожала плечами. — Конечно, все это лишь рассуждения. Наша история не уходит так далеко назад. Что касается меня, то мне хотелось бы иметь детей, но я понимаю, что… — Мошкита снова пожала плечами. — И все-таки жаль. Сексуальный акт — это главное наслаждение. Мы знаем это. Мы слишком хорошо сопереживаем это с Мастерами.

Вновь воцарилось молчание. Харди прокашлялся, но ничего не сказал.

— Салли, раз уж мы заговорили о проблемах мошкитов, есть еще кое-что, что вы должны знать о нас.

«Уныние здесь уже можно резать ножом, — подумал Род. — Почему нас так угнетает, что…».

— По сравнению с вашими видами, наши — короткоживущие. Мы трое были выбраны за наш опыт и интеллигентность, а не за нашу молодость. Нам осталось значительно меньше десяти лет жизни.

— Но… нет! — Салли была явно потрясена. — Все вы?

— Да. Я бы не подняла такой болезненной темы, но мы все считаем нужным сказать вам. Ваши парады, все эти официальные приемы расстраивают нас больше, чем доставляют удовольствие. Мы предвкушаем наслаждение от разгадки тайны, почему вы делаете это. Но мы также должны установить с вами торговые и дипломатические отношения, и здесь у нас определенный лимит времени…

— Да, — сказала Салли. — Да, конечно. Даже меньше десяти лет!

Джок пожала плечами.

— В среднем Посредники живут двадцать пять лет. Одни больше, другие меньше. У вас, вероятно, есть свои собственные проблемы. — В голосе чужака появилась нотка мрачного удовлетворения. — Например, войны, терзающие вас из-за недостатка Посредников.

Мошкита оглядела комнату. Все молчали, смотря на нее.

— Я огорчила вас всех. Мне очень жаль, но это нужно было сказать… Позвольте нам продолжить встречу завтра, когда мы обсудим все это. — Она издала высокую чистую ноту, и Чарли с Иваном проследовали за ней в личные помещения мошкитов. Дверь мягко закрылась за ними.

Пока они шли к комнате Ивана, Чарли разговаривала с Мастером. Войдя, они закрыли дверь и, хотя были уверены, что в комнате нет камер и подслушивающих устройств, говорили со множеством поэтических намеков, чтобы люди не могли расшифровать этого.

Поза Мастера требовала объяснений.

— Не было времени для консультаций, — воскликнула Джок. — Я заговорила сразу, прежде чем они осознали важность этого вопроса.

— Вы сказали им «да», — сказал Иван. — Вы должны были сказать «нет». Или «может быть». Или «одни — да, а другие — нет»…

Чарли:

— Вы должны были сказать им, что мы не обсуждаем такие вещи. Вы знаете, что люди не любят открыто говорить о вопросах пола.

— Они делают это, когда хотят, — запротестовала Джок. — И их следующей просьбой должно было быть, чтобы мы позволили осмотреть себя их ксенологам. Мы уже имели дело с их физиками, как бы мы смогли отказаться теперь?

Иван:

— Их ксенологи не обнаружили бы ничего. Мужчина может показать, что не производит сперму, но вы — женщины.

Чарли пантомимой выразила ритуальную печаль.

— Обстоятельства заставляют меня не согласиться с вами, Мастер. Их первые осмотры не имели четкой цели. Можно ли сказать, что сейчас они будут менее дотошны? Что они не обнаружат, что все мы страдаем от гормонального дисбаланса? — Руки Чарли двигались, выражая извинение за то, что она напомнила Мастеру о его стерильности. — Того же самого дисбаланса, который они обнаружили у Коричневого шахтера. Дисбаланса, которого не было, когда они встретили шахтера, но который появился перед ее смертью на борту «Макартура».

Остальные молчали, и Чарли безжалостно продолжала:

— Они не глупы и могут хорошо увязать эти нарушения с сексуальным воздержанием. Что они открыли относительно Часовщиков? А у них была возможность изучать их: шахтер, конечно же, принесла их на борт.

— Проклятие! — Иван принял позу задумчивости. — Может, они посадили Часовщиков раздельно?

Оба Посредника высказались.

— Джок была права, ответив именно так, — сказала Чарли. — У них есть тело, которое находилось на борту зонда Безумного Эдди. Пилот должен был быть один и обязательно молодым Посредником с долгой жизнью, чтобы мог переговорить с теми, кого встретит здесь.

— Но наши записи говорят, что этот Посредник должен был умереть, — сказала Джок. — Так и должно было быть; люди ничего не узнали от него. Проклятие! Если бы записи были полными…

— Если бы записи были полными… Если бы у нас был Коричневый… Если бы люди сказали нам, что они сделали с зондом… Если бы люди сказали, почему они уничтожили «Макартур»… Прекратите произносить эти бессмысленные фразы! Вы должны узнать это у людей, — приказал Иван. — Поговорим о том, что люди могли узнать у пилота зонда.

Чарли:

— Они должны были вскрыть его. Их ученые-биологи более продвинулись, чем наши. Они говорят о технике генной инженерии, о чем у нас нет сведений ни в одном музее и, конечно, не открытой в этом цикле. Таким образом, можно предположить, что их ксенобиологи поймут, что пилот был стерилен. Финч'клик' Реннера говорила ему, что Посредники — это гибриды.

— Безумный Эдди. Уже тогда, — сказал Иван. — А теперь она постоянно спорит со своим Мастером. — Он помолчал, думая, потом сказал Джок: — Вы сделали хорошо. Они в любом случае обнаружили бы, что мы стерильны. Главное, чтобы они не поняли, насколько это важно. Скажет ли это людям, что финч'клик’ могли лгать и лгали им?

Молчание. Наконец Джок сказала:

— Мы не знаем. Финч'клик' Салли говорила с ней о сексе, но разговор велся на борту корабля людей. У нас нет записи, а только то, что передавалось нам.

— Передавалось Безумным Эдди, — сказал Иван.

— Я сделала все возможное, чтобы отвлечь их, — сказала Джок.

— Но добились ли вы успеха?

— Да. Это было видно по их лицам.

Иван не мог читать по лицам людей, но понимал, как это делается: вокруг глаз и рта у людей имелись мышцы, с помощью которых выражались эмоции, подобно тому как мошкиты делали это руками. Посредники могли читать их.

— Продолжайте.

— Уважение к сексуальному акту замедлило их мысли. Затем факт о нашей продолжительности жизни, преподнесенный как наличие смертельной болезни. Теперь эти долгоживущие существа будут жалеть нас.

— Верно, — сказала Чарли.

— Они будут жалеть нас за все, что нам мешает. Они могут даже попытаться найти для нас лекарство.

Иван быстро повернулся к Джок.

— Вы верите, что они могут сделать это?

— Мастер, разве я Безумный Эдди?

Иван расслабился.

— Вы внимательно изучите этот вопрос. Вы обсудите данные, которыми располагают люди, и выводы, к которым они могут прийти. На борту посольского корабля, встретившего «Макартур», были два Инженера?

Джок:

— Да.

— Проклятие! А сколько было детей-Посредников, когда они вернулись?

— У меня было четыре сестры.

— Проклятие! — Иван хотел бы сказать больше, но заявление это навсегда бы лишило его верности Джок. Своей ненормальностью оно могло бы шокировать даже Чарли. Проклятие! Посредники отождествляют себя с Мастерами и воспринимают отношение Мастеров к детям.

Стерильный с ранних лет, Иван был невосприимчив к этим эмоциям. Однако он знал: детей должны были выбросить в пространство.

51. После бала

— Нет смысла сидеть здесь, — заметил Реннер.

— Да. — Род направился в офис Комиссии, размещенный во дворце. Салли молча следовала за ним.

— Келли, принесите нам чего-нибудь выпить, — сказал Род, когда они сели за стол. — Мне сделайте двойную порцию.

— Да, милорд. — Келли удивленно посмотрел на Рода. Неужели леди Салли уже доставляет ему неприятности? И это еще до женитьбы!

— Двадцать пять лет! — воскликнула Салли, и в голосе ее звучал горький гнев. — Двадцать пять лет? — повторила она, обращаясь к священнику Харди и ожидая от него объяснения существования Вселенной, в которой так много несправедливости.

— Возможно, это цена, которую они платят за большую, чем у людей, сообразительность, — сказал Реннер. — Это тяжело.

— Это компенсация, — задумчиво отозвался Харди. — Их техническая образованность и их любовь к жизни. Они говорят очень быстро и, вероятно, думают так же. Думаю, мошкиты многое успевают за свои немногие годы.

Воцарилось молчание. Вернулся Келли с подносом. Он поставил стаканы и вышел, всем видом выражая неодобрение.

Реннер взглянул на Рода, который сидел в позе Мыслителя: локоть на подлокотнике кресла, подбородок на сжатом кулаке, лицо задумчиво. Кевин поднял свой бокал.

— Сидим как на поминках, — сказал он.

Никто не ответил. Род оставил свой бокал нетронутым. «Человек может хорошо жить и имея жизнь в четверть века, — подумал он. — Разве столько жили люди в доатомное время? Но это не могло быть полным. Сейчас мне двадцать пять, а я еще не имею семьи, не жил с женщиной, которую люблю, и не начал политической карьеры…»

Он посмотрел на Салли, которая встала и принялась расхаживать по комнате. «О чем она думает сейчас? Может, пытается решить эту проблему за них? Но если не смогли они, что можем сделать мы?»

— Это никуда не приведет нас, — сказал Реннер. Он вновь поднял свой бокал. — Если Посредников не огорчает, что они короткоживущие мулы, то почему мы… — Он замолчал на середине фразы. — Мулы? Значит, дети-Посредники на посольском корабле… должны быть детьми двух Коричневых и скрывающегося Белого.

Все посмотрели на него. Салли прекратила расхаживать и вновь села.

— Когда мы вернулись на Мошку-1, у них было четверо детей, — сказала она. — Верно?

— Действительно, — сказал Харди, взболтнув бренди в своем бокале. — Это довольно высокий темп рождаемости.

— Но у них было так мало времени, — запротестовала Салли.

— И все-таки это было, — уверенно сказал Реннер. — Скажите, Харди, что вы думаете об этой этической ситуации? Вы собираетесь встретиться с незнакомой, хорошо вооруженной расой. Сами вы находитесь в хрупком, как игрушка, невооруженном корабле, и со всех сторон вас окружают дети…

— Я понял вас, — сказал Дэвид Харди. — Но мне нужно подумать. Возможно…

Его прервал удар кулаком по столу. Даже двумя кулаками. Воскликнув: «О зубы Господа», Салли схватила стило и изобразила какие-то символы на табло своего компьютера. Тот зажужжал и вспыхнул.

— Мы ждали корабль, чтобы высадиться на планету… Я уверена, что поняла все правильно. Я просто не могла ошибиться.

Харди удивленно взглянул на Салли. Реннер вопросительно посмотрел на Рода. Тот пожал плечами и повернулся к девушке.

— Ее мошкита никогда не говорила ей, что они являются мулами, — объяснил он остальным.

Компьютер вновь зажужжал. Салли кивнула и нажала несколько кнопок. Экран на задней стене осветился, показывая Салли Фаулер, разговаривающую с коричнево-белым чужаком. Голоса звучали жутко похоже.

Мошкита:

— Вы хотите замуж, чтобы растить детей. А если кто растит детей без замужества?

Салли:

— Это милосердие.

Мошкита:

— Надо понимать, что вы никогда…

Салли:

— Нет, конечно, нет.

Живая Салли покраснела, но лицо ее осталось мрачным.

Мошкита:

— Как нет? Я имею в виду не почему, а как?

Салли:

— Ну… вы знаете, что мужчина и женщина вступают в половые отношения, чтобы сделать ребенка, — так же, как и вы… Я изучила вас довольно тщательно…

— Видимо, недостаточно тщательно, — прокомментировал Харди.

— Видимо, нет, — сказала Салли. — Тс-с…

Мошкита:

— Таблетки? И как они действуют? Гормонально?

Салли:

— Да.

Мошкита:

— Но настоящие женщины не пользуются ими?

Салли:

— Нет.

Мошкита:

— Когда вы выйдете замуж?

Салли:

—. Когда найду нужного мужчину… Возможно, я уже нашла его.

Кто-то хихикнул. Салли оглянулась и увидела, что Род кажется блаженно беспечным, Харди мягко улыбается, а Реннер смеется. Она гневно посмотрела на навигатора, но тот наотрез отказался превращаться в облако черного дыма.

Мошкита:

— Тогда почему вы не выйдете за него замуж?

Салли:

— Я не хочу прыгать в никуда. «Жениться на скорую руку, да на долгую муку». Я могу выйти замуж в любое время. В любое время в течение следующих пяти лет. Потом, если я не выйду замуж, то стану одной из старых дев.

Мошкита:

— Старых дев?

Салли:

— Женщин, считающих это ненужным. А что, если мошкита не хочет детей?

Мошкита:

— У нас нет половых отношений.

Послышались какие-то щелчки, и экран погас.

— Совершенно верно, — буркнула она. — «У нас нет половых отношений». У них их нет, но нет и альтернативы.

— В самом деле? — Дэвид Харди был удивлен. — Это заявление в контексте с вопросом вводит в заблуждение…

— Она больше не захотела говорить об этом, — заметила Салли. — И неудивительно. Я просто не так поняла все это.

— Я никогда не понимал свою мошкиту неправильно, — сказал Реннер. — Да и она порой хорошо понимала меня…

— Перестаньте.

— Это был день, когда мы отправились на Мошку-1. Вы знали друг друга уже несколько месяцев, — продолжал Реннер. — Священник, что вы думаете об этом?

— Если я понял вас правильно, то же самое, что и вы.

— На что вы намекаете, мистер Реннер? Я же сказала вам прекратить. — Леди Сандра была рассержена. Род приготовился к тому, что должно было произойти: ледяной холод или взрыв. А может, и то и другое.

— Я не намекаю на это, Салли, — сказал Реннер с внезапной решимостью. — Я говорю это. Ваша мошкита лгала вам. Сознательно и обдуманно.

— Ерунда. Она просто была в затруднении…

Харди легонько покачал головой. Это было слабое движение, но оно остановило Салли. Она взглянула на священника.

— Я могу вспомнить только один случай, когда мошкита была в затруднении, — сказал Дэвид. — Это было в Музее. Все они тогда действовали одинаково, и это нисколько не походило на поведение вашей финч'клик' сейчас, Салли. Боюсь, что Кевин совершенно прав.

— Но по какой причине? — настаивала Салли. — Почему моя… почти моя сестра… должна была лгать мне? Зачем?

Все молчали. Салли удовлетворенно кивнула. Она не могла огрызаться на священника Харди из уважения не столько к его занятию, сколько к нему самому. С Реннером было совсем другое дело.

— Скажите мне, если найдете ответ на этот вопрос, мистер Реннер.

— Да, конечно. — Выражение лица Реннера сделало его страшно похожим на Бакмана: мистер Бери узнал бы его немедленно. Он почти не слушал женщину.

Они покинули сверкающий зал, как только смогли это сделать. За ними оркестр играл вальсы, а мошкиты представлялись бесконечной линии гостей. Там были провинциальные бароны, лидеры Парламента, торговцы, люди, имевшие знакомых в дипломатическом корпусе, и множество пробравшихся сюда без приглашений. Всем хотелось увидеть мошкитов.

Род держал Салли под руку, пока они шли по пустынным коридорам дворца к своим квартирам. Издалека глухо доносились древние вальсы.

— Они живут так мало, а мы расходуем их время на… это, — пробормотала Салли. — Род, это непорядочно!

— Это часть их миссии, дорогая. Какая им польза от соглашений с нами, если нас не поддержит баронство? Даже с Троном за спиной нам безопаснее играть в эти политические игры. Точно так же и для них.

— Вероятно. — Она остановила его и прижалась к его плечу. Человек-в-Капюшоне уже полностью вышел из-за горизонта и сейчас разглядывал их через каменные арки. Во дворе внизу слышался плеск фонтана. Они долго стояли так в пустынном коридоре.

— Я люблю вас, — прошептала она. — Как вы меня терпите…

— Это довольно просто. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но, не получив ответа, выпрямился.

— Род, я в таком затруднении… Как бы мне извиниться перед Кевином?

— Перед Кевином? Вы шутите. Вы когда-нибудь видели, чтобы Реннер извинялся перед кем-либо? Просто забудьте об этом. Когда в следующий раз встретите его, заговорите с ним так, словно ничего не случилось.

— Но он был прав! Вы это знали, правда?

Он повел ее дальше. Их шаги эхом разносились по коридорам. Даже в тусклом свете каменные стены переливались разными цветами. Вскоре стены скрыли пылающий взгляд Человека-в-Капюшоне, и Род с Салли оказались у лестницы.

— Я подозревал это по докладам и коротким разговорам со своей мошкитой. Сегодня днем я кое-что проверил. Да, они лгали нам.

— Но почему, Род? Я не понимаю этого… — Следующий лестничный марш они прошли в молчании.

— Вам не понравится ответ, — сказал Род, когда они дошли до своего этажа. — Она была Посредником, а Посредники представляют Мастеров. Ей приказали лгать вам.

— Но почему? Зачем им было скрывать, что они мулы?

— Надеюсь узнать это. — «А может, уже знаю, — подумал он. — Но не стоит говорить этого Салли, пока не будет полной уверенности». — Не принимай это так близко к сердцу, дорогая. Мы тоже лгали им.

Они дошли до его двери, и он положил руку на идентификатор. Дверь скользнула в сторону, открыв Келли в расстегнутой тунике, развалившегося на легком кресле. Десантник быстро вскочил.

— Боже правый, Келли! Я же говорил вам не ждать меня. Отправляйтесь спать.

— Важное сообщение, милорд. Сенатор Фаулер скоро будет здесь. Он просил вас дождаться его и хотел быть уверен, что вы получите это сообщение.

— Да. — Голос Рода был кислым как лимон. — Я получил его. Спасибо.

— Я останусь прислуживать вам.

— Нет, это ни к чему. Нет смысла еще кому-то не спать всю ночь. Уходите. — Род смотрел, как десантник исчезает в коридоре. Салли громко рассмеялась. — Черт побери, я не вижу в этом ничего смешного! — фыркнул Род.

— Он защищал мою репутацию, — сказала Салли. — Что, если бы вы не получили сообщения, и дядя Бен пришел сюда, а мы…

— Верно. Хотите выпить?

— В ожидании дяди Бена, который может прийти в любую минуту? Нет, спасибо, я отправляюсь спать. — Она улыбнулась. — Не засиживайтесь долго.

— Девушка. — Он взял ее за плечи и поцеловал — раз, другой. — Я могу сделать так, что он не сможет войти…

— Спокойной ночи, Род.

Он смотрел, пока она не вошла в свой номер по другую сторону холла, затем вернулся к бару. Это был длинный, пасмурный вечер с единственной мыслью уйти с приема пораньше.

— Проклятие! — сказал он вслух и залпом выпил содержимое до краев наполненного бокала. — Будь оно все проклято!

Сенатор Фаулер и озабоченный Кевин Реннер появились после того, как Род налил себе вторую порцию.

— Простите за поздний визит, Род, — небрежно сказал Фаулер. — Кевин сказал мне, что сегодня произошло нечто интересное…

— Он так сказал? И предложил встретиться, верно? — Когда Бенджамин Фаулер кивнул, Род повернулся к своему бывшему навигатору. — Я вам этого не забуду… вы…

— У нас нет времени для развлечений, — сказал Фаулер. — Есть у вас еще виски?

— Да. — Род налил им обоим, залпом выпил свою порцию и налил себе снова. — Садитесь, Бен. Вы тоже, мистер Реннер. Я не буду извиняться, что отправил прислугу спать.

— О, это хорошо. — сказал Реннер. Поглощенный какими-то мыслями, он опустился в кресло, затем изумленно улыбнулся. Никогда прежде он не сидел в массажном кресле, и это ему явно нравилось.

— Отлично, — сказал сенатор Фаулер. — Расскажите мне, что вы думаете о происшедшем сегодня днем.

— Я покажу вам это. — Род вынул карманный компьютер, и на стене засветился экран. Изображение было не очень хорошим — запись делалась маленькой камерой, скрытой в украшении на тунике Рода, и поле зрения было невелико. Однако звук был великолепен.

Фаулер молча просмотрел ее, потом сказал:

— Давайте еще раз.

Род любезно показал ход встречи еще раз. Пока Фаулер и Реннер смотрели, он направился к бару, подумал, не выпить ли еще виски, потом налил кофе.

— Ну а теперь скажите, почему вы решили, что это так адски важно, — потребовал Фаулер.

— Это первое доказательство того, что они лгали нам. О чем еще они не хотят говорить?

— Черт побери, они многого не говорили нам, — сказал Фаулер. — Что же это — ложь?

— Да, — тихо сказал Род. — Во всяком случае, это подразумевает ее. И это не было непониманием, я проверял. У нас есть слишком много записей разговоров, в которых мошкиты говорят что-то не то, понимают это по нашим реакциям и тут же исправляются. Нет, эта мошкита сознательно старалась заставить Салли поверить, что это правда.

— Но, черт побери, что дает нам знание того, что Посредники не имеют детей? — спросил Фаулер.

— Это говорит о том, что двое Коричневых и Белый имели четырех детей, — медленно сказал Реннер. — На маленьком корабле. В космосе. В условиях непрерывной опасности. Не говоря уже о переполненности корабля.

— Верно. — Бен Фаулер встал и одернул свою тунику. Рубашка под ней была старой, выцветшей и старательно заштопанной в трех местах. — Род, а что думают мошкиты о своих детях? Может, они считают их никем, пока те не научатся говорить?

— Неверно, — сказал Реннер.

— Чтобы вежливо не согласиться с сенатором, — тихо произнес Род, — нужно сказать: «Это не совсем так».

Лицо Реннера вспыхнуло.

— Мне это нравится. Как бы там ни было, сенатор ошибается. Мошкиты думают о своих детях. Единственная религия, о которой они говорили мне, учит, что их души переходят в их детей. Они практически поклоняются этим маленьким баловням!

— Угу. — Фаулер протянул свой бокал, чтобы ему налили еще, и нетерпеливо нахмурился. — Может, это так нравится им, что они делают детей при любой возможности?

— Может быть, — сказал Род. — Но из этого ясно вытекает угроза…

— Вот именно, — сказал Фаулер. — Получается, что планета должна быть переполнена. А это значит, что мошкиты сталкиваются с проблемами перенаселенности, которых у нас никогда не было…

— Вероятно, они могут контролировать это, — заметил Род. — Будь это не так, они вскоре битком забили бы всю систему.

— А с какими результатами? — спросил Фаулер. — Что мы знаем об истории мошкитов?

— Не много, — сказал Реннер. — Они долго живут в цивилизации. Действительно долго. По крайней мере десять тысяч лет назад они собирали астероиды в группы. Я боюсь даже думать, какой долгой может быть их история. — Кевин заерзал в кресле, чтобы получить полное удовольствие от массажа. — У них было много времени, чтобы решить свои проблемы народонаселения. Со времени запуска зонда Безумного Эдди до сегодня они могли бы заполнить всю систему. Однако этого не произошло и, следовательно, они могут контролировать рождаемость…

— Но не хотят этого, — заметил Бен. — А что это значит? Если они попадут в Империю, то сколько пройдет времени, прежде чем они превзойдут нас численностью? — Сенатор Фаулер задумчиво гладил пятно на своей рубашке. — Может, они пытаются скрыть именно это. Высокие темпы рождаемости и нежелание делать с этим что-либо. — Он вдруг решительно встал. Задумчивости как не бывало. — Род, пусть ваши люди займутся этим. Я хочу иметь все, что мы знаем об истории мошкитов.

— Да, сэр, — невесело сказал Род.

— Вы говорите как обвинитель на процессе об убийстве, — сказал Реннер. — Боже правый, сенатор, у них была долгая история! Конечно, они нашли решение проблемы перенаселенности.

— Отлично. Каким образом? — фыркнул Фаулер.

— Не знаю. Спросите у них, — сказал Реннер.

— Это я и хочу сделать. Но с тех пор, как мы узнали, что они могли лгать и лгали нам… Кстати, почему это так удивляет политиков? — недоуменно спросил он. — Но все равно. Сейчас, когда мы знаем это, я хочу иметь на руках все козыри, прежде чем говорить с мошкитами.

— Возможности для торговли невероятные, — заметила Джок. Руки ее выражали волнение. — Эти люди неописуемо неэффективны в использовании своих ресурсов. У них нет интуиции для работы со сложными инструментами.

— Вообще? — спросил Иван.

— Насколько я заметил, вообще. — Джок указала на тривизор. — Они должны учить свою молодежь любому делу. Многие программы этого прибора служат этой цели.

— У них есть время для учебы, — сказала Чарли. — Они очень долго живут, дольше, чем любой Мастер.

— Да, но они расходуют время впустую. У них нет Коричневых и нет Часовщиков…

— Вы уверены, что у них нет Часовщиков? — прервал ее Иван.

— Да. Мы не видели никаких признаков ни на кораблях, ни по тривизору. У них нет индивидуализированных личных вещей…

— А я их видел. Охранники, которых приставили к нам на «Ленине», носили такую обувь.

— Сделанную нашими собственными Часовщиками…

— Верно, — сказал Иван. — Теперь мы знаем, почему они уничтожили «Макартур». И почему они боятся нас.

Посредники возбужденно затараторили, пока Иван вновь не оборвал их.

— Вы согласны? — спросил он тоном, требующим подтверждения информации.

— Да! — сказали они в унисон.

Затем Чарли торопливо заговорила, опередив Джок:

— Шахтер-Коричневый, которого они взяли на борт корабля, должно быть, принес пару Часовщиков. Люди ничего не знали о них и позволили им сбежать, допустив их свободное передвижение и дав им время приспособиться…

— Однако они говорили, что у них есть свои Часовщики, — сказал Иван.

Джок приняла позу, означавшую размышление. Потом сказала:

— Нет. Салли позволила нам думать, что они имеют их. Когда ее финч'клик' предположила, что Часовщики людей должны быть крупнее, Салли согласилась с этим.

— И гардемарины казались испуганными, когда мы говорили им о конструкции их спасательных шлюпок, — добавила Чарли. — Да, конечно, вы правы.

Воцарилось молчание. Иван подумал, потом сказал:

— Они знают, что у нас есть плодовитые подвиды. Вы должны подумать об этом.

— Они боятся, что мы сознательно пытались уничтожить «Макартур», — сказала Чарли. — Проклятие! Если бы только они сказали нам… Мы могли бы предупредить их об опасности, и людям нечего было бы бояться. Проклятие! Ну почему получилось так, что первый мошкит, которого они встретили, оказалась Коричневым?

— Они сказали, что «Макартур» поражен чумой, — буркнула Джок. — Так оно и было, хотя мы не поверили им. Чума Часовщиков. Однако, если они действительно верили, что мы сознательно уничтожили их корабль или позволили, чтобы он был уничтожен, почему они не сказали этого? Почему они не спросили нас?

— Они скрывали свою уязвимость, — сказала Чарли. — И они никогда не признают поражения. Даже в свои последние минуты гардемарины отказались сдаться.

Вновь стало тихо, потом заговорил Иван:

— Люди не хотели, чтобы мы знали о Часовщиках у них на корабле, пока они не уничтожат их. Они были уверены, что смогут сделать это. А потом они не хотели, чтобы мы знали, что Часовщики смогли уничтожить их корабль.

— Глупости! — воскликнула Чарли. — Часовщики, получившие время для адаптации, могут уничтожить любой корабль. Они действуют на грани коллапса. Если бы они не были такими полезными, нам пришлось бы их уничтожить.

— Это уже делали, — сказала Джок. — С обычным результатом. Какой-нибудь Мастер сохранял их…

— Тихо, — потребовал Иван. — Они боятся нас. Говорите об этом.

— Вы знаете, что люди называют «вымыслом»? — спросила Чарли. — Сознательно созданные легенды. И те, кто слушает, и те, кто рассказывает их, знают, что это неправда.

Иван и Джок жестами показали, что знакомы с этими понятиями.

— Прошлым вечером была тривизийная программа-вымысел, каких много, под названием «Иштван умирает». Когда она кончилась, доктор говорил так, словно в основе этой истории были действительные события.

— Я не видела, — сказала Джок. — Вице-король Меррилл хотел, чтобы я встретилась с несколькими торговцами перед приемом для баронов. Проклятие! Эти бесконечные формальности поглощают наше время и не дают ничего нового.

— Я не говорила вам об этой программе, — сказала Чарли. — Главный актер изображал человека, который явно был адмиралом Кутузовым.

Джок выразила удивление и сожаление об упущенной возможности.

— Вы поняли суть? — спросил Иван.

— Да. Адмиралу приказывают делать то, что он делать не хочет. Там была война между людьми: Империей и этими внешними, которых они так сильно боятся.

— Нельзя ли нам договориться с этими внешними? — спросила Джок.

— Как? — сказал Иван. — Они контролируют все подступы к нам. Если они заподозрят, что мы можем сделать подобное, они постараются помешать нам. Нечего даже думать о таких вещах. Расскажите мне об этой программе.

— В этой войне произошло восстание на планете, а остальные планеты должны были восстать вскоре после этого. Случись так, маленькая война стала бы очень большой, с вовлечением многих планет. Адмирал придумал способ избежать этого и решил, что это его долг. С пятью кораблями, подобными «Ленину», он уничтожил все живое на планете, населенной десятью миллионами людей.

Долгое время все молчали.

— Они способны сделать это? — спросил Иван.

— Я верю в это, — ответила Чарли. — Я не Коричневый, чтобы не сомневаться, но…

— Вы должны обдумать это. Помните, что они боятся нас. Помните, что теперь они знают, что у нас есть плодовитые виды, что после изучения зонда они отправили этого человека во главе экспедиции в нашу систему. Бойтесь за своих Мастеров.

Иван направился в свою комнату. После долгого молчания Посредники начали говорить быстро, но очень тихо.

52. Право выбора

Тяжелые тучи плыли по небу Новой Шотландии. Потом они разошлись, позволив ярким лучам Новой Каледонии согреть облицованную панелями комнату для собраний. Светлые предметы как бы вспыхнули на мгновение, пока окна не поляризовались. Снаружи, у основания дворца, лежали глубокие тени, но солнечный свет был достаточно ярок, чтобы осветить узкие улицы. Толпы людей в килтах двигались по ним — бюрократия сектора торопилась домой к своим семьям, выпивке и тривизии.

Род Блейн уныло смотрел в окно. Внизу хорошенькая секретарша, выскочившая из дворца, так торопилась к автобусу, что едва не сбила старшего клерка. «Важное свидание, — подумал Род. — И у этого клерка будет семья… и у тех людей. Это мой долг, и это может быть чертовски плохо для мошкитов».

За его спиной началась какая-то суматоха.

— Вы договорились, как кормить мошкитов? — спрашивал Келли.

— Да, сэр, — ответил стюард. — Шеф хотел сделать что-нибудь с той чепухой, которую они едят, знаете — специи, то, другое… но потом просто вывалил мясо и зерно в котел и вскипятил это.

— Он покажет свой артистизм в другой раз. Члены Комиссии не хотят сегодня ночью ничего сверхъестественного. Просто будьте готовы накормить их всех, если захотят. — Келли взглянул на магический кофейник, чтобы убедиться, что он полон, затем уставился на пустое место рядом с ним. — Где этот чертов шоколад? — воскликнул он.

— Его несут, мистер Келли, — оправдывался стюард.

— Хорошо. Смотрите, чтобы он был здесь до того, как придут мошкиты. Это будет через час. — Келли взглянул на стенные часы. — Ну ладно, полагаю, мы готовы. Но проверьте этот шоколад.

Впервые попробовав его на борту «Ленина», мошкиты пристрастились к горячему шоколаду. Это был один из нескольких напитков людей, которые им нравились. Но как они пили его! Келли содрогнулся. Масло он еще мог понять — они сами добавляли в шоколад масло на борту лимейских кораблей. Но капля машинного масла в каждую чашку?!

— Для нас все готово, Келли? — спросил Род.

— Да, милорд, — заверил его Келли. Он занял место у бара и нажал кнопку, давая сигнал, что конференцию можно начинать. «Что-то беспокоит босса, — решил он, — но не его девушка. Хорошо, что у меня нет его проблем».

Дверь открылась, и вошли члены Комиссии, сопровождаемые несколькими учеными Хорвата. Они заняли места вдоль одной стороны инкрустированного стола и положили свои карманные компьютеры перед собой. Послышалось мягкое гудение, когда они начали проверять их соединение с системой дворцового компьютера.

Хорват и сенатор Фаулер вошли, не прекращая спора.

— Доктор, нужно время, чтобы обработать эти вещи…

— Почему? — требовательно спросил Хорват. — Я знаю, что вас не проверяют со Спарты.

— Ну хорошо, значит, это мне нужно время, чтобы согласиться на это, — раздраженно сказал Фаулер. — Я буду знать, что смогу сделать для вас к следующему Дню Рождения. Вы подняли шум еще до того, как отправилась экспедиция к Мошке. Но, черт побери, доктор, я не уверен, что ваша темпераментность годится для должности… — Он замолчал, заметив, что головы повернулись к нему. — Закончим этот разговор позже.

— Хорошо. — Хорват оглядел комнату и направился к месту прямо напротив места Бена. Последовало быстрое движение, пока министр по науке собирал своих людей на свою сторону стола.

Вошли остальные — Кевин Реннер и священник Харди, оба в мундирах Флота, и секретарь. Затем появились стюарды, и возникло некоторое замешательство, когда Келли пустил по столу кофе.

Род нахмурился, заняв свое место, затем улыбнулся, заметив торопливо входящую Салли.

— Простите за опоздание, — сказала она, тяжело дыша. — Там…

— Мы еще не начали, — сказал Род, показывая на место рядом с собой.

— К чему все это? — тихо спросила она. В поведении Рода было что-то, тревожившее ее, и она внимательно разглядывала его. — Почему дядя Бен так заинтересовался историей Мошки? Что случилось прошлой ночью?

— Вы все поймете. Сенатор как раз начинает. — «Надеюсь, что все правильно, дорогая, но сомневаюсь в этом. Что случится с нами после этого? — Род мрачно повернулся к собранию. — Интересно, что делает сейчас моя финч’клик'? Вот было бы здорово послать к ней представителя и…»

— Позвольте начать, — отрывисто сказал сенатор Фаулер. — Собрание членов Чрезвычайной Комиссии, представляющих его императорское величество перед жителями системы Мошки, объявляется открытым. Пожалуйста, запишите ваши имена и организации, которые вы представляете. — Тишину, установившуюся после его слов, нарушило мягкое гудение компьютерных соединений.

— Нам предстоит многое сделать, — продолжал сенатор. — Прошлой ночью стало очевидно, что мошкиты лгали нам в некоторых критических вопросах…

— Не более, чем мы им! — вставил доктор Хорват. «Нужно лучше держать себя в руках, — подумал он. — Цель должна быть достигнута, но если сенатор действительно разозлится…»

— Нас интересует, что они лгали нам, доктор, — сказал Фаулер. Он на мгновение замолчал и, казалось, вокруг него собралась какая-то сила. Коренастый пожилой человек в мешковатой одежде исчез, теперь говорил премьер-министр. — Говорю для всех: мне нравятся неофициальные беседы. Если вам есть что сказать, валяйте, но сначала дайте мне закончить. — Он коротко и холодно улыбнулся. — Можете прерывать кого-нибудь другого, если достаточно могущественны сами. Итак, доктор Хорват, что же мошкиты скрывают от нас?

Энтони Хорват провел пальцами по редеющим волосам.

— Мне нужно время, сенатор. До сегодняшнего утра мне и в голову не приходило, что мошкиты могут что-либо скрывать. — Он нервно посмотрел на священника Харди, но тот ничего не сказал.

— Это было сюрпризом для всех нас, — сказал Фаулер. — Кроме того, мы получили данные, что мошкиты размножаются с чудовищной быстротой. Вопрос в том, сможем ли мы заставить их поддерживать свою численность низкой, если они не хотят этого? Род, возможно ли, что мошкиты скрывали от нас оружие?

Род пожал плечами.

— В целой системе? Бен, они могли спрятать все, что угодно.

— Но они совершенно не воинственны, — запротестовал Хорват. — Сенатор, безопасность Империи интересует меня так же, как всех присутствующих в этой комнате. Уверяю вас, что как министр сектора я серьезно отношусь к своему долгу.

«Вы говорите это не для нас, а для записи, — подумал Келли. — Капитал Блейн тоже понимает это. Но что же беспокоит босса? Он выглядит как будто перед боем».

— …нет никаких доказательств военной активности среди мошкитов, — закончил Хорват.

— Это не совсем так, — вставил Реннер. — Док, мошкиты нравятся мне так же, как и вам, но откуда-то взялись Посредники.

— Да, конечно, — спокойно сказал Хорват. — В своей древней истории они, должно быть, сражались как львы. Это вполне подходящая аналогия. Территориальный инстинкт сохранился до сих пор, например, в их архитектуре или социальной организации. Но сражения были очень давно.

— Насколько давно? — спросил сенатор Фаулер.

Хорват смутился.

— Возможно, миллион лет.

Воцарилось молчание. Салли печально покачала головой. Тесниться в одной крошечной системе миллион лет… миллион цивилизованных лет! Каким терпением они должны обладать!

— И ни одной войны с тех пор? — спросил Фаулер. — В самом деле?

— Да, черт побери, у них были войны, — ответил Хорват. — По крайней мере две того же типа, через которые прошла Земля перед образованием Совладения. Но это было очень давно! — Ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть затрудненное дыхание Салли. Вокруг стола зашептались.

— И одной из них было достаточно, чтобы сделать Землю почти необитаемой, — медленно сказал сенатор Фаулер. — Как давно это было? Тоже миллион лет назад?

— По крайней мере сотни или тысячи лет, — сказал Хорват.

— Вероятно, тысячи, — вставил священник Харди. — Или меньше. Салли, вы пересмотрели свои оценки возраста примитивной цивилизации, которую раскопали?

Салли не ответила. Над столом повисло молчание.

— Для записи, отец Харди, — спросил сенатор Фаулер. — Вы здесь как член Комиссии?

— Нет, сэр. Кардинал Рэндольф просил меня представлять в Комиссии Церковь.

— Благодарю.

Снова тишина.

— Им некуда было идти, — сказал Энтони Хорват, нервно пожав плечами. Кто-то хихикнул, потом, когда Хорват продолжил, стало тихо. — Вполне очевидно, что их первые войны были очень давно, порядка миллиона лет. Это показывает их развитие. Доктор Горовиц изучил биологические находки экспедиции и… впрочем, расскажите сами, Зигмунд.

Горовиц торжествующе улыбнулся.

— Когда я изучал пилота зонда, я подумал, что это может быть мутация. И я был прав. Они мутировали, только произошло это очень давно. Первичные животные формы Мошки-1 двусторонне симметричны, как на Земле и почти повсюду. Первые несимметричные мошкиты явились продуктом резкой мутации. Почему они не вымерли? Я думаю, потому, что имелись сознательные усилия добиться несимметричности. И потому, что все остальное тоже мутировало. Соревнование за выживание было не слишком напряженным.

— Но это означает, что у них была цивилизация, когда развились современные формы, — сказала Салли. — Это возможно?

Горовиц снова улыбнулся.

— А как насчет Глаза? — спросила Салли. — Он должен был облучать систему Мошки, когда стал супергигантом.

— Это было слишком давно, — сказал Хорват. — Мы проверили. В конце концов данные наших исследовательских кораблей дают эквивалент пятисотлетних наблюдений Глаза и подтверждаются информацией мошкитов, полученной гардемарином Поттером. Глаз был супергигантом шесть миллионов лет назад или даже больше, а так давно у мошкитов не было ничего, похожего на нынешние формы.

— О! — сказала Салли. — Но тогда что явилось причиной…

— Войны, — объявил Горовиц. — Общее увеличение уровня радиоактивности в пределах всей планеты, а затем размножение с направленным генетическим отбором.

Салли неохотно кивнула.

— Хорошо… у них были ядерные войны. Так же как у нас. Если бы Совладение не изобрело Движитель Олдерсона, мы уничтожили бы себя на Земле. — Впрочем, ей не нравился этот ответ. Его было тяжело принять. — А не было ли там другого доминирующего вида, который уничтожил себя, а мошкиты развились позднее?

— Нет, — сказал Хорват. — Вспомните вашу собственную работу, леди Салли: вы показали нам, как хорошо приспособлены формы мошкитов к использованию инструментов. Эта мутация могла быть начата пользующимися инструментами… или контролировалась ими. А может, и то и другое.

— Это только одна война, — сказал сенатор Фаулер. — Она создала мошкитов таких, как мы их видим. Но вы говорили о двух.

Хорват печально кивнул.

— Да, сэр. Развившиеся мошкиты вновь сражались ядерным оружием. Позднее был другой период, который разделил виды на все эти касты — и цивилизованные формы, и животных. Плюс промежуточные, вроде Часовщиков. — Хорват извиняясь посмотрел на Блейна, но лицо того не выражало никаких эмоций.

Зигмунд Горовиц откашлялся. Он явно наслаждался всем этим.

— Я думаю, что Коричневые были первичной формой. Когда Белые стали доминировать, они вывели другие подвиды для собственного использования. Как видите, вновь контролирование эволюции. Но некоторые формы развились сами.

— Значит, несимметричные животные не являются предками мошкитов? — с любопытством спросил сенатор Фаулер.

— Нет. — Горовиц потер руки и коснулся своего карманного компьютера. — Они — дегенеративные формы… Я могу показать вам генный механизм.

— В этом нет необходимости, — быстро сказал сенатор Фаулер. — Итак, две войны. Предположим, Посредники появились после второй…

— Лучше принять три войны, — вставил Реннер. — Даже если допустить, что они избежали радиоактивности во время второй.

— Почему? — потребовала объяснений Салли.

— Вы видели эту планету и их приспособленность к космосу, — сказал Реннер, выжидательно глядя на Хорвата и Горовица.

Торжествующая улыбка Горовица стала еще шире.

— Вновь ваша собственная работа, леди. Мошкиты так хорошо приспособлены к космосу, что вы хотели знать, не развиваются ли они там. Так оно и было. — Ксенобиолог выразительно кивнул. — Но не раньше, чем прошло долгое эволюционное развитие на самой планете. Хотите, мы покажем вам доказательства? Механизм приспособления к низкому давлению, невесомости, интуитивная навигация…

— Я верю вам, — тихо сказала Салли.

— Марс! — воскликнул Род Блейн. Все посмотрели на него. — Марс. Именно об этом вы думали, Кевин?

Реннер кивнул. Он, похоже, испытывал противоречивые чувства: его разум рвался вперед, но ему не нравилось, что там находилось.

— Наверняка, — сказал он. — По крайней мере одна война была с астероидами. Достаточно взглянуть на поверхность Мошки-1, всю покрытую перекрывающимися круговыми кратерами. Они, должно быть, чертовски близко подошли к уничтожению планеты. Это так испугало выживших, что они собрали все астероиды вместе, чтобы их нельзя было использовать для подобных целей…

— Но война уничтожила большую часть высших форм жизни, — закончил Горовиц, — и после долгого промежутка планету заселили мошкиты, приспособившиеся к космосу.

— Однако это было очень давно, — добавил Хорват. — Астероидные кратеры холодны, а орбиты оставшихся астероидов постоянны. Все это произошло очень давно.

Похоже было, что Хорвата не слишком радуют его выводы. Не очень-то хорошо, подумал Род. Однако… должно же быть какое-то объяснение…

— Но они могли еще сражаться с астероидами, — продолжал Хорват. — Если бы захотели этого. Это потребовало бы больше энергии, но пока они находятся в системе, их можно передвигать. У нас нет доказательств современных войн, и поиски их ничего не дадут. Когда-то они сражались между собой, затем вывели Посредников, чтобы прекратить войны, и это сработало. Сейчас они больше не сражаются.

— Возможно, да, — буркнул сенатор Фаулер. — А возможно, и нет.

— Они не сражались с нами, — настаивал Хорват.

— Но линейный крейсер был уничтожен, — сказал Фаулер. — Ну хорошо, избавьте меня от объяснений. Были еще гардемарины, и я слышал все истории, связанные с этим. Фактом остается, доктор Хорват, что если мошкиты сражаются друг с другом, они могут найти себе союзников среди внешних и мятежников. Черт побери, они могут даже поддержать восстания, а нам это вовсе ни к чему! Есть и еще одно, что меня беспокоит… Есть ли у них планетарное правительство?

Последовало долгое молчание.

— Ну, Салли? — спросил сенатор. — Это твоя область.

— У них… у них есть что-то вроде этого — юрисдикция. Мастер или их группа захватывают юрисдикцию над чем-либо, а остальные их поддерживают.

Бен Фаулер нахмурился.

— Черт возьми, мы даже людям не позволяем бродить по Вселенной, пока у них нет планетарного правительства. А если какая-нибудь колония мошкитов решит помочь одной из фракций у себя дома, на Мошке-1? — Он оглядел сидевших за столом и снова нахмурился. — Проклятие, не смотрите на меня так, словно я хочу застрелить Деда Мороза! Я хочу торговать с мошкитами, но не позволю забывать Первую Директиву Империи.

— Нам нужно больше времени, — запротестовал Хорват. — Нельзя принимать решение прямо сейчас!

— У нас нет времени, — тихо сказал Род. — Вы должны понимать напряженность ситуации, доктор, ведь вы сами помогли создать ее. Каждая заинтересованная группа в этом секторе требует немедленных действий. — Род ежедневно получал призывы Лиги Человечества и был уверен, что док-министр Хорват снабжал эту группу информацией.

— Вас беспокоят высокие темпы их рождаемости, — сказал Хорват. — Я уверен, вы понимаете, что они должны уметь контролировать свою численность. Будь это иначе, они бы не выжили так долго.

— Но они могут и не хотеть этого, — сказал Фаулер. — Можем ли мы заставить их делать это? Род, ваш командор Каргилл пытался оценивать эту возможность?

— Он только уточнил свои первичные расчеты, сенатор. Сходимость весьма высока.

— Итак, потребуется операция крупного флота, чтобы заставить мошкитов… и это при их нынешних ресурсах. Какие же проблемы мы оставим нашим внукам, если дадим им основать колонии?

— Вы не сможете помешать им выбраться оттуда, — запротестовал Хорват. — Анализ капи… лорда Блейна доказал это. Они, вероятно, получили Поле Лэнгстона и выйдут наружу. Прежде чем это случится, мы должны установить с ними дружеские отношения. Я предлагаю начать торговлю с ними прямо сейчас и решать наши проблемы по мере возникновения. Мы не можем решить все одновременно.

— Это ваше предложение? — спросил Фаулер.

— Да, сэр. Мое, Лиги Человечества, имперских торговцев…

— Но не всех, — перебил его Род. — Их местный совет отделился. Значительное меньшинство не хочет иметь с мошкитами никаких дел.

— Потому что их промышленность будет уничтожена технологией мошкитов, — сказал Хорват, пожав плечами. — Мы можем справиться с этой проблемой. Сенатор, мошкиты неизбежно создадут что-нибудь такое, что позволит им вырваться из их системы. Прежде чем это случится, мы должны так привязать их к Империи, чтобы их интересы стали нашими.

— Или принять их в Империю и действовать вместе с ними, — буркнул Фаулер. — Я думал об этом прошлой ночью. Если они не могут контролировать свое население, мы можем сделать это за них…

— Но вы же знаете, что они могут, — запротестовал Хорват. — Мы доказали, что они долгое время были цивилизованны и жили в пределах одной системы. Они научились… — Он на мгновение замолчал, затем продолжал: — Вам не приходило в голову, что у них может быть определенное время для размножения? Возможно, мошкиты на корабле были поставлены перед выбором — или иметь детей сейчас, или не иметь их вообще. Поэтому на борту корабля и появились дети.

— Гм-м, — сказал сенатор Фаулер, перестав хмуриться. — Возможно, и так. Мы… Я спрошу у мошкитов, когда они придут. Доктор Харди, вы сейчас похожи на человека, подвешенного в низкой гравитации. Что вас тревожит?

— Крысы, — ответил священник.

Хорват быстро посмотрел по сторонам, затем покорно кивнул.

— Они и вас заинтересовали, Дэвид?

— Конечно. Вы сами найдете запись, или это сделать мне?

— Я найду ее, — вздохнул Хорват. Он набрал несколько цифр на пульте своего карманного компьютера. Тот зажужжал, и стенные экраны осветились…

…показав город мошкитов, разрушенный катастрофой. Перевернутые машины ржавели на усыпанных обломками улицах. Потерпевший аварию самолет врезался в руины обгоревшего здания. Из трещин в тротуаре торчали сорняки. В центре изображения виднелась наклонная насыпь из булыжника и сотня маленьких черных существ торопливо скрывалась за ней.

— Это не то, на что это похоже, а один из зоопарков мошкитов, — объяснил Хорват. Он коснулся переключателей, и изображение придвинулось, сфокусировавшись на одном черном существе, которое увеличивалось, пока его контуры не стали четко видны: удлиненная крысообразная мордочка со злобным оскалом. Но это была не крыса.

У существа было одно мембранное ухо и пять конечностей. Самая длинная конечность с правой стороны не была пятой лапой, это была длинная и подвижная рука, заканчивающаяся коттями, похожими на крючковатые кинжалы.

— О! — воскликнул Горовиц и обвиняюще посмотрел на Хорвата. — Вы не показывали мне такого… Видимо, войн было больше, да? Одна из них должна была унести так много жизней, что возникли пустые экологические ниши. Но это… У вас есть образец?

— К сожалению, нет.

— Как возникла эта дегенеративная форма? — недоуменно спросил Горовиц. — Долгий путь от интеллигентного мошкита к… к этому. Есть ли у мошкитов касты, которых вы не показывали мне? Что-нибудь вроде этого?

— Нет, конечно, нет, — ответила Салли.

— Никто не мог выводить этих существ сознательно, — вслух рассуждал Горовиц. — Они должны были образоваться в результате естественного отбора. — Он удовлетворенно улыбнулся. — Еще одно доказательство, если требуется. Одна из их войн почти опустошила планету. И тоже очень давно.

— Да, — быстро сказал Реннер. — Пока эти твари заняли Мошку-1, цивилизованные мошкиты находились на астероидах. Они должны были жить там поколениями, все эти Белые, Коричневые, Часовщики и, возможно, какие-то другие касты, которых мы не видели, потому что мы не посетили астероидов.

— Но снова очень давно, — сказал Хорват. — Очень давно… Работы доктора Бакмана по изучению орбит астероидов… Да, возможно, Посредники были выведены в космосе, до того, как они снова заселили планету. Вы сами видите, что они были необходимы.

— А Белые остались такими же воинственными, как были, — заметил сенатор Фаулер.

— Но сейчас у них есть Посредники, дядя Бен, — напомнила Салли.

— Да. И может быть, они справились со своим приростом населения… Доктор, да уберите вы этих тварей с экрана! Они вызывают у меня нервную дрожь. Почему, черт возьми, кому-то потребовалось помещать в зоопарк разрушенный город?

Жуткое изображение исчезло, и все с облегчением вздохнули.

— Они объяснили это. — Хорват опять казался почти веселым. — Некоторые из их форм приспособились к городам, поэтому, чтобы зоопарк был полнее, их требовалось поместить туда.

— К разрушенным городам?

— Возможно, это напоминает им, что произошло, когда они не послушались Посредников, — тихо сказала Салли. — Страшный пример, чтобы сохранить в них страх к войне.

— И это действует, — сказал Реннер, слегка вздрогнув.

— Позвольте мне суммировать все это. Мошкиты должны быть через несколько минут, — сказал сенатор Фаулер. — Первое. Их воспроизводительный потенциал огромен, и мошкиты готовы иметь детей в местах, которые мы находим неподходящими для этого. Второе. Мошкиты лгали нам, чтобы скрыть этот высокий воспроизводительный потенциал. Третье. У мошкитов были войны. По крайней мере три крупных, а может, и больше. Четвертое. Долгое время они были в изоляции. Действительно долгое. Это доказывает, что они контролируют численность своего населения. Мы не знаем, как они это делают, но это должно быть связано с тем, что они имеют детей в опасных экспедициях. Мы должны спросить их об этом. Пока нормально?

Послышался хор согласных голосов.

— Теперь о выборе. Во-первых, мы можем принять совет доктора Хорвата и заключить торговые соглашения. Мошкиты просили предоставить им постоянный статус и дать возможность осмотреть и заселить неколонизированные миры в пределах и за границами Империи. Они не настаивают на внутреннем пространстве, кроме того, им нравится то, чем мы не пользуемся, например, астероиды. В обмен они предлагают многое.

Он сделал паузу для комментариев, но все молчали, довольные тем, что сенатор взял на себя труд суммировать сказанное для записи.

— Эти действия будут означать широкое распространение мошкитов. Как только они получат базы, где мы не сможем контролировать доступ к ним, внешние и мятежники наверняка начнут с ними торговлю по мелочам. Нам придется превзойти их, и, возможно, проявив великодушие сейчас, мы получим благодарность позднее. Немедленное соглашение поддерживает член Комиссии Сандра Брайт Фаулер. Пока устраивает?

Снова согласные кивки и утвердительные ответы. Несколько ученых с любопытством поглядывали на Салли. Доктор Хорват подбадривающе улыбнулся ей.

— Вторая возможность. Мы включаем мошкитов в Империю и назначаем генерал-губернатора по крайней мере на одну колонию Мошки, скорее всего на саму Мошку-1. Это будет дорого стоить, кроме того, мы не знаем, что произойдет, если мошкиты попытаются сопротивляться. Их военный потенциал чертовски высок.

— Полагаю, это будет неразумно, — сказал Энтони Хорват. — Не думаю, чтобы мошкиты покорились легко, и…

— Верно. Но я просто излагаю вам разные возможности, доктор. Теперь, когда вы внесли свое возражение, хочу заметить, что этот план получил предварительное одобрение военного министерства и большинства сотрудников Министерства колоний. Никто из членов Комиссии не высказался пока за него, но я намерен преподнести его мошкитам как один из вариантов. Черт побери, они могут захотеть этого.

— Что ж, если они добровольно войдут в Империю, я поддержу это, — сказал Хорват.

— Я тоже, — добавила Салли.

— Что касается меня, — заметил сенатор, — не думаю, чтобы это сработало. Обычно мы управляем через местных жителей, но трудно представить вознаграждение, которое можно предложить за сотрудничество с ними против целой расы. Но мы спросим их.

Фаулер выпрямился в своем кресле. Задумчивая улыбка исчезла с его лица.

— И третья возможность. Способ борьбы с ящуром.

Хорват сначала сжал губы, затем глубоко вздохнул.

— Значит ли это то, о чем я думал, сенатор?

— Да. Там, где нет ни одного больного ящуром, их и не будет. Если не будет ни одного мошкита, не будет и проблемы мошкитов.

Голос Дэвида Харди был низким, но твердым:

— Церковь решительно воспротивится этому, сенатор. Любыми доступными нам способами.

— Я понимаю это, отец. Понимаю я и чувства Лиги Человечества. Впрочем, вопрос о неспровоцированном уничтожении не является реальной альтернативой. Не то чтобы мы не могли сделать этого физически, но политически — нет. Этого не произойдет, если мошкиты не будут представлять прямую и немедленную угрозу Империи.

— Этого нет и не будет, — уверенно заявил Хорват. — Они — удобный случай для человечества, и я надеюсь убедить вас в этом.

— Док, я понимаю это не хуже вас. Зачем гадать? Пока это просто варианты. Итак, готовы мы к приему мошкитов, или у кого-то есть вопросы?

Род глубоко вздохнул и посмотрел на Салли. Ей это не понравится…

— Сенатор, вы не забыли о раскопках Салли? О том, что она нашла примитивную цивилизацию не более чем тысячелетней давности? Откуда взялись примитивные мошкиты в это время?

Молчание.

— У них были войны, верно? — спросил Род.

— Нет, — сказала Салли. — Я думала об этом… У мошкитов есть зоопарки, помните? Может быть, я нашла… скажем, резервацию для примитивных существ? У нас они есть по всей Империи — культурные заповедники для людей, которые не хотят быть частью технологической цивилизации…

— Это после миллиона лет цивилизованной жизни? — спросил Реннер. — Леди Салли, вы действительно верите в это?

Она пожала плечами.

— Они чужаки.

— Я не забыл об этом, — сказал Бен Фаулер. — Хорошо, обсудим этот вопрос. Салли, твое замечание глупо. Ты знаешь, что они двигали астероиды так давно, что кратеры успели остыть. Тогда получается, что примерно во время нашего Совладения они вновь вступили в Каменный Век. Как это можно совместить с тем, что они научились не сражаться?

— Мы тогда сделали то же самое, — сказала Салли. — Или сделали бы, окажись мы запертыми в одной системе.

— Верно, — сказал Фаулер. — И если бы я был членом Комиссии мошкитов, то не позволил бы людям выходить в космос без провожатых. Кто-то еще хочет сказать?

— Да, сэр. — сказал Род. — Салли, мне это не нравится, но…

— Продолжайте, — проворчал Фаулер.

— Да, сэр. — «Неужели я потеряю ее из-за мошкитов? Но я не могу забыть этого». — Доктор Хорват, вы чувствовали себя очень неуютно после того, как мы согласились, что мошкиты были цивилизованными тысячелетия. Почему?

— Ну… в общем-то никаких причин… за исключением… Мне нужно кое-что проверить, вот и все.

— Как министр по науке, вы отвечаете за технологические предвидения, не так ли? — спросил Род.

— Да, — неохотно признал Хорват.

— Где мы находимся относительно Первой Империи?

— Мы еще не догнали ее. Но сделаем это в следующем веке.

— А где мы были бы, не начнись Сепаратистские войны? Если бы старая Империя развивалась без помех?

Хорват пожал плечами.

— Вероятно, вы правы, милорд. Да, это беспокоит и меня. Сенатор, член Комиссии Блейн имеет в виду, что мошкиты недостаточно развиты для миллиона цивилизованных лет. Или даже для десяти тысяч. А может, и тысячи…

— И все же нам известно, что они двигали эти астероиды по крайней мере десять тысяч лет назад, — воскликнул Реннер. В голосе его звучали волнение и удивление. — Они должны были вновь колонизировать Мошку примерно в то же время, когда на Земле открыли Движитель Олдерсона! Значит, мошкиты не намного старше нас!

— Есть и другое объяснение, — заметил отец Харди. — Они колонизировали ее гораздо раньше… но войны происходят у них каждое тысячелетие.

— Или еще чаще, — добавил сенатор Фаулер. — Если это так, то теперь мы знаем, как они контролируют свою численность, не так ли? Ну, доктор Хорват, что вы посоветуете теперь?

— Я… я не знаю, — заикаясь, проговорил министр по науке. Он принялся грызть ногти, поймал себя на этом и положил руки, словно это были маленькие раненые животные. — Я думаю, нам нужно убедиться.

— Что я и делаю, — сказал сенатор. — Но это не должно мешать… Род, завтра вы работаете с Адмиралтейством.

— Напоминаю вам, сенатор, что Церковь запретила своему члену принимать участие в уничтожении мошкитов, — сказал Харди.

— Это весьма близко к измене, отец.

— Возможно. Но это так.

— Как бы там ни было, я имел в виду не это. Возможно, нам нужно принять мошкитов в Империю независимо от того, нравится им это или нет. Может, они подчинятся без сопротивления, если мы приедем туда с достаточно большим флотом.

— А если нет?

Сенатор Фаулер не ответил.

Род взглянул на Салли, затем на сидящих за столом и, наконец, на покрытые панелями стены.

«Какая заурядная комната, — подумал он. — Да и в людях, находящихся здесь, нет ничего необычного. И прямо здесь, в этом глупом маленьком конференц-зале почти необитаемой планеты мы решаем судьбы расы, которая на миллионы лет старше нас!

Мошкиты не собираются сдаваться, а если они таковы, какими мы их себе представляем, победить их не удастся. Но ведь там всего одна планета и несколько астероидов… Если они исчезнут…»

— Келли, можно вести мошкитов, — сказал сенатор Фаулер.

Последние лучи заходящего солнца осветили комнату, а основание дворца погрузилось в пурпурную тень.

53. Джинны

Сопровождаемые эскортом, они шли по коридорам дворца. По дороге Джок сказала Послу:

— Что-то изменилось. Этот десантник, посланный за нами, смотрит на нас как-то иначе. Так мог бы смотреть Воин на другого Воина.

Они вошли в конференц-зал. Море человеческих лиц…

— Да, — сказала Джок. — Многое по-другому. Нам нужно быть настороже.

— Что они могут узнать? — спросил Иван.

Джок выразила отсутствие информации.

— Некоторые боятся нас. Другие жалеют. И все пытаются скрыть перемену своего эмоционального состояния.

Десантник провел их к плохо сделанным ложам у одного конца большого стола для переговоров.

— Люди любят такие столы, — прощебетала Чарли. — Иногда их форма имеет большое значение по причинам, которые я не способна понять.

Последовали бессмысленные приветствия, которые люди называли «формальностями»: неискренние вопросы о состоянии здоровья, туманные благословения и надежды на благополучие — все это было компенсацией за отсутствие у людей Посредников. Чарли занялась этим вопросом, тогда как Джок продолжала говорить, обращаясь к Мастеру:

— Люди на противоположном конце стола — малозначащие клерки. С нашей двухручной стороны в центре — глава. Посредник императора принял какое-то решение. Лорд Блейн неохотно поддерживает его. Салли не согласна, очень сильно, но спорить не может. Она хочет найти причины для возражения. Возможно, потребуется найти их для нее. Напротив Посредника императора сидят ученые, и они разделяют чувства Салли. Они не ощущают себя такими вовлеченными в это решение, как она. Остальные не важны, за исключением священника. Я еще не определила его важность, но она возросла с тех пор, как мы видели его в последний раз. Он может быть опасен для нас больше, чем все остальные…

— Может ли он понимать наш язык? — спросил Иван.

— Нет, если мы говорим быстро и не придерживаясь правил грамматики. Он улавливает элементарное эмоциональное содержание и понимает, что мы обмениваемся большим количеством информации за малое время.

— Определите, что беспокоит этих людей. — Иван удобнее устроился на своем ложе и с отвращением осмотрел комнату. Хранители порой разговаривали непосредственно с Посредниками сразу многих Мастеров, и всегда это было неприятное чувство. Все переговоры с людьми были болезненно медленными. Их мысли текли как жидкий гелий, и часто они не понимали своих собственных интересов.

Но он не может просто проинструктировать Посредников. Они непостоянны, поэтому их нужно контролировать непосредственно. А раса должна быть сохранена…

— Это собрание, возможно, будет более приятным, чем другие, — сказала Чарли.

Сенатор Фаулер, казалось, испугался.

— Почему вы так сказали?

— По выражениям ваших лиц мы решили, что на этом собрании приняты решения, — ответила Чарли. — Вы говорили нам, что это собрание будет долгим, и даже пропустили обед. Ваша тривизия сказала нам, что вы находитесь под сильным давлением: от вас требуют соглашения с нами. Мы постепенно изучаем ваши привычки и наслаждаемся этим, но целью нашего существования является достижение соглашения. Пока вы старательно избегали этого.

— Довольно резко, — буркнул Фаулер. «И направлено на то, чтобы заставить нас почувствовать себя неловко, не так ли, приятель?» — Для начала нам нужна информация о вашей истории.

— О… — Чарли заколебалась на секунду, затем заметила жесты Джок и движения пальца Мастера. — Вас интересуют наши войны?

— Чертовски верно, — согласился сенатор Фаулер. — Вы скрыли почти всю свою историю. Рассказывая, вы лгали нам.

Вокруг стола неодобрительно зашептались. Доктор Хорват с отвращением взглянул на Фаулера. Неужели этот человек ничего не знает о переговорах? Нет, конечно, он знает, и оттого его грубость еще более удивительна…

Чарли пожала плечами.

— Так же, как и вы нам, сенатор. Значит, наша история… Очень хорошо. Подобно вам, людям, у нас были периоды войн. Чаще всего религиозных. Наши последние крупные войны были несколько ваших веков назад… с тех пор нам удавалось контролировать себя. Но время от времени вспыхивают восстания. Мастера, похожие на ваших внешних, ставят независимость превыше блага расы, и тогда приходится сражаться с ними…

— Почему вы не признали этого сразу? — спросил Род.

Мошкита вновь пожала плечами.

— Что мы знали о вас? Пока вы не дали нам тривизор и позволили увидеть вас такими, как вы есть, что мы могли узнать? К тому же мы так же стыдимся своих конфликтов, как вы своих. Вы должны понимать, что почти все Посредники служат Мастерам, которые не имеют связи с войной. Мы получили инструкции заверить вас в наших мирных намерениях относительно вашей расы. Внутренние же наши конфликты не должны были вас интересовать.

— И поэтому вы спрятали ваше оружие? — спросил Род.

Чарли взглянула на Джок. Та ответила:

— Да, мы сделали это. Мы жители одной звездной системы, милорд. У нас не было расовых врагов, и на военные корабли пошла малая часть наших ресурсов. Наши военные силы в том виде, как они есть, более похожи на вашу полицию, чем на Военный Космический Флот и космический десант. — Мягкая улыбка мошкиты не говорила больше ничего, но каким-то образом она выразила еще одну мысль; нужно быть глупцами, чтобы позволить людям узнать, насколько велики или малы их силы.

Салли счастливо рассмеялась.

— Я говорила вам, дядя Бен…

Сенатор Фаулер кивнул.

— Еще один маленький вопрос, Чарли. Как часто размножаются ваши касты?

На это ответила Джок. Когда Чарли заколебалась, Дэвид Харди с интересом посмотрел на нее — нет ли у них языка жестов?

— Когда им позволяют это, — ответил чужак. — Разве у вас не так?

— Что?

— Вы контролируете свое население с помощью экономических стимулов и принудительной эмиграции. У нас такой альтернативы нет, и все-таки наши репродуктивные стимулы не менее строги, чем ваши. Наши Мастера размножаются, когда могут.

— Вы хотите сказать, что имеете легальные механизмы ограничения населения? — спросил Хорват.

— Разумеется, да.

— А почему вы не сказали этого раньше? — спросил сенатор Фаулер.

— Вы не спрашивали.

Теперь доктор Хорват усмехался, Салли тоже. В комнате почувствовалось облегчение, за исключением…

— Вы намеренно ввели в заблуждение леди Салли, — сказал священник Харди. — Пожалуйста, объясните почему.

— Этот Посредник служил Мастеру Джок, — ответила Чарли. — Пусть она расскажет вам об этом. И, пожалуйста, извините, но я должна пересказать Послу то, что было сказано. — И Чарли защебетала.

— Джок, вы должны быть очень внимательны. Мы должны завоевать их симпатии. Они хотят поверить нам. Эти люди почти так же выразительны, как Посредники, когда они в хорошем настроении, но они могут внезапно измениться.

— Я слышал все, — сказал Иван. — Сделайте все, что возможно, чтобы успокоить этих людей. Если мы когда-нибудь выйдем из-под их контроля, мы будем полезны всем им и будем экономически необходимы для могучих групп людей.

— Она чувствовала, что правда должна огорчить вас, — ответила Джок. — Я не уверена в том, что было сказано — со мной это не обсуждалось. Мы не часто обсуждаем вопросы пола и воспроизведения внутри наших семейных групп и почти никогда вне их. Этот вопрос является… У вас нет такого чувства. Это похоже на смущение, но не совсем. И потом, вы должны понимать, как близко отождествляет себя Посредник со своим финч'клик'. Леди Салли было нелегко обсуждать вопросы пола, и она не получала от этого удовольствия. Ее Посредник испытывала те же самые чувства и знала, что стерильность Посредников огорчит Салли, если та об этом узнает… как и всех вас, когда вы поняли это. Я говорю все это, не будучи уверенной: этот вопрос никогда не представлялся очень важным.

— Вот вам и ваши подозрения… — сказала Салли. — Просто меня хотели уберечь от… Я рада, что мы выяснили это.

Мошкита пожала плечами.

— Несмотря на наши способности, некоторое непонимание между чужими видами неизбежно. Помните двери туалета?

— Да. — Салли заметила, что Бен Фаулер собирается задать следующий вопрос, и торопливо сказала, чтобы опередить его: — Теперь, когда мы получили объяснение, скажите все же, что делают Мастера, когда они не хотят иметь детей? — Она почувствовала прилив крови и подумала, что щеки ее покраснели. Доктор Хорват с любопытством поглядывал на нее. Старый развратник, подумала она. Конечно, это было несправедливо по отношению к нему.

Мошкиты обменялись птичьими трелями.

— Обычно воздерживаются, — сказала Джок. — Кроме того, у нас есть химические и гормональные способы, подобные вашим. Хотите обсудить здесь эти механизмы?

— Меня более интересуют стимулы, — тяжело сказал сенатор Фаулер. — Что произойдет с Мастером, Коричневым или кем бы то ни было, если они начнут рожать детей каждые шесть месяцев?

— Расценили бы вы это, как предпочтение собственной независимости интересам расы? — спросила Джок.

— Да.

— То же делаем и мы.

— Значит, вот как начинаются у вас войны, — заключил доктор Хорват. — Сенатор, при всем уважении к вам, я полагаю, что мы получили ответы на наши вопросы. Мошкиты контролируют свое население. Когда отдельные индивидуумы отказываются подчиняться, возникают конфликты. Порой это приводит к войнам. Разве у людей иначе?

Бенджамин Фаулер рассмеялся.

— Доктор, вы стараетесь заставить меня принять вашу точку зрения, которая базируется на этике. Вы никогда не увидите яму, которой нет. Я вовсе не утверждал, что человеческая раса превосходит мошкитов — в этике, интеллигенции или чем-то еще. Я только говорил, что это моя раса, и я отвечаю за защиту интересов человечества. — Он снова повернулся к мошките. — Теперь, когда вы увидели нас в действии, — продолжал он, — что вы думаете об Империи?

Джок хихикнула.

— Сенатор, что вы надеетесь от меня услышать? Мы находимся в вашей власти — и мы трое, и весь наш народ. Ваши военные корабли контролируют точку Безумного Эдди, соединенную с нашей системой. Вероятно, вы можете уничтожить нас, и я слышала речи, призывающие к этому, по вашему тривизору…

— Эти люди не имеют веса, — запротестовал Энтони Хорват. — Обычные любители и люди с причудами…

— Конечно. Но это было сказано. Таким образом, любой ответ, данный мной на вопрос сенатора, будет всего лишь моим представлением о том, что он хочет услышать. Как же может быть иначе?

— Хорошо сказано, — прощебетал Иван. — Люди, кажется, уважают признание правды, противоречащей интересам. В этом случае они неизбежно что-то узнали. Будьте осторожны!

— Не сомневайтесь в моих способностях, Мастер. Видите, большинство расслабились. Только священник и офицер по имени Реннер не удовлетворены. Посредник императора сейчас в нерешительности, а когда мы вошли в комнату, был настроен против нас.

Чарли:

— Я боюсь. Не лучше ли сказать им все сейчас, когда они узнали так много? Как мы сумеем сохранить наши Циклы и секреты схемы нашего воспроизводства? Мой Мастер хотел сказать им все…

— Вы будете молчать и позволите Джок говорить с людьми. Адресуйте вопросы, которые тревожат вас, к ней.

— Я сделаю так, Мастер. Мне наказывали повиноваться вам. Но я по-прежнему считаю, что мой Мастер был прав.

— А если он неверно оценивает людей? — спросила Джок. — Если они смотрят на нас как на угрозу своим потомкам? Не уничтожат ли они нас сейчас, пока имеют возможность?

— Тихо. Говорите с людьми.

— Посол говорит, что поскольку Империя является самой могучей и самой близкой к нам группировкой людей, в наших интересах быть в союзе с вами, независимо от нашего мнения. Мы подчиняемся.

— И это факт, — согласилась Салли. — Дядя Бен, сколько это будет продолжаться? У нас есть проект соглашения, разработанный экономистами. Нельзя ли изложить его детали?

Фаулер не был удовлетворен — это было видно по неподвижности его тяжелых челюстей, по напряжению плеч. В Империи хватало забот и без мошкитов. Дать технологию мошкитов в руки внешних и мятежников — и может произойти что угодно.

— Это проект соглашения, — осторожно сказал сенатор. — Прежде чем предложить его вам, я хочу кое-что узнать. Какие вы преследуете интересы, присоединяясь к Империи? Например, войти на правах системы первого класса? Требуется ли вам представительство на Спарте и доступ на большинство имперских рынков?

— Мы должны изучить это. Нам нужно время, чтобы рассмотреть эти детали…

— Нет, — решительно сказал сенатор Фаулер. — Это единственное, чего мы не можем вам дать. Извините, но мы не собираемся позволить вашим Инженерам создать Поле и построить военный флот. Первым условием должен быть немедленный доступ имперских наблюдателей в любую точку вашей системы.

— Разоружение и вера в ваши добрые намерения, — сказала Джок. — Должны ли мы подчиниться на таких условиях?

— Я не говорил этого, вы сказали сами.

— Я считаю, они сделают такое предложение, — прощебетала Чарли.

— Мы не можем принять его, — резко ответил Иван. — Мы станем беспомощными. Допустим, что люди искренни. Допустим, что Империя не уничтожит нас, когда наша истинная природа станет очевидной. Можно ли надеяться на то, что новые поколения отнесутся к нам так же благосклонно? Это риск, на который мы не можем пойти. Расе должно быть обеспечено выживание.

— Гарантии этого нет!

— Мы должны вырваться из нашей системы и выйти в космос. Когда мы твердо закрепимся во многих системах, люди не посмеют атаковать ни одну из них, — сказала Джок. Ее жесты выражали нетерпение.

— Вы убеждены, что мы не можем принять их предложение? — спросила Чарли.

Джок:

— Сначала нам нужно обсудить его. Люди будут последовательны. Они потребуют разоружить Воинов, но прежде чем это произойдет, Мастера начнут сражение. Начнется война, причем именно тогда, когда люди ждут ее. Они не глупы, и их военные офицеры боятся нас. С наблюдателями вернутся огромные силы. Если мы на самом деле лишь сделаем вид, что согласны, они сочтут себя вправе уничтожить нас: вспомните судьбу планет людей, поднявших восстание. Их предложение даже не даст нам времени.

— Тогда отвечайте, как мы условились, — приказал Иван.

— Посол сожалеет, что подобное соглашение превышает его полномочия. Мы можем говорить от имени всех мошкитов, но только в определенных пределах: зависимость нашей расы от вашей милости превосходит их.

— Вы не можете винить их за это, — сказал доктор Хорват. — Будьте благоразумны, сенатор.

— Я пытаюсь быть благоразумным, и я не виню их. Я просто сделал им предложение. — Он снова повернулся к чужакам. — Планеты присоединялись к Империи и против их воли, не получая ничего похожего на привилегии, которые я предложил вам…

Джок пожала плечами.

— Я не могу сказать, что сделают Мастера, если вы попытаетесь завоевать нашу систему. Полагаю, они будут сражаться.

— Вы проиграете, — резко сказал сенатор Фаулер.

— Нам не хотелось бы верить в это.

— И, проигрывая, можете поглотить так много наших сил, что мы потеряем большую часть этого сектора. Возможно, объединение отдалится на целый век. Завоевания дорого стоят. — Сенатор Фаулер не добавил, что стерилизации не будет, но эта невысказанная мысль тяжело повисла в ярко освещенной комнате.

— Можем ли мы сделать контрпредложение? — спросила Джок. — Позвольте нам разместить производственные центры на необитаемых мирах. Мы сделаем их пригодными для жизни: за каждый мир, который вы отдадите нам, мы переделаем другой для вас. Что касается экономических нарушений, то вы можете создать компании, которые будут обладать монополией на торговлю с нами. Часть товаров можно продавать открыто. Равновесие будет поддерживаться компенсациями компаниям и рабочим, вытесненным нашей конкуренцией. Я думаю, это уменьшит отрицательные последствия нашей новой технологии.

— Великолепно! — воскликнул Хорват. — Над этим мои люди могут начать работать прямо сейчас. Вы согласны на это? Торговля только с уполномоченными компаниями и имперским правительством?

— Конечно. Мы также будем платить Империи за защиту наших колоний… Нам бы не хотелось держать флоты в ваших частях пространства. Вы сможете осматривать колониальные верфи, чтобы убедиться в этом.

— А ваш родной мир? — спросил Фаулер.

— Контакт между Мошкой-1 и Империей должен быть минимальным. Ваши представители могут прибывать к нам, но мы не хотим видеть ваши военные корабли возле своего дома… Скажу вам, что мы были весьма обеспокоены этим линкором на орбите вокруг нашей планеты. Было совершенно ясно, что он обладает оружием, способным сделать Мошку-1 почти необитаемой. Однако мы смирились с этим и даже пригласили вас ближе, чтобы показать вам, что нам нечего скрывать. Мы не угрожаем вашей Империи, лорды. Это вы являетесь угрозой для нас и хорошо знаете это. И все же, думаю, мы можем договориться к обоюдной выгоде и обоюдной безопасности, без излишних заверений одной расы в ее благосклонности к другой.

— И вы переделаете одну планету для нас за каждую, которую мы отдадим вам? — спросил Хорват. Он думал о прибылях: они были несметны. Несколько звездных систем имеют более одного обитаемого мира. Межзвездная торговля отвратительно дорога по сравнению с межпланетными путешествиями, но операции по переделыванию планет были еще более дорогими.

— Неужели этого недостаточно? — спросила Джок. — Наверняка вы оцените нашу позицию. С одной стороны, — Джок воспроизвела при этом человеческую жестикуляцию, сделав движение своей левой рукой, — у нас есть только одна планета, несколько астероидов и газовый гигант, который превосходит даже наши способности делать планеты обитаемыми. Чтобы удвоить то, что имеем, нам потребуются непропорционально огромные капиталовложения. Я говорю это потому, что это очевидно, хотя отмечала, что ваша торговля обычно не содержит признания отрицательных последствий. С другой стороны… — Мошкита как-то странно посмотрела на свои две правые руки. Люди сделали то же самое, и в комнате зазвучал смех. — Ваши необитаемые планеты на подходящих орбитах едва ли представляют для вас ценность, иначе вы уже переделали бы их сами. Таким образом, вы получаете что-то ни за что, а мы получаем очень много ценой огромных усилий. Это выгодная сделка?

— Чертовски хорошая для Флота, — сказал Род. — Практически новый флот за счет мошкитов…

— Подождите, — сказал сенатор Фаулер. — Мы спорим о цене, еще не выяснив, кто вы такие.

Джок пожала плечами.

— Я просто сделала вам предложение, вот и все. — Ее имитация голоса сенатора и его манер вызвали смех. Бен Фаулер на мгновение нахмурился, затем засмеялся со всеми.

— Хорошо, — сказал Фаулер. — Не знаю, как остальные, но я проголодался. Келли, подайте нашим гостям шоколад и позвоните вниз, чтобы принесли обед. Поедим, прежде чем продолжим обсуждение.

54. Из бутылки

— Сенатор почти согласился, — доложила Джок. — Салли согласна.

— А Блейн? — спросил Иван.

— Он сделает так, как захочет сенатор, хотя скорее согласен с Салли. Мы нравимся ему, и он видит выгоды для Флота. Жаль, что его финч'клик' сошла с ума, она бы очень пригодилась сейчас.

— Поможет ли это? — спросила Чарли. — Джок, как это может помочь? Прежде чем возникнут новые колонии, они увидят нас такими, какие мы есть. Они посетят нашу систему и узнают. И что тогда?

— Они ничего не узнают, — сказала Джок. — Их собственный Военный Космический Флот помешает этому. Визиты будут совершаться на невооруженных кораблях, но риска от них будет не больше, чем от военных. Неужели мы не обманем несколько кораблей, заполненных людьми? Они никогда не будут говорить на нашем языке. У нас будет время, чтобы подготовиться к их посещению. Мы никогда не позволим им увидеть Воинов — так откуда же они узнают о них? А тем временем колонии будут образованы. Люди не имеют понятия, как быстро мы можем основать колонии или построить корабли. Тогда мы окажемся в гораздо более выгодной позиции — в контакте со многими людьми — и сможем предложить им все, что они захотят. Мы приобретем союзников и распространимся достаточно далеко, чтобы даже Империя не могла уничтожить нас. Если они не будут уверены в успехе, то не будут даже пытаться. Люди думают именно так.

Десантник принес им человеческий напиток, называемый шоколад, и они с удовольствием выпили его. Подобно людям, мошкиты были всеядны, но в основном предпочитали безвкусное. Шоколад же, с его избытком гидрокарбонатов, напоминавший воду родного мира, был великолепен.

— Какие альтернативы у нас есть? — спросила Джок. — Что они сделают, если мы расскажем им все? Не отправят ли они флот, чтобы уничтожить нас и избавить своих потомков от нашей угрозы?

— Я поддерживаю это соглашение, — сказал Иван. — Ваш Мастер тоже одобрит его.

— Возможно, — сказала Чарли и задумалась, отключившись от мира вокруг нее. Она была Мастером… — Я согласна, — сказала она. — Это лучше, чем я ожидала. Но это опасно.

— Это было опасно все время с тех пор, как люди впервые появились в системе Мошки, — сказала Джок. — Но теперь меньше, чем прежде.

Иван внимательно наблюдал. Посредники возбуждены. Напряжение было огромно, и, несмотря на внешний контроль, они были близки к краю. Это не было частью их натуры — желать того, чего может не быть, но он надеялся, что усилия по выведению более стабильных Посредников увенчаются успехом: трудно было работать с существами, которые внезапно могли представить себе несуществующую Вселенную и делать выводы, основанные на ней. Схема всегда была одинакова. Сначала они хотели невозможного, потом стремились к этому, уже зная, что это невозможно, и, наконец, поступали так, словно этого невозможного можно достичь, позволив этой невозможности влиять на каждое свое действие. Это было более обычно для Посредников, чем для какого-либо другого класса, но иногда такое случалось и с Мастерами.

Эти Посредники были близки к краю, но они должны выдержать. Раса должна быть сохранена.

* * *

— Тысячу крон за то, чтобы узнать, о чем вы сейчас думаете, — сказала Салли. Ее глаза сияли от счастья и… облегчения.

Род отвернулся от окна, улыбаясь ей. Комната была большой, и остальные собрались возле бара, за исключением Харди, который сидел возле мошкитов, прислушиваясь к их щебету, как если бы мог понимать слово или два. Род и Салли были совершенно одни.

— Вы очень щедры, — сказал он.

— Я могу позволить себе это. Я заплачу сразу после свадьбы…

— С дохода Круцис Корта. Я еще не получаю его и не настолько нетерпелив, чтобы убивать из-за него отца. Мы можем жить годами, пользуясь его щедростью.

— Вы выглядите таким серьезным. Так о чем вы думаете?

— За что мне голосовать, если сенатор не согласится.

Она мрачно кивнула.

— Так я и думала…

— Я могу потерять вас из-за этого, не так ли?

— Не знаю, Род. Думаю, это будет зависеть от того, почему вы отклоните их предложение. И что вы предложите вместо него. Но вы же не собираетесь отклонять его, верно? Что плохого в этом предложении?

Род смотрел на бокал в своей руке. Келли принес какую-то разновидность безалкогольного коктейля — встреча была слишком важна для виски.

— Может, и ничего плохого. Это возможно, Салли. Смотрите. — Он указал на улицы Новой Шотландии.

В этот час там было всего несколько человек. Одни шли в театр или на обед, другие пришли взглянуть на дворец после наступления темноты. Гвардейцы в килтах и оленьих шкурах стояли на постовых тумбах у входа.

— Если мы ошибемся, их дети умрут.

— Если мы ошибемся, Военный Космический Флот возьмет это на себя, — медленно сказала Салли. — Род, а что, если мошкиты вырвутся наружу и через двадцать лет заселят дюжину планет? Построят корабли и будут угрожать Империи? Флот еще сумеет справиться с ними… Вы этого не хотите, но это может быть сделано.

— Вы в этом уверены? Я — нет. Я не уверен, что мы сможем победить их даже сейчас. Уничтожить — да, но победить? Через двадцать лет, говорите? И каков же будет список потерь? Новая Шотландия окажется в нем наверняка — она лежит на их пути. А еще какие меры?

— Что же вы предлагаете взамен? — спросила она. — Я… Род, я тоже беспокоюсь за наших детей. Но что мы можем сделать? Нельзя ясе начинать войну с мошкитами только потому, что однажды они могут стать опасными!

— Нет, конечно, нет. Смотрите, принесли обед. Простите, что испортил вам хорошее настроение.

Прежде чем закончить обед, все уже хохотали. Мошкиты устроили представление: изображали наиболее известных персонажей тривизии Новой Шотландии. Через несколько минут все буквально валялись от смеха, с трудом переводя дыхание.

— Как вы делаете это? — спросил доктор Харди между приступами смеха.

— Мы изучаем ваше настроение, — ответила Чарли, — а затем слегка преувеличиваем характерные черты. Если наша теория верна, общий эффект должен быть поразительным — по-видимому, так оно и есть.

— Вы могли бы заработать этим состояние даже помимо своей торговли, — сказал Хорват.

— Это по крайней мере мало повлияет на вашу экономику. Однако нам потребуется ваша помощь в составлении очередности передачи вам нашей технологии.

Хорват серьезно кивнул.

— Я рад, что вы оценили эту проблему. Если мы просто вывалим все, что вы имеете, на рынок, начнется хаос…

— Поверьте, доктор, мы не хотим создавать для вас проблемы. Если вы рассматриваете нас как счастливый случай, представьте, как смотрим на вас мы! Освободиться от системы Мошки после всех этих веков! Вырваться из бутылки! Наша благодарность беспредельна.

— И все же, сколько вам лет? — спросил доктор Харди.

Мошкита пожала плечами.

— У нас есть фрагменты записей, которые датированы сотней тысяч лет назад, доктор Харди. В то время астероиды уже были на месте. Другие записи могут быть еще старше, но мы не можем прочесть их. Наша реальная история началась примерно десять тысяч лет назад.

— После этого у вас были коллапсы цивилизации? — спросил Харди.

— Конечно. Как могло быть иначе?

— У вас есть записи астероидной войны? — спросил Реннер.

Джок нахмурилась. Лицо ее не было приспособлено для этого, но жесты выражали отвращение.

— Только легенды. У нас есть… Это очень похоже на ваши песни или эпические поэмы. Лингвистические приемы делают запоминание проще. Сомневаюсь, что их можно перевести, но все же… — Мошкита на мгновение задумалась. Это было так, словно она замерзла в том положении, в котором находилась, когда решила подумать. Затем…

Пришел холод, и кончилась пища,

Демоны бродят по земле.

Наши сестры умерли, и воды вскипели,

Когда демоны обрушили небо.

Мошкита сделала паузу.

— Боюсь, что это не очень хорошо, но это все, что я могу сделать.

— Это достаточно хорошо, — сказал Харди. — У нас тоже есть подобные стихи. Истории об исчезнувших цивилизациях, катастрофах в доисторическое время. Большинство из них прослеживается до извержения вулкана около четырех с половиной тысяч лет назад. Собственно говоря, это произошло, когда у людей возникла мысль, что Бог может вмешаться в их дела. Создавая циклы, сезоны и тому подобное.

— Интересная теория… Но не опрокинуло ли это ваши религиозные верования?

— А почему это должно было случиться? Разве Бог не может устроить природное явление с такой же легкостью, как и нарушить законы природы? На самом деле, что более удивительно: приливно-отливная волна или одно-единственное сверхъестественное событие? Впрочем, не думаю, что у нас есть время обсуждать теологию. — Сенатор Фаулер закончил свой обед. — Если позволите, я удалюсь на несколько минут, а затем мы продолжим…

Бен Фаулер увел Рода и Салли в небольшой кабинет за конференц-залом.

— Ну? — спросил он.

— Мое мнение записано, — сказала Салли.

— Верно. Род?

— Мы должны что-то сделать, сенатор. Напряжение вырывается из рук.

— Да, — сказал Бен. — Черт побери, мне нужно выпить. Род?

— Спасибо, я пас.

— Если я не могу мыслить трезво с доброй порцией виски в желудке, значит, Империя уже гибнет. — Он принялся шарить в столе, пока не нашел бутылку, усмехнулся при виде марки и налил дополна кофейную чашку. — Одно меня удивляет, — сказал он. — Почему не беспокоится ИТА? Я ожидал, что они будут сильно давить на нас, а они ведут себя тихо. Слава Богу за это одолжение. — Он одним глотком выпил половину содержимого чашки и вздохнул.

— Какой вред может принести немедленное соглашение? — спросила Салли. — Мы можем изменить свое мнение, если обнаружим что-то новое…

— Черт побери, котенок! — сказал Бен. — Иногда в этих словах есть нечто особенное. Эти ребята будут долго думать, прежде чем расстаться с кроной, но уж если они выложат монету… Я думал, ты лучше знакома с основами политики. Чему вас сегодня учат в университетах? Род, я по-прежнему жду вашего слова.

Род коснулся своего перебитого носа.

— Бен, мы не можем больше обманывать. Мошкиты должны узнать, что… может, они даже возьмут назад свое предложение, когда увидят, под каким давлением мы находимся. Я за то, чтобы позволить им это.

— Вы за это, ха! Как бы там ни было, вы сделаете свою жену счастливой.

— Он делает это не ради меня! — вмешалась Салли. — Перестаньте дразнить его.

— Ладно. — Сенатор почесал свою лысину, затем допил содержимое чашки и поставил ее на стол. — Нужно проверить еще одну или две вещи. Давайте продолжим.

Джок жестами выражала восторг и волнение.

— Они готовы согласиться! Мы спасены!

Иван холодно посмотрел на Посредника.

— Сдерживайте себя. Нужно еще много сделать.

— Я знаю. Но мы спасены. Чарли, разве не так?

Чарли разглядывала людей — их лица, позы…

— Да. Но сенатор еще не убежден, а Блейн боится и… Джок, взгляните на Реннера.

— Вы так холодны! Может, вы не рады? Мы спасены!

— Взгляните на Реннера.

— Да… Я знаю этот взгляд. Он смотрел так, когда играл в покер и получил неожиданную карту. Он нам не поможет. Но у него нет власти, Чарли! Это бродяга безо всякого чувства долга.

— Возможно. Мы жонглируем бесценными яйцами при меняющейся силе тяжести. Я боюсь. Я буду испытывать страх до самой смерти.

55. Козырь Реннера

Сенатор Фаулер тяжело сел и осмотрел присутствующих. Этого взгляда оказалось достаточно, чтобы прекратить разговоры и привлечь всеобщее внимание.

— Полагаю, в конце концов мы узнали, кто вы такие, — сказал он. — Пришло время поговорить о цене. Итак, каковы принципы? Первое и самое главное: вы соглашаетесь не вооружать колонии и позволить нам осматривать их, чтобы убедиться, что они не вооружаются?

— Да, — решительно сказала Джок, затем обменялась трелями с Мастером. — Посол согласен. Взамен предполагается, что Империя будет защищать наши колонии от наших врагов.

— Разумеется. Следующее. Вы согласны ограничить торговлю компаниями, получившими привилегии от Правительства?

— Да.

— Что ж, это главное, — заметил Фаулер. — Мы готовы за малым исключением. Кто первый?

— Могу ли я спросить, какого рода колонии они собираются основывать? — сказал Реннер.

— Что? Конечно.

— Спасибо. Будете ли вы перевозить представителей всех ваших классов?

— Да… — Джок заколебалась. — Все это зависит от условий, мистер Реннер. Едва ли мы возьмем Фермеров на непеределанные миры, пока Инженеры не возведут там купола.

— Хорошо. Еще меня удивляет вот это. — Он нашарил свой карманный компьютер, и экраны осветились, показав странно искаженную Новую Каледонию, яркую вспышку, затем темноту. — Немного не то. Это произошло, когда зонд выстрелил в корабль капитана Блейна.

— Что? — спросила Джок и защебетала остальным. Те ответили. — Нас интересовала судьба, постигшая зонд. Откровенно говоря, мы не сомневались, что вы уничтожили его, и потому не хотели спрашивать…

— Вы правы, — сказал Реннер. На экране вспыхнуло новое изображение. Солнечный парус, по которому шла рябь. — Это как раз перед тем, как он выстрелил в нас.

— Но зонд не мог стрелять в вас, — запротестовала Джок.

— Он выстрелил, — ответил Род. — Видимо, считая нас метеоритом. Как бы там ни было…

По экрану поплыли черные фигуры. Парус зарябил, сверкнула вспышка, и они исчезли. Реннер вернул ленту, пока силуэты не оказались прямо против света, затем остановил показ.

— Я должна предупредить вас, — сказала Джок. — Нам мало известно об этом зонде. Это не наша специальность, и у нас не было возможности изучить записи перед отлетом с Мошки-1.

Сенатор Фаулер нахмурился.

— Чего вы добиваетесь, мистер Реннер?

— Сэр, меня удивляет это место. — Реннер взял со стола световую указку. — Это различные классы мошкитов, не так ли?

Джок нерешительно молчала.

— Они похожи на них.

— Конечно, это они. Это Коричневый, верно? А это Доктор.

— Верно. — Световая указка передвинулась. — Бегун, — сказала Джок. — А это Мастер…

— И Часовщик. — Род едва не плюнул, не в силах скрыть отвращения. — Следующий похож на Фермера. Трудно сказать, но… — В его голосе внезапно зазвучало смущение. — Реннер, я не узнаю следующего.

Воцарилось молчание. Указка остановилась на непонятной фигуре, более длинной и худой, чем Коричневый, с чем-то, похожим на колючки, на коленях, пятках и локтях.

— Мы уже видели их однажды, — сказал Реннер. Его голос звучал сейчас почти автоматически. Так мог бы говорить человек, идущий на пари по кладбищу, или головной дозорный, поднимающийся по холму на вражескую территорию. Холодный, решительный, полностью контролируемый голос. Это было совсем не похоже на Реннера.

Экран разделился, и появилось второе изображение: скульптура машины времени из музея Города Замка. Она выглядела как скульптура, сделанная из бракованных электронных схем и окруженная вооруженными существами.

Впервые увидев Ивана, Род испытал удивительно сильное желание коснуться шелковистого меха Посла. Теперешний его импульс был не менее силен: ему захотелось принять стойку карате. Скульптуры изображали этих существ гораздо более детальнее. Отовсюду у них торчали кинжалы, они выглядели твердыми как сталь и стояли подобно свернутым пружинам. А что это у них под большой левой рукой, похожее на нож с широким лезвием?

— О! — сказала Джок. — Демон. Думаю, у них были куклы, представляющие все наши виды. Подобно статуэткам, сделанным раньше для Посредников, чтобы облегчить им рассказ о нас.

— Все это? — В голосе Рода звучало безграничное удивление. — Корабль, груженный манекенами в натуральную величину?

— Откуда нам знать, какой величины они были? — спросила Джок.

— Отлично. Допустим, что это манекены, — сказал Реннер и неумолимо продолжал: — Однако это модели живущих классов мошкитов. За исключением этого. Почему он оказался в общей группе? Почему вообще взяли с собой демона?

Ответа не было.

— Спасибо, Кевин, — медленно сказал Род, не решаясь взглянуть на Салли. — Джок, так является это классом мошкитов или нет?

— Более того, капитан, — сказал Реннер. — Приглядитесь поближе к Фермеру. Теперь мы знаем, на что нужно смотреть.

Изображение было не очень четким, похуже, чем силуэты крыс, но выпуклость определялась безошибочно.

— Она беременна! — воскликнула Салли. — Почему я не подумала об этом? Беременная статуя? Но… Джок, что все это значит?

— Вот именно, — холодно сказал Род.

Однако привлечь внимание Джок было невозможно.

— Стоп! Ни слова больше! — приказал Иван.

— Что мне говорить! — запричитала Джок. — Эти идиоты взяли Воина! Мы пропали, пропали, а ведь всего минуту назад в наших руках была вся Вселенная! — Сильная левая рука мошкиты сжала воздух.

— Тихо! Следите за собой. А теперь, Чарли, скажите мне, что вам известно о зонде. Как он был построен?

Чарли выразила презрение, сменившееся уважением.

— Это должно быть очевидно. Создатели зонда знали, что у этой звезды живут существа другого разумного вида. И больше ничего. Таким образом, они должны были предположить, что эти существа похожи на нас если не внешне, то по своей сущности.

— Циклы. Они должны были предположить циклы, — пробормотал Иван. — Тогда мы еще не знали, что не все расы обречены на них.

— Вот именно, — сказала Чарли. — Эти гипотетические существа выжили, значит, они были смышлены. Они должны были осуществлять не больше контроля за своим размножением, чем мы, поскольку такой контроль не является необходимым условием размножения. Одним словом, зонд был запущен с расчетом на то, что люди этой звезды будут в коллапсе, когда он прибудет к ним.

— Так… — Иван на мгновение задумался. — Безумные Эдди погрузили на борт зонда беременных женщин каждого вида. Идиоты!

— Воздадим им честь, — сказала Чарли. — Они сделали как могли лучше. Зонд должен был мгновенно вышвырнуть пассажиров в сторону солнца, как только их окликнет цивилизация, вышедшая в космос. Если гипотетические чужаки превосходили их, они должны были обнаружить не попытку захватить их планету с помощью солнечного паруса как оружия, а Посредника, посланного с мирными целями. — Чарли сделала паузу. — Случайно погибшего Посредника. Зонд должен был иметь устройство, назначение которого заключалось в том, чтобы убить Посредника и не дать чужакам узнать слишком много. — Вы сами Мастер: разве не сделали бы вы именно так?

— Я не Безумный Эдди, чтобы вообще запускать зонд. Эта стратегия не сработала. Теперь мы должны что-то сказать людям.

— Я за то, чтобы сказать им все, — сказала Чарли. — Что еще мы можем сделать? Мы запутались в собственной лжи.

— Подождите, — сказал Иван. Прошли всего секунды, но Джок уже снова была нормальной. Люди с любопытством смотрели на них. — Мы должны сказать что-нибудь важное. Харди знает, что мы возбуждены. Правда?

— Да, — жестом подтвердила Чарли.

— Какое открытие могло так возбудить вас?

— Позвольте мне, — быстро сказала Джок. — Мы еще можем спастись.

— Поклонники демонов! — продолжала она уже по-английски. — Мы говорили вам, что не имеем расовых врагов, и это правда, но есть религиозные группировки — тайные, — сделавшие богами демонов времени. Они злобны и очень опасны. Должно быть, они захватили зонд до того, как он покинул пояс астероидов. Конечно, тайно…

— Значит, пассажиры и экипаж были живы? — спросил Род.

Чарли пожала плечами.

— Думаю, да. Должно быть, они совершили самоубийство. Кто знает, почему? Может, решили, что мы получили возможность двигаться быстрее света и ждем их здесь? Что вы сделали, когда настигли их?

— Отправили послание на большинстве земных языков, — ответил Род. — Вы уверены, что они были живы?

— Откуда нам знать это? — спросила Джок. — Не стоит беспокоиться из-за них. — В голосе ее зазвучало презрение. — Они не были истинными представителями нашей расы. Их ритуалы включают жертвоприношения разумных видов.

— И как много этих почитателей демонов? — спросил Харди. — Я никогда не слышал о них.

— Мы не гордимся их существованием, — ответила Джок. — Разве вы рассказали нам о внешних? Или о крайностях системы Саурона? Разве вам приятно, что мы узнали, что люди способны на такие вещи?

В ответ послышалось смущенное бормотание.

— Проклятие, — тихо сказал Род. — Они были живы… — Мысль эта была неприятной.

— Вы расстроились, — сказала Джок. — Мы рады, что вы не поговорили с ними до того, как встретили нас. Ваша экспедиция имела бы совсем другой характер, если бы вы…

Она замолчала, с любопытством наблюдая за происходящим. Доктор Зигмунд Горовиц поднялся со своего места и наклонился к экрану, изучая изображение машины времени. Затем он коснулся переключателей, увеличив изображение одной из статуй демонов. Силуэты из зонда исчезли, оставив половину экрана пустой, но через секунду появилось другое изображение, которое все росло и росло — крысоподобное существо, сидящее на корточках на куче щебня.

— Ага! — торжествующе воскликнул Горовиц. — Я никак не мог понять, что за предки были у этих крыс! А это дегенеративные формы этих… — Он повернулся к мошките. Похоже, им двигало только любопытство, он словно не обратил внимания на разговор перед этим. — Для чего вы используете эту касту? — спросил он. — Как солдат, верно? Для чего еще они могут годиться?

— Нет. Они просто миф.

— Вздор. Демоны с оружием? Отец Харди, можете вы представить себе дьяволов, вооруженных лучевыми ружьями? — Горовиц нажал переключатель, и вновь появились силуэты из зонда. — Борода Авраама! Это не статуи, это разновидность мошкитов. Почему вы спрятали ее? Очаровательно… Я никогда не видел никого, так хорошо приспособленного для… — Голос Горовица замер.

— Каста Воинов, — медленно сказал Бен Фаулер. — Неудивительно, что вы прятали их от нас. Доктор Горовиц, вы полагаете, что эти… существа… так же плодовиты, как остальные мошкиты?

— А как же иначе?

— Но я говорю вам, что эти демоны легендарны, — настаивала Джок. — Это поэма. Доктор Харди, вы помните поэму? Это те существа, которые обрушили небо…

— Этому я верю, — сказал Харди. — Однако сомневаюсь в их исчезновении. Вы держите их потомков в зоопарках. Энтони, я хочу задать вам один вопрос. Если у мошкитов есть действительно очень плодовитая каста, приспособленная к войне, если их Мастера защищают свою независимость как земные львы, если у них было несколько опустошительных войн, и они заперты в одной-единственной системе — каково их наиболее вероятное будущее?

Хорват пожал плечами. Остальные последовали его примеру.

— Это будет похоже… на «Макартур», — печально сказал Хорват. — Сотрудничество Мастеров должно сломаться, когда давление популяции станет слишком тяжелым… конечно, если это действительно существующая каста, Дэвид.

— Но я снова говорю вам, что это легендарные демоны, — запротестовала Джок.

— Боюсь, что мы не должны верить тому, что вы говорите нам, — сказал Харди, и в голосе его звучала печаль. — Это не значит, что я принимал все, что вы говорили. Священники слышат много лжи. Меня всегда удивляло, что вы скрываете от нас. Было бы лучше, если бы вы показали нам что-то вроде военных или полицейских сил, но вы этого не сделали. Это были… — он махнул рукой в сторону экрана, — …они.

— Род, — сказал сенатор Фаулер, — вы здорово помрачнели.

— Да, сэр. Я представил, на что будет похоже сражение с расой, которая разводит Воинов десять тысяч лет. Эти существа должны быть приспособлены и к космической войне. Дайте мошкитам технологию Поля, и… Бен, не думаю, чтобы мы смогли победить их! Это будет похоже на сражение с миллионом сауронских киборгов! Черт побери, чтобы вести войну годами!

Салли беспомощно слушала.

— Но что, если Джок говорит правду? Разве это не может быть правдой? У них была каста Воинов, но теперь она вымерла, и стоящие вне закона мошкиты хотят снова возродить ее.

— Это довольно легко узнать, — буркнул Фаулер. — И лучше это сделать быстрее, прежде чем Коричневые мошкиты построят флот и остановят нас.

— Если они уже не сделали его, — буркнул Род. — Они работают так быстро! Они переделали посольский корабль, пока он летел от планеты до «Макартура». Полностью переделали, и всего с двумя Коричневыми и несколькими Часовщиками. Я думаю, сенатор, оценка командора Каргилла была слишком умеренной.

— Если это и не так, — сказал Реннер, — мы все равно можем представить себе корабль с экипажем из адмиралов Кутузовых.

— Верно. Ну что же, Джок, вы видите наше положение, — сказал сенатор.

— Вовсе нет. — Мошкита подалась вперед и выглядела очень чужой.

— Тогда я объясню вам. У нас нет возможности сражаться с миллионом существ, созданных для войны. Может, мы победим, а может, и нет. Если вы разводите этих существ, значит, нуждаетесь в них — ваша система слишком переполнена, чтобы держать бесполезные рты. Если они нужны вам, значит, вы ведете войны.

— Понимаю, — сказала Джок.

— Нет, не понимаете, — рявкнул сенатор. — Вам известно кое-что о системе Саурона, но не все. Джок, если мошкиты разводят касту Воинов, наши люди будут воспринимать вас как сауронцев, а я сомневаюсь, что вы представляете, насколько в Империи ненавидят их и их суперменские идеи.

— Что же вы сделаете? — спросила Джок.

— Взгляну на вашу систему. Действительно взгляну.

— А если вы найдете Воинов?

— Можно и не смотреть, верно? — спросил сенатор Фаулер. — Вы знаете, что мы найдем их. — Он тяжело вздохнул. Пауза на обдумывание была очень короткой — не более секунды. Затем он встал и направился к экрану интеркома, двигаясь медленно, но неудержимо…

— Что нам делать? Может, остановить его? — прохныкала Джок.

Иван оставался спокоен.

— Это было бы неплохо, но вам не сделать этого. Тот десантник не Воин, но он вооружен, и его рука лежит на оружии. Он боится нас.

— Но…

— Слушайте.

— Вызывает конференц-зал, — сказал Фаулер дворцовому оператору. — Мне нужны принц Меррилл и военный министр Армстронг. Лично и независимо от того, где они находятся. Я жду.

— Да, сенатор. — Девушка была молода, и ее испугала грубость манер Фаулера. Она потянулась к своим приборам, и некоторое время экран был пуст.

Министр Армстронг был в своем кабинете. Его туника была снята, рубашка расстегнута. Стол перед ним покрывали бумаги. Он раздраженно поднял голову, увидел, кто его вызывает, и буркнул:

— Да?

— Минуточку, — резко сказал Фаулер. — Я жду подключения вице-короля. — Потянулись минуты ожидания.

Наконец появился его высочество — экран показывал только его лицо. Похоже было, что он запыхался.

— Да, сенатор?

— Ваше высочество, видели ли вы мои полномочия, данные императором?

— Да.

— Вы согласны с моими полномочиями по всем вопросам, касающимся чужаков?

— Конечно.

— Как представитель его императорского величества, приказываю вам как можно быстрее собрать военный флот сектора. Командовать им вы назначите адмирала Кутузова и будете ждать моих приказов.

С обоих экранов не доносилось ни звука, а конференц-зал заполнило раздраженное бормотание. Бен властным жестом потребовал тишины, и все смолкли.

— Собственно говоря, сенатор, — осторожно сказал Меррилл, — мне нужно подтверждение этого приказа от еще одного члена Комиссии.

— Подтвердишь, Род?

«Вот оно, — подумал Род, не смея взглянуть на Салли. — Раса Воинов? Независимые Мастера? Мы не можем позволить им войти в пространство человека. Мы не можем терять целый век».

Мошкиты были как окаменевшие. «Они знают, что мы обнаружили. Бесконтрольное размножение и демоны. Любые кошмары, которые когда-либо бывали у детей… Но мне нравятся мошкиты! Впрочем, нет, мне нравятся Посредники, я никогда не видел никого другого. А Посредники не контролируют цивилизацию Мошки». Очень осторожно он посмотрел на Салли. Она была так же неподвижна, как мошкиты. Род глубоко вздохнул.

— Ваше высочество, я подтверждаю его.

56. Последняя надежда

Их жилище, казалось, стало меньше, несмотря на высокие потолки. Ничего не изменилось: в их кухне по-прежнему были все деликатесы Империи, одно нажатие кнопки вызывало дюжину слуг-людей, десантники в коридоре были вежливы и почтительны.

И все-таки они были в ловушке. Где-то на краю системы Новой Каледонии, на базе под названием Дагда собирались имперские военные корабли, и когда они прибудут туда…

— Они не смогут убить всех, — пробормотала Чарли.

— Они сделают это. — Голос Джок дрожал.

— Воины будут сражаться. Военный флот должен будет потерять корабли, а командовать им назначен Кутузов. Станет ли он рисковать кораблями, чтобы пощадить кого-нибудь из нас? Или превратит нашу планету в мерцающую пыль?

— Астероиды тоже? — захныкала Чарли. — Да… Не было ни одного Цикла, в котором бы гибло и то, и другое. Мастер, мы должны что-то делать! Мы не можем допустить этого! Если бы мы были честны с ними…

— Их флот должен был двинуться, как только получил приказ собраться, — презрительно сказала Джок. — Цель была так близка! — Она сжала три пальца щепотью. — Они почти согласились, а потом… потом… — Она заколебалась на грани безумия, но все-таки отшатнулась от края. — Должно быть что-то, что мы можем сделать.

— Сказать им все, — предложила Чарли. — Чем это может повредить? Сейчас они смотрят на нас, как на зло. По крайней мере мы можем объяснить, почему лгали мы.

— Думайте, что мы можем предложить им, — приказал Иван. — Изучите их интересы и думайте о том, как соблюсти их, не допуская Уничтожения Расы.

— Помогать им? — спросила Джок.

— Конечно. Помогать им обезопасить себя от нас…

— Они боятся Воинов. Может, Мастера согласятся уничтожить Воинов? Тогда мы могли бы присоединиться к Империи.

— Безумный Эдди! — воскликнула Чарли. — А сколько Мастеров сохранят Воинов на всякий случай?

— Это уже попытались сделать прежде, — сказал Иван. — Думайте о чем-нибудь еще.

— Нельзя ли заставить их поверить, что мы не можем создать Поле? — спросила Чарли.

— Нет, они скоро узнают это. Они не будут входить в нашу систему, пока их флот не будет готов, и тогда войдут все вместе. Дюжина линкоров. Если этот флот войдет в систему, Воины начнут сражение, и раса погибнет. Они не должны послать его. Не должны!

Джок перешла на полузабытый язык, неизвестный Мастеру.

— Он почти болен.

— Как и мы. — Чарли заизвивалась в горьком беззвучном смехе мошкитов. — Бедный Мастер. Его страхи — это наши страхи плюс опасение, что мы сойдем с ума. Без нас он будет только молча смотреть, как собирается флот, не в силах сказать ни слова.

— Думать! — приказал Иван. — Они посылают Кутузова. Он уничтожил планету людей — какую же милость проявит он к чужакам? Думать! Думать, или раса обречена!

Когда Салли вошла в кабинет Рода, он разговаривал по фону и не видел ее. На мгновение она заколебалась, затем остановилась, прислушиваясь.

— Я согласен, Лаврентий. Цивилизация астероидов должна быть уничтожена в первую очередь. Она может быть их главной военной базой.

— Я не люблю разделять флот, — сказал тяжелый голос из фона. — Вы поручаете мне две миссии, лорд Блейн, две несовместимые миссии. Обрушиться на мошкитов и покончить с ними без предупреждения — да, это возможно. Но предложить им атаковать прежде, чем мы сможем среагировать… Это обойдется нам в потерянные корабли и жизни, которые мы не сумеем сберечь.

— Тем не менее вы будете планировать именно так.

— Да, милорд. Утром мои люди принесут вам предварительный план. Они принесут вам и расчет возможных потерь. Какого офицера я должен поставить командовать кораблем-приманкой, милорд? Вашего одноклассника? Постороннего человека? Я жду ваших предложений.

— Черт побери!

— Прошу прощения за дерзость, милорд. Ваши распоряжения будут выполнены.

Экран погас. Род сидел, глядя на его пустую поверхность, пока Салли не подошла и не села перед ним. Фигура Воина постоянно была у нее перед глазами.

— Вы слышали?

— Кое-что… Это действительно так плохо?

Род пожал плечами.

— Это зависит от того, с чем мы столкнемся. Одно дело — войти туда, прокладывая путь выстрелами, и превратить планету и астероиды в огненные костры. Но послать туда флот, предупредить об этом мошкитов и ждать, пока они атакуют нас? На первое же враждебное движение может последовать ответ из лазерной пушки, с помощью которой был запущен зонд!

Салли с жалостью смотрела на него.

— А зачем нам делать все это? Почему просто не оставить их одних?

— Чтобы однажды они выбрались оттуда и уничтожили наших внуков?

— И потому так должны поступить мы?

— Скажите, Салли, есть какие-нибудь сомнения? Относительно того, что представляют собой мошкиты?

— Они не чудовища!

— Нет. Просто наши враги.

Она печально покачала головой.

— Так что же должно произойти?

— Флот войдет туда, и мы потребуем, чтобы они подчинились Империи. Может, они согласятся, а может, нет. Если они сделают это, команда самоубийц направится наблюдать за разоружением. Если они предпочтут сражаться, флот атакует.

— А кто… Кто должен будет приземлиться на Мошке-1? Кто будет отвечать за?.. Нет! Род, я не разрешаю тебе делать это!

— А кто еще сможет это сделать? Я, Каргилл, Сэнди Синклер — старая компания с «Макартура». Может, они действительно сдадутся. Кто-то должен дать им этот шанс.

— Род, я…

— Может, нам сыграть свадьбу поскорее? Ни у одной из наших семей нет наследника.

— Какая ирония, — сказала Чарли. — Миллионы лет мы жили в бутылке, и это обстоятельство обусловило все наши беды. Теперь, когда мы нашли выход, через него вливается Военный Космический Флот, чтобы сжечь наши миры.

Джок усмехнулась.

— Как живо и поэтично ваше воображение!

— Как счастливы мы, наслаждаясь вашими деловыми советами! Вы… — Чарли вдруг замолчала. Походка Джок изменилась — как-то странно. Она ходила, неудобно изогнув руки перед собой, наклонив голову вперед и ставя ноги близко друг к другу, принимая рискованную позу людей.

Чарли узнала Кутузова и сделала повелительный жест, заставив Ивана воздержаться от комментария.

— Мне нужно человеческое слово, — сказала Джок. — Мы никогда не слышали его, но оно должно быть. Мы должны ПОСТУПИТЬ НА СЛУЖБУ, — произнесла она голосом Кутузова, и Чарли кинулась исполнять распоряжение.

Сенатор Фаулер сидел за небольшим столом в кабинете, примыкающем к конференц-залу. Большая бутылка «Нью-Эбердин Хайленд Крим» стояла на дубовом столе бара. Дверь открылась, вошел доктор Хорват и остановился в выжидательной позе.

— Выпьете? — спросил Фаулер.

— Нет, спасибо.

— Правильно. Ваша просьба о включении в члены Комиссии отклонена.

Хорват замер.

— Понимаю.

— Сомневаюсь. Садитесь. — Фаулер вынул из выдвижного ящика стола бокал и налил. — Все-таки держите. Сделайте вид, будто пьете со мной. Тони, я хорошо отношусь к вам.

— Не заметно.

— Не заметно? Тогда смотрите. Комиссия собирается уничтожить мошкитов. Представляете, что это значит для вас? Хотите вы участвовать в принятии этого решения?

— Уничтожить? Но я полагал, приказ касается их включения в Империю.

— Конечно. Иначе и нельзя было. Политическое давление слишком велико, чтобы просто войти туда и уничтожить их. Поэтому я позволяю мошкитам пролить много крови. Включая отца единственного наследника, которого я когда-либо буду иметь. — Он помолчал. — Они будут сражаться, док. Надеюсь, что предварительно они не сделают заявления о сдаче, и у Рода будет шанс. Вы действительно хотите быть замешанным в это?

— Понимаю… Теперь я действительно понял. Спасибо.

— Не за что. — Фаулер сунул руку в карман туники и вынул маленькую коробочку. Он открыл ее на секунду, заглянул внутрь, закрыл снова и подал через стол Хорвату. — Держите. Это ваше.

Доктор Хорват открыл ее и увидел кольцо с крупным тускло-серым камнем.

— К следующему Дню Рождения можете вырезать на нем баронский гребень, — сказал Фаулер. — Довольны?

— Да. Очень. Спасибо, сенатор.

— Не стоит благодарности. Вы хороший человек, Тони. А теперь идемте, посмотрим, чего хотят мошкиты.

Конференц-зал был почти полон. Члены Комиссии, ученые Хорвата, Харди, Реннер и… адмирал Кутузов.

Сенатор Фаулер занял свое место.

— Лорды-члены Комиссии, представляющей его императорское величество, собрались. Запишите свои имена и организации. — Он помолчал, чтобы дать им возможность сделать это. — Об этом собрании попросили мошкиты, не объяснив причины. Есть у кого-нибудь замечания или предложения, прежде чем они появятся? Нет? Хорошо. Келли, введите их.

Мошкиты вошли молча и заняли свои места на конце стола. Они выглядели очень чужими — человеческая мимикрия исчезла. На лицах их застыли вечные улыбки, мех был гладким и блестящим.

— Вам слово, — сказал сенатор. — Однако хочу предупредить, что едва ли мы поверим тому, что вы скажете.

— Лжи больше не будет, — сказала Чарли. Даже голос ее стал другим: Посредник говорил иначе, не похоже на все голоса мошкитов, которые они слышали до сих пор, но с отчетливым…

Род не сразу понял, в чем дело — не было никакого акцента. Это был почти совершенный, идеальный английский.

— Время лжи прошло. Мой Мастер считал так с самого начала, но Мастер Джок завладел юрисдикцией над переговорами с людьми. Подобно тому, как вы получили юрисдикцию от своего императора.

— Сторонник борьбы, а? — сказал Фаулер. — Жаль, что мы не встретились с вашим боссом. Сейчас уже немного поздно, не так ли?

— Возможно. Но сейчас я представляю его. Если хотите, можете называть его Король Петр — гардемарины называли его так.

— Что?! — Род вскочил со стула, и тот полетел назад, загремев по полу. — Когда?

— Перед тем, как были убиты Воинами, — сказала Чарли. — Наскакивание на меня не даст вам информации, милорд, к тому же их убили Воины не моего Мастера. Тем, кто это сделал, было приказано взять их живыми, но гардемарины не сдались.

Род осторожно вернул на место свой стул и сел.

— Да, — пробормотал он. — Хорст не мог этого сделать.

— Так же как Уитбрид и Поттер. Вы можете гордиться ими, лорд Блейн. Их последние минуты прошли в лучших традициях имперской службы. — В голосе чужака не было ни следа иронии.

— И все же, почему вы убили этих мальчиков? — спросила Салли. — Род, мне очень жаль… Я… я сожалею об этом.

— Твоей вины здесь нет. Чарли, леди задала вам вопрос.

— Они открыли правду о нас. Спасательные шлюпки доставили их в музей, но не такой, как тот, который мы показали вам. У этого была более серьезная цель. — Чарли говорила низким голосом. Она описала музей, сражение в нем, полет через Мошку-1, начало войны между фракциями и приземление на улицу возле Замка. Закончила она последним сражением.

— Мои собственные Воины проиграли, — сказала она. — Если бы они победили, Король Петр отправил бы гардемаринов назад, к вам. Однако, когда они были уже мертвы, было решено, что лучше попробовать обмануть вас.

— Боже мой, — прошептал Род. — Так это и есть ваша тайна. Мы держали в руках все ключи к разгадке, но…

От стола донеслось чье-то бормотание — священник Харди.

— И какого же дьявола вы рассказали это нам? — спросил сенатор Фаулер. — Чем это может вам помочь?

Чарли пожала плечами.

— Если вы решите уничтожить нас, хотя бы знайте почему. Я пытаюсь объяснить вам, что Мастера не сдадутся. Король Петр может это сделать, но он не контролирует Мошку-1 и уж тем более цивилизацию астероидов. Кто-то все равно будет сражаться.

— Как я и предсказывал, лорды, — тяжело сказал Кутузов. — Люди и корабли, посланные предложить капитуляцию, будут обречены. Возможно, и флот тоже. Если мы войдем в систему Мошки, необходима немедленная атака.

— Ох, ребята, — пробормотал сенатор Фаулер, — я понял ваш план. Вы думаете, мы не сможем приказать начать неспровоцированную атаку и, может быть, не отправим корабли в самоубийственную миссию. Что ж, вы плохо знаете нас, Чарли. Все, чего вы добились, это того, что адмирал будет действовать именно так, даже если это будет стоить мне головы. Мне очень жаль, отец, но это единственный путь, который я вижу.

Голос сенатора разнесся по комнате.

— Адмирал Кутузов, вы будете держать свой флот в готовности, без моего личного одобрения не вступая в контакты ни с кем. Повторяю: ни с кем. Ясно?

— Да, сенатор. — Кутузов поднял коммуникатор к губам. — Михайлова, да. — Он заговорил быстрыми тягучими слогами. — Готово, сенатор.

— Я еще не закончила, — сказала Чарли. — У вас есть альтернатива.

— Какая? — спросил Фаулер.

— Блокада.

57. Искусство измены

Они долгое время стояли на балконе номера Рода, слушая слабые звуки ночного города. Человек-в-Капюшоне поднялся уже высоко на небо, и его гибельный красный глаз равнодушно смотрел на них: двоих влюбленных людей, собирающихся послать эскадры кораблей непосредственно в Глаз и держать их там, пока они не исчезнут…

— Она не кажется слишком большой, — пробормотала Салли, прислонив голову к плечу Рода и чувствуя, как его руки обнимают ее. — Просто желтое пятнышко в Глазе Мурчисона. Род, это сработает?

— Блокада? Конечно. Мы приняли план, предложенный Джоном Каргиллом: эскадра внутри самого Глаза будет пользоваться выгодами послепрыжкового шока. Мошкиты не знают об этом, и в лучшем случае их корабли будут неуправляемыми в течение нескольких минут. Если же они попытаются посылать их в Прыжок на автоматике, это будет еще хуже.

Она вздрогнула.

— Это не совсем то, что я имела в виду. Весь этот план… сработает ли он?

— А какой у нас выбор?

— Никакого. И я рада, что ты согласился. Я не смогла бы жить с тобой, если бы… не смогла бы и все!

— Да. — «И потому я благодарен мошкитам, предложившим этот план, ведь мы не можем позволить им вырваться. Галактическая чума… Есть только два лекарства против этой болезни: карантин или уничтожение. По крайней мере у нас был выбор».

— Они… — Салли замолчала и посмотрела на него. — Я боюсь говорить тебе об этом, Род. Я не смогу жить сама с собой, если мы сделаем это… если блокада не поможет.

Он ничего не ответил. Откуда-то снизу донесся смех.

— Они могут проскочить мимо этой эскадры в звезде, — сказала Салли. Голос ее был идеально спокоен.

— Конечно. И мимо мин, сделанных Сэнди Синклером, тоже. Но куда им идти, Салли? Есть только один выход из системы Глаза, они не знают, где он находится, а когда найдут его, их будут ждать военные корабли. И потом, не забывай, что они будут внутри звезды. Возможности избавиться от лишней энергии не будет и потому вероятны повреждения. Ты не сможешь придумать ничего такого, чего бы мы не предусмотрели. Это прочная блокада, иначе я не согласился бы на нее. — Она снова расслабилась и прижалась к его груди. Его руки обняли ее. Так они и стояли, глядя на Человека-в-Капюшоне и его глаз. — Они не должны выйти, — сказал Род.

— Они живут там уже миллион лет… Интересно, какими станем мы через миллион лет? — задумалась она. — Похожими на них? Есть что-то очень важное, чего мы не понимаем в мошкитах. Фатализм, которого я не могу даже представить. После нескольких неудач они могут даже… сдаться.

Он пожал плечами.

— В любом случае мы продолжим блокаду. Потом, лет через пятьдесят, мы войдем туда и посмотрим, как обстоят дела. Если коллапс будет настолько полон, как это предсказала Чарли, мы примем их в Империю.

— А что потом?

— Не знаю. Нужно будет что-то придумать.

— Да. — Она выскользнула из его объятий и возбужденно повернулась. — Я знаю! Род, нам нужно реально взглянуть на эту проблему. Мы можем помочь мошкитам.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Я полагаю, что лучшие умы Империи работают над этим.

— Да, но для Империи, а не для мошкитов. Нам нужен… Институт. Что-то, управляемое людьми, которые знают мошкитов, и далекое от политики… И мы можем сделать это. Мы достаточно богаты…

— Что?

— Мы можем потратить половину того, что имеем. — Она промчалась мимо него, выскочила в коридор и бросилась к себе в номер. Род последовал за ней и увидел, что она роется среди множества свадебных подарков, которые покрывали большой стол из розового тиса, стоявший в прихожей. Найдя свой карманный компьютер, она удовлетворенно хмыкнула.

«Должен ли я рассердиться сейчас? — подумал Род. — Пожалуй, я должен радоваться, когда она такая. Надеюсь, у меня будет время научиться этому».

— Мошкиты сами работают над этой проблемой, — напомнил он ей.

Она посмотрела на него с легким раздражением.

— Фу! Они не видят ее так, как мы. Фатализм, помнишь? И потом, у них нет никого, чтобы заставить их принять решение, к которому они придут. — Она вернулась к своим торопливым заметкам. — Разумеется, нам будет нужен Горовиц. Он говорил, что на Спарте есть подходящие люди — нужно будет послать за ними. Кроме того, доктор Харди.

Он смотрел на нее со страхом и удивлением.

— Когда тебе нужно идти, ты идешь. — «И лучше идти с тобой, если я хочу быть рядом всю жизнь. Интересно, на что похожа жизнь с ураганом?» — Если тебе нужен отец Харди, он у тебя будет. Кардинал поручил ему заниматься проблемой мошкитов, и, думаю, у его преосвященства есть в запасе кое-что еще. Харди давно уже должен быть епископом, но у него нет права на митру. Не думаю, чтобы сейчас у него был большой выбор. Первый папский делегат к чужой расе или что-то вроде этого.

— Значит, в правлении будем мы с тобой, доктор Хорват, отец Харди и… Иван.

— Иван? — «А почему бы и нет? И пока мы делаем это, мы должны делать это правильно. Нам нужен хороший исполнительный директор. Салли нельзя использовать как администратора, а у меня нет времени. Может, Хорват?» — Салли, ты представляешь, против чего мы выступаем? Чего стоит одна биологическая проблема: как превратить женщину в мужчину без беременности или стерильности? Но даже если мы найдем способ, как заставить мошкитов пользоваться им?

Она почти не слушала его.

— Мы найдем способ. Мы достаточно хороши в управлении…

— Мы с трудом управляем империей людей!

— Но ведь управляем, не так ли? Хотя бы кое-как. — Она отодвинула в сторону кипу разноцветных свертков, чтобы освободить побольше места. Какая-то большая коробка едва не упала, и Род подхватил ее, пока Салли продолжала писать, вводя данные в банк памяти компьютера. — Как мне выйти на раздел ученые Империи? — спросила она. — На Мейджи есть крупный специалист в генной инженерии, а я не могу вспомнить его имя…

Род тяжело вздохнул.

— Я найду его для тебя. Но с одним условием.

— Каким? — Салли с любопытством взглянула на него.

— Ты займешься этим на следующей неделе, потому что если ты возьмешь свой компьютер в свадебное путешествие, я брошу эту чертову штуковину в масс-конвертор!

Она рассмеялась, но Род вовсе не чувствовал себя уверенным. Ну ничего. Компьютеры не слишком дороги. Он может купить ей новый, когда они вернутся обратно. В самом деле, может, ему придется иметь дело с Бери: им потребуется множество вещей, если они решат обзавестись семейством…

Гораций Бери шел по дворцу

 за десантником, демонстративно игнорируя тех, что следовали за ним по пятам. Его лицо было спокойно, и только близкое изучение его глаз могло выявить отчаяние, сверлившее его.

«На все воля Аллаха», — вздохнул он и удивился, что его больше не возмущает эта мысль. Возможно, есть своя прелесть и в повиновении. Впрочем, это мало утешало его. Космодесантники перевезли его слугу и весь его багаж вниз, а затем отделили его от Набила. Но прежде чем это было сделано, Набил прошептал ему, что признание Джонаса Стоуна дошло до дворца.

Стоун был еще на Нью-Чикаго, но что бы он ни сказал военной разведке, это было достаточно важно, чтобы послать курьерский корабль. Информатор Набила не знал, о чем говорил предводитель мятежников, но Бери это было известно, как будто он уже прочел кодовые ленты. Послание должно быть коротким, но содержать смертный приговор Горацию Бери.

Итак, это конец всего. Против изменников Империя действует быстро: несколько дней или недель, не больше. Возможностей для побега не было. Десантники были вежливы, но очень бдительны. Они были предупреждены, и их было много, слишком много. Один мог бы принять взятку, но не тогда, когда на него смотрят товарищи.

«На все воля Аллаха. И все-таки жаль. Если бы я не был так обеспокоен чужаками, если бы не занимался работой с торговцами, то давно уже мог бы бежать. Левант велик… Но мне пришлось бы покинуть Новую Шотландию, а именно здесь принимаются решения. И какой смысл бежать, если чужаки могут уничтожить всех нас?»

Сержант космодесанта довел его до конференц-зала и держал дверь открытой, пока Бери не вошел внутрь. Затем, что было просто невероятно, охрана ушла. В комнате, кроме Бери, находилось всего два человека.

— Доброе утро, лорд, — сказал Бери Роду Блейну. Голос его звучал ровно и спокойно, хотя во рту пересохло, а когда он поклонился другому человеку, то в горле появился какой-то резкий привкус. — Я не был представлен сенатору Фаулеру, но, конечно, его лицо известно всем в Империи. Доброе утро, сенатор.

Фаулер кивнул, не вставая со своего места за большим столом.

— Доброе утро, ваше превосходительство. Садитесь. — Он указал на место напротив себя.

— Спасибо. — Бери занял указанное кресло и удивился еще больше, когда Блейн принес кофе. Бери осторожно понюхал его и убедился, что это именно тот, который он послал шеф-повару дворца для Блейна.

«Во имя Аллаха! Они играют со мной, но каков конец будет у этой игры?» Он почувствовал смесь гнева со страхом, но по-прежнему никакой надежды. И остановил дикий булькающий смех, зародившийся в его горле.

— Нам только что стало кое-что известно, ваше превосходительство, — сказал Фаулер. Он сделал знак, и Блейн включил стенной экран. Грузные очертания Джонаса Стоуна появились на нем. Лоб и скулы его покрывал пот, а голос Стоуна то гудел, то звучал умоляюще.

Бери бесстрастно слушал, губы его презрительно кривились. Сомнений не было: теперь у Флота имелось больше чем достаточно доказательств, чтобы казнить его, как изменника. И все-таки улыбка не исчезла с лица Бери. Он не доставит им удовлетворения. Он не будет умолять.

Наконец лента кончилась. Фаулер снова махнул рукой, и изображение вождя мятежников исчезло.

— Об этом знаем только мы трое, ваше превосходительство, — осторожно сказал Фаулер.

«Только мы… Чего они хотят? Может, все-таки есть надежда?»

— Не думаю, чтобы это требовало обсуждения, — продолжал сенатор. — Давайте лучше поговорим о мошкитах.

— О! — сказал Бери. Крошечный звук кольнул его горло. «Хотите ли вы заключить сделку или просто напоследок посмеяться над моими страхами?» Прежде чем заговорить, он глотнул кофе, чтобы смочить язык. — Уверен, сенатору известна моя точка зрения. Я считаю мошкитов величайшей угрозой, с которой когда-либо сталкивалось человечество. — Он посмотрел на двух людей напротив, но на лицах их невозможно было ничего прочесть.

— Мы согласны, — сказал Блейн.

Пока в глазах Бери разгоралась искра надежды, Фаулер быстро добавил:

— Это не подлежит сомнению. Они находятся в постоянном состоянии демографического взрыва, за которым следует всеобщая война. Если они вырвутся из своей системы… Бери, у них есть разновидность солдат, которые заставят покраснеть от стыда сауронских суперменов. Черт побери, вы же видели их.

Блейн дал сигнал своему карманному компьютеру, и появилось другое изображение: скульптура машины времени.

— Это? Но мой мошкит говорил мне… — Бери замолчал, потом рассмеялся, как человек, которому больше нечего терять. «Мой мошкит».

— Вот именно, — слабо улыбнулся сенатор. — Не могу сказать, что можно верить вашему мошкиту. Бери, даже если широко распространятся только малыши, мы можем потерять все миры. Они размножаются как бактерии. Это просто не с чем сравнивать. Впрочем, вы знаете.

— Да. — Бери с трудом взял себя в руки. Лицо его было спокойно, но перед мысленным взглядом сверкало множество крошечных глаз. «И ведь я сам почти вынес их наружу! Хвала и слава Аллаху!»

— Черт побери, перестаньте трястись, — приказал Фаулер.

— Прошу прощения. Вы, несомненно, слышали о моей встрече с малышами. — Он взглянул на Блейна и позавидовал его внешнему спокойствию. Малыши должны были быть не менее неприятны капитану «Макартура». — Я рад слышать, что Империя поняла опасность.

— Да. Мы устраиваем блокаду мошкитов. Закупорим их в их собственной системе.

— А не лучше ли уничтожить их, пока это возможно? — тихо спросил Бери. Его голос был спокоен, но темные глаза горели.

— Как?

Бери кивнул.

— Конечно, возникнут политические осложнения. Но я могу найти людей для такой экспедиции на Мошку-1 и, получив нужные приказы…

Фаулер махнул рукой.

— Если потребуется, я могу отправить своих собственных агентов.

— Мои будут значительно менее ценными. — Бери посмотрел на Блейна.

— Да. — Фаулер сделал паузу, и Блейн заметно напрягся. Затем сенатор продолжал: — Лучше это или хуже, но мы решились на блокаду. Правительство слишком боится обвинения в ксеноциде. Кроме того, я не знаю, устроит ли меня идея неспровоцированного нападения на разумных существ. Мы будем делать так, как решили.

— Но угроза! — Бери наклонился вперед, не пытаясь скрыть фанатичного блеска в глазах. Он знал, что близок к безумию, но это его больше не заботило. — Вы думаете, что загнали джинна обратно, если пробка вставлена в бутылку? А если следующее поколение будет смотреть на мошкитов иначе? Если они вновь выпустят джинна на свободу? Представьте себе тучи их кораблей, обрушившихся на Империю, каждый под командой существа, подобного этому и думающего как адмирал Кутузов! Специализированные Воины, превосходящие сауронских «мертвоголовых». И вы позволите им жить? Я говорю, что они должны быть уничтожены…

Нет! Их не убедить так просто… Он постарался расслабиться.

— Я вижу, что вы приняли решение. Чем я могу вам помочь? — «Вообще, что вы хотите от меня?»

— Думаю, вы уже помогли, — сказал Блейн, поднял свою чашку и отхлебнул кофе. — И спасибо вам за подарок.

— Блокада — это самая дорогая военная операция, — буркнул Фаулер. — И никогда не бывшая популярной.

— А-а… — Бери почувствовал, что напряжение его уходит. Они держали его жизнь в руках, но он был им нужен. Возможно, ему удастся сохранить гораздо больше, чем жизнь. — Вас беспокоит Имперская Торговая Ассоциация.

— Вот именно.

Огромное облегчение… «За это я воздвигну мечеть. Кто знает, может, Аллах все-таки существует». Тот булькающий смех все еще стоял в его горле, и Бери знал, что если начнет смеяться, то остановиться не сможет.

— Я уже указал своим коллегам на всю невыгодность неограниченной торговли с мошкитами. По-моему, я добился кое-какого успеха, хотя слишком многие торговцы похожи на соседа, который последовал за Аладдином в волшебную пещеру. Несметное богатство сверкает гораздо ярче, чем опасности.

— Да, это так. Но сможете ли вы удержать их? Найти тех, кто собирается саботировать наши решения и спутать их планы?

Бери пожал плечами.

— Мне потребуется помощь. Это будет дорого стоить. Полагаю, придется использовать секретные фонды…

Фаулер зло усмехнулся.

— Род, что там еще говорил Стоун? Что-то о…

— Вовсе не обязательно обсуждать бред этого человека, — запротестовал Бери. — Надеюсь, я достаточно богат. — Он пожал плечами: что у него останется, когда дело будет сделано? Фаулера не тревожит, что Бери может разориться. — Но может оказаться, что потребуются ресурсы, превосходящие мои…

— Мы это обсудим, — сказал Фаулер. — Например, блокада должна поглотить массу ресурсов Меррилла, которые он предполагал пустить на объединение Трансугольного сектора. Мне представляется, что умный торговец мог бы завести несколько контактов с мятежниками. Может, даже убедить их принять нашу точку зрения. Конечно, я не знаю, как это можно сделать.

— Понимаю.

Фаулер кивнул.

— Надеюсь. Род, возьмите, пожалуйста, эту ленту и уберите ее в надежное место. Думаю, она нам больше не понадобится.

— Да, сэр. — Род дал команду своему карманному компьютеру. Машина загудела, знаменуя новый период в жизни Горация Бери.

«Возможности уклониться не будет, — подумал Бери. — Фаулер примет только результаты, а не извинения, и моя жизнь будет ставкой в этой игре. Должно быть, нелегко быть политическим агентом этого человека. А какой у меня выбор? На Леванте я могу только в страхе ждать, а здесь по крайней мере буду знать, как идут дела с мошкитами… а может, даже изменю их политику».

— И еще одно, — сказал сенатор. Он сделал знак, и Род открыл дверь кабинета. Вошел Кевин Реннер.

Все они впервые видели навигатора в гражданской одежде. Реннер выбрал яркие брюки и еще более яркую тунику. Его шарф был из какого-то похожего на шелк материала, который выглядел натуральным, но, вероятно, был синтетическим. Мягкие ботинки, Драгоценности… — короче говоря, он выглядел как большинство преуспевающих торговых капитанов. Торговец и капитан удивленно уставились друг на друга.

— Да, сэр? — спросил Реннер.

— Несколько рановато, не так ли, Кевин? — заметил Род. — Ваша отставка с сегодняшнего дня недействительна.

Реннер ухмыльнулся.

— Не думаю, сэр, что могу согласиться с этим. Даже уверен в этом. Доброе утро, ваше превосходительство.

— Я вижу, вы знакомы с торговцем Бери, — сказал Фаулер. — Это хорошо, поскольку отныне вы будете часто видеть друг друга.

— Что? — насторожился Реннер.

— Сенатор имеет в виду, — объяснил Род, — что хочет просить вас об одолжении. Кевин, вы помните условия вашего служебного контракта?

— Конечно.

— Четыре года, или продолжительность критического положения первого класса, или продолжительность внешней войны, — сказал Род. — Так вот, сенатор объявил ситуацию с мошкитами критическим положением первого класса.

— Минуточку! — воскликнул Реннер. — Вы не можете сделать этого со мной!

— Могу, — сказал Фаулер.

Реннер упал в кресло.

— О мой Бог!

— Широко об этом еще не объявлено, — сказал сенатор Фаулер. — Мы не хотим никакой паники. Но вы официально извещены. — Фаулер прервался, чтобы сделать глоток. — Конечно, у вас есть альтернатива.

— Спасибо.

— Резко, не так ли? — сказал Род, улыбаясь. Реннер ненавидел его.

— Вы сделаете для нас очень большую работу, Реннер, — сказал Фаулер. — Империя будет вам благодарна. Я буду благодарен. Вы знаете, я привез с собой чистые бланки имперских патентов… Как вам понравится встретить следующий День Рождения бароном?

— О нет! Это не для меня! Это отнимет у меня все время!

— Но, конечно, вы найдете привилегии приятными, — сказал Род.

— Проклятие! Нет, сэр, вам не сделать из Кевина Реннера аристократа! Слишком много еще нужно изучить во Вселенной! У меня нет времени для всей этой работы…

— Это может нарушить вашу беззаботную жизнь, — сказал сенатор Фаулер. — Во всяком случае, будет масса разнообразия: зависть и все такое… Но вы слишком полезны, мистер Реннер, и это критическое положение первого класса…

— Но… но…

— Капитан гражданского корабля, — сказал Фаулер, — в рыцарском звании и понимающий проблему мошкитов. Да, вы именно тот, кто нам нужен.

— Нет у меня никакого рыцарского звания.

— Значит, будет. Это неизбежно. Мистер Бери требует, чтобы его личный пилот имел по крайней мере Св. Михаила или Св. Георгия. Не так ли, ваше превосходительство?

Бери вздрогнул. Было неизбежно, что Империя назначит человека следить за ним, причем человека, который сможет говорить с торговыми капитанами. Но этот арлекин? Борода Пророка, этот человек невыносим! Но по крайней мере это интеллигентный арлекин. Может, он даже окажется полезен.

— Я думаю, сэр Кевин — отличная кандидатура для пилота моего корабля, — спокойно сказал Бери. В голосе его был всего лишь намек на отвращение. — Добро пожаловать в «Империал Автонетикс», сэр Кевин.

— Но… — Реннер оглядел комнату в поисках помощи, но ее не было. Род Блейн держал в руках какую-то бумагу… что это может быть? Конечно, отставка! Пока Реннер смотрел, Блейн разорвал документ на куски.

— Черт возьми, хорошо! — Ждать милости было бесполезно. — Но как гражданский человек!

— О, конечно, — согласился Фаулер. — Вы получите полномочия от военной разведки, но это не для показа.

— О пуп Господа! — Эта фраза заставила Бери вздрогнуть. Реннер усмехнулся. — В чем дело, ваше превосходительство? Разве у Бога нет пупа?

— Я предсказываю интересные времена, — медленно сказал Бери. — Для нас обоих.

58. А может, лошадь запоет

Яркий солнечный свет освещал крышу дворца. Пушистые, невероятно белые облака неслись по небу, но на посадочной площадке дул всего лишь слабый ветерок. Солнце светило тепло и приятно.

Адмирал и два капитана стояли у люка посадочной шлюпки, глядя на маленькую группу гражданских, трех чужаков в выпуклых черных очках и четырех вооруженных десантников. Демонстративно не замечая мошкитов и их эскорт, адмирал поклонился гражданским.

— Простите, леди, и вы, лорд, что эти назначения не позволят мне присутствовать на свадьбе. Сожалею, что вынужден забрать ваших друзей так скоро. — Он указал на двух капитанов и поклонился еще раз. — Теперь я оставлю вас, чтобы вы могли попрощаться.

— Удачи вам, адмирал, — тихо сказал Род.

— Спасибо, милорд, — ответил Кутузов. Он повернулся и вошел в шлюпку.

— Я никогда не пойму этого человека, — сказала Салли.

— Вы правы, — заметила Джок.

Салли удивленно посмотрела на чужака, затем повернулась к офицерам и протянула руку.

— Удачи вам, Джон. И вам, Сэнди.

— Вам тоже, Салли. — Каргилл искоса глянул на нашивки на рукаве. Четыре кольца, означавшие должность капитана, были яркими и новыми. — Спасибо, что дали мне корабль, Род. Я думал, что навсегда останусь в оперативном отделе.

— Спасибо адмиралу, — ответил Род. — Я рекомендовал вас, но решал он. Сэнди единственный, кому придется попотеть. Он будет на флагманском корабле.

Синклер пожал плечами.

— Как судовой механик, я надеюсь проводить время на других кораблях, — сказал он. — Лучший наблюдательный пункт для разработки новых хитростей будет находиться внутри Глаза. Поэтому я буду с этим англичанином, а это не так уж плохо. Сомневаюсь, чтобы от этого его корабль рассыпался.

Каргилл проигнорировал его.

— Сожалею, что пропущу свадьбу, Салли. Впрочем, пользуясь правом приглашенного, хочу кое-что сказать. — Он наклонился и коснулся губами покрасневшей щеки Салли. — Если устанете от него, на флоте есть и другие капитаны.

— Точно, — подтвердил Синклер. — И мои полномочия подписаны на две минуты раньше, чем Каргилла. Не забывай этого, Джон.

— Как можно! Но и ты помни, что «Паттон» — мой корабль. Лучше нам держаться порознь, шкипер. До свидания, Джок, Чарли. — Каргилл заколебался, затем неуклюже отсалютовал.

— Прощайте, — ответила Чарли. Иван защебетал, и Джок добавила: — Посол желает вам удачи.

— Надеюсь, он подразумевает именно это, — сказал Каргилл.

— Конечно, мы подразумевали именно это, — сказала Чарли. — Мы хотим, чтобы вы чувствовали себя в безопасности.

Каргилл с задумчивым видом повернулся и поднялся на борт шлюпки. Синклер последовал за ним, и рядовые закрыли люк. Двигатели загудели, и люди с мошкитами отошли в укрытие. Молча смотрели они, как шлюпка снялась с крыши и исчезла в ярком небе.

— Это сработает, — сказала Джок.

— Вы читаете мысли, не так ли? — спросил Род, глядя в небо, но там не было видно ничего, кроме облаков.

— Конечно, это должно сработать, — сказала Салли. Голос ее звучал выразительно.

— Я думаю, что наконец поняла людей, — сказала ей Чарли. — Вы читали когда-нибудь вашу древнюю историю?

Род и Салли непонимающе уставились на мошкиту.

— Нет.

— Доктор Харди показывал нам некоторые выдержки, — сказала Чарли, ожидая, пока придет лифт. Двое десантников вошли туда, а когда люди и мошкиты были уже внутри, вошли остальные. Чарли продолжала свой рассказ, словно вооруженной охраны здесь не было. — Один из ваших древних писателей, историк по имени Геродот, рассказывает о некоем воре, которого должны были казнить. Он заключил сделку с императором: в течение года он обязался научить любимую лошадь императора петь гимны.

— Да? — сказала Салли, озабоченно глядя на Чарли. Она выглядела достаточно спокойно, но доктор Харди говорил, что тревожится за чужаков…

— Другие узники смотрели, как вор распевает для лошади, и смеялись над ним. «Ты ничего не добьешься, — сказали они ему. — Этого не может сделать никто». На это вор ответил: «У меня есть год, а кто знает, что случится за это время. Может, император умрет, может, умрет лошадь или я. А может, лошадь запоет».

Раздался вежливый смех.

— Я рассказала это не очень хорошо, — сказала Чарли. — Не подумайте, что я пытаюсь острить. Эта история помогла мне понять, насколько иные вы, люди.

Воцарилось смущенное молчание. Когда лифт остановился, Джок спросила:

— Как ваш Институт?

— Чудесно. Мы уже послали за несколькими главами отделов. — Она смущенно засмеялась. — Я должна работать быстро: Род не разрешит мне думать об Институте после свадьбы. Вы придете, не так ли?

Посредники одновременно пожали плечами и посмотрели на десантников.

— Мы будем очень рады, если вы позволите нам присутствовать, — сказала Джок. — Но у нас нет подарка для вас. Здесь нет Коричневого, чтобы сделать его.

— Обойдемся без него, — сказал Род.

Дверь лифта открылась, но они ждали, пока десантники осмотрят коридор.

— Спасибо, что разрешили мне встретиться с адмиралом Кутузовым, — сказала Джок. — Я хотела поговорить с ним с тех пор, как наш посольский корабль остановился рядом с «Макартуром».

Род удивленно посмотрел на чужаков. Разговор Джок с Кутузовым был очень короток и одним из самых важных вопросов, заданных мошкитой, был: «Любите ли вы чай с лимоном?»

«Они чертовски цивилизованны и милы, и потому будут вынуждены несколько лет жить под охраной, пока отдел информации будет поносить их и их расу. Мы даже наняли писателя — создать сценарий пьесы о последних часах жизни моих гардемаринов».

— Это было слишком мало, — сказал Род. — Мы…

— Да, вы не можете отпустить нас домой. — Голос Чарли изменился, став голосом молодого новошотландца. — Мы знаем о людях слишком много, чтобы быть в безопасности. — Она сделала жест десантникам.

Двое из них вышли в холл, и мошкиты последовали за ними. Остальные охранники шли сзади, и процессия двигалась по коридору, пока не достигла жилища мошкитов. Дверь лифта мягко закрылась.

Эпилог

«Дерзкий» почти неподвижно висел в пространстве у внешнего края системы Мурчисона. Остальные корабли группировались вокруг него в боевом строю, а справа находился «Ленин», похожий на раздувшееся черное яйцо. По меньшей мере половина основного флота была в постоянной готовности, а другие корабли ждали где-то внизу, в красном аду Глаза. «Дерзкий» только что закончил путешествие вместе с Эскадрой Безумного Эдди.

Этот термин стал почти официальным. Вообще, люди старались использовать много терминов мошкитов. Например, когда человек выигрывал в покер, он обычно восклицал: «Финч'клик'» «Но при этом, — подумал капитан Герб Колвин, — большинство из нас никогда не видели мошкитов. Мы видим только их корабли: мишени, беспомощные после перехода».

Несколько их появилось из Глаза, но все они были так сильно повреждены, что едва ли годились для космического перелета. Всегда было достаточно времени, чтобы предупредить корабли, находившиеся снаружи, что очередной мошкит на подходе, — если Глаз не убивал их до этого.

Последние несколько кораблей появились из точки Безумного Эдди с начальной скоростью в тысячу километров в секунду. Каким образом мошкиты находили точку Прыжка при таких скоростях? Корабли внутри Глаза не смогли перехватить их. Впрочем, это и не требовалось, ведь экипажи мошкитов были беспомощны после Прыжка и не могли затормозить. Черные шары кораблей поднимались вверх и каждый раз взрывались. Если мошкиты использовали свое уникальное расширяющееся Поле, они взрывались скорее, с большей скоростью поглощая тепло из желтой фотосферы.

Герб Колвин составил очередной рапорт о технологии мошкитов. Большинство из них он писал сам и всегда указывал на ничтожные шансы мошкитов. Они не могли устоять против кораблей с Движителем Олдерсона, кораблей, ждущих их, еще не подозревающих о послепрыжковой дезориентации. Ему было почти жалко мошкитов.

Колвин достал бутылку из шкафчика на переборке своей патрульной кабины и искусно налил из нее, несмотря на кориолисово ускорение. Взяв стакан, он дошел до кресла и уселся в него. На столе лежал пакет с почтой. Самое свежее письмо от жены было уже вскрыто, так что он мог быть уверен — плохих новостей из дома нет. Теперь можно было читать письма по порядку. Колвин поднес стакан к фотографии Грейс, стоявшей на столе.

Она мало слышала о положении на Нью-Чикаго, но, судя по последнему письму сестры, там все было хорошо. Почтовая служба Новой Шотландии была медленной. Дом, который она подыскала, находился вне защитной системы, но она не тревожилась, поскольку Колвин заверил ее, что мошкиты не смогут прорваться. Она взяла его в аренду на все три года, что они проведут здесь.

Герб согласно кивнул — это сбережет деньги. Три года этой блокады, а потом домой, где он будет коммодором Флота Нью-Чикаго. На «Дерзкий» поставят новый Движитель Олдерсона, и он станет флагманом. Несколько лет обслуживания блокады были малой ценой за уступки, на которые шла Империя.

«И все это сделали мошкиты, — подумал Колвин. — Без них мы бы еще сражались. Имелись еще миры вне Империи и всегда должны быть, но в Трансугольном секторе объединение проходило спокойно и было больше мордобития, нежели сражений. И все это сделали для нас мошкиты».

На глаза Гербу Колвину попалось имя: лорд Родерик Блейн, представитель Имперской чрезвычайной комиссии. Колвин глянул на переборку и увидел знакомое пятно пластыря, поставленного после сражения с «Макартуром». «Это сделала призовая команда Блейна, задав нам немало работы. Он знающий человек, — неохотно признал Колвин, — но наследственность — не лучший способ выбирать предводителя». Мятежная демократия Нью-Чикаго тоже действовала не слишком хорошо. Он снова вернулся к письму Грейс.

У лорда Блейна появился второй наследник, а Грейс помогала в Институте, основанном леди Блейн. Она часто говорила с леди Салли и даже была приглашена в их поместье взглянуть на детей…

Письмо продолжалось, и Колвин покорно читал его. Неужели ей никогда не надоест рассуждать об аристократии? «Мы никогда не сойдемся в политике, — подумал он и ласково посмотрел на ее снимок. — Боже мой, я теряю тебя…»

По кораблю пронесся звон колоколов, и Герб сунул письмо в стол. Нужно было заниматься работой: завтра командор Каргилл прибудет на борт для осмотра. Герб в предвкушении потер руки. На этот раз он покажет Империи, каким должен быть корабль. Победитель смотра получит дополнительное время к очередному отпуску, и он хотел заполучить его для своей команды.

Когда он встал, в иллюминаторе мелькнуло маленькое желто-белое пятно. «Однажды мы войдем туда, — подумал Герб. — Со всеми талантами Империи, работающими над этой проблемой, мы найдем способ управлять мошкитами. И как мы тогда будем называть себя? Империя Человека и Мошкитов?» Он усмехнулся и отправился осматривать свой корабль.

Блейн Минор было большим поместьем, и деревья в саду защищали их глаза от яркого солнца. Их комнаты были очень удобны, и Посредники начали привыкать даже к присутствию десантников. Иван, как обычно, относился к ним как к своим собственным Воинам.

У них была работа. Они ежедневно встречались с учеными Института, и Посредниками при этом служили дети Блейна. Старший мог говорить несколько слов на Языке и читал жесты так же хорошо, как молодой Мастер.

Они жили с удобствами, но все-таки это было заключение, и по ночам они смотрели на ярко-красный Глаз и его крошечную Мошку. Угольный Мешок висел высоко в ночном небе, похожий на Мастера в капюшоне, закрывшем один глаз.

— Я боюсь, — сказала Джок, — за мою семью, мою цивилизацию, мой вид и мой мир.

— Хорошо думать большими мыслями, — сказала Чарли. — Почему же вы растрачиваете свои способности на мелкие? Смотрите… — Ее голос и поза изменились — она заговорила о серьезных вещах. — Мы сделали что могли. Этот Институт Салли — обычное фиаско, но мы продолжаем сотрудничать, показывая, насколько мы дружелюбны, безвредны и искренни. Тем временем блокада действует и будет действовать всегда. В ней нет ни одного отверстия.

— Есть, — сказала Джок. — Похоже, ни один человек не подумал о том, что Мастера могут достичь Империи через обычное пространство.

— В ней нет отверстий, — повторила Чарли, выразительно сложив руки. — Ни одной бреши до очередного коллапса. Проклятие! Кто сможет построить другой зонд Безумного Эдди, прежде чем начнется голод? И куда они могут послать его? Сюда, к этому флоту? — Она выразила презрение. — Или в Угольный Мешок, к сердцу Империи? Вы думаете, запускающие лазеры достаточно мощны, чтобы преодолеть пыль Угольного Мешка? Нет. Мы сделали, что могли, и Циклы начнутся снова.

— Тогда как нам предупредить их? — Правые руки Джок были изогнуты, левая вытянута и открыта: готовность к нападению и риторическая безжалостность. — Может, они безуспешно пытаются постичь эту блокаду? Напрасные усилия, которые ускорят коллапс. Начнется длительный период, когда Империя может почти забыть о нашем существовании.

— Возникнут новые технологии, воинственные, как все развивающиеся технологии. Они должны знать о человечестве. Может даже, им удастся сохранить или заново изобрести Поле. Когда они достигнут вершины своей мощи, они выведут Воинов и двинутся вперед, завоевывая все: Мошку-1, астероиды, весь космос. И Империю.

Чарли искоса взглянула на Мастера. Иван бесстрастно лежал, слушая щебет Посредников, как часто делали Мастера, и невозможно было понять, о чем он думает.

— Завоевание, — сказала Джок. — Но чем большего прогресса они достигнут по сравнению с Империей, тем более ультимативным будет ее ответ. Они многочисленны. При всех их разговорах об ограничении популяции сами они многочисленны. Они заперли нас в бутылке, ожидая, когда мы слишком размножимся и произведем коллапс. А с очередным коллапсом — уничтожение!

Колени Чарли были прижаты к животу, правые руки — к груди, а левая защищала голову. Новорожденный, родившийся в этом жестоком мире. Голос ее звучал глухо.

— Если у вас есть более хорошие идеи, можете развивать их.

— Нет. У меня нет более хороших идей.

— Мы выиграли время — сотни лет времени. Салли и ее глупый Институт имеют сотни лет для изучения проблемы, которую мы поставили перед людьми. Кто знает, может, лошадь научится петь гимны.

— Вы уверены в этом?

Чарли взглянула на изгиб ее руки.

— При таких шансах? Конечно!

— Безумный Эдди!

— Да. Решение Безумного Эдди. А что еще осталось? Так или иначе, а Циклам конец. Безумный Эдди выиграл свою внутреннюю войну против Циклов.

Джок взглянула на Ивана и увидела, что тот пожал плечами. Чарли стала Безумным Эдди. Впрочем, это мало значило теперь, к тому же это было милое и безобидное безумие: вера, что на все вопросы есть ответы и ничто не лежит за пределами досягаемости сильной, хватательной левой руки.

Эти люди никогда не узнают результата: им не известно, что они должны найти, а их дети растут, зная мошкитов не только по легендам. И лишь два семейства из многих не питают ненависти к мошкитам.

Если кто-то и может научить лошадь петь гимны, то только Посредник.

Хватательная рука