Не веря себе, она посмотрела еще раз.
Металл. Огромное количество металла.
Она задумалась. Надо бы осмотреть сокровище.
Но Инженер была не слишком вольна в своих поступках.
«Макартур» пребывал в обычном пространстве, а Род все еще старался справиться с предательски негнущимися мышцами. Когда красное марево перед глазами рассеялось, Род смог рассмотреть членов экипажа. Все были заняты делом.
Связь с «Лениным» была надежной, и Род вздохнул свободнее. Они справились. Почему бы не насладиться космическими видами?
Сначала он увидел Глаз. Пылающий ярче сотни полных лун и по-прежнему одинокий на черном бархате Угольного Мешка.
На противоположной стороне сверкала Мошка, окруженная россыпью звезд.
Род покосился на монитор. Все приборы показывали одно и то же: сотни звезд и одно далекое солнце. С правого борта виднелось пятно. Это был «Ленин». Поле Лэнгстона излучало энергию, собранную в Глазе.
Адмирал Кутузов провел последнюю проверку и вызвал Блейна. Пока потенциальная угроза сохранялась, ученые на борту «Макартура» были под его опекой.
Род приказал подать кофе и стал ждать данных.
Сначала поступало чрезвычайно мало новой информации. Мошку отделяли от Новой Каледонии всего тридцать пять световых лет, и имелось множество докладов, часть которых подписал сам Джаспер Мёрчисон. Звезда типа G2, более холодная, чем Солнце, не столь крупного диаметра, не столь массивная и обладающая меньшим количеством энергии. Сейчас она почти не проявляла активности, и астрофизики считали ее «скучной».
Род знал о газовом гиганте еще до старта.
Астрономы прошлого пришли к выводу о его существовании на основании возмущений орбиты Мошки вокруг Глаза. Сейчас они обнаружили этот гигант там, где и предполагали. Он оказался тяжелее Юпитера, но меньше, более плотный, с ядром из «вырожденной» материи. Пока ученые занимались исследованиями, военные проложили курс к газовому шару, на тот случай, если какому-нибудь кораблю потребуется дозаправка. Черпать водород из его атмосферы, двигаясь по гиперболической орбите, – тяжкое испытание и для корабля, и для команды, но все же – это лучше, чем дрейфовать в чужой системе.
– Мы ищем троянские точки, капитан, – сказал Бакман Роду через два часа после перехода.
– Никаких признаков планеты Мошки?
– Пока нет, – и Бакман отключился.
И почему это Бакман такой дерганый?
В шестидесяти градусах перед газовым гигантом находились две точки устойчивого равновесия. Их называли троянскими – по аналогии с троянскими астероидами, расположенными на таких же участках на орбите Юпитера. В течение миллионов лет они собирали пылевые облака и обломки астероидов. Но почему именно они интересовали Бакмана?
Астрофизик позвонил, когда нашел троянцев.
– Набиты под завязку! – воскликнул он. – Каждая из них представляет собой систему беспорядочно расположенных астероидов, причем в одной хлама гораздо больше, чем в другой. Странно, почему из них не сформировалась пара лун…
– Вы нашли обитаемую планету?
– Пока нет, – повторил Бакман, и экран погас.
Прошло три часа после перехода.
Бакман вышел на связь спустя полчаса.
– У астероидов в троянских точках очень высокое альбедо, капитан. Они наверняка покрыты пылью. Это может объяснить, как могли быть захвачены такие крупные обломки. Облака пыли тормозили их, после чего гладко отшлифовывали…
– Доктор Бакман! В системе есть обитаемая планета, и нам необходимо ее обнаружить! Первая разумная раса может выйти с нами на прямой контакт…
– Будь я проклят, капитан, но мы ведем наблюдение! Ведем! – Бакман принялся озираться по сторонами.
Экран на мгновение потемнел, показывая только техника на заднем плане, а затем Блейн увидел министра науки Хорвата.
– Прошу прощения, что перебиваю, капитан, – произнес Хорват. – Насколько я понимаю, вы недовольны методами наших исследований?
– Доктор Хорват, я не собираюсь вмешиваться в ваши дела. Но вы забрали все мои приборы, а рассказываете только об астероидах. Что происходит?
Хорват миролюбиво ответил:
– Это не сражение, капитан. – Он помолчал. – В бою вы знаете свою цель. Вам, вероятно, известна эфемерность планет любой системы…
– Черт побери! Моя команда всегда обнаруживает планеты. Причем – быстро!
– Молниеносно, капитан?
– Нет.
– Давайте посмотрим фактам в лицо. До тех пор пока мы не нашли газовый гигант и троянские астероиды, у нас не было точного плана системы. С помощью устройств, находящихся в зонде, мы сообразили, какой температурный режим предпочитают мошкиты, и сделали вывод о том, насколько далеко от солнца может размещаться их планета. Однако нам нужно изучить тороид с радиусами сто и двести километров. Вы слушаете меня, капитан? Теперь будет самое главное!
Блейн кивнул.
– Мы изучаем весь участок вдоль и поперек. Так как мы находимся над плоскостью системы, нам известно, что планета не прячется за солнцем. А когда мы закончим делать фотографии, мы будем вынуждены прочесать огромное пространство в поисках того самого – единственно нужного нам светового объекта.
– Возможно, я жду от вас слишком многого.
– Пожалуй. Но я пригласил в экспедицию самых опытных и проверенных людей, – министр улыбнулся – по лицу будто судорога прошла – и исчез с экрана.
Через шесть часов после перехода Хорват позвонил снова.
– Нет, капитан, пока мы не увидели обитаемую планету, но многочасовые наблюдения доктора Бакмана позволили обнаружить следы цивилизации мошкитов! В троянских точках.
– В точках?
– Именно! Обе троянские точки буквально плавятся от микроволнового излучения. Можно предположить, что они обитаемы, и по высокому альбедо болидов. Блестящая гладкая поверхность – естественный продукт цивилизации… Боюсь, люди доктора Бакмана чересчур много болтали о неживой материи во Вселенной.
– Спасибо, доктор. Есть какие-нибудь послания для нас?
– Вряд ли, капитан. Ближайшая троянская точка находится в плоскости системы под нами… примерно в трех миллионах километров. Предлагаю идти к ней. Ввиду высокой плотности цивилизации в троянских точках может оказаться, что в действительности обитаемая планета не является центром цивилизации мошкитов. Быть может, она подобна Земле. Или еще хуже.
Род был потрясен. Земля ошеломила его, а ведь это случилось не так давно! Нью-Аннаполис сохранялся как Дом Человечества, и имперские офицеры знали, насколько насущна важнейшая задача Империи.
Если бы люди не получили движитель Олдерсона перед последними земными сражениями, а ближайшая звезда находилась бы в тридцати пяти световых годах, а не в четырех… Страшно подумать!
– Согласен. И хотя пока в нашем распоряжении лишь теории, капитан, мы можем утверждать, что по соседству находится вполне жизнеспособная цивилизация. Я думаю, нам надо продолжать идти прямо по курсу.
– Я на минутку! – на четвертом мониторе, возбужденно жестикулируя, появился старший связист Лад Шаттак.
– Мы использовали приемо-передающий сферический локатор, капитан! – закричал Шаттак. – Смотрите, сэр!
На экране возникло черное космическое пространство с булавочными точками звезд и голубовато-зеленой искрой, кружащейся по индикаторному световому кольцу.
Потом искра мигнула. Дважды.
– Вот и обитаемая планета! – удовлетворенно сообщил Род министру и, не удержавшись, добавил: – А мы обогнали вашу команду, док!
Вскоре события посыпались одно за другим.
Итак, планета, похожая на Землю, скрывалась за источником света и при этом находилась в пространстве, которое изучали ученые, взятые в экспедицию. Сам свет маскировал любые объекты, но это не сбило с толку связистов. Они знали свою работу.
Команды Каргилла и Хорвата теперь объединили усилия, переговариваясь с помощью световых сигналов. Раз, два, три, четыре – и пауза, – а затем Каргилл, используя батареи, отвечал: пять, шесть, семь. Двенадцать минут спустя было получено следующее: три, один, восемь, четыре, одиннадцать. После того как последовательность повторилась, корабельный компьютер дал свой ответ: «пи» в двенадцатеричной системе. Используя компьютер, Каргилл нашел «е» (основание натурального логарифма) в той же системе и опять вышел на связь.
Но это была лишь внешняя сторона. Настоящее послание звучало так: «МЫ ХОТИМ ГОВОРИТЬ С ВАМИ», а ответ «Макартура» гласил: «ОТЛИЧНО». Оставалось ждать уточнений.
Тем временем подоспел второй вывод.
– Мы видим свет ядерного синтеза, – заявил штурман Реннер, уткнувшись носом в экран. Его пальцы как будто наигрывали на пульте управления беззвучную музыку. – Тут нет никакого поля Лэнгстона. Ясно! Они окружают водород оболочкой, инициируют ядерную реакцию и отбрасывают его назад. Обычная плазменная бутылка. Разогрев меньше, чем у наших двигателей, что означает и меньшую эффективность. Если я правильно понимаю, выхлоп направлен от нас.
– То есть корабль идет на встречу с нами?
– Да, сэр. Он невелик. Дайте мне пару минут, и я скажу вам, с каким ускорением он летит. А пока его можно принять за одно g… – пальцы Реннера пробежались по кнопкам еще раз, – …и массу оценить примерно в тридцать тонн. Позже мы уточним цифры.
– Крупноват для ракеты, – задумчиво пробормотала Блейн. – Может, мы встретим его на полпути, мистер Реннер?
Реннер нахмурился.
– Хороший вопрос! Он держит курс туда, где мы сейчас и находимся. Мы не знаем, сколько у него топлива и насколько сообразителен его пилот.
– Давайте кое-что уточним. Дайте мне адмирала Кутузова.
Адмирал стоял на капитанском мостике – за спиной Кутузова так и сновал экипаж «Ленина».
– Что вы собираетесь делать? – произнес Кутузов.
– Хочу встретить корабль. Но если он не изменит свой курс, а мы не сможем перехватить его, он придет сюда! «Ленин» мог бы его подождать.
– Для чего, капитан? У меня четкие инструкции. «Ленин» не должен иметь никаких дел с чужаками.