– С пустыми топливными баками? Зачем же вы выбрали этот курс? – удивился Род.
Он недолюбливал штурмана за его ворчание, подразумевавшее, что капитан всегда забывает что-то решающее и очевидное.
– Объясните – почему? – попросил он.
– Я полагаю, что пришельцы могут быть настроены весьма враждебно.
– Точно. Итак?
– Если мы догоним корабль и он лишит нас возможности пользоваться двигателями…
– То мы рухнем на солнце со скоростью шесть процентов от скорости света. Конечно! Поэтому вы намереваетесь выполнить перехват как можно дальше от Каледа, чтобы иметь возможность что-то предпринять.
– Да, сэр. Вы правы.
– Вы предпочли бы именно такой расклад. Я угадал, мистер Реннер?
– Я хотел бы иметь резервы для маневров, сэр. А как по-вашему?
– Хорошо, принимаю этот курс, мистер Реннер. – Блейн развернул противоперегрузочное кресло к другому экрану и стал изучать расчеты, после чего попросил штурмана перепроверить результаты и дать экипажу час форы перед захватом, чтобы команда могла восстановить силы при одном g.
Реннер – с истинным энтузиазмом идиота – тут же согласился и занялся внесением изменений.
«Мне нужны друзья на борту, – говаривал капитан Кзиллер своим гардемаринам, – но я отдал бы их всех за опытного штурмана».
Реннер оказался тем самым штурманом, пусть и несносным. В принципе, Рода он вполне устраивал.
При четырех g никто не расхаживал по кораблю, не занимался ремонтом и не перемещал никаких грузов. Черные ящики с запасными частями спокойно стояли на местах, а стремительный полет «Макартура» обеспечивали приспособления Синклера, сделанные им на скорую руку.
Основная часть команды работала в передвижных креслах на колесиках – или не работала вовсе.
В кубрике играли в словесные игры, обсуждали предстоящую встречу с чужаками и травили байки. Половина экранов корабля показывала одно и то же: диск, похожий на солнце, Глаз Мёрчисона и за ним фоном – Угольный Мешок.
Датчики в каюте Салли показывали повышенный расход кислорода. Блейн пробормотал пару крепких выражений в адрес излишней активности девушки и хотел было вызвать Салли, но в последнюю минуту передумал и вызвал Бери.
Магнат лежал в противоперегрузочной ванне, покрытой тонкой эластичной майларовой пленкой. Из ванны торчали только лицо и костлявые руки. Лицо казалось очень старым, выдавая почти истинный его возраст.
– Капитан, вы предпочли не оставлять меня на Бригид. И таким образом взяли с собой в потенциальное сражение гражданское лицо. Интересно, почему?
– Мистер Бери, я решил, что вам будет весьма некомфортно застрять на военной базе, расположенной на ледяном шаре, безо всякой возможности выбраться оттуда на свободу. Но, вероятно, я ошибся.
Бери натужно растянул губы в улыбке. Под воздействием четырех g, оттягивающих кожу лица, все на борту выглядели так, будто состарились вдвое. Кривая усмешка Бери придала магнату сходство со штангистом, поднимающим тяжести.
– Нет, капитан, вы абсолютно правы. Я видел в кают-компании полученный вами приказ. Что ж, продолжим путь к встрече с кораблем чужаков.
– Похоже, именно к тому все идет.
– Думаю, у них есть товары на продажу. Особенно если учитывать тот факт, что они с планеты иного, чем Земля, типа. Я могу надеяться на вашу помощь, капитан, – я имею в виду, вы ведь можете выступать в качестве посредника, не так ли?
– К сожалению, у меня не будет времени на завязывание торговых отношений, – возразил Блейн, выбирая самый уместный из ответов, пришедших ему на ум.
– Да, понимаю, капитан. Кстати, у меня возникли еще кое-какие вопросы. Мне бы хотелось узнать побольше о нашем полете. В моем возрасте лучше не вылезать из ванны на протяжении всего путешествия. Сколько минут или часов продлятся перегрузки?
– Сто двадцать пять часов. Впрочем, уже сто двадцать четыре.
– Спасибо, капитан, – и Бери исчез с экрана.
Род опять погладил горбинку на носу. Знает ли Бери о своем положении на борту «Макартура»? Впрочем, неважно. Он вызвал каюту Салли.
Девушка выглядела так, как будто не спала неделю или была вынуждена безостановочно улыбаться целый год напролет. Черты ее лица были напряженными и осунувшимися.
– Приветствую! – бодро произнес Блейн. – Не жалеете, что остались?
– Я же вам говорила, что у меня тоже имеется кое-какой опыт, – ответила Салли.
В доказательство своих слов она ухватилась за стул, встала и вытянула руки вперед.
– Осторожнее, – сказал Блейн, стараясь, чтобы голос звучал ровно, – не делайте резких движений и держите колени прямо. Усаживаясь, вы можете сломать позвоночник. Оставайтесь в таком положении и вытяните руки назад. Потом возьмитесь за оба подлокотника, прежде чем попробовать наклониться. Перегрузки на борту любого корабля – опасная штука.
Салли, похоже, не поверила Блейну – но лишь до тех пор, пока не попробовала сесть. Мышцы ее рук свела судорога, в глазах заплескалась паника, и Салли плюхнулась на стул. Можно было подумать, что гравитация «Макартура» припечатала ее к сиденью.
– Вы в порядке? Не пострадали?
– Нет, – ответила она, – разве что гордость…
– Вот и сидите здесь, черт возьми! Разве я сейчас стою? Нет. И вы тоже – не смейте!
– Хорошо, – она повертела головой и заморгала.
Салли показалась ему испуганной, хотя и не подавала виду.
– Ваши слуги на базе?
– Да, но пришлось их обмануть: они не хотели меня бросать, – Салли рассмеялась старушечьим смехом. – Поэтому я не взяла с собой багаж. Теперь у меня минимум вещей – только то, что на мне, и так будет до Новой Каледонии.
– Обмануть? Вы тем самым обманули и меня. Мне следовало приказать Келли высадить вас, – в голосе Блейна чувствовалась горечь. Он знал, что выглядит вдвое старше своих лет, да еще сидит в кресле на колесиках, как калека. – Ладно, вы на борту, и я не могу вышвырнуть вас.
– Но я буду для вас полезной. Я – антрополог. – Она неловко пошевелилась: может, снова хотела встать? – Могу я вызывать вас по общей связи?
– Лучше вызывать вахтенного гардемарина. Передадите через него, если вам действительно понадобится поговорить со мной. Но, Салли, послушайте, мы находимся на военном корабле. Чужаки, за которыми мы летим, запросто могут оказаться враждебными. Ради бога, запомните: в разгар сражения у моих вахтенных офицеров не будет ни минуты для научных дискуссий!
– Я знаю, поверьте! – она попыталась улыбнуться. – Знаю это так же твердо, как и то, что при четырех g все-таки лучше не вставать.
– Хорошо. А сейчас сделайте одолжение: отправляйтесь в противоперегрузочную ванну и расслабьтесь.
– Раздеваться нужно?
Блейн не покраснел лишь потому, что ускорение не дало крови прилить к лицу.
– Отличная мысль, особенно если учесть, что у вас много застежек. И поверните камеру в сторону.
– Поняла.
– Будьте осторожны. Я могу прислать на помощь одного из женатых рядовых…
– Нет, спасибо.
– Тогда ждите. Нам предстоят пятиминутки, во время которых произойдет ослабление перегрузок. Нас будет трясти. Поэтому ни в коем случае не покидайте кресло в одиночку!
Теперь Салли не стала спорить с капитаном – опрометчивой попытки оказалось вполне достаточно.
– «Лермонтов» снова вызывает, сэр, – доложил Уитбрид.
– Забудьте о нем. Никаких ответов.
– Слушаюсь, сэр. Никаких ответов.
Род догадывался, что нужно крейсеру. «Лермонтов» хотел первым встретиться с пришельцами, но не успевал своевременно подобраться к чужакам: никому не хотелось поджариться на солнце – и превратиться в космическую пыль.
Лучше начать маневрировать и перехватить чужаков в другом месте.
По крайней мере так думал Род. И он мог положиться на Уитбрида и своих связистов: сообщения с «Лермонтова» не попадут в вахтенный журнал.
Прошло уже три дня… Две минуты полуторного ускорения через каждые четыре часа для смены вахт, чтобы взять что-нибудь нужное и немного размяться… затем «Макартур» оглашали предупредительные сигналы, и непомерная тяжесть возвращалась.
Поначалу «Макартур» отвернул свой нос от Каледа ровно на шестьдесят градусов. Потом они встали на курс пришельца, и тогда «Макартур» выровнялся.
Сейчас его нос смотрел на ярчайшую звезду неба.
Калед постепенно увеличивался, меняя цвет. Впрочем, невооруженный глаз не мог зафиксировать переливы голубого мерцания. Команда «Макартура» смотрела на экраны и видела лишь то, что ярчайшая звезда приближается и с каждым часом становится все больше и больше.
Впрочем, ее яркость отнюдь не возрастала – мониторы показывали ее неизменной. Тем не менее крошечный солнечный диск уже перестал быть яркой точкой – он зловеще разросся и пылал теперь прямо по курсу «Макартура». Позади появился другой диск такого же цвета – белая звезда F8. Она тоже увеличивалась в размерах с каждым часом.
«Макартур» висел меж двух сближающихся солнц.
На второй день Стейли привел на мостик свежеиспеченного гардемарина (оба передвигались в креслах на колесиках). Если не считать короткой беседы на Бригид, Род видел его впервые. Гардемарина звали Гэвин Поттер. Шестнадцатилетний парень прибыл с Новой Шотландии. Поттер был слишком рослым для своих лет: он постоянно горбился и пугливо озирался по сторонам. Подросток!..
Блейн подумал, что Поттеру просто показывают корабль. Удачная мысль: если пришельцы проявят враждебность, парню, возможно, придется перемещаться по «Макартуру» в темноте и при меняющейся силе тяжести.
Однако у Стейли, вероятно, было и кое-что другое на уме.
В конце концов Блейн заметил, что Стейли кидает на него многозначительные взгляды, и произнес:
– Да, мистер Стейли?
– Гардемарин Гэвин Поттер, сэр, рассказал кое-что, о чем, мне кажется, вы должны знать, сэр, – заявил Стейли.
– Слушаю,
При перегрузках горячо приветствовались любые «развлечения» подобного толка.
– На нашей улице была церковь, сэр. В городе на Новой Шотландии, – неторопливо пробасил Поттер. Говорил он так медленно, что оставался только призрачный след того резкого акцента, который делал речь Синклера столь характерной.