– Я бы не хотел тревожить их!
– Хорват, мои часы стоят восемьсот крон! Они не только показывают время и дату, но… – Бери выдержал паузу. – Они еще и противоударные. Производители утверждают, что удар, который расколет их, должен быть смертельным и для владельца. Вряд ли ей удастся повредить их.
Мошкита внимательно изучала браслет часов, и Бери удивился, почему ее манеры кажутся ученым очаровательными. Ни один домашний зверек не ведет себя подобным образом. Даже кошки.
– Вы снимаете их на камеру?
– Конечно, – ответил Хорват.
– Моя фирма, возможно, захочет купить эти кадры. Для рекламных целей. – «В том числе», – добавил про себя Бери.
Сейчас к ним приближался корабль мошкитов, и Каргилл отправился куда-то на катере. Бери никогда не общался с Каргиллом, но оставался Бакман. В конце концов, должен же выпитый астрофизиком кофе принести дивиденды.
Эта мысль наполнила его печалью.
Катер оказался самым крупным летательным аппаратом на ангарной палубе «Макартура». На его корпусе была специальная плоская поверхность, иногда выполняющая роль площадки: в данный момент катер прижимался ею прямо к стене ангара. Кроме того, катер оснастили входными «туннелями»: они соединяли воздушный шлюз с жилыми отсеками «Макартура», поскольку обычно в ангаре царил вакуум.
Ни генератора поля Лэнгстона, ни движителя Олдерсона на борту катера не было, зато имелся эффективный и мощный двигатель и запас топлива, довольно значительный даже без отделяющихся резервуаров. Защитное покрытие на носу обеспечивало одно вхождение в земную атмосферу на скорости двадцать километров в секунду – или несколько больше, конечно, на меньших скоростях. Рассчитанный на шестерых, катер мог взять на борт и больше пассажиров и лететь от планеты к планете, но не курсировать между звездами. В былые времена историю делали и совсем маленькие космолеты – катер «Макартура» относился к их числу.
Сейчас на его борту спали полдюжины человек. Одного выселили с «Макартура», дабы освободить место для Кроуфорда, которого тоже выставили из отдельной каюты, предоставив ее трехрукой чужачке.
Каргилл ухмыльнулся.
– Возьму Кроуфорда с собой, – решил он. – Не вышвыривать же его еще раз. Лафферти пойдет штурманом. Трое космодесантников… – он проглядел список команды, – и Стейли гардемарином. Его обрадует возможность показать свои навыки, и он продемонстрирует образцовую исполнительность.
Внутри катер был вычищен и надраен, но и тут виднелись следы переделок Синклера – к примеру, вдоль левого борта, где лазеры «Дерзкого» пробили защитный слой. Хотя катер находился на значительном расстоянии, повреждения оказались серьезными.
Каргилл разместил свои вещи в единственном огороженном углу кабины и изучил план предполагаемого перелета. Полет должен проходить с ускорением в три g, хотя на практике это могло означать одно g по дороге туда и пять – на обратном пути. У астероида, естественно, не было ядерного реактора, но это не означало, что он необитаем.
Джек Каргилл вспомнил скорость, с какой чужачка заново собрала кофейник, ничего не зная о вкусе кофе! Может, на ее планете уже миновали стадию ядерной энергии? Джек разделся и облачился в вакуумный скафандр – плотно облегающий, но пористый, чтобы пропускать микроскопические капли пота наружу. В скафандре имелся саморегулирующийся температурный переключатель, а благодаря особому материалу кожа человека могла выдерживать холод космического пространства. Шлем плотно прикреплялся к воротнику. В бою он не мог защитить от тяжелого оружия, но отлично подходил для осмотров и проверок.
Снаружи катера нельзя было заметить никаких следов повреждений или ремонта. Правда, часть жаропрочного покрытия немного отслоилась и висела у него под носом, точно огромная лопата, выставляя напоказ пузырь рулевой рубки, иллюминаторы и дуло главного оружия катера – лазерную пушку.
В сражении главными задачами катера были наблюдение и разведка, но иногда ему удавалось подобраться к ослепленному вражескому кораблю на расстояние пуска торпеды. Против корабля мошкитов, у которого не было поля Лэнгстона, лазерной пушки хватило бы с лихвой.
Каргилл осмотрел оружие с необычной тщательностью. Он побаивался мошкитов. Пока он в этом почти одинок, но вряд ли надолго.
Второй корабль чужаков оказался побольше первого, а оценка его массы была весьма ненадежна: она зависела от ускорения (известного), потребления топлива (можно рассчитать по температуре привода), рабочей температуры (по спектру излучения, который лежал в мягкой области рентгеновских лучей) и эффективности (чисто предполагаемой). Когда параметры свели воедино, масса оказалась куда меньше ожидаемой и равной примерно массе трехместного корабля людей.
– Но они – не люди, – заметил Реннер. – Четыре мошкита весят как два человека, но им не требуется столько места. Мы не представляем, какое у них оборудование, вооружение, защита. Тонкие стены, похоже, не пугают их, что позволяет им строить кабины под свои размеры…
– Ладно, – перебил Род. – Если блуждаете в потемках, так и скажите.
– Блуждаю.
– Спасибо, – терпеливо ответил Род. – А есть что-нибудь, в чем вы уверены?
– Ускорение, сэр. С тех пор как мы обнаружили корабль, оно постоянно с точностью до трех значащих цифр. Вот что непонятно, – признался Реннер. – Обычно мы, заставляя двигатель работать на полную мощность, вносим мелкие поправки в курс… а если оставить его без присмотра, погрешности неизбежны. Поддерживая подобное постоянное ускорение, они попусту теряют время.
Род потер переносицу.
– А если они подают своего рода сигнал? И указывают нам, куда направляются?
– Да, сэр. Прямиком сюда. И просят подождать их, – Реннер свирепо усмехнулся. – Да, мы узнали кое-что еще, капитан. Профиль корабля чужаков стал более узким после того, как мы заметили его. Вероятно, они сбросили топливные баки.
– Что?.. Вы не ошиблись? Для того чтобы быть в этом уверенным, надо наблюдать за объектом уже после того, как он проскочит солнце!
– Вы правы, сэр. Но нам помогает Угольный Мешок – его свет дает отличную возможность оценить площадь сечения корабля. Неужели вы не обратили внимания, что разные части Угольного Мешка имеют различные цвета, капитан?
– Нет, – Блейн снова потер нос. – Военный крейсер не стал бы сбрасывать топливные баки, верно? Но гарантии нет. Наверняка мы можем утверждать лишь то, что чужаки летят к нам.
Стейли и Бакман заняли задние сиденья в треугольной кабине катера. Катер рванулся вперед на одном g, и Стейли увидел поле «Макартура», сомкнувшееся за ними. На фоне черноты Угольного Мешка военный корабль превратился в невидимку.
Они были в открытом космосе.
Половину неба занимал Угольный Мешок – беззвездный, за исключением яркой розовой точки в нескольких градусах от края. Будто Вселенная там заканчивалась. «Как стена», – подумал Хорст.
– Посмотрите-ка, – сказал Бакман, и Хорст вздрогнул. – На Новой Шотландии есть люди, называющие это Ликом Господа. Суеверные болваны!
– Угу, – пробормотал Хорст.
Он считал суеверия глупостью.
– Отсюда он и вовсе не похож на человеческое лицо, но как же он величественен! Хотел бы я, чтобы это увидел муж моей сестры. Он прихожанин Церкви Его Имени.
Хорст кивнул в полутьме.
Со всех заселенных людьми планет Угольный Мешок казался черной дырой в небе: можно было ожидать, что и сейчас он будет совершенно непроницаемым. Однако глаза Хорста различили в Угольном Мешке красноватое свечение: туманность напоминала многослойный газовый занавес или струи крови, растекающиеся в воде. Зрелище завораживало. Вихревые газовые завитки и узоры космической пыли, собирающиеся в вакууме, формировались здесь миллионы световых лет.
– Представьте наши с зятем споры! – воскликнул Бакман. – Я пытался образумить глупца, но он и слушать не желал!
– А я, если честно, никогда не видел неба прекраснее! Доктор Бакман, этот свет идет от Глаза Мёрчисона?
– Казалось бы, невозможно, да? Мы хотели найти иные источники излучения… ультрафиолетовые звезды в глубине пыли. Будь там крупные объекты, их обнаружили бы индикаторы массы. Знаете, Стейли, Глаз расположен не так уж и далеко от Угольного Мешка.
– Два световых года!
– И что? Свет стремителен и не знает преград! – Зубы Бакмана сверкнули в мягком разноцветном свете, шедшем от пульта управления. – Мёрчисон упустил великолепную возможность изучить Угольный Мешок, хотя у него был шанс! Конечно, он находился не с той стороны Глаза и, вероятно, не рискнул чересчур удалиться от точки перехода… Но нам повезло, Стейли! Судите сами! Густая межзвездная масса и красный сверхгигант у ее края для освещения! Смотрите, куда я указываю, Стейли! Видите, как поток буквально влечет к этому завитку. Похоже на водоворот, да? Если бы наш капитан перестал критиковать меня по любому поводу и пустил к корабельному компьютеру, я бы доказал, что завиток является как раз протозвездой в процессе сгущения! Или нет?..
Бакмана временно назначили на должность повыше, чем у самого Стейли, но он оставался гражданским. И вообще ему не следовало говорить о капитане подобным образом.
– Мы пользуемся компьютером для других целей, доктор Бакман.
Бакман отпустил руку Стейли. Глаза его стали пустыми, как будто его душа затерялась в огромном темном полотнище, озаренном багровым сиянием.
– Впрочем, мы справимся. Мошкиты должны были вести наблюдения за Угольным Мешком всю свою историю: десятки тысяч лет. Особенно если у них развита такая псевдонаука, как астрология. Если нам удастся войти в ними в контакт… – Он замолчал.
– Кстати, а почему вы хотели сопровождать нас? – спросил Стейли.
– Думаете, я отправился с вами, чтобы просто полюбоваться обломками астероидов? Стейли, меня не волнует, что делала мошкита в открытом космосе. Но мне надо выяснить, почему захламлены троянские точки!
– Думаете найти там разгадку?
– Полагаю, ее подскажет состав астероида. Надеюсь.